Ловушка для разума

Мертвая пустыня медленно сгорает, полыхая адским пламенем в сумраке ночи. Руины древних зданий, осколки статуй, монументов и дворцов покрыты копотью и гарью, все предано огню. Объятые пламенем деревья в агонии взимают ветви к небу, их черные стволы изогнуты в немой мольбе. Вдали пылает темный город, пустыню светом смерти озаряя, и столб огня уходит в небеса, вокруг себя вращая тучи, что клубятся серым дымом, мерцая молниями, бьющими в дворцы и шпили зданий, раскаленных добела. Средь серых туч кружат драконы, их пасти широко раскрыты, и пламя льется вниз, сжигая все вокруг. А небо плачет багровыми слезами, и падая на землю, бегут они ручьями, сливаясь в бурные потоки крови. Странная симфония звучит повсюду – не крики боли и не призыв стервятников, что в небе пролетают, спеша урвать добычу на том кровавом пепелище – орган играет похоронный марш, задумчиво поют виолончели, а скрипка одиноко плачет, зовя всех демонов на их великий пир. И в бой стремится их орда, несясь во весь опор на обреченный город, их челюсти раскрыты, и острые как бритва зубы сверкают в отражении небесного копья, с раздвоенных змеиных языков бежит слюна, обильно капая на землю в предвкушении свежей крови. Звериные глаза сжигают взглядом, зеленый дым из ноздрей вылетает, распространяя жуткий смрад гниения и смерти, дымится чешуя кровавым паром, раскалена она огнем, что вместо сердца у демонов в груди. Когтями загребая землю, они бегут быстрее ветра, и жертве не сбежать от них. А следом гончие несутся, пожирая падаль, не оставляя ни кусочка плоти на проклятой земле…

По выезженной пустыне той бежит несчастный мальчик, он понимает, что обречен на смерть, но страх вселяет крылья, заставляя в бессмысленном порыве искать спасенья в бегстве. А демоны бегут еще быстрей, они хозяева объятой пламенем пустыни, и вскоре настигает зверь свою добычу, и жутким воем оглашает он округу в знак своей победы, держа в когтистой лапе тело жертвы. Он медлит, наслаждаясь муками и болью, развлекаясь, плоть кусками от тела отрывая. И вот в когтях у демона лежит трепещущее сердце, и через миг оно в глубокой пасти исчезает. И вдруг темнеет все вокруг, и умирает, чтоб возродиться вновь…

Исчезла боль, и тело мое цело. Стекает пот ручьями, холодный спутник всех ночных кошмаров. Остался только ужас, и его объятья как никогда крепки, не отпускает он меня ни на секунду, превратив в бездушного раба. Смотрю по сторонам – и вроде все обычно – кровать, окно, стол, тумба, шкаф напротив, но тьма в углу не просто тень, она живая, и алчные глаза устремлены голодным взглядом прямо на меня. А под кроватью затаилась тварь, тот самый адский пес, обгладывающий кости, он точно там, голодный и жестокий. Исчез последний лучик света, луна в окне накрылась одеялом из темных туч, там, где-то вдалеке завыли волки, и отблески грозы явили монстра мне в окне…

Я родился в Элизиуме – самом прекрасном и одновременно с этим самом странным городе на земле. Элизиум мог быть столицей Империи, по своей красоте и размаху он намного превосходил Альтаир, ставший центром мира из-за своего географического положения и приближенности к церкви. С древнего языка Элизиум переводится как «безумный город» – и он полностью оправдывает свое название. Если Альтаир был политическим и военным центром Империи, то Элизиум стал культурным. Философы, историки, художники, поэты и театралы всех мастей составляли добрую половину всех жителей города. Мощеные улицы, каменные дворцы разных эпох, не сохранившиеся больше нигде, храмы древних богов стояли как напоминание о языческих временах, и рядом с ними возводились новые, посвященные Всевышнему. Десятки фонтанов, сотни статуй правителей прошлого и настоящего были повсюду, завершая образ Элизиума как города, где пересекаются эпохи. Безумный город, мой город…
Отец назвал меня Каином, именем первого человека, кто пролил кровь своего брата. Он обманул бога, своим поступком изменив мир навсегда. Наследие Каина вечно, и оно живет во мне. Имя не только клеймо, это отражение души, и нет ничего случайного в том, почему его дают нам при рождении. Каин Морте, отмеченный печатью смерти, несущий на себе проклятие имени, и как никто другой знающий, насколько точно имя отражает его суть...
Вы знаете, что значит быть безумным? Видеть то, что недоступно взору простого смертного, дышать другим воздухом, втягивая в себя едкий дым фантазий, ставший опиумом, заволакивающим сознание. Слышать голоса неведомого, потустороннего, внимать каждому их слову, жить в мире иллюзий. Понимать сложнейшие законы бытия, и при этом путаться в простейших ситуациях обыденного. Нет, это невозможно осознать, рациональному мышлению не понять всего того, что происходит в голове умалишенного. Его больное восприятие мира нарушает гармонию и целостность окружения, заменяя реальность извращенными фантазиями. Порой эти фантазии ужасают обычного человека своей жестокостью и кровожадностью, и когда они воплощаются в жизнь, мир вокруг готов провалиться в бездну и утащить несчастного за собой. А безумец будет стоять на краю разверзнувшейся пропасти и дико хохотать, ведь все это так ему знакомо, близко и привычно. Безумие не только проклятие, это дар, позволяющий приоткрыть завесу мироздания и оказаться по ту сторону зеркала мира. За это мы теряем способность жить, превращаясь в бездушных существ…
Я безумен, но моя болезнь намного глубже и сложнее, ее истинная суть ужасней, чем сотни мертвых душ внутри бесцельно существующих блаженных, что заперты в «башне Весельчака». Их видения не имеют смысла, являясь всего лишь жалкими картинками воспаленного разума. В отличие от них мои фантазии реальны, они накладываются на реальность и воплощаются в жизнь. Я понимаю истинную суть вещей, могу безошибочно прочесть человека, словно книгу, лишь взглянув на него. Мои эмоции всегда под контролем, а чувства заперты настолько глубоко внутри, что им уже не суждено вырваться на волю. Я хладнокровное оружие в собственных руках, не знающее жалости, сожаления и страха...
Вы когда-нибудь видели ночные кошмары? Хотя бы раз в жизни вы просыпались в холодном поту, содрогаясь от ужаса, словно сам дьявол идет по пятам. Страх держит в своих тисках, показывая призрачные картины, ты вдруг осознаешь, что тени в пустоте не просто тени, и там, в углу, или возле комода затаился невидимый враг, что жаждет полакомиться тобой. Знакомо, не так ли? В детстве почти у всех бывает подобное, и воспринимается в порядке вещей. Но только не у меня. С самого рождения я был другим, отличающимся от обычных детей. Ночные кошмары стали настоящим проклятием, наполнившим жизнь страданиями, уничтожившим детство. Каждую ночь моя спальня сотрясалась от криков ужаса и боли, и разум медленно, но верно угасал. Сны врезались в память, не давали забыть о них ни на мгновение. В них я умирал и возрождался вновь только для того, чтобы быть растерзанным следующей ночью. Все было реальным – и демоны, что рвали тело на куски, и боль, испытываемая при этом, и ужас, сковывающий по рукам и ногам. Это повторялось снова и снова, из ночи в ночь, бич страха неустанно наносил удары по разуму, его хватка тугой петлей стягивала все мое существование. Я боялся всего – людей, животных, яркого света и теней от деревьев, что так похожа на разинувшее пасть чудовище из преисподней, любого шороха, звучавшего в сознании жуткими голосами, шепчущими о предстоящей ночи. Демоны были повсюду – в завывании ветра и отражении света в городском фонтане, в облаках, что так похожи на огромного зверя с длинными когтями, в трещинах каменных стен. Стоило только всмотреться в окружающие предметы – и они были тут как тут, усмехающиеся в предвкушении свежей крови. Порой я слышал смех, звучащий вокруг – и заливался слезами в немом отчаянии. Я сходил с ума, превращаясь в раба собственных кошмаров, и единственным выходом из заточения была смерть…
Настал момент, когда я оказался на краю пропасти с единственным желанием покончить навсегда с кошмарами и броситься вниз, навстречу ветру и острым скалам, встречая смерть, как избавительницу. Я стоял на краю и смотрел вдаль на закат, последний закат в такой короткой, но наполненной до краев муками и болью жизни. Что оставалось позади? Ничего - кроме слез и бесконечного ужаса…
«Отбросить все сомненья и шагнуть навстречу ветру, взлететь на миг, исчезнув в бездне! Прощайте демоны, вы долго истязали душу, и теперь, когда я разобьюсь об скалы, разобьются и оковы, в рабстве страха что держали разум. Смерть – приветствую тебя, иду в твои объятья, оставил позади я страх перед тобой, так подари же мне сладостный покой!»
И я шагнул в пропасть…

Свет в глазах померк, и разум погрузился в сладостную тьму, превратившей меня в величественного орла, что царствует в небесах. Мой полет длился вечность, и, казалось, уже ничто не сможет помешать свободе. Я парил в небесах, взмывая так высоко, что обжигался об солнечный диск, и бросался вниз, падая камнем прямо к земле, в последнюю секунду расправляя крылья, чтобы снова взлететь. Я ловил ветер и спорил с ним, доказывая кто быстрее. Леса сменялись реками, реки озерами, горы росли ниоткуда, возвышаясь над миром, и выше их был только одинокий орел, нашедший свой потерянный рай…
Сейчас, в прошествии стольких лет, я все еще вспоминаю тот миг свободы, ощущения власти над собой, счастья и безмятежности. Как жаль, что упасть на небеса можно только на мгновение. Моя душа осталась там, парящей над миром, оставив лишь пустую оболочку на дне пропасти. Но мне не суждено было слиться с ветром и обрести покой, вместо острых скал бренное тело приняло мягкое, как подушка, полувысохшее болото, оно раскрыло объятия и погрузило несчастного в свое лоно, выбросив затем на берег. Всю ночь я пролежал без сознания на сырой холодной земле, и в глубинах разума рождались видения, изменившие меня навсегда…
Как я оказался дома, так и осталось загадкой. Теплая постель, ставшая орудием пыток, шкаф, в котором так часто прятались монстры, окно, через которое луна следила за мной и смеялась, заигрывая с облаками, придавая им самые жуткие формы. Но что-то изменилось в моем сознании, словно лопнула струна на арфе и мелодия превратилась в какофонию звуков. Во мне проснулось желание жить, ощутить себя свободным от всего, взмыть к небесам и остаться там. Страх стал отступать, уступив место безразличию. Я сотни раз умирал в своих кошмарах, ощущая всю боль наяву, и умер в реальности, шагнув с обрыва в пропасть, но оставался жив. Я неуязвим, всесилен, бессмертен! И вот, возвращаясь с преисподней, я впервые не закричал от ужаса, не разрыдался от боли. Я засмеялся. Сперва неуверенно и тихо, и через мгновение я хохотал как сумасшедший. Я и есть сумасшедший...
О небеса, зачем вернули мне виденья детских снов? В плену кошмара с детства был мой разум, в нем умирал ребенок, чтоб возродится монстром. Искра безумия зажглась в тех самых снах, и разгоралась все сильнее с каждой ночью. Летело время вдаль, а я все погибал и восставал из мертвых, сгибалась моя воля под натиском кошмара. И словно раздвоился разум, два голоса возникли в голове. Один рыдал и плакал, стеная от бессилия, второй глушил все страхи, к битве призывая. Сперва почти неслышимый, он силу набирал, вбирая в себя страхи, все громче становился он, пока не вытеснил все остальное. Тот голос был чужим, как будто кто-то рядом в ухо шепчет, словно не моим сознанием он был порожден. И это делало его еще сильнее, и постепенно разум отступил, я покорился воле голоса и перестал бежать от своих снов, и принял битву я с самим собой. И в этой битве одержал победу я над страхом, навеки вырвав с сердца его проклятье, оставив только шрам в душе. Впервые ночь была свободна от кошмара, и сгинул ад навеки, уйдя из моих снов. Победа над собой далась большой ценой. Слишком много умерло во мне, пожертвовать пришлось всем тем, что дарует нам возможность чувствовать, любить. Принять все зло видений адских, пропустить через себя, и сбросить груз кошмара можно, только заморозив сердце навсегда. И если вдруг оно оттает, вернув в себя любовь и веру, вместе с ними возвратится страх. Окаменело мое сердце, умерло оно в зубастой пасти адской твари…
Смотрю по сторонам, гляжу во тьму - кто спрятался в тени? Коварный демон, возжелавший крови? Так что же ты медлишь, тварь из преисподней, не прячусь больше я под одеялом, стою перед тобой, смеясь в лицо. Эй, там внизу, я знаю, ты затаился под кроватью, жуткий адский пес, я слышу, как ты дышишь... Выжидаешь? Все это ложь, не жертва я, а хищник, и сегодня началась охота, вам не сбежать, не скрыться, не уйти...
И слышу жалкий шепот мертвой тени, пощады просит тварь, в ногах стеная предо мной. И пес скулит, хвостом виляя, в его глазах горит не алчность, и не жажда крови. Несущий ужас демон сам рыдает от бессилия, страха и смирения. Я победил вас, развернув лик смерти прямо вам в лицо, я ваш хозяин, в рабстве быть навеки обращенным твари суждено. К ноге, лежать, молчать! Хороший пес, послушный. Я пощажу тебя, хоть недостоин, но милосерден человек, в отличии от зверя, живи и наслаждайся рабством...
И демоны служили мне усердно, скрывая ложь и обнажая правду. Тварь с преисподней знала, когда грядет беда, оскал зубов своих являя в свете каждого, кому начертано судьбою умереть. Над телом жертвы с алчным взглядом взмывали твари, пытаясь оторвать хоть маленький кусочек плоти, смеясь от смерти, упиваясь ей. Их адский перст не знал ошибок, подобно топору угрюмого жнеца. И если суждено кому-то сгинуть в преисподней вскоре, то демонский эскорт был тут как тут. Глазами демона я видел мир, лишенный красоты и цвета, лишь тени призрачного света и отблеск тьмы в кровавой пелене. Нет ярче зла, светлее лжи и краше боли, их отражение витает в воздухе подобно белой дымке, без жалости клеймя людей. И если кто-то лгал, над ним парил туман, и чем ужасней ложь, тем больше дыма, и даже цвет его имел значение, всю злобу отмечая чернотой. Ирония вся в том, что нет честней человека на земле, чем замкнутый палач, топор в руках держащий, ни лжи, ни сожаления, ничего. Палач чист и благороден, он свят во тьме. А тот судья, что приговор выносит, достоин сам лежать на плахе, погрязший в лжи и мерзости порока. Я вижу вас насквозь, читаю душу, не скрыть вам темной мысли от меня, ведь разум словно факел, что горит во тьме, отбрасывая тени, пляшущие в танце отражений. Знаменья зла и смерти с каждым днем все лучше я учился различать. Шли дни, недели пролетали как жалкие мгновенья, бесцельно прожитые и пустые. Мой демон был всегда со мной, безмолвный, тихий, оберегающий везде. Исчезли навсегда кошмары, оставив о себе лишь память. Все было так обычно, спокойно и понятно, а на обреченных, отмеченных на смерть в моих виденьях – плевать, мне их не спасти. Каменное сердце превратилось в щит, спасающий от боли сострадания, не позволяя никого жалеть. Ты немой свидетель, смотри на все со стороны, не принимай чужую боль в себя, иначе разорвет она тебя, и выжить можно только так…
Не нужно понимать меня буквально, все монстры лишь плод моего воспаленного воображения, рисующего жуткие картинки в голове. Мое проклятие неотступно следовало за мной, куда бы я ни направлялся, и рад бы избавиться от него, но не мог. На улице, дома, в храме, на светском приеме или простой прогулке обычное теряло всякий смысл, терялось в гуще тайных знаков и знамений, реальность смешивалась с фантазией, утопала в ней. Подобно грезам наяву, но истинный смысл увиденного был ужасен, неизменно указывая на боль и смерть.