Послано - 31 Марта 2013 : 21:40:09
Выстрел первый.
СЮРПРИЗ
Дождь, собиравшийся всё утро, случился ближе к обеду. Принц Джон Уладский, его друг Обри по прозванию Волк а, главное, их ковер-самолет Флай к этому времени уже утвердились в мысли, что если уж до сих пор погода не испортилась, то верно, на небе сломался какой-нибудь краник, отвечавший за полив данной конкретной части Белого Света. И что еще день-полдня – и выскочат они из-под грязно-лилового навеса туч под солнечное небо… Но то ли кран оперативно починили, то ли сработал единственный закон, действующий даже тогда, когда все остальные законы бессильно поднимают руки и уходят домой… Как бы то ни было, первые капли упали на спины путников сразу после слов Джона: «Кажется, дождя всё-таки не будет», а за ними последовали вторые, третьи, а очень скоро и два миллиона двести третьи… Отчаянные стенания ковра не могли заглушить даже раскаты грома. - Флай, миленький, потерпи немного, тут где-то деревня должна быть, большая, практически город! – Джон уговаривал ковер, для пущей убедительности расстилая на нем карту рисунком вниз. – Вот, смотри! Глюк…фельде называется! Еще немного… - …и мы все свалимся, – замогильным голосом договорил Флай. – От такого количества воды давно бы уже лопнула даже бочка водовоза! - Точно, что ли? – встревоженно нахмурился Обри. - Максимальный объем среднестатистической бочки водовоза… - Я про «свалимся» говорю! – сердито буркнул Волк. - Давай проверим, - сухо предложил ковер. И это было единственное, что еще оставалось сухим на площади в двенадцать квадратных метров. - Может, тогда, сядем прямо на лугу? – занервничал Обри. – Только всё равно укрыться негде… - Город!!! – вскричал вдруг Джон, указуя мокрым перстом влево, на смутные очертания крыш, полурастворенные в пелене падающей с неба воды, как рафинад в чае. – То есть, деревня!.. Или?.. - Глюк?.. – озадаченно нахмурился его спутник.
- Глюкфельд, молодые люди, - терпеливо поправил хозяин постоялого двора завернутых в одеяла постояльцев. – Глюк-фельд. Самая старая и большая деревня во всей округе, если не во всем Вондерланде. И сама знаменитая! - Чем? – встрепенулся Джон, никогда не упускавший случая расширить кругозор. - Много чем, - проговорил мастер Айсбан с тихой гордостью отца ребенка-вундеркинда. – Но самая выдающаяся ее достопримечательность появилась в ней только сегодня. И это – самый чудесный апельсин Вондерланда! - Чего?! – вытаращил глаза Обри, ожидавший в списке местных чудес что угодно, кроме какого-то цитрусового. - А разве так далеко к северу апельсины растут? – недоуменно наморщил лоб принц. - Конечно, нет. Но тем не менее… - добродушно усмехнулся хозяин и указал рукой на улицу. – Вон он. Глядите! Улады подошли к окну, ожидая увидеть какой-нибудь чахлый саженец – и ахнули. Сквозь завесу дождя у самого края площади, почти упираясь ветвями в окна второго этажа углового дома, маячило настоящее дерево. Высота его была метров пять, и столько же в окружности, казалось, занимала его раскидистая крона. Нижние ветки свисали почти до земли, отягощенные золотистыми плодами. Такие же плоды – один другого оранжевей и задорней – виднелись тут и там сквозь крупные зеленые листья. Вокруг ствола серело пылью сухое кольцо: капли дождя не проникали сквозь густую листву. А внутри него, как в волшебном круге, прятались два человека и самая кривоногая и плешивая овечка, какую Обри видел в своей жизни. Люди сидели на корточках, обнимая коленки руками, и переговаривались, а овца топталась на месте, время от времени пытаясь ухватить то лист, то апельсин. Тогда один из сидящих дергал ее за веревку, привязанную к шее, и что-то бурчал. Овечка, словно устыдившись, опускала голову, но стоило ее хозяину отвернуться, как попытка отъесть кусочек деревенской достопримечательности повторялась. - Дура, - презрительно хмыкнул мастер Айсбан за их спинами. - Почему это? – слегка обиженный за животное, поинтересовался Обри. На ее месте он бы тоже не упустил шанса прихватить апельсинчиков. Пару-другую. Килограммов. - Потому что уже раз в двадцатый пытается откусить. - И что? - И… - хотел было возмутиться непонятливостью гостей Айсбан, но вспомнил, что были они из дальних краев, и рассмеялся: - И то, ребятки, что и апельсины, и листья, и ствол – металлические! - Что-о?!.. – друзья вытаращили глаза сначала на хозяина, потом друг на друга, и после – на деревенскую драгоценность. – Это дерево?.. - Да-да! И оно принадлежит моему племяннику, суконщику. Купил его на ярмарке в Лебенсберге у одного сабрумайского купца – тот привез его почти с края Белого Света, из какой-то диковинной страны, где все деревья из металла. Ствол и ветки у него чугунные, а листья медные – видите, как позеленели? Апельсины медные тоже, но мы их начистили – вон, как блестят! Не хуже настоящих! Мы его установили только сегодня утром, но и так понятно, что чудеснее дерева не отыщется во всем Вондерланде! Но некий молодой человек за дальним столом, как выяснилось, придерживался совсем иного мнения: - Чудо… Груда металлолома, вот что это такое, - пробурчал он негромко из-за кружки эля, но в пустом зале голос его был услышан даже в противоположном конце. – Любой кузнец за неделю еще не такое наковыряет. А на родительские денежки-то купить уж точно любой болван сможет… - Зависть – дурное чувство, Эрих, - хозяин с медлительным достоинством повернулся в сторону хулителя деревенского дива. – И если уж ты сам ни на что не способен, чтобы обратить на себя внимание Семолины, и маг из тебя, как из овцы кобыла, то хотя бы помалкивал. - Маг я не хуже многих! А Семолина не пустоголовая кукла, чтобы выбрать папин кошелек, а не человека! – яростно стукнул кружкой по столу гость, и эль выплеснулся фонтаном, заливая ему рукава, живот и грудь. - Да уж не того ли человека, - вежливость стала сползать с мастера Айсбана, как старая шкура с ящерицы, - что только других может хаять?! Посетитель вскочил, насколько энергично, настолько и безуспешно утираясь и отряхиваясь. - Зато я самостоятельный! – истекая возмущением и элем, огрызнулся Эрих. – А еще я добрый, честный, скромный, трудолюбивый, умный и начитанный! А посади ваш племяш под окнами Семолины хоть целый лес, хоть из хрусталя, хоть из изумрудов, хоть крючком из лунного света вязанный… Мастер Айсбан побагровел, упер руки в бока, наклонился, словно хотел забодать доброго и скромного наглеца, но тут Джон – прирожденный миротворец, почуяв разгорающуюся ссору, бросился наперерез. - А-а-а… а вот мне интересно… уважаемый хозяин… - дико озираясь кругом, он скользнул нечаянно взглядом по устроившимся под апельсином овечковладельцам и уцепился за них, как за спасательный круг. – А-а-а… эти двое отчего сюда не заходят? - А? Кто? Что? Где? Кто не заходит? – словно внезапно разбуженный, ошалело закрутил головой трактирщик. Принц радостно ткнул пальцем за окно. - А-а-а… эти… Да кто их знает! - фыркнул мастер Айсбан, демонстративно больше не глядя на тощего мага. – Может, нравится им там. Что овца, что хозяева… тоже на голову слабые. Всю округу с ней уже обошли, да не по разу. Продают. А кому такое страшилище нужно? Хромая, беззубая, плешивая, пегая какая-то… Может, она больная! Маг «тоже» мимо ушей не пропустил, но только собрался ответить – без сомнения, адекватно, хотя, может, и не совсем эквивалентно, как задняя дверь трактира открылась, и в зал вошел коренастый паренек. - Петер? – оглянулся на парня хозяин. – Ты слышал? - Что? – нахмурился юноша. - Что настоящая доброта проявляется не в словах, а в делах! – выспренно проговорил Эрих и, оставив на столе в луже эля монету, зашагал к выходу. – Больная – значит, вылечим! В этом призвание сельскохозяйственного волшебника на Белом Свете, скромного и самоотверженного служителя оккульта! А Семолина, когда приедет, рассудит сама!..
Спать улады залегли с твердым намерением проснуться никак не раньше десяти утра, но сладким их планам не суждено было сбыться. Едва забрезжил свет, как площадь под окнами огласил истошный вопль: «Воры!!!» Джон вскочил и, протирая на ходу сонные очи, бросился к окну. На улице, вопреки анонсу, никаких воров не обнаружилось, но зато вокруг металлического дерева, хватаясь то за голову, то за сердце, то за ветки, метался племянник хозяина постоялого двора. Спросонья принц не понял, из-за чего сыр-бор, дерево-то ведь на месте, но после нового вскрика остатки дремы вылетели из головы, и он понял, что на месте не дерево, а часть его. Хоть и большая. Веток, листьев и плодов, еще вчера склонявшихся почти до земли, сегодня не было и в помине. При ближайшем рассмотрении, впрочем, ветки обнаружились. Они валялись кучей искореженного металла на земле, словно пропущенные сквозь чудовищную мясорубку. Петер перестал носиться вокруг поруганного апельсина, остановился и вперил горящий взор в подоспевшего Джона: - Это он! – обвиняюще прищурившись, прорычал вондерландец. - Кто? - Он! Этот… фокусник-недоучка! – выплюнул со злостью парень. – Он всё сделает, лишь бы мой сюрприз испортить! А кто еще?! Некому больше! - Но может, это был просто вор? - Вор украл бы, а этот… этот… этот… - не находя эпитетов, отражающих в достаточной степени всю глубину, широту и полноту его чувств, Петер лишь скрипнул зубами: - …только всё изуродовал и бросил! Он издевался! - Но, не зная наверняка, - поспешил на защиту безвестного мага Джон, - ты не можешь… - …доказать, - договорил за товарища подошедший Волк. – Не пойман – не вор. - Ну так я его поймаю!!! – прорычал юный суконщик. - Сейчас поздно, - резонно заметил Обри. – Он уже дрыхнет, поди, без задних ног. И если в кармане у него случайно не обнаружится завалявшийся медный листочек… - А вот это мы сейчас поглядим! – багровый от возмущения и гнева, процедил парень и, сжав кулаки, бросился прочь. Догадавшись, что путь взбешенного поклонника дочки пивовара лежал к жилищу мага, улады кинулись вослед. Бежать пришлось через всю деревню, и только на окраине остановились они у кособокого дряхлого домика. На стук калитки из окошка выглянула старушка, такая же кособокая и дряхлая, как ее домишко, близоруко прищурилась и улыбнулась. - А, юный Петер!.. - Матушка Эльза! – без предисловий и приветствий сразу перешел к делу вондерландец. – Где этот… - Эрих-то? С вечера в кутузке сидит. - Что?.. - Пошел вчера в «Три ежа» - эля пропустить с устатку, с овцой-то весь день провозился, как проклятый, да повздорил с Хайнцем Колесником. Кучу посуды перебил, а заплатить не смог. Вот хозяин «Ежей» его в каталажку и сдал. - А?.. - Эрих ко мне присылал, не заплачу ли я за него, больше-то ему не к кому обратиться, но у меня откуда такие деньги. Он мне за квартиру-то месяц уже не плачивал, - старушка осуждающе поджала тонкие губы. – Так что пусть посидит до вечера, охолонёт. - А-а… - разочарование и недоверие смешались на физиономии суконщика. - Вот видишь, Петер! – обрадованно проговорил Джон, - Эрих не виноват! - Всё равно не верю, - ожег миротворца угрюмым взором вондерландец. – И я его, гадюку, всё равно поймаю!!! - Караулить будешь всю ночь? – хмыкнул Обри. - Буду! – процедил юноша, и глаза его кровожадно сверкнули. - Мы тебе поможем! – с готовностью вызвался Джон. – И вот увидишь – всё прояснится! - Ты хотел сказать, ТЫ поможешь, - кисло пробурчал Волк. Склонность его друга подбирать и защищать сирых и убогих иногда действовала на нервы – когда просто не раздражала. - Обри, - мягко выговорил принц. – Я всё равно никогда не поверю, что ты можешь допустить, чтобы невинному человеку предъявляли такое обвинение. - Да я и сам не могу поверить… - брюзгливо пробормотал Обри, - …что опять благодаря тебе ввязываюсь в какую-то ерунду, из-за которой придется пялиться в темноту всю ночь как дураку… - Я всегда знал, что у тебя очень добрая и отзывчивая душа, - пропустив мимо ушей «опять» и «ерунду», улыбнулся Джон. Волк подавился возмущением, развернулся, сунул руки в карманы и зашагал на постоялый двор, раздумывая, завалиться ли сейчас досыпать или на оставшиеся деньги купить двух лошадей и убраться из этого Галлюцинофельда – или как там его, пока его принц не вляпался – и не втянул его, самое главное – в очередную авантюру по поискам справедливости, добра и мира во всем мире.
Улады и Петер заступили в караул, как только полностью стемнело. Черное одеяло ночи укутало утомленную деревню, гася в окнах светильники и разгоняя по домам задержавшихся гуляк. Провожавшие их собаки разошлись по своим сеновалам, а встречавшие женщины – по кроватям. Двери захлопнулись, ставни закрылись, занавески задернулись, домашняя живность вздыхала по сараям, досматривая десятый сон. Вся деревня унеслась в блаженное царство грез перед новым трудовым днем… Вся – кроме троих. С фонарем в одной руке и тяжелой дубиной в другой, Петер наматывал круги под апельсином и бормотал что-то под нос, время от времени взмахивая своей палицей – репетировал сцену встречи с коварным магом, не иначе. Джон попытался было следовать за вондерландцем, но быстро сошел с дистанции и присел на мостовую, прислонившись к стене дома Семолины. Обри, постояв в сторонке минут десять, незаметно растворился в темноте, бормоча, что со стратегической точки зрения будет мудрее, если он удалится в засаду где-нибудь в сторонке, но недалеко. Надо ли говорить о том, что в его понятии такое чудесное местечко находилось как раз на кровати в его комнате. Прошел час, другой, третий… Погас фонарь, масло было долито в резервуар и выгорело снова – а злоумышленник так и не появлялся. Петер, почувствовав если не умом, то ногами, что хождений на сегодня было уже предостаточно, поставил светильник на землю, а сам приземлился рядом с Джоном, подтянув колени под подбородок и обняв их руками. Тусклый, грязно-желтый свет выхватывал из темноты небольшой кусочек мостовой, ноги и лица товарищей по караулу, объединяя их в странное братство и словно подталкивая к задушевным разговорам. - Никто не придет, Петер, - мягко глянул на вондерландца Джон. – Эрих не виноват. Да у кого бы рука поднялась на такую красоту!.. Петер подумал и пожал плечами. - У кого-то поднялась ведь. - Угу… - принц не стал отрицать очевидное и перевел разговор на более приятную тему: - А Семолина сейчас где? Лицо парня озарилось улыбкой. - Уехала с родителями в город к тетке погостить, но должна вернуться со дня на день. - А… - Джон деликатно откашлялся: - какая она… Семолина? - Сама красивая и самая ученая девушка Глюкфельда! Любит всё необычное, иностранное… Она даже читать умеет! И на арфе играть! И… Договорить он не успел: из темноты донесся тихий звук, словно быстро-быстро протыкали толстый лист железа. Юноши встревоженно уставились во тьму: показалось, или?.. Ответить на сей вопрос они так и не успели, хоть и по уважительной причине. Звук прекратился, а вместо него возник другой, причем у них над головами. И был это бряк и скрежет мелких медных предметов друг о друга. - Он там! – крикнул Петер, вскочил и, размахивая дубиной, кинулся в атаку. Джон – за ним. После вчерашней ночи там, где раньше красовались изящные ветви, ствол щетинился чугунными обрубками. Сомнений быть не могло – неизвестный вандал вскарабкался по ним как по лестнице и теперь прятался среди веток, замышляя под покровом темноты не менее темные дела. Вондерландец, сгорая от нетерпения поскорее наложить руки на осквернителя апельсинов, подпрыгнул и со всего маху грохнул по суку над головой: - Слазь, гадюка! Я из тебя отбивную сделаю! Но гадюка, даже – или тем более – перед перспективой закончить свои дни в виде отбивной, слазить не торопилась. Медные ветки застучали, ударяясь друг о друга, и рядом с Петером шмякнулся неопознанный медный фрагмент кило под шесть – то ли скелет гигантской камбалы, то ли запчасть от сенокосилки. Скорее всего, это была ветка. Юный трактирщик воспринял ее, как перчатку. - Ах, ты так!!! – распаленный вызовом, Петер попытался вскарабкаться по стволу, но зажатая в кулаке палица наводила на мысль, что или в руках было что-то лишнее, или как минимум одной руки не хватало. Спеша забраться, он сунул свое оружие за пояс, но не предназначавшаяся для такой транспортировки дубина выскользнула, грохнулась на мостовую и покатилась. Суконщик метнулся за ней. Когда воссоединение мстителя и его оружия состоялось, ветки дребезжали, уже на другом конце кроны. Искореженные апельсины шмякались на камни, подпрыгивали с дребезжащим звоном и раскатывались по площади. Разъяренный апельсиновладелец ринулся туда, где свирепствовал невидимый саботажник, подскочил, размахнулся… Дубинка, запутавшаяся в анатомии дерева, вырвалась у него из рук и застряла вне пределов видимости. И досягаемости, как выяснилось спустя полминуты бесплодных подпрыгиваний. - Чтоб… тебе… повылазило… - хрипел Петер, и руки его метались над головой, одновременно стараясь задеть блудную палицу и защитить голову от сыплющегося на него лома цветного металла. – Г-гадюка гадская… Принц, недолго думая, выхватил единственный предмет, которым можно было бы выбить задержавшуюся в гостях дубину, и взмахнул им. - Убери меч! – прорычал вондерландец, отдергивая руки, и снова бросился на штурм ствола. – Гадюка!!!.. Но едва голова его поравнялась с нижней веткой, как нечто увесистое впечаталось ему в лоб, да так, что из глаз полетели искры, а сам он – кубарем наземь, под ноги Джону, которому именно в этот момент посчастливилось выбить беглую дубину из ее медно-чугунного гнезда. На голову хозяина. Тот, не сказав последнего «гадюка», закатил очи под лоб и откинул руки. Джон охнул, испугавшись, что на очереди другая пара конечностей, подхватил его подмышки и стремительно – словно беговой рак-рекордсмен – задом-задом потянул его к дому. Отступление сопровождалось издевательски-звонкими ударами изувеченной меди о мостовую. Через пару минут из трактира выбежала подмога – дядя Петера с женой и детьми, но к этому моменту на дереве уже никого не было.
Булыжная мостовая главной улицы сменилась утрамбованным проселком боковой, и звук, выбиваемый каблуками, стал глухим, почти не слышным. Джон, опустив голову, смотрел на поднимаемые сапогами облачка пыли, но в уши его, несмотря на усилия отвлечься, упрямо проникал голос Обри: - …а я тебе говорю, что это шептун, больше некому. Сделал тот, кому выгодно. А кому еще выгодно, чтобы подарок конкурента в металлолом превратился, пока его эта Линька не увидела? Эриху! Больше некому! И вообще, ты лучше ответь, на кой пень мы к нему идем! - Чтобы спросить у него, не знает ли он, кто был на дереве ночью, - тихо и терпеливо ответил Джон. - А если это он был? – так же тихо и терпеливо проговорил Волк. – Он тебе признается, да? Он похож на идиота? - Может, и не признается, - неохотно допустил принц. – Но по глазам его будет видно! - А-а. Ну да. По глазам, - кивнул Обри и обреченно вздохнул.
Встретила их на пороге матушка Эльза. Она улыбнулась и спросила, не повидать ли ее квартиранта они пришли. Потому что если да, то он спит, так как всю ночь безвылазно проработал в мастерской ее покойного мужа, потому что мельник, прослышав про его искусство обращения с животными, заказал ему заговор от мышей и крыс. - И что, совсем никуда из своей мастерской ночью не выходил? – подозрительно склонил голову Обри. - Не выходил, - затрясла головой старушка. – Там дверь скрипучая. Я бы точно проснулась! - А-а… опять вы… – в дверном проеме за плечом матушки Эльзы появился ее квартирант и кисло уставился на визитеров. – Чего на этот раз надо? Джон смущенно откашлялся: - Извините, если оторвали вас от важных дел… Но не могли бы вы случайно знать… или подсказать… кто сегодня ночью мог испортить дерево Петера? - Опять? – фыркнул Эрих, но от Волка не ускользнула тень довольной улыбки, мелькнувшей и пропавшей на губах мага. - Опять, - кивнул Обри. – Кто-то залез на него и растерзал на кусочки почти всё, только макушка осталась. - А интересно, почему вы начали с меня? - Эрих одарил уладов убийственным взглядом. - Ну… это такое необычное происшествие… не объяснимое законами природы… и общества… и… волшебник может знать… - И что необычного в том, что кто-то с ножовкой или кусачками забрался на этот глупый столб и распилил его на куски? – раздраженно фыркнул Эрих. - Но в том-то и дело, что не было слышно никаких звуков, кроме стука веток! – воскликнул Джон. - А на стволе отпечатались следы когтей! - Когтей? – непонимающе нахмурился вондерландец. – Погодите, каких когтей? Ствол-то чугунный! - Когтей, - подтвердил Обри. – Я тоже видел. Тот – или то, что залезло на апельсин, вцеплялось в ствол когтями. Физиономия Эриха вытянулась. - Неужели это был… Кабуча… - Кто это был? – недопонял принц. Волшебник побледнел, и рука его потянулась ослабить ворот рубахи. - Если на дерево было наложено проклятие… а другой причины появления монстра я не вижу… это мог быть кто угодно! Виверна! Корокота! Мартигора!.. - Вивьен…ры?! Мантикоры?! Крококоты?! В Глюкфельде?!.. И что же это такое деется-то, а?! – матушка Эльза, испуганно моргая бесцветными глазками, закрутила головой. – Куда добрым людям от нежити податься?! - Нет, что вы, никуда подаваться не надо! – запоздало осознав произведенный эффект, спохватился маг. – Всё в порядке! Дерево-то кончилось уже! И если это было проклятие, то им больше незачем приходить! - Да с чего оно кончилось? – мрачно хмыкнул Обри. – Еще четверть осталась недоизуродованной. - Осталась? Точно? К-кабуча… - прошептал чародей и страдальчески сморщился. – Кабуча… Вечером я должен там быть… - Зачем? – не понял Волк. – Придет это чучело и доест апельсин. Тебе же лучше. - Мне?.. – чародей тупо уставился на Обри, но понял, откуда и куда дует ветер и поморщился. – А, ну да… устранение конкурента… Такую красоту, хоть и на папочкины деньги, никакими трудовыми подвигами не переплюнуть… разве ж я не понимаю… Но если монстр, дожрав дерево, примется еще за что-нибудь? Или за кого-нибудь? Что тогда? Обри уважительно склонил голову. Если характеристика, данная магу трактирщиком, верна, то со стороны Эриха это будет не трудовой и даже не боевой подвиг, а чистой воды самопожертвование. Если, конечно, это чудо-юдо не было вызвано самим неудачливым конкурентом суконщика. Каковое предположение еще предстояло опровергнуть…
Эрих появился у бренных останков чудо-дерева перед наступлением темноты. Игнорируя шепотки глюкенфельдцев и сверлящий взор конкурента, чародей опустил на землю мешок и принялся за развертывание противовиверновой обороны. Зеваки, несмотря на угрозу появления питающейся металлом когтистой твари, столпились на расстоянии десяти шагов от ствола почтительно-испуганным кругом, очень скоро превратившимся в квадрат, затем в октагон, потом ромб – причем постоянно уменьшающиеся в размерах. Но Эрих, не смотря на препятствия, старался вовсю. Первым из мешка был вызволен затрепанный том, казалось, готовый развалиться не то, что от прикосновения – от взглядов. И ожиданий он не обманул. Едва чародей извлек его на свет и попытался открыть на отмеченном закладкой месте, как ветхий корешок лопнул, и листопад пожелтевших страниц накрыл пятачок под апельсином. Эрих кинулся собирать беглянок. Под ехидными комментариями Петера он наскоро сложил в стопку листы и с трудом нашел нужную страницу. Поводив по строкам и схемам пальцем минут с десять, только потом он перешел к делу. В ход пошли сперва цветные мелки, исчертившие булыжник таинственными символами. Потом выступающие оконечности рисунка заняли ритуальные свечи. Когда весь запас был расставлен, выяснилось, что свободными оставались еще четыре угла. Мешок был вытряхнут в срочном порядке на предмет нечаянно завалявшихся свечей – но тщетно. - Но я же считал… Хватало как раз… - озираясь, словно всё еще надеясь обнаружить недостачу под ногами, пробормотал Эрих. И тут под нос ему был сунут нож. - Разрежь те, что есть, - практично посоветовал Обри. Через несколько минут полный, хоть и разнокалиберный комплект занял стратегически-важные переплетения септограмм. Когда вопрос освещения был решен, в дело было пущено остальное содержимое мешка: овечьи черепа, мешочки с порошками, связки шкурок рептилий, пучки трав, тройка кристаллов, дюжина монет неведомых держав… и чучело канарейки. - А это…- Джон благоговейно указал на кособокую пыльную птичку, - для какой цели? Эрих глянул исподлобья на улада, отыскал взглядом конкурента – на другой стороне дерева – и выдавил: - Это Пинька. Она семолинина была, но померла от старости. А если у меня на полке останется, то никому не нужна будет… в случае чего… - В случае?.. – недоуменно начал было переспрашивать принц, но понял и мотнул головой: - Всё будет хорошо. Вы не думайте даже. Всё сработает. - А кстати, - подошел Волк. – Против кого конкретно обороняемся-то? По физиономии Эриха пробежала виноватая тень несостоявшегося признания – и пропала. - Против всех, кто заявится, - сухо ответил он. – И мне зрители не нужны. Посторонних прошу удалиться. - Посторонних тут нет, - враждебно прищурился Петер. - Как хотите, - буркнул маг. – Кто решил оставаться, войдите в центр. Только под ногами не путаться. Я ключевую септограмму сейчас закрою – и до утра. Улады и суконщик сгрудились под апельсином, и маг, с трудом отыскивая в сумраке темно-зеленые свечи, зажег одну за другой, дочитал замыкающее заклинание и машинально сунул листок в карман. Защитные чары были наложены, оставалось только сидеть и ждать.
Обри сидел, прислонившись спиной к чугунному стволу, и молча гадал, что будет, когда догорит первая укороченная свеча. Пропадет ли защита? И была ли она? И если уж заговорили о защите, то самый первый вопрос, нужна ли она была вообще, или ушлый чароплет, возжелавший повысить свое социальное и материальное положение, и впрямь морочит им всем головы? Огоньки свечей плясали во мраке под ночным ветерком подобно упитанным светлякам, узкий осколок луны торчал косовато, зацепившись за крышу, цикады самозабвенно свиристели, призывая сон и, казалось, весь Белый Свет погрузился в томную дремоту, чего и им желал. Бросили переругиваться и молча сидели по разным сторонам дерева Эрих и Петер. Джон жмурился и тер кулаками уставшие глаза. Спокойствие и мир воцарились если не на всем Белом Свете, то на этом конкретном его участке, и казалось, более тихого уголка не найти вовек… Светлячок-огонек напротив него потускнел и стал уменьшаться. «Первая маленькая готова…» - сонно подумал Волк. Эрих, заметив грядущую кончину другой короткой свечки – со своей стороны, поднялся… Упругая волна холодного воздуха ударила в лицо чародею, сбивая с ног и гася свечи. При свете месяца, на мгновение выскользнувшего из плена обступившего мрака, Эрих успел разглядеть отверстую пасть, усаженную крупными острыми зубами, как грядка неопытного садовода – морковью. «Кабу…» - мелькнуло в его голове перед тем, как она встретилась со стволом. - Что там? – Обри подскочил, шагнул на шум, и тьма сомкнулась вокруг него, отсекая от внешнего мира. Петер тоже поднялся и принялся буровить взглядом непроницаемую, как бочка дегтя, темноту. - Что там? – обеспокоенно вопросил принц, выхватил меч из ножен, подумал, аккуратно вложил обратно и медленно протянул руку, ощупывая окружающую тьму на предмет союзников и врагов. Ладонь его, побродив по воздуху, коснулась чего-то холодного и неровного и отдернулась. Пальцы вцепились в рукоять меча. - Эй… к-кто тут? – срывающимся шепотом спросил он. - Кто это… где?.. – нервным эхом откликнулся кто-то, и не понятно было, откуда долетал звук. – Кто меня… за плечо трогает? Улад радостно выдохнул: - Петер, это я, Джон! Протяжный вздох облегчения был ему ответом. - А мне показалось… что когда свечи от ветра погасли… будто… что-то… Х-ха… - Х-ха, - уже почти уверенно произнес принц. – А мне вот тоже… отчего-то казалось… что куртка у тебя была суконная?.. - Нет, кожаная, – выкристаллизовался из мрака озадаченный голос Петера. – А что? - А-а… ничего, - безуспешно скрывая свое облегчение, выговорил улад. – А то вдруг темно кругом стало… и свечи погасли… И мне почудилось… - Что? – насторожился суконщик. - Ничего, - не слишком убедительно соврал Джон, но замолкать, чтобы снова оказаться не только в темноте, но и в тишине, не решался. – А из какой кожи твоя куртка? Петер ворчливо фыркнул: - Ты ж мне всю спину исхлопал уже, и до сих пор не понял? - Я?.. – недоверчиво повторил Джон. – Я ничего не делаю. - Обри Волк, это ты?.. – гораздо более нервно, чем минуту назад, поинтересовался суконщик. - Чего я? – раздалось во мраке, сопровождаемое звоном чего-то стеклянно-металлического, опрокинутого на мостовую. – Я тут ползу по шажочку непонятно в какую сторону, никого не трогаю... А что там с курткой, Джонни? - Она… странная у Петера… - проговорил принц, и сердце его пропустило удар. – Какая-то… она… чешуй…ча…та…я… - Где вы видели чешуйчатых свиней? – еще на полтона выше изрек Петер, и источник голоса слегка сместился – видно, разворачиваясь. – И если не вы… Кто меня тогда трогает? Эрих? Слушай, ты, шептун треклятый! Брось свои штучки, а то как засвечу промеж глаз! Далее события произошли почти одновременно: чиркнула спичка, зажигая фитиль фонаря, вспыхнул огонек… И отразился в паре огромных черных очей на еще более громадной чешуйчатой морде. Морда недовольно зажмурилась, раззявила пасть, суконщик взвыл, словно весь арсенал чудовища уже сомкнулся на нем, и что было сил врезал морде дубиной по носу. Из пасти вырвался странно глухой рев – словно впитываемый воздухом, как ватой, зубы клацнули, перекусывая дубинку у самых пальцев вондерландца, и второй вопль – на этот раз человеческий – огласил вязкую тишину. Это Петер вспомнил, что навыки рукопашного боя с зубастыми чудовищами были даже не в первой сотне списка его достоинств. Отшвырнув огрызок палицы, он белкой взлетел по стволу и затаился среди останков кроны. Кожистые крылья размером с небольшой парус раскинулись, длинный змеистый хвост с подобием остро наточенной лопаты на кончике устремился к уладам, рванувшим было в атаку, когтистая лапа наступила на распростертого чародея, и чудовище взлетело. Бы. Если бы лапа его не подвернулась на маге, оно не въехало бы крылом в ствол апельсина и не хлопнулось на бок. Раздался глухой стук и разъяренное шипение, почти заглушившее сиплое «кабуча», больше похожее на стон. - Бей гада!!! – разнесся боевой клич в неестественной, питающейся звуками тишине, и Обри с мечом и фонарем кинулся в бой. Принц – за ним. Зверь заревел, поднимаясь, и хвост со скоростью молнии метнулся навстречу Волку. Он кинулся наземь, и удар пришелся по руке с мечом. Оружие выпало из разжавшихся пальцев и со звоном понеслось по булыжнику прочь. Чудовищная плеть взмахнула снова, Обри инстинктивно бросился вбок, и вся сила удара на этот раз пришлась на фонарь. Брызги горящего масла вспыхнули на миг и пропали, вновь погружая площадь во мрак. - Осторожно! – выкрикнул Обри, перекатился и вскочил на ноги, нащупывая за голенищем нож и лихорадочно пытаясь понять, откуда обрушится следующая атака. Гадать ему пришлось недолго: у ствола вдруг вспыхнул комочек синеватого пламени, освещая застывшее справа чудовище – и Эриха. - Это виверна… – прохрипел он, и Обри выругался. Вместо того чтобы сыпать атакующими заклинаниями, он тут урок зоологии устраивает!.. - Волк, держись!!! – разглядев, наконец-то, кто есть где, Джонни с мечом наголо кинулся на монстра. Взмах хвоста, резкий, как удар бича, опрокинул его и покатил по камням – принц в одну сторону, меч в другую, а виверна с ревом бросилась на единственный источник света. На Эриха. Чародей понимал, когда можно устраивать лекции по зоологии, а когда спасать свою жизнь от их предмета. На нижней ветке он оказался едва ли не быстрее Петера, и сильная рука суконщика ухватила его за шиворот, протащила последние полметра и укрыла в сплетении верхних ветвей на уровне крыши. Голубой огонек, дрожа и мигая, спрятался там же. Не удостоив уладов больше внимания, виверна взмахнула крыльями и оторвалась от земли, не сводя глаз с парней, укрывшихся за хрупкой сетью медных веток. - Стой, зараза!!!.. В отчаянной попытке задержать взлетающее чудовище, Обри схватил его за лапу. - Держись!!! – выкрикнул Джон и, с разбегу подпрыгнув, уцепился за незанятую ногу. – Стой!!! Но стоять чудовище не собиралось. Тяжело взмахивая крыльями, точно преодоление земного притяжения с грузом на лапах стоило изрядных усилий, оно поднялось в воздух и несколько раз облетело вокруг дерева, силясь достать добычу зубами. Но та прижалась к чугунному стволу в самом сердце кроны и доставаться просто так не собиралась. Досадливо рыкнув, монстр поднялся над апельсином и, рискуя потерять управление, дернул хвостом. Чугунный ствол макушки хрустнул, медная крона, смятая остро отточенным наконечником-лопатой, покосилась, и цеплявшиеся за нее люди заскользили вниз по целым пока веткам. Виверна устремилась на посадку – грузом вперед, и ускользающие в неизвестность беглецы схватили за ноги уладов. Застигнутое врасплох чудовище потеряло равновесие под новой тяжестью, заполошно забило крыльями, пытаясь взлететь… Но поздно. Эрих, Петер, Джон и Обри, как на санках по горе, влетели в окно дома Семолины, увлекая за собой ошарашенную виверну. Вернее, ту ее часть, которая поместилась в окне. Остальное – самое кусачее и стегающее – осталось снаружи, рычать, махать крыльями и бесноваться в тщете и бессилии. Но и очутившиеся к комнате ноги времени даром не теряли: несколько ударов когтистых лап – и мебель у окна разлетелась в щепки, добавляя к разгрому дерево, стекло и ткани. - К-кабуча… - только и смог проговорить чародей, озирая в сиянии светошара разруху. – Никогда не видел живую виверну… самое худшее, что было в моей жизни… - Уберите ее отсюда!!! Немедленно!!! – раздался вдруг из-под кровати визгливый женский голос. И вслед за голосом, откинув свисавшее до пола покрывало, на свет показалась растрепанная, но еще больше – разъяренная светловолосая девушка. - Семолина?!.. – хором выдохнули вондерладнцы. И по физиономии Эриха читалось, что с заявлением насчет самого ужасного зрелища своей жизни он поторопился. - Что вы тут делаете?! – не тратя времени на приветствия, накинулась на них дочь пивовара. – И кто притащил сюда… ЭТО?! - Я… - сконфуженный Эрих взмахнул руками, - я защищал сюрприз… подарок Петера… - Сюрприз? – моментально заинтересовалась девушка. – Какой? - А…пельсин… дерево… у тебя под окном… - поспешил сообщить суконщик. – Я его купил… Оно медное... и с проклятием… - Кто тебе сказал, Петрик, что я люблю подарки с ТАКИМ сюрпризом? – ядовито поинтересовалась Семолина. - Я… я же не знал! – беспомощно краснея и бледнея, выдавил юноша. - Ну теперь-то знаешь! И уберите отсюда это существо, ради всего хорошего! Эричка? Кто у нас великий маг? Кривясь и кусая губы, Эрих хотел что-то сказать, как вдруг заметил уголок пожелтевшей от времени бумажки, торчащей из его разорванного кармана. Быстро развернув сложенный вчетверо лист из погибшего фолианта, по которому еще несколько часов назад он сооружал защитные заклинания, маг пробежался взглядом по строчкам… и замер. - К-кабуча… - А еще конкретнее? – почуяв запах жареного, придвинулся к чародею Обри. - Кабу-у-у-уча-а-а-а…- не задумываясь, конкретизировал маг. Листок выпал из негнущихся пальцев, но был пойман Волком, не успев присоединиться к куче мусора на полу. А маг подошел почти вплотную к бушующей виверне, развел руки, просипел «Абра-кадабра-гейт!»… И монстр пропал, а вместе с ним – неестественный мрак, глушащий звуки и свет, а над крышей постоялого двора снова появился худосочный месяц в сопровождении россыпи крошечных точек-звезд. - Вот это да!.. – восхищенно выдохнул Джон. - Да-да, - ухмыляясь, вторил ему Волк. - Что ты хочешь сказать? – обиженный за чародея, насупился принц. - Я? – Обри невинно захлопал очами. – Я – ничего. - Я… сам скажу… - убито выдавил Эрих и уставился в пол. – Когда книга рассыпалась вечером… я перепутал страницы. Они очень похожи были… тексты… параферналия… схемы печатей и септограмм… - Короче, шептун!.. – сжив кулаки, двинулся на него суконщик. - Короче… вместо защитного заклинания… я… построил призывающее, - еле слышно пробормотал маг. - Так эта тварь – твоих рук дело?! Эрих втянул голову в плечи. - Да я тебя!.. – кулаки суконщика взметнулись над головой. - Постой! Ну перепутал человек слова! – неожиданно вклинился между ними Обри. – А до этого твое дерево не виверна ведь жрала! Ты ж видел – ей чего понежнее подавай! - Да откуда я знаю, какую заразу!.. – начал было взбешенный Петер, но Семолина не дала ему продолжить. - А может, мальчики, вы потом разберетесь, кто и что у вас съел, а сейчас на меня обратите внимание? – капризно надула губки она. – Я, между прочим, тороплюсь! - Мы не знали, что ты вернулась! - Вот это сюрприз! - И куда ты?.. - Я… - девушка многозначительно потупила очи. – Я вернулась тайком. Потому что в городе встретила любовь всей жизни и уезжаю с ним на край света. Вообще-то, я хотела забрать платья… но благодаря вам… Короче, прощайте, мои милые мальчики! - Как?!.. - Он ждет меня в переулке с лошадьми. - Кто этот?!.. - Его имя я вам не скажу, - кокетливо стрельнула глазами девушка, – оно слишком известно… хотя и не среди таких, как вы. Он… приближенное лицо короля одной из самых важных держав. Его тайный советник. Хотя путешествует с ним под личиной простого барда. Он говорит, что без его одобрения король не примет ни одного решения. И он влюблен в меня без памяти! - Но ты… - Но он… - Довольно! – притопнула Семолина. – Мне пора. И не пробуйте проследить за мной! И провожать меня не надо тоже! Прощайте!.. Дверь закрылась за ней, уронив на усыпанный мусором пол кусок штукатурки со стены, а маг и суконщик остались стоять посреди комнаты, словно механические куклы, у которых кончился завод. - Вот так, Петер… - первым нашел слова маг. – Среди таких, как мы… такие, как мы… и должны оставаться. И не провожать. - И не пробовать проследить, - тусклым голосом добавил суконщик и медленно, точно во сне, подошел к окну. И вскрикнул: - Шептун!!! Я убью тебя!!!.. - Что там?! – улады кинулись на подмогу, маг за ними – и замерли, не зная, ругаться им, восхищаться или хохотать. Потому что на голом стволе, прямо у окна, вцепившись когтями в чугун под остатками кроны, перпендикулярно земле стояла овца и методично обгрызала листву и плоды. Ее длинные зубы, отблескивающие при свете месяца сталью, хватали апельсин, оставляя в нем зияющее углубление, разжимались, и кусок начищенной меди падал наземь. Не дожидаясь, пока он встретится с мостовой, овца меланхолично, не меняя выражения морды, тянулась к ветке и надкусывала следующий фрагмент. - Кабуча… - только и смог вымолвить Эрих. – Кабуча… Эта кабуча… Это кабуча… Я же хотел как лучше!!!.. Я не хотел!!!.. Я не… Сознавая, что «не виноват» сейчас прозвучало бы несколько фальшиво, волшебник сжал губы, потупился, и физиономия его стала покрываться багровыми пятнами. Не в цвет, но в тон темно-синей с россыпью золотых искр шкуре овцы. - Что это?.. – прошептал принц, не в силах отвести глаз от чудесного явления, с настойчивостью мясорубки измельчающего единственную достопримечательность Глюкенфельда ценой в очень большую кучу денег. - Что?!.. что?!.. – возмущенным эхом повторил Петер. – Да провалиться мне на этом самом месте, если это – не овечка братьев Цвиттеров, которую не будем тыкать мечом, кто, намедни взялся лечить! - Но я и лечил! – растерянно заморгал чародей. – Когти – чтобы не хромала: она страдала копытной гнилью, больше ничего сделать было нельзя! Зубы стальные – потому что не было вообще никаких!.. - А шерсть? – вперил в него сверлящий взор Петер. - Она была словно лишайная, облезлая, пегая – ты же помнишь! И я решил, что чтобы они смогли ее продать… Кабуча… мне же и в голову не приходило, что эта плешивая зараза!.. Петер… извини… пожалуйста… - раздавленный последним унизительным аккордом событий этих дней, волшебник скривился в подобии усмешки, пытаясь подсластить катастрофу шуткой: – Теперь ты не сможешь меня убить, пока я не выплачу тебе стоимость этого проклятого апельсина. А столько люди не живут… Петер неожиданно расхохотался – хоть и слегка неестественно, хлопнул обескураженного чародея по плечу и подмигнул: - Думаю, через полгода мы уже сможем поговорить о способе лишить тебя жизни! - Но цена дерева… у меня нет таких денег! - Будут! Если ты сможешь окрашивать мои сукна так же, как шкуру этого чудовища. А если ты сделаешь такие же зубы моему деду и двум бабушкам – то и пораньше! - Ты… так считаешь?.. - Спрашиваешь! – фыркнул суконщик. – По рукам? - А по рукам!!!.. – преувеличенно громко воскликнул Эрих.
Когда Джон и Обри выходили из комнаты, вондерландцы стояли у окна плечом к плечу и молчали. Может, они смотрели, как синяя в звездочку овца меланхолично догрызала очень большую кучу денег. А может, вслушивались в предутреннюю тишину, пытаясь уловить далекий стук копыт двух лошадей, уносившихся в сторону Гвента… СЮРПРИЗ
Дождь, собиравшийся всё утро, случился ближе к обеду. Принц Джон Уладский, его друг Обри по прозванию Волк а, главное, их ковер-самолет Флай к этому времени уже утвердились в мысли, что если уж до сих пор погода не испортилась, то верно, на небе сломался какой-нибудь краник, отвечавший за полив данной конкретной части Белого Света. И что еще день-полдня – и выскочат они из-под грязно-лилового навеса туч под солнечное небо… Но то ли кран оперативно починили, то ли сработал единственный закон, действующий даже тогда, когда все остальные законы бессильно поднимают руки и уходят домой… Как бы то ни было, первые капли упали на спины путников сразу после слов Джона: «Кажется, дождя всё-таки не будет», а за ними последовали вторые, третьи, а очень скоро и два миллиона двести третьи… Отчаянные стенания ковра не могли заглушить даже раскаты грома. - Флай, миленький, потерпи немного, тут где-то деревня должна быть, большая, практически город! – Джон уговаривал ковер, для пущей убедительности расстилая на нем карту рисунком вниз. – Вот, смотри! Глюк…фельде называется! Еще немного… - …и мы все свалимся, – замогильным голосом договорил Флай. – От такого количества воды давно бы уже лопнула даже бочка водовоза! - Точно, что ли? – встревоженно нахмурился Обри. - Максимальный объем среднестатистической бочки водовоза… - Я про «свалимся» говорю! – сердито буркнул Волк. - Давай проверим, - сухо предложил ковер. И это было единственное, что еще оставалось сухим на площади в двенадцать квадратных метров. - Может, тогда, сядем прямо на лугу? – занервничал Обри. – Только всё равно укрыться негде… - Город!!! – вскричал вдруг Джон, указуя мокрым перстом влево, на смутные очертания крыш, полурастворенные в пелене падающей с неба воды, как рафинад в чае. – То есть, деревня!.. Или?.. - Глюк?.. – озадаченно нахмурился его спутник.
Послано - 31 Марта 2013 : 21:40:53
(выстрел первый - продолжение) - Глюкфельд, молодые люди, - терпеливо поправил хозяин постоялого двора завернутых в одеяла постояльцев. – Глюк-фельд. Самая старая и большая деревня во всей округе, если не во всем Вондерланде. И сама знаменитая! - Чем? – встрепенулся Джон, никогда не упускавший случая расширить кругозор. - Много чем, - проговорил мастер Айсбан с тихой гордостью отца ребенка-вундеркинда. – Но самая выдающаяся ее достопримечательность появилась в ней только сегодня. И это – самый чудесный апельсин Вондерланда! - Чего?! – вытаращил глаза Обри, ожидавший в списке местных чудес что угодно, кроме какого-то цитрусового. - А разве так далеко к северу апельсины растут? – недоуменно наморщил лоб принц. - Конечно, нет. Но тем не менее… - добродушно усмехнулся хозяин и указал рукой на улицу. – Вон он. Глядите! Улады подошли к окну, ожидая увидеть какой-нибудь чахлый саженец – и ахнули. Сквозь завесу дождя у самого края площади, почти упираясь ветвями в окна второго этажа углового дома, маячило настоящее дерево. Высота его была метров пять, и столько же в окружности, казалось, занимала его раскидистая крона. Нижние ветки свисали почти до земли, отягощенные золотистыми плодами. Такие же плоды – один другого оранжевей и задорней – виднелись тут и там сквозь крупные зеленые листья. Вокруг ствола серело пылью сухое кольцо: капли дождя не проникали сквозь густую листву. А внутри него, как в волшебном круге, прятались два человека и самая кривоногая и плешивая овечка, какую Обри видел в своей жизни. Люди сидели на корточках, обнимая коленки руками, и переговаривались, а овца топталась на месте, время от времени пытаясь ухватить то лист, то апельсин. Тогда один из сидящих дергал ее за веревку, привязанную к шее, и что-то бурчал. Овечка, словно устыдившись, опускала голову, но стоило ее хозяину отвернуться, как попытка отъесть кусочек деревенской достопримечательности повторялась. - Дура, - презрительно хмыкнул мастер Айсбан за их спинами. - Почему это? – слегка обиженный за животное, поинтересовался Обри. На ее месте он бы тоже не упустил шанса прихватить апельсинчиков. Пару-другую. Килограммов. - Потому что уже раз в двадцатый пытается откусить. - И что? - И… - хотел было возмутиться непонятливостью гостей Айсбан, но вспомнил, что были они из дальних краев, и рассмеялся: - И то, ребятки, что и апельсины, и листья, и ствол – металлические! - Что-о?!.. – друзья вытаращили глаза сначала на хозяина, потом друг на друга, и после – на деревенскую драгоценность. – Это дерево?.. - Да-да! И оно принадлежит моему племяннику, суконщику. Купил его на ярмарке в Лебенсберге у одного сабрумайского купца – тот привез его почти с края Белого Света, из какой-то диковинной страны, где все деревья из металла. Ствол и ветки у него чугунные, а листья медные – видите, как позеленели? Апельсины медные тоже, но мы их начистили – вон, как блестят! Не хуже настоящих! Мы его установили только сегодня утром, но и так понятно, что чудеснее дерева не отыщется во всем Вондерланде! Но некий молодой человек за дальним столом, как выяснилось, придерживался совсем иного мнения: - Чудо… Груда металлолома, вот что это такое, - пробурчал он негромко из-за кружки эля, но в пустом зале голос его был услышан даже в противоположном конце. – Любой кузнец за неделю еще не такое наковыряет. А на родительские денежки-то купить уж точно любой болван сможет… - Зависть – дурное чувство, Эрих, - хозяин с медлительным достоинством повернулся в сторону хулителя деревенского дива. – И если уж ты сам ни на что не способен, чтобы обратить на себя внимание Семолины, и маг из тебя, как из овцы кобыла, то хотя бы помалкивал. - Маг я не хуже многих! А Семолина не пустоголовая кукла, чтобы выбрать папин кошелек, а не человека! – яростно стукнул кружкой по столу гость, и эль выплеснулся фонтаном, заливая ему рукава, живот и грудь. - Да уж не того ли человека, - вежливость стала сползать с мастера Айсбана, как старая шкура с ящерицы, - что только других может хаять?! Посетитель вскочил, насколько энергично, настолько и безуспешно утираясь и отряхиваясь. - Зато я самостоятельный! – истекая возмущением и элем, огрызнулся Эрих. – А еще я добрый, честный, скромный, трудолюбивый, умный и начитанный! А посади ваш племяш под окнами Семолины хоть целый лес, хоть из хрусталя, хоть из изумрудов, хоть крючком из лунного света вязанный… Мастер Айсбан побагровел, упер руки в бока, наклонился, словно хотел забодать доброго и скромного наглеца, но тут Джон – прирожденный миротворец, почуяв разгорающуюся ссору, бросился наперерез. - А-а-а… а вот мне интересно… уважаемый хозяин… - дико озираясь кругом, он скользнул нечаянно взглядом по устроившимся под апельсином овечковладельцам и уцепился за них, как за спасательный круг. – А-а-а… эти двое отчего сюда не заходят? - А? Кто? Что? Где? Кто не заходит? – словно внезапно разбуженный, ошалело закрутил головой трактирщик. Принц радостно ткнул пальцем за окно. - А-а-а… эти… Да кто их знает! - фыркнул мастер Айсбан, демонстративно больше не глядя на тощего мага. – Может, нравится им там. Что овца, что хозяева… тоже на голову слабые. Всю округу с ней уже обошли, да не по разу. Продают. А кому такое страшилище нужно? Хромая, беззубая, плешивая, пегая какая-то… Может, она больная! Маг «тоже» мимо ушей не пропустил, но только собрался ответить – без сомнения, адекватно, хотя, может, и не совсем эквивалентно, как задняя дверь трактира открылась, и в зал вошел коренастый паренек. - Петер? – оглянулся на парня хозяин. – Ты слышал? - Что? – нахмурился юноша. - Что настоящая доброта проявляется не в словах, а в делах! – выспренно проговорил Эрих и, оставив на столе в луже эля монету, зашагал к выходу. – Больная – значит, вылечим! В этом призвание сельскохозяйственного волшебника на Белом Свете, скромного и самоотверженного служителя оккульта! А Семолина, когда приедет, рассудит сама!..
Спать улады залегли с твердым намерением проснуться никак не раньше десяти утра, но сладким их планам не суждено было сбыться. Едва забрезжил свет, как площадь под окнами огласил истошный вопль: «Воры!!!» Джон вскочил и, протирая на ходу сонные очи, бросился к окну. На улице, вопреки анонсу, никаких воров не обнаружилось, но зато вокруг металлического дерева, хватаясь то за голову, то за сердце, то за ветки, метался племянник хозяина постоялого двора. Спросонья принц не понял, из-за чего сыр-бор, дерево-то ведь на месте, но после нового вскрика остатки дремы вылетели из головы, и он понял, что на месте не дерево, а часть его. Хоть и большая. Веток, листьев и плодов, еще вчера склонявшихся почти до земли, сегодня не было и в помине. При ближайшем рассмотрении, впрочем, ветки обнаружились. Они валялись кучей искореженного металла на земле, словно пропущенные сквозь чудовищную мясорубку. Петер перестал носиться вокруг поруганного апельсина, остановился и вперил горящий взор в подоспевшего Джона: - Это он! – обвиняюще прищурившись, прорычал вондерландец. - Кто? - Он! Этот… фокусник-недоучка! – выплюнул со злостью парень. – Он всё сделает, лишь бы мой сюрприз испортить! А кто еще?! Некому больше! - Но может, это был просто вор? - Вор украл бы, а этот… этот… этот… - не находя эпитетов, отражающих в достаточной степени всю глубину, широту и полноту его чувств, Петер лишь скрипнул зубами: - …только всё изуродовал и бросил! Он издевался! - Но, не зная наверняка, - поспешил на защиту безвестного мага Джон, - ты не можешь… - …доказать, - договорил за товарища подошедший Волк. – Не пойман – не вор. - Ну так я его поймаю!!! – прорычал юный суконщик. - Сейчас поздно, - резонно заметил Обри. – Он уже дрыхнет, поди, без задних ног. И если в кармане у него случайно не обнаружится завалявшийся медный листочек… - А вот это мы сейчас поглядим! – багровый от возмущения и гнева, процедил парень и, сжав кулаки, бросился прочь. Догадавшись, что путь взбешенного поклонника дочки пивовара лежал к жилищу мага, улады кинулись вослед. Бежать пришлось через всю деревню, и только на окраине остановились они у кособокого дряхлого домика. На стук калитки из окошка выглянула старушка, такая же кособокая и дряхлая, как ее домишко, близоруко прищурилась и улыбнулась. - А, юный Петер!.. - Матушка Эльза! – без предисловий и приветствий сразу перешел к делу вондерландец. – Где этот… - Эрих-то? С вечера в кутузке сидит. - Что?.. - Пошел вчера в «Три ежа» - эля пропустить с устатку, с овцой-то весь день провозился, как проклятый, да повздорил с Хайнцем Колесником. Кучу посуды перебил, а заплатить не смог. Вот хозяин «Ежей» его в каталажку и сдал. - А?.. - Эрих ко мне присылал, не заплачу ли я за него, больше-то ему не к кому обратиться, но у меня откуда такие деньги. Он мне за квартиру-то месяц уже не плачивал, - старушка осуждающе поджала тонкие губы. – Так что пусть посидит до вечера, охолонёт. - А-а… - разочарование и недоверие смешались на физиономии суконщика. - Вот видишь, Петер! – обрадованно проговорил Джон, - Эрих не виноват! - Всё равно не верю, - ожег миротворца угрюмым взором вондерландец. – И я его, гадюку, всё равно поймаю!!! - Караулить будешь всю ночь? – хмыкнул Обри. - Буду! – процедил юноша, и глаза его кровожадно сверкнули. - Мы тебе поможем! – с готовностью вызвался Джон. – И вот увидишь – всё прояснится! - Ты хотел сказать, ТЫ поможешь, - кисло пробурчал Волк. Склонность его друга подбирать и защищать сирых и убогих иногда действовала на нервы – когда просто не раздражала. - Обри, - мягко выговорил принц. – Я всё равно никогда не поверю, что ты можешь допустить, чтобы невинному человеку предъявляли такое обвинение. - Да я и сам не могу поверить… - брюзгливо пробормотал Обри, - …что опять благодаря тебе ввязываюсь в какую-то ерунду, из-за которой придется пялиться в темноту всю ночь как дураку… - Я всегда знал, что у тебя очень добрая и отзывчивая душа, - пропустив мимо ушей «опять» и «ерунду», улыбнулся Джон. Волк подавился возмущением, развернулся, сунул руки в карманы и зашагал на постоялый двор, раздумывая, завалиться ли сейчас досыпать или на оставшиеся деньги купить двух лошадей и убраться из этого Галлюцинофельда – или как там его, пока его принц не вляпался – и не втянул его, самое главное – в очередную авантюру по поискам справедливости, добра и мира во всем мире.
Улады и Петер заступили в караул, как только полностью стемнело. Черное одеяло ночи укутало утомленную деревню, гася в окнах светильники и разгоняя по домам задержавшихся гуляк. Провожавшие их собаки разошлись по своим сеновалам, а встречавшие женщины – по кроватям. Двери захлопнулись, ставни закрылись, занавески задернулись, домашняя живность вздыхала по сараям, досматривая десятый сон. Вся деревня унеслась в блаженное царство грез перед новым трудовым днем… Вся – кроме троих. С фонарем в одной руке и тяжелой дубиной в другой, Петер наматывал круги под апельсином и бормотал что-то под нос, время от времени взмахивая своей палицей – репетировал сцену встречи с коварным магом, не иначе. Джон попытался было следовать за вондерландцем, но быстро сошел с дистанции и присел на мостовую, прислонившись к стене дома Семолины. Обри, постояв в сторонке минут десять, незаметно растворился в темноте, бормоча, что со стратегической точки зрения будет мудрее, если он удалится в засаду где-нибудь в сторонке, но недалеко. Надо ли говорить о том, что в его понятии такое чудесное местечко находилось как раз на кровати в его комнате. Прошел час, другой, третий… Погас фонарь, масло было долито в резервуар и выгорело снова – а злоумышленник так и не появлялся. Петер, почувствовав если не умом, то ногами, что хождений на сегодня было уже предостаточно, поставил светильник на землю, а сам приземлился рядом с Джоном, подтянув колени под подбородок и обняв их руками. Тусклый, грязно-желтый свет выхватывал из темноты небольшой кусочек мостовой, ноги и лица товарищей по караулу, объединяя их в странное братство и словно подталкивая к задушевным разговорам. - Никто не придет, Петер, - мягко глянул на вондерландца Джон. – Эрих не виноват. Да у кого бы рука поднялась на такую красоту!.. Петер подумал и пожал плечами. - У кого-то поднялась ведь. - Угу… - принц не стал отрицать очевидное и перевел разговор на более приятную тему: - А Семолина сейчас где? Лицо парня озарилось улыбкой. - Уехала с родителями в город к тетке погостить, но должна вернуться со дня на день. - А… - Джон деликатно откашлялся: - какая она… Семолина? - Сама красивая и самая ученая девушка Глюкфельда! Любит всё необычное, иностранное… Она даже читать умеет! И на арфе играть! И… Договорить он не успел: из темноты донесся тихий звук, словно быстро-быстро протыкали толстый лист железа. Юноши встревоженно уставились во тьму: показалось, или?.. Ответить на сей вопрос они так и не успели, хоть и по уважительной причине. Звук прекратился, а вместо него возник другой, причем у них над головами. И был это бряк и скрежет мелких медных предметов друг о друга. - Он там! – крикнул Петер, вскочил и, размахивая дубиной, кинулся в атаку. Джон – за ним. После вчерашней ночи там, где раньше красовались изящные ветви, ствол щетинился чугунными обрубками. Сомнений быть не могло – неизвестный вандал вскарабкался по ним как по лестнице и теперь прятался среди веток, замышляя под покровом темноты не менее темные дела. Вондерландец, сгорая от нетерпения поскорее наложить руки на осквернителя апельсинов, подпрыгнул и со всего маху грохнул по суку над головой: - Слазь, гадюка! Я из тебя отбивную сделаю! Но гадюка, даже – или тем более – перед перспективой закончить свои дни в виде отбивной, слазить не торопилась. Медные ветки застучали, ударяясь друг о друга, и рядом с Петером шмякнулся неопознанный медный фрагмент кило под шесть – то ли скелет гигантской камбалы, то ли запчасть от сенокосилки. Скорее всего, это была ветка. Юный трактирщик воспринял ее, как перчатку. - Ах, ты так!!! – распаленный вызовом, Петер попытался вскарабкаться по стволу, но зажатая в кулаке палица наводила на мысль, что или в руках было что-то лишнее, или как минимум одной руки не хватало. Спеша забраться, он сунул свое оружие за пояс, но не предназначавшаяся для такой транспортировки дубина выскользнула, грохнулась на мостовую и покатилась. Суконщик метнулся за ней. Когда воссоединение мстителя и его оружия состоялось, ветки дребезжали, уже на другом конце кроны. Искореженные апельсины шмякались на камни, подпрыгивали с дребезжащим звоном и раскатывались по площади. Разъяренный апельсиновладелец ринулся туда, где свирепствовал невидимый саботажник, подскочил, размахнулся… Дубинка, запутавшаяся в анатомии дерева, вырвалась у него из рук и застряла вне пределов видимости. И досягаемости, как выяснилось спустя полминуты бесплодных подпрыгиваний. - Чтоб… тебе… повылазило… - хрипел Петер, и руки его метались над головой, одновременно стараясь задеть блудную палицу и защитить голову от сыплющегося на него лома цветного металла. – Г-гадюка гадская… Принц, недолго думая, выхватил единственный предмет, которым можно было бы выбить задержавшуюся в гостях дубину, и взмахнул им. - Убери меч! – прорычал вондерландец, отдергивая руки, и снова бросился на штурм ствола. – Гадюка!!!.. Но едва голова его поравнялась с нижней веткой, как нечто увесистое впечаталось ему в лоб, да так, что из глаз полетели искры, а сам он – кубарем наземь, под ноги Джону, которому именно в этот момент посчастливилось выбить беглую дубину из ее медно-чугунного гнезда. На голову хозяина. Тот, не сказав последнего «гадюка», закатил очи под лоб и откинул руки. Джон охнул, испугавшись, что на очереди другая пара конечностей, подхватил его подмышки и стремительно – словно беговой рак-рекордсмен – задом-задом потянул его к дому. Отступление сопровождалось издевательски-звонкими ударами изувеченной меди о мостовую. Через пару минут из трактира выбежала подмога – дядя Петера с женой и детьми, но к этому моменту на дереве уже никого не было.
Булыжная мостовая главной улицы сменилась утрамбованным проселком боковой, и звук, выбиваемый каблуками, стал глухим, почти не слышным. Джон, опустив голову, смотрел на поднимаемые сапогами облачка пыли, но в уши его, несмотря на усилия отвлечься, упрямо проникал голос Обри: - …а я тебе говорю, что это шептун, больше некому. Сделал тот, кому выгодно. А кому еще выгодно, чтобы подарок конкурента в металлолом превратился, пока его эта Линька не увидела? Эриху! Больше некому! И вообще, ты лучше ответь, на кой пень мы к нему идем! - Чтобы спросить у него, не знает ли он, кто был на дереве ночью, - тихо и терпеливо ответил Джон. - А если это он был? – так же тихо и терпеливо проговорил Волк. – Он тебе признается, да? Он похож на идиота? - Может, и не признается, - неохотно допустил принц. – Но по глазам его будет видно! - А-а. Ну да. По глазам, - кивнул Обри и обреченно вздохнул.
Встретила их на пороге матушка Эльза. Она улыбнулась и спросила, не повидать ли ее квартиранта они пришли. Потому что если да, то он спит, так как всю ночь безвылазно проработал в мастерской ее покойного мужа, потому что мельник, прослышав про его искусство обращения с животными, заказал ему заговор от мышей и крыс. - И что, совсем никуда из своей мастерской ночью не выходил? – подозрительно склонил голову Обри. - Не выходил, - затрясла головой старушка. – Там дверь скрипучая. Я бы точно проснулась! - А-а… опять вы… – в дверном проеме за плечом матушки Эльзы появился ее квартирант и кисло уставился на визитеров. – Чего на этот раз надо? Джон смущенно откашлялся: - Извините, если оторвали вас от важных дел… Но не могли бы вы случайно знать… или подсказать… кто сегодня ночью мог испортить дерево Петера? - Опять? – фыркнул Эрих, но от Волка не ускользнула тень довольной улыбки, мелькнувшей и пропавшей на губах мага. - Опять, - кивнул Обри. – Кто-то залез на него и растерзал на кусочки почти всё, только макушка осталась. - А интересно, почему вы начали с меня? - Эрих одарил уладов убийственным взглядом. - Ну… это такое необычное происшествие… не объяснимое законами природы… и общества… и… волшебник может знать… - И что необычного в том, что кто-то с ножовкой или кусачками забрался на этот глупый столб и распилил его на куски? – раздраженно фыркнул Эрих. - Но в том-то и дело, что не было слышно никаких звуков, кроме стука веток! – воскликнул Джон. - А на стволе отпечатались следы когтей! - Когтей? – непонимающе нахмурился вондерландец. – Погодите, каких когтей? Ствол-то чугунный! - Когтей, - подтвердил Обри. – Я тоже видел. Тот – или то, что залезло на апельсин, вцеплялось в ствол когтями. Физиономия Эриха вытянулась. - Неужели это был… Кабуча… - Кто это был? – недопонял принц. Волшебник побледнел, и рука его потянулась ослабить ворот рубахи. - Если на дерево было наложено проклятие… а другой причины появления монстра я не вижу… это мог быть кто угодно! Виверна! Корокота! Мартигора!.. - Вивьен…ры?! Мантикоры?! Крококоты?! В Глюкфельде?!.. И что же это такое деется-то, а?! – матушка Эльза, испуганно моргая бесцветными глазками, закрутила головой. – Куда добрым людям от нежити податься?! - Нет, что вы, никуда подаваться не надо! – запоздало осознав произведенный эффект, спохватился маг. – Всё в порядке! Дерево-то кончилось уже! И если это было проклятие, то им больше незачем приходить! - Да с чего оно кончилось? – мрачно хмыкнул Обри. – Еще четверть осталась недоизуродованной. - Осталась? Точно? К-кабуча… - прошептал чародей и страдальчески сморщился. – Кабуча… Вечером я должен там быть… - Зачем? – не понял Волк. – Придет это чучело и доест апельсин. Тебе же лучше. - Мне?.. – чародей тупо уставился на Обри, но понял, откуда и куда дует ветер и поморщился. – А, ну да… устранение конкурента… Такую красоту, хоть и на папочкины деньги, никакими трудовыми подвигами не переплюнуть… разве ж я не понимаю… Но если монстр, дожрав дерево, примется еще за что-нибудь? Или за кого-нибудь? Что тогда? Обри уважительно склонил голову. Если характеристика, данная магу трактирщиком, верна, то со стороны Эриха это будет не трудовой и даже не боевой подвиг, а чистой воды самопожертвование. Если, конечно, это чудо-юдо не было вызвано самим неудачливым конкурентом суконщика. Каковое предположение еще предстояло опровергнуть…
Эрих появился у бренных останков чудо-дерева перед наступлением темноты. Игнорируя шепотки глюкенфельдцев и сверлящий взор конкурента, чародей опустил на землю мешок и принялся за развертывание противовиверновой обороны. Зеваки, несмотря на угрозу появления питающейся металлом когтистой твари, столпились на расстоянии десяти шагов от ствола почтительно-испуганным кругом, очень скоро превратившимся в квадрат, затем в октагон, потом ромб – причем постоянно уменьшающиеся в размерах. Но Эрих, не смотря на препятствия, старался вовсю. Первым из мешка был вызволен затрепанный том, казалось, готовый развалиться не то, что от прикосновения – от взглядов. И ожиданий он не обманул. Едва чародей извлек его на свет и попытался открыть на отмеченном закладкой месте, как ветхий корешок лопнул, и листопад пожелтевших страниц накрыл пятачок под апельсином. Эрих кинулся собирать беглянок. Под ехидными комментариями Петера он наскоро сложил в стопку листы и с трудом нашел нужную страницу. Поводив по строкам и схемам пальцем минут с десять, только потом он перешел к делу. В ход пошли сперва цветные мелки, исчертившие булыжник таинственными символами. Потом выступающие оконечности рисунка заняли ритуальные свечи. Когда весь запас был расставлен, выяснилось, что свободными оставались еще четыре угла. Мешок был вытряхнут в срочном порядке на предмет нечаянно завалявшихся свечей – но тщетно. - Но я же считал… Хватало как раз… - озираясь, словно всё еще надеясь обнаружить недостачу под ногами, пробормотал Эрих. И тут под нос ему был сунут нож. - Разрежь те, что есть, - практично посоветовал Обри. Через несколько минут полный, хоть и разнокалиберный комплект занял стратегически-важные переплетения септограмм. Когда вопрос освещения был решен, в дело было пущено остальное содержимое мешка: овечьи черепа, мешочки с порошками, связки шкурок рептилий, пучки трав, тройка кристаллов, дюжина монет неведомых держав… и чучело канарейки. - А это…- Джон благоговейно указал на кособокую пыльную птичку, - для какой цели? Эрих глянул исподлобья на улада, отыскал взглядом конкурента – на другой стороне дерева – и выдавил: - Это Пинька. Она семолинина была, но померла от старости. А если у меня на полке останется, то никому не нужна будет… в случае чего… - В случае?.. – недоуменно начал было переспрашивать принц, но понял и мотнул головой: - Всё будет хорошо. Вы не думайте даже. Всё сработает. - А кстати, - подошел Волк. – Против кого конкретно обороняемся-то? По физиономии Эриха пробежала виноватая тень несостоявшегося признания – и пропала. - Против всех, кто заявится, - сухо ответил он. – И мне зрители не нужны. Посторонних прошу удалиться. - Посторонних тут нет, - враждебно прищурился Петер. - Как хотите, - буркнул маг. – Кто решил оставаться, войдите в центр. Только под ногами не путаться. Я ключевую септограмму сейчас закрою – и до утра. Улады и суконщик сгрудились под апельсином, и маг, с трудом отыскивая в сумраке темно-зеленые свечи, зажег одну за другой, дочитал замыкающее заклинание и машинально сунул листок в карман. Защитные чары были наложены, оставалось только сидеть и ждать.
Обри сидел, прислонившись спиной к чугунному стволу, и молча гадал, что будет, когда догорит первая укороченная свеча. Пропадет ли защита? И была ли она? И если уж заговорили о защите, то самый первый вопрос, нужна ли она была вообще, или ушлый чароплет, возжелавший повысить свое социальное и материальное положение, и впрямь морочит им всем головы? Огоньки свечей плясали во мраке под ночным ветерком подобно упитанным светлякам, узкий осколок луны торчал косовато, зацепившись за крышу, цикады самозабвенно свиристели, призывая сон и, казалось, весь Белый Свет погрузился в томную дремоту, чего и им желал. Бросили переругиваться и молча сидели по разным сторонам дерева Эрих и Петер. Джон жмурился и тер кулаками уставшие глаза. Спокойствие и мир воцарились если не на всем Белом Свете, то на этом конкретном его участке, и казалось, более тихого уголка не найти вовек… Светлячок-огонек напротив него потускнел и стал уменьшаться. «Первая маленькая готова…» - сонно подумал Волк. Эрих, заметив грядущую кончину другой короткой свечки – со своей стороны, поднялся… Упругая волна холодного воздуха ударила в лицо чародею, сбивая с ног и гася свечи. При свете месяца, на мгновение выскользнувшего из плена обступившего мрака, Эрих успел разглядеть отверстую пасть, усаженную крупными острыми зубами, как грядка неопытного садовода – морковью. «Кабу…» - мелькнуло в его голове перед тем, как она встретилась со стволом. - Что там? – Обри подскочил, шагнул на шум, и тьма сомкнулась вокруг него, отсекая от внешнего мира. Петер тоже поднялся и принялся буровить взглядом непроницаемую, как бочка дегтя, темноту. - Что там? – обеспокоенно вопросил принц, выхватил меч из ножен, подумал, аккуратно вложил обратно и медленно протянул руку, ощупывая окружающую тьму на предмет союзников и врагов. Ладонь его, побродив по воздуху, коснулась чего-то холодного и неровного и отдернулась. Пальцы вцепились в рукоять меча. - Эй… к-кто тут? – срывающимся шепотом спросил он. - Кто это… где?.. – нервным эхом откликнулся кто-то, и не понятно было, откуда долетал звук. – Кто меня… за плечо трогает? Улад радостно выдохнул: - Петер, это я, Джон! Протяжный вздох облегчения был ему ответом. - А мне показалось… что когда свечи от ветра погасли… будто… что-то… Х-ха… - Х-ха, - уже почти уверенно произнес принц. – А мне вот тоже… отчего-то казалось… что куртка у тебя была суконная?.. - Нет, кожаная, – выкристаллизовался из мрака озадаченный голос Петера. – А что? - А-а… ничего, - безуспешно скрывая свое облегчение, выговорил улад. – А то вдруг темно кругом стало… и свечи погасли… И мне почудилось… - Что? – насторожился суконщик. - Ничего, - не слишком убедительно соврал Джон, но замолкать, чтобы снова оказаться не только в темноте, но и в тишине, не решался. – А из какой кожи твоя куртка? Петер ворчливо фыркнул: - Ты ж мне всю спину исхлопал уже, и до сих пор не понял? - Я?.. – недоверчиво повторил Джон. – Я ничего не делаю. - Обри Волк, это ты?.. – гораздо более нервно, чем минуту назад, поинтересовался суконщик. - Чего я? – раздалось во мраке, сопровождаемое звоном чего-то стеклянно-металлического, опрокинутого на мостовую. – Я тут ползу по шажочку непонятно в какую сторону, никого не трогаю... А что там с курткой, Джонни? - Она… странная у Петера… - проговорил принц, и сердце его пропустило удар. – Какая-то… она… чешуй…ча…та…я… - Где вы видели чешуйчатых свиней? – еще на полтона выше изрек Петер, и источник голоса слегка сместился – видно, разворачиваясь. – И если не вы… Кто меня тогда трогает? Эрих? Слушай, ты, шептун треклятый! Брось свои штучки, а то как засвечу промеж глаз! Далее события произошли почти одновременно: чиркнула спичка, зажигая фитиль фонаря, вспыхнул огонек… И отразился в паре огромных черных очей на еще более громадной чешуйчатой морде. Морда недовольно зажмурилась, раззявила пасть, суконщик взвыл, словно весь арсенал чудовища уже сомкнулся на нем, и что было сил врезал морде дубиной по носу. Из пасти вырвался странно глухой рев – словно впитываемый воздухом, как ватой, зубы клацнули, перекусывая дубинку у самых пальцев вондерландца, и второй вопль – на этот раз человеческий – огласил вязкую тишину. Это Петер вспомнил, что навыки рукопашного боя с зубастыми чудовищами были даже не в первой сотне списка его достоинств. Отшвырнув огрызок палицы, он белкой взлетел по стволу и затаился среди останков кроны. Кожистые крылья размером с небольшой парус раскинулись, длинный змеистый хвост с подобием остро наточенной лопаты на кончике устремился к уладам, рванувшим было в атаку, когтистая лапа наступила на распростертого чародея, и чудовище взлетело. Бы. Если бы лапа его не подвернулась на маге, оно не въехало бы крылом в ствол апельсина и не хлопнулось на бок. Раздался глухой стук и разъяренное шипение, почти заглушившее сиплое «кабуча», больше похожее на стон. - Бей гада!!! – разнесся боевой клич в неестественной, питающейся звуками тишине, и Обри с мечом и фонарем кинулся в бой. Принц – за ним. Зверь заревел, поднимаясь, и хвост со скоростью молнии метнулся навстречу Волку. Он кинулся наземь, и удар пришелся по руке с мечом. Оружие выпало из разжавшихся пальцев и со звоном понеслось по булыжнику прочь. Чудовищная плеть взмахнула снова, Обри инстинктивно бросился вбок, и вся сила удара на этот раз пришлась на фонарь. Брызги горящего масла вспыхнули на миг и пропали, вновь погружая площадь во мрак. - Осторожно! – выкрикнул Обри, перекатился и вскочил на ноги, нащупывая за голенищем нож и лихорадочно пытаясь понять, откуда обрушится следующая атака. Гадать ему пришлось недолго: у ствола вдруг вспыхнул комочек синеватого пламени, освещая застывшее справа чудовище – и Эриха. - Это виверна… – прохрипел он, и Обри выругался. Вместо того чтобы сыпать атакующими заклинаниями, он тут урок зоологии устраивает!.. - Волк, держись!!! – разглядев, наконец-то, кто есть где, Джонни с мечом наголо кинулся на монстра. Взмах хвоста, резкий, как удар бича, опрокинул его и покатил по камням – принц в одну сторону, меч в другую, а виверна с ревом бросилась на единственный источник света. На Эриха. Чародей понимал, когда можно устраивать лекции по зоологии, а когда спасать свою жизнь от их предмета. На нижней ветке он оказался едва ли не быстрее Петера, и сильная рука суконщика ухватила его за шиворот, протащила последние полметра и укрыла в сплетении верхних ветвей на уровне крыши. Голубой огонек, дрожа и мигая, спрятался там же. Не удостоив уладов больше внимания, виверна взмахнула крыльями и оторвалась от земли, не сводя глаз с парней, укрывшихся за хрупкой сетью медных веток. - Стой, зараза!!!.. В отчаянной попытке задержать взлетающее чудовище, Обри схватил его за лапу. - Держись!!! – выкрикнул Джон и, с разбегу подпрыгнув, уцепился за незанятую ногу. – Стой!!! Но стоять чудовище не собиралось. Тяжело взмахивая крыльями, точно преодоление земного притяжения с грузом на лапах стоило изрядных усилий, оно поднялось в воздух и несколько раз облетело вокруг дерева, силясь достать добычу зубами. Но та прижалась к чугунному стволу в самом сердце кроны и доставаться просто так не собиралась. Досадливо рыкнув, монстр поднялся над апельсином и, рискуя потерять управление, дернул хвостом. Чугунный ствол макушки хрустнул, медная крона, смятая остро отточенным наконечником-лопатой, покосилась, и цеплявшиеся за нее люди заскользили вниз по целым пока веткам. Виверна устремилась на посадку – грузом вперед, и ускользающие в неизвестность беглецы схватили за ноги уладов. Застигнутое врасплох чудовище потеряло равновесие под новой тяжестью, заполошно забило крыльями, пытаясь взлететь… Но поздно. Эрих, Петер, Джон и Обри, как на санках по горе, влетели в окно дома Семолины, увлекая за собой ошарашенную виверну. Вернее, ту ее часть, которая поместилась в окне. Остальное – самое кусачее и стегающее – осталось снаружи, рычать, махать крыльями и бесноваться в тщете и бессилии. Но и очутившиеся к комнате ноги времени даром не теряли: несколько ударов когтистых лап – и мебель у окна разлетелась в щепки, добавляя к разгрому дерево, стекло и ткани. - К-кабуча… - только и смог проговорить чародей, озирая в сиянии светошара разруху. – Никогда не видел живую виверну… самое худшее, что было в моей жизни… - Уберите ее отсюда!!! Немедленно!!! – раздался вдруг из-под кровати визгливый женский голос. И вслед за голосом, откинув свисавшее до пола покрывало, на свет показалась растрепанная, но еще больше – разъяренная светловолосая девушка. - Семолина?!.. – хором выдохнули вондерладнцы. И по физиономии Эриха читалось, что с заявлением насчет самого ужасного зрелища своей жизни он поторопился. - Что вы тут делаете?! – не тратя времени на приветствия, накинулась на них дочь пивовара. – И кто притащил сюда… ЭТО?! - Я… - сконфуженный Эрих взмахнул руками, - я защищал сюрприз… подарок Петера… - Сюрприз? – моментально заинтересовалась девушка. – Какой? - А…пельсин… дерево… у тебя под окном… - поспешил сообщить суконщик. – Я его купил… Оно медное... и с проклятием… - Кто тебе сказал, Петрик, что я люблю подарки с ТАКИМ сюрпризом? – ядовито поинтересовалась Семолина. - Я… я же не знал! – беспомощно краснея и бледнея, выдавил юноша. - Ну теперь-то знаешь! И уберите отсюда это существо, ради всего хорошего! Эричка? Кто у нас великий маг? Кривясь и кусая губы, Эрих хотел что-то сказать, как вдруг заметил уголок пожелтевшей от времени бумажки, торчащей из его разорванного кармана. Быстро развернув сложенный вчетверо лист из погибшего фолианта, по которому еще несколько часов назад он сооружал защитные заклинания, маг пробежался взглядом по строчкам… и замер. - К-кабуча… - А еще конкретнее? – почуяв запах жареного, придвинулся к чародею Обри. - Кабу-у-у-уча-а-а-а…- не задумываясь, конкретизировал маг. Листок выпал из негнущихся пальцев, но был пойман Волком, не успев присоединиться к куче мусора на полу. А маг подошел почти вплотную к бушующей виверне, развел руки, просипел «Абра-кадабра-гейт!»… И монстр пропал, а вместе с ним – неестественный мрак, глушащий звуки и свет, а над крышей постоялого двора снова появился худосочный месяц в сопровождении россыпи крошечных точек-звезд. - Вот это да!.. – восхищенно выдохнул Джон. - Да-да, - ухмыляясь, вторил ему Волк. - Что ты хочешь сказать? – обиженный за чародея, насупился принц. - Я? – Обри невинно захлопал очами. – Я – ничего. - Я… сам скажу… - убито выдавил Эрих и уставился в пол. – Когда книга рассыпалась вечером… я перепутал страницы. Они очень похожи были… тексты… параферналия… схемы печатей и септограмм… - Короче, шептун!.. – сжив кулаки, двинулся на него суконщик. - Короче… вместо защитного заклинания… я… построил призывающее, - еле слышно пробормотал маг. - Так эта тварь – твоих рук дело?! Эрих втянул голову в плечи. - Да я тебя!.. – кулаки суконщика взметнулись над головой. - Постой! Ну перепутал человек слова! – неожиданно вклинился между ними Обри. – А до этого твое дерево не виверна ведь жрала! Ты ж видел – ей чего понежнее подавай! - Да откуда я знаю, какую заразу!.. – начал было взбешенный Петер, но Семолина не дала ему продолжить. - А может, мальчики, вы потом разберетесь, кто и что у вас съел, а сейчас на меня обратите внимание? – капризно надула губки она. – Я, между прочим, тороплюсь! - Мы не знали, что ты вернулась! - Вот это сюрприз! - И куда ты?.. - Я… - девушка многозначительно потупила очи. – Я вернулась тайком. Потому что в городе встретила любовь всей жизни и уезжаю с ним на край света. Вообще-то, я хотела забрать платья… но благодаря вам… Короче, прощайте, мои милые мальчики! - Как?!.. - Он ждет меня в переулке с лошадьми. - Кто этот?!.. - Его имя я вам не скажу, - кокетливо стрельнула глазами девушка, – оно слишком известно… хотя и не среди таких, как вы. Он… приближенное лицо короля одной из самых важных держав. Его тайный советник. Хотя путешествует с ним под личиной простого барда. Он говорит, что без его одобрения король не примет ни одного решения. И он влюблен в меня без памяти! - Но ты… - Но он… - Довольно! – притопнула Семолина. – Мне пора. И не пробуйте проследить за мной! И провожать меня не надо тоже! Прощайте!.. Дверь закрылась за ней, уронив на усыпанный мусором пол кусок штукатурки со стены, а маг и суконщик остались стоять посреди комнаты, словно механические куклы, у которых кончился завод. - Вот так, Петер… - первым нашел слова маг. – Среди таких, как мы… такие, как мы… и должны оставаться. И не провожать. - И не пробовать проследить, - тусклым голосом добавил суконщик и медленно, точно во сне, подошел к окну. И вскрикнул: - Шептун!!! Я убью тебя!!!.. - Что там?! – улады кинулись на подмогу, маг за ними – и замерли, не зная, ругаться им, восхищаться или хохотать. Потому что на голом стволе, прямо у окна, вцепившись когтями в чугун под остатками кроны, перпендикулярно земле стояла овца и методично обгрызала листву и плоды. Ее длинные зубы, отблескивающие при свете месяца сталью, хватали апельсин, оставляя в нем зияющее углубление, разжимались, и кусок начищенной меди падал наземь. Не дожидаясь, пока он встретится с мостовой, овца меланхолично, не меняя выражения морды, тянулась к ветке и надкусывала следующий фрагмент. - Кабуча… - только и смог вымолвить Эрих. – Кабуча… Эта кабуча… Это кабуча… Я же хотел как лучше!!!.. Я не хотел!!!.. Я не… Сознавая, что «не виноват» сейчас прозвучало бы несколько фальшиво, волшебник сжал губы, потупился, и физиономия его стала покрываться багровыми пятнами. Не в цвет, но в тон темно-синей с россыпью золотых искр шкуре овцы. - Что это?.. – прошептал принц, не в силах отвести глаз от чудесного явления, с настойчивостью мясорубки измельчающего единственную достопримечательность Глюкенфельда ценой в очень большую кучу денег. - Что?!.. что?!.. – возмущенным эхом повторил Петер. – Да провалиться мне на этом самом месте, если это – не овечка братьев Цвиттеров, которую не будем тыкать мечом, кто, намедни взялся лечить! - Но я и лечил! – растерянно заморгал чародей. – Когти – чтобы не хромала: она страдала копытной гнилью, больше ничего сделать было нельзя! Зубы стальные – потому что не было вообще никаких!.. - А шерсть? – вперил в него сверлящий взор Петер. - Она была словно лишайная, облезлая, пегая – ты же помнишь! И я решил, что чтобы они смогли ее продать… Кабуча… мне же и в голову не приходило, что эта плешивая зараза!.. Петер… извини… пожалуйста… - раздавленный последним унизительным аккордом событий этих дней, волшебник скривился в подобии усмешки, пытаясь подсластить катастрофу шуткой: – Теперь ты не сможешь меня убить, пока я не выплачу тебе стоимость этого проклятого апельсина. А столько люди не живут… Петер неожиданно расхохотался – хоть и слегка неестественно, хлопнул обескураженного чародея по плечу и подмигнул: - Думаю, через полгода мы уже сможем поговорить о способе лишить тебя жизни! - Но цена дерева… у меня нет таких денег! - Будут! Если ты сможешь окрашивать мои сукна так же, как шкуру этого чудовища. А если ты сделаешь такие же зубы моему деду и двум бабушкам – то и пораньше! - Ты… так считаешь?.. - Спрашиваешь! – фыркнул суконщик. – По рукам? - А по рукам!!!.. – преувеличенно громко воскликнул Эрих.
Когда Джон и Обри выходили из комнаты, вондерландцы стояли у окна плечом к плечу и молчали. Может, они смотрели, как синяя в звездочку овца меланхолично догрызала очень большую кучу денег. А может, вслушивались в предутреннюю тишину, пытаясь уловить далекий стук копыт двух лошадей, уносившихся в сторону Гвента…
Послано - 31 Марта 2013 : 21:42:25
Выстрел второй.
Выбери меня.
Теплые тона родительской гостиной, льющийся в окна солнечный свет и такой колючий неодобрительный взгляд матери: - Зачем ты это …сделала? Поёрзав на краешке лоскового дивана, миниатюрная девушка закатила огромные голубые глаза: - Ты знаешь, что либо сейчас, либо никогда. А я люблю его, люблю! И только так могу заставить обратить на меня внимание. - Но четвертый размер!.. – мать без слов раскрыла ладони под своими грудями и выразительно уставилась на бюст дочери. – Мне кажется это слишком …Влада? - Никакой Влады. Лада, теперь я Лада, мама.
*** Голографические твиты висели над пешеходной дорожкой через каждые три-четыре шага, сияли напротив окон каждого этажа зданий, загорались при каждом торможении планомобиля. Все до одного предвкушали День выбора. Отсчитывали дни, минуты и секунды, делали ставки и описывали возбуждение выпускников, в то время как их родители жевали успокоительное и заказывали комо-бокс на время проведения выпускного Дня выбора. ТВ-каналы, еще не зная расписание испытаний, уже бронировали место съемок. Интерактивные интернет-он-лайн-сети продавали абонементы на круглосуточное наблюдение. Блогеры обещали не пропустить ничего интересного, хотя ставки делали исключительно на детей знаменитостей и известных личностей. Все давно знали, что исход выпускных дней непредсказуем, часто совершенно серые мышки проявляли чудеса выживания и приспособления в испытаниях. Каждый год придумывали новые пейзажи и новые тесты, снимали из экзаменационной программы заезженные и не оправдавшие себя испытания. Однако зрелищные и наиболее опасные всегда выходили в фавориты и занимали верхушки рейтингов. Непонятно как рассчитывался итоговый результат Дня выбора для выпускников, но промахов у такой экзаменационной системы практически не было. Рожденные летать – получали крылья и высокий старт в жизни, рожденные ползать - все оставшееся время посвящали труду и долгу. Путевки получали в служащие и в строители, в инженеры и в землекопы, в оперные театры и в научные сотрудники. Испытания распределяли роли для всех, а мусор из неудачников сбрасывался. Возможно, в мусор попадал процент гениев и героев, но кому нужны ассоциативные личности, сколь бы умны и отважны они не были? Родителей выпускников волновало рейтинговое место их чада. Многие хотели бы оставить отпрысков под своей опекой или вообще исключить из программы Дня выбора, но все спекуляции, подкупы, взятки пресекались и жестоко карались рейнджерами. Последний месяц перед выпускным был самым сладким, из истории его называли медовым. Всем выпускникам позволялось одно исполнение мечты: дерзкой, дорогостоящей или немыслимой (но опять же недосягаемой для бывшего студента, и вполне осуществимой спонсорами Дня выбора). Опьянённые свободой выбора неискушенные выпускники заказывали спорт-мобили, гравитолёты, путешествие к созвездию Северная Корона или Чаша, экспедицию на обитаемую планету Пенталогия, пентхаус в Поднебесной, последнюю коллекция от Гавроша, кольцо с бриллиантом в 5 карат. В истории медового месяца были случаи, когда запрашивали свадьбу с миллионером Брутом, отмену испытания, расправу с соперником, правление последним Королевством Диснея. Однако такие и подобные желания не выполнялись даже в медовый месяц. Так что приближающийся День выбора был неминуем для каждого студента-выпускника. *** Лада оценила трехмерную зеркальную копию себя со всех сторон, приподняла пояс повыше, чтобы сильнее подчеркнуть новые груди, и одёрнула непривычную юбку. Её мечта сбылась в медовый месяц. Правда, её исполнение поссорило их с матерью, но так даже лучше – не будет волноваться за исход испытаний. Все же истинное желание Лады так и осталось не озвученным: она хотела Натана. Самого великолепного выпускника этого года, самого лучшего парня Едробурга. Вся светская молодежь поклонялась созданному кумиру и покорителю сердец. На него делали самые крупные ставки. А Лада с самого младшего студенческого возраста только издалека смотрела в его сторону и сохла от неразделенной любви. Но теперь она надеялась обратить его внимание на себя. Ей не нужна спонсорская помощь в этом вопросе. За двенадцать лет она тщательно изучила его привычки и вкусы. Знала, что он любит и от чего отказывается. Помнила, на каких девчонок реагирует, и каких избегает. Лада только надеялась, что ни он, ни она не погибнут в День выбора, и что у них будет хотя бы одно совместное испытание. *** Как и экзамены давно минувших дней, День выбора длился от двух до трех недель. День первого испытания и три дня отдыха и реабилитации, второе испытание и снова перерыв, третье было заключительным, после которого подсчитывали результаты. Около сотни он-лайн трансляций из самых крупных городов. Около миллиона участников испытаний. Масштабные полигоны для Дня выбора. Сотни тысяч рабочих и служащих обеспечивающих ежегодные экзамены. Лада стояла в пяти рядах от Натана и украдкой разглядывала его затылок. Натан среди своих поклонниц, однокурсниц, расслаблено слушал речь председательствующего комиссии Дня выбора, что-то комментировал вполголоса своим почитательницам и благосклонно принимал ответные хихиканья. Лада специально выбрала место среди иногородних. Выпускники из всех ближайших малых и средних городов съезжались в центр проведения испытаний. Сейчас по всей стране транслировались торжественные мероприятия, речи председательствующих. Миллионы зрителей следили за действом по мониторам и телевизорам. -...Теперь каждый из вас, - произнес председательствующий в установленное время, - достанет платфон и подойдет к сканеру испытаний. Все дальнейшие инструкции вы будете получать индивидуально на платфоны. Выпускники двинулись к многочисленным сканерам, установленным напротив вагонов экспрессов. Лада старалась нагнать Натана, чтобы узнать его задание. Попасть с ним вместе в одну группу именно на первом испытании наиболее просто. Именно на первом экзамене выпускников объединяли в самые большие группы, чем дальше, тем меньше человек проходили одно и тоже испытание вместе. Потеряв, в конце концов, Натана из виду, Лада прошла сканер и прочитала свой тикет: «8 вагон 14 место». Уже продвигаясь к своему вагону, она оглядывала толпу в поисках парня своей мечты. Даже когда шла до своего кресла, оглядывалась в поисках Натана, но его нигде не было видно. *** Первое соревнование было настолько массовым, что, наверное, осталось в анналах истории. Несколько составов высадили участников в поле. Из динамиков вагонов их уже известили, что первое испытание: Бег с препятствиями. За сутки выпускники должны были преодолеть 70 километров по пересеченной местности. Кто-то бросился бежать сразу, кто-то наоборот присел в тени вагонов. Остальные же собирались в небольшие группы, распределяли ношу межу собой и начали продвигаться в разных темпах в указанном направлении. Через некоторые промежутки времени, вслед за участниками выезжали вездеходы и кабинки Красного креста. Лада перекинула через плечо небольшой рюкзак с водой, веревкой, ножом, саможёгом и крекерами, и в одиночестве направилась в путь несколько ускоренным шагом. За последующие пять часов она обгоняла то группы, то одиночек, но чаще обгоняли её. Нестерпимо палило солнце, дорога шла в гору и крупная грудь создавала ужасную нагрузку на спину. Впервые Лада засомневалась – не переборщила ли она с размером? Через семь часов пути шагомер показывал всего десять километров. Лада раздраженно сбросила рюкзак и уселась на кочку. Пот стекал по лицу, вдоль хребта и по ложбинке столь ненавистных теперь грудей. Хотелось закинуть их за спину, настолько тяжело и трудно было тащить их впереди. Лада хлебнула воды, которой осталось чуть-чуть на донышке, и сложила руки под грудью. Та моментально, вальяжно развалилась на руках. Зато как легко стало спине! «Понесу их в руках», - решила Лада и, закинув противовес на спину, снова обхватила себя руками, чтобы облегчить давление грудей. Еще три километра и стало заметно темнеть. Лада пересекала бесконечные пастбища – под ногами неровная вытоптанная земля, свежие фекалии под ногами. Впереди она видела спины порядка полсотни участников передвигающиеся разными группами. Назад же не оборачивалась. Все мысли про Натана улетучились несколько часов назад. Сейчас голова гудела, и с ритмом сердца выстукивались одни и те же слова: скорее-бы-закончилось, скорее-бы-закончилось… Лада споткнулась и не успела расцепить руки, чтобы облегчить падение, упала лицом в смачную жирную коровью лепешку. - О, чёрт!!! Катись оно всё… Аааааа! АААААААААА! Она вскочила и стала пинать кочки, махать руками и оттирать рукавом заляпанное, вонючее лицо. Рядом раздался смех. - Как тебя угораздило? – спросил у неё знакомый голос. «Натан!» - узнала Лада, и сердце ухнуло куда-то в район коленок. Мысли заметались: почему сейчас? Когда она потная, уставшая, а лицо?.. Боже, её лицо! Лада отвернулась пряча в ладонях испачканное лицо. - Да оставь её, пойдем дальше, нам еще долго плестись, - промурлыкала одна из компании Натана. - И брать её не будем – она воняет, - поддержала другая, изящно зажав пальцами нос. Другие просто засмеялись, взвалили рюкзаки на спины, и пошли дальше. Лада смотрела им вслед. В компании с Натаном были четыре девушки и трое парней. Со стороны могло показаться, что тут только парочки, но Лада знала, что ни один из компании между собой не встречаются. Всех притягивало сияние Натана. *** Уже светало, у нее оставалось три часа и пятнадцать километров. Лада устала, хотела пить и есть. Она отбила все ноги и ободрала ладони при падениях, которых в темноте было много. На теле ныла каждая мышца, саднили ушибленные места, горели огнем стёртости и опрелости, особенно под грудями. Белая одежда уже давно была порвана и испачкана. Три часа и пятнадцать километров… Она не дойдет, у нее просто не хватит сил! Но остаться в числе последних, отстать от Натана и компании, значит уже никогда не оказаться рядом с ним. Расстаться, забыть, ни разу не оглянуться ему вслед. Лада застонала, поднялась с колен, бросив бесполезный рюкзак с веревкой. Около пары сотен метров и она достигнет сезонного сеновала. Кто-то безответственно завалился спать на охапке свежего сена. Когда Лада подошла ближе, то увидела на сеновале несколько групп участников. И какое было счастье, что среди них был Натан! Он устал, он не дошел. Пусть! Это значит и для нее первое испытание закончилось. Она рядом с ним. Как только эта мысль была растворена в глубине сознания, тело немедленно испустило облегченный вздох и рухнуло на свободное место. Лада уснула. *** Всех медленнее заживало самолюбие. Сейчас, когда колени не саднили, мышцы отдохнули, лицо и тело отмыто и оттерто, вернулись моральные терзания. Что, если Натан запомнит её именно такой – с коровьей лепешкой вместо лица? Не так планировала она войти в его жизнь. В голове (во снах, в мечтах) она как амазонка выскакивала из джунглей (свешивалась со скалы, выныривала из водоёма), волосы развевались на ветру (струились по телу), она закрывала своей грудью Натана от опасности (опасности всегда были ужасно опасными и душедробительными), и тогда он заглядывал в её глаза и тонул в них навечно! Лада хмыкнула, оглядев свою «героическую» грудь, которая в первом испытании тянула её на дно всю дорогу. Теперь её заботил следующий этап. Главное не опустить планку, ведь надеяться на то, что Натан завалит испытание, не приходится. Она вспомнила, как утром в час окончания первого этапа их забирали с сеновала. Ребята смеялись, подшучивали друг над другом и делали ставки, кто добрался до финиша и многие ли не справились с состязанием. Теперь Лада знала, что основная масса участников распределились между пятидесятом и шестьдесят пятым километрами. Около сотни получили травмы "разной степени тяжести", как объявили по интерактивной сети. На какой-то период именно они стали звездами просмотров и рейтингов. Кому интересно смотреть за бегущим "стадам" участников, когда гораздо интереснее понаблюдать, как пытается выжить сломавший ногу или получивший травму головы. *** «Кто бы мог подумать!» - возмущенно, но про себя, ругалась Лада вонзая поглубже в дерьмо совковую лопату. Многие участники этого состязания надели маски и банданы на носы, вычищая скотодвор. Лада скинула маску, когда поняла, что ничего из-за нее не видит. Точнее, довольно сложно было разглядеть говно под ногами из-за собственных грудей, но когда маска стала сползать на глаза, это вывело Ладу из себя. Весь день она гнула спину, дышала неароматный дух навоза, отгоняла назойливых мух, вытирала пот с лица и отфыркивала лезущие в глаза волосы из растрепавшейся прически. Внутреннее раздражение накатывало и выливалось в резкие дёрганные движения. Натана в этом испытании не было. Та первая и единственная встреча, где Лада изваракалась в грязи, прошла не самым наилучшим способом. Теперь рассчитывать на повторное знакомство при лучших обстоятельствах не приходилось. Встретиться на первом испытании самом массовом - очень реально. На втором, групповом, есть шанс. На третьем, практически индивидуальном - никакой надежды. А дальше их дороги разойдутся. Он, скорее всего, станет служащим, а она обслуживальщиком не самого престижного района. Вот так их миры разойдутся и никогда больше не пересекутся. И вся эта затея с заветным желанием, с этими чудовищными дынями (неужели ей теперь придется проносить их до конца дней своих?!) пустая трата единственного шанса в жизни. За стенами скотодвора послышался шум парокухни, небольшой платформы с плитами и баками, установленной на воздушную подушку вездехода. Время обеда. Лада отложила лопату, отвезла тележку с отходами к ленте транспортёра и сняла перчатки. Сэкономив время на умывании, Лада ополоснула руки и взяла поднос-микс для комплексного обеда. - Посмотри-ка, Натан, это не та же самая замарашка? – раздался голос с кухонной платформы. – По-моему то дерьмо с лица она так и не отмыла. С той же платформы раздался дружный смех. Лада выпучив глаза, с ужасом взирала на компанию «поваров». Во главе с Натаном, за плитами стояла половина его свиты! Какое унижение вновь встретиться со своим кумиром при таких унизительных обстоятельствах! - Я тоже узнаю её по особенно выдающимся частям, - хохотнул Натан, выразительно покрутив руками в районе своей груди. Лада бросила поднос и побежала под прикрытие стен скотодвора. В этот день она осталась голодной. Медленно махая лопатой, она не вышла к ужину, проигнорировав настойчивый гудок. Моральное состояние было жутким, Лада чувствовала себя раздавленной. К ночи, опустившись на сено - совершенно обессиленной. Она смотрела на полную луну и фактически умоляла избавить её от новой встречи с Натаном. Какие полярные желания бушевали в душе девушки: утром она жаждала новой встречи со своим любимым, а к вечеру просила избавить от нее. Навсегда. Сердце сжималось от горя и унижения. Еще никогда она не чувствовала себя такой несчастной. Лада была рада, когда отец бросил их с матерью и ушел к другой более молодой девушке, но ниже по положению на два уровня. Пожалуй, этот удар больнее всего пришелся именно по матери. Но Лада ликовала, её всегда раздражало пристальное внимание отца и попытки поправить её природу воспитанием. Как она рыдала каждую ночь в подушку после проведенных вместе с отцом выходных. Она смело пошла на операцию, до конца стояла на своём на всех психологических тестированиях. Она любила Натана и ради их счастья готова была на всё. Буквально. А теперь… Она все еще любила Натана, но вот вера в совместное будущее пошатнулась. *** - Я не могу поверить, что мне в напарницы досталась ты! «А уж как я в это поверить не могу – ты даже не представляешь» - мысленно закатила глаза Лада, уставившись взглядом между лопаток впередиидущего Натана. - Ты хоть представляешь уровень испытания? Это третий этап, либо я пал так низко с результатами, что попал в пару с тобой, то ли ты в свинарнике набрала очень много баллов, в чем я сомневаюсь… Натан резко остановился, так что Лада налетела на него сзади, заметно толкнув в спину своими достоинствами. - Осторожнее! Ты такая неуклюжая, - пробурчал Натан. - Прости, - пролепетала Лада, поспешно отстраняясь. Они еще раз сверили свои задания: самоопределяющаяся цель для 36 пар. Баллы начисляются по степени приближения к определению задания. - И чего они от нас хотят? Тут огромная заповедная зона. Задание может быть от спасения птицы с перебитым крылом, до улова речной рыбы для обеда всей группы. - Давай будем выполнять всё, что встретиться на пути? – предложила Лада. - Глупее предложения не слышал. Так мы вообще до цели можем не дойти, - Натан наклонился, подобрал крепкую на вид палку и передал ей. – Давай определять целесообразность по мере того, как будем встречать проблемы? Лада взяла протянутую палку, кивнула: - Ты уже решил, в какую сторону пойдем? - Мы пойдем к горе, вверх. Так логичнее. *** Нападение произошло в тот момент, когда они дошли до середины обрывистого выступа. Сверху стали бросать камни. Натан вскрикнул и зажал ладонью раненое плечо. Лада взвизгнула и толкнула Натана к скале с навесом, вжавшись в него телом, чтобы самой не попасть под обстрел. Минутное затишье и шепот сверху. Потом каменный дождь и два огромных валуна пролетели в сантиметрах от их убежища. Через полчаса Натан пошевелился и проворчал: - Ты так сдавила мне грудь, что дышать нечем… - Ой, прости, - Лада осторожно отлепилась от Натана и выглянула испод выступа. – Они ушли. Как думаешь, это конкуренты? - А кто еще? – Натан морщился и ощупывал плечо. - Больно? – посочувствовала Лада. – Давай помогу. Натан с ее помощью снял рюкзак, достал бинты и антисептик. Лада неуклюже обработала рану и перебинтовала. - Такое ощущение, что ты прогуляла все курсы по первой помощи, - усмехнулся он. Лада на секунду замерла: - Так и было. Я почти не посещала занятий Красного креста. - Странно, я полагал, что это обязательные курсы для девочек… Осторожно продвигаясь по кустам вверх к вершине горы, Натан и Лада размышляли, кто еще из пар мог принять задание как цель уничтожить конкурентов и остаться единственными в испытании. По всему выходило, что подобный экзамен мог привлечь много внимания. Ни разу в истории Дня выбора не было самоопределяющегося задания. Зато часто команды испытуемых сталкивали лбами, чтобы поднять интерес к трансляциям. После второго испытания Лада просматривая повторы передач со Дня выбора, изумилась фантазии и изворотливости организаторов. Оказывается уборка скотодвора не шла ни в какое сравнение с другими испытаниями. Кто-то собирал яды на змеиной ферме, кто-то трудился на пасеке, много увечий было на увеселительных шоу: арене с быками, реалити в закрытых зонах, испытания в лабораториях. Вряд ли Лада завидовала тем, кто попал в этот день в крематорий или к ассенизаторам. С другой стороны, кому то повезло проработать в салонах красоты, в детских садах или на кондитерских фабриках. Правда, именно последние задания имели самый низкий зрительный рейтинг. - Как ты умудряешься вечно заляпываться? – вывел её из задумчивости голос Натана. Она замерла, пока он протирал её портативный видеопередатчик. Именно в этот момент оба услышали топот и ломающиеся на пути бегущего стада ветки и кусты. Натан заметался, оглядываясь и пытаясь определить, откуда приближается опасность. Лада схватила его за руку и побежала. Топот и шум нарастал. - Мы бежим по тропе! По тропе! Нужно свернуть, - Натан дёрнул её в сторону, и их бег замедлился из-за непроходимого подлеска. Погоня приближалась. - Нам лучше вернуться на тропу, так мы не убежим, - Лада в очередной раз споткнулась о корни деревьев, и встала, удерживая на месте Натана. - По тропе мы тоже не убежим, - почти прокричал он из-за оглушительного хруста веток и топота. - Тогда наверх! – Натан подсадил Ладу на нижний сук довольно крепкого дерева, подтянулся сам, и они залезли еще выше, когда под ними пронеслась семейство кабанов, снося всё на своем пути. Когда шум затих, Натан вздохнул: - За последние три часа слишком много испытаний, тебе не кажется? - Думаешь, организаторы кое-что подтасовывают специально? - Не исключаю. Давай перекусим и уже тогда спустимся. Дальше все равно идти по тропе. По лесу затруднительно. Когда они доедали сэндвичи, внизу послышались голоса других участников. - Сколько у нас времени в запасе? – спросил один. - Минут пятнадцать. Та группа отстает понемногу. Мы успеем поставить ловушку. Лада с Натаном переглянулись. Он знаком показал, что пойдет посмотреть, что за группа приближается, а Ладе приказал узнать, где эти двое установят ловушку. Они ловко спустились на землю и разошлись. Лада пряталась за кустами и видела, как двое заговорщиков поставили на тропе бесшумную бомбочку, взорвали, получив приличную яму и накрыли её сверху маскировочной сетью. Она долго сидела за кустами, потому что забыла уточнить, нужно ли ей пойти навстречу Натану, или дожидаться его у ловушки, когда увидела быстро приближающегося напарника. Тот постоянно оглядывался и не смотрел под ноги. Лада закричала и выскочила из-за кустов, столкнув его с тропы в шаге от ямы. Они повалились на землю и покатились между корнями деревьев, больно ударяясь о торчащие сучья. Лада уже хотела наорать на Натана за его глупое лихачество на опасной тропе, когда он зажал ей рот и сделал знак молчать. Мимо них промчались ребята и как только достигли ловушки, послышались падения и вскрики. - Их шестеро. Три объединившиеся группы. Пойдем, посмотрим? - Я бы предпочла уйти, если честно, - Лада встала, отряхнулась и беспокойно огляделась. – Ой, мой рюкзак! Я его оставила на той стороне тропинки, в кустах. - Вот видишь, нам все равно придется вернуться и посмотреть, - лукаво усмехнулся Натан. В яме-ловушке всё смешалось: руки, ноги, рюкзаки. Не обошлось без переломов. По краям ловушки уже собрались роботы-интревидео – передавая трансляцию с минипередатчиков. Кто-то стонал, кто-то звал на помощь, кто-то пытался вскарабкаться наверх, но земля осыпалась и они сваливались обратно на головы пострадавших участников, порождая новую волну стонов и вскриков. Один из раненых заметил Натана и заорал. Тут же отреагировали другие, одни ныли и упрашивали, другие угрожали и сулили помощь. Натан отвел от края ямы Ладу: - Что думаешь? Вытащим их? - Я не уверена. Оставлять их в яме опасно, что если кабаны снова побегут по тропе? Но если вытащим, вдруг они бросят раненых тут, а сами будут преследовать нас? - Ты права. И нянчиться с пострадавшими мы не можем, - робот назойливо жужжал у них над головами подслушивая разговор. - Их на дерево не затащишь, даже от тропы убрать подальше не получится… Вот это задачка. Натан подошел к краю: - Кто цел? Трое откликнулись и протянули руки в поисках помощи. - Значит так, сначала помогите вытащить ваших напарников, переложите по одному на сетку и передавайте концы нам. Потом подсадите друг друга, когда место освободится. Натан давал инструкции и руководил действиями. Лада наблюдала и принимала рюкзаки, подцепляя их на палку и поднимая наверх. - А чем вы достали тех ребят, которые сделали на вас ловушку? – спросила она, вытягивая очередной рюкзак. Некоторое замешательство и переглядывания в яме и ошарашивший её вопрос: - А разве яму сделали не вы?! Натан на секунду замолчал, потом серьезно ответил: - Мы не вредим участникам испытания, да и зачем бы нам помогать вам, если бы мы нарочно задумали подобное? - Вот гады! – произнес один из уцелевших, потрясая кулаком в воздухе в сторону неизвестных вредителей. – Вот мы до вас доберемся! - Как ты доберешься? Твой напарник сломал ногу, а бросить ты его не имеешь права, - перебил другой. – Придется вам тут дожидаться конца испытания. Еще час они возились у ямы и вызволяли из попавших в беду. Потом помогли устроиться пострадавшим, чуть в стороне от тропы и повыше на дереве. Солнце уже клонилось к горизонту, когда Лада и Натан попрощались с другими участниками и пошли своей дорогой. - Куда теперь? - Да куда угодно, только не вслед за теми уродами. Я все равно не знаю, какая цель и в темноте определить ее вряд ли получится. Давай отойдем подальше от тропы и ребят, и найдем место для ночлега. Натан протянул ей руку, и они усталой походкой пошагали прочь от горы. *** Костер правилами состязаний запретили. Лада и Натан лежали в спальных мешках прижавшись друг к другу, смотрели на звезды и тихо разговаривали. Натан рассказывал про семью, свой курс и своих друзей. Лада тоже поделилась воспоминаниями, не особо вдаваясь в подробности и про более низкий уровень жизни. - Давай расскажу тебе историю самого необычного знакомства в моей жизни? – предложил Натан. - Рассказывай, конечно! – Лада даже про себя не могла признаться, насколько она счастлива, что судьба подарила ей такой волшебный шанс быть рядом с Натаном и получать всё его внимание. - Только ты первая, а то всё время отмалчиваешься. Итак, самое необычное знакомство в твоей жизни? Лада с минуту молча разглядывала звёзды. Потом решилась: - Я расскажу тебе историю, но это не совсем знакомство. Это скорее моя безответная любовь. Мы с этим парнем учились на одном курсе, но никогда не разговаривали, не встречались. Он успешный яркий, красивый. А я… Я неприметная и не выделяющаяся. - Вот это ты зря! – перебил ее Натан. – Ты надежный верный друг! - Друг? – Лада печально усмехнулась. – Вот потому у меня и не хватило смелости подойти к нему. Его всегда окружали такие классные девчонки, он мог выбрать самую первую красавицу. А я годилась разве что на роль надежного друга: плоская, невыразительная… - Стой. А как же это? – Он кивнул на её груди. - А это – моё вложение в будущее! – они дружно захохотали. - А я выбрал спорт-мобиль, правда, разбил его через неделю, черт! - снова хохот и подтрунивания над новыми флексо-формами и пьяной координацией некоторых. - Ты в каком профиле училась? – отсмеявшись спросил Натан. Лада задумалась, нужно ли раскрывать до конца факт, что речь шла о нем, Натане. Ведь стоит только намекнуть, что он мог знать того парня и, возможно, сталкиваться в коридорах с ней, начнутся расспросы и правда выплывет наружу. - Ты обещал рассказать свою историю, так что начинай, - ушла от вопроса Лада и обернулась к притихшему Натану. Тот молча лежал еще какое-то время, потом прошептал: - Я никогда об этом никому не рассказывал… Обещай, что никто не узнает мою историю и ты не воспользуешься ей? Лада приподнялась на локте, сняла видеопередатчик и засунула его поглубже в рюкзак. Натан улыбнулся и проделал тоже самое со своим. - Я пока тебя слушал, подумал, надо же, как этот парень похож на меня! – начал Натан, и в этот момент сердце Лады замерло и с бешеной скоростью забухало в груди снова. – Меня всегда окружают классные друзья и самые милые девушки. А мне все равно одиноко среди них. Это знаешь, как костюм – его надеваешь, чтобы произвести правильное впечатление, он ежедневная часть твоей жизни, но не часть тебя. Мне всегда было удобно в майке и шортах, только никто меня не понял бы. Вот я и напяливаю каждое утро костюм и приятное окружение. - Знаешь, я, немного познакомившись с твоим кругом, не рискнула бы называть его приятным, - вставила Лада. Натан криво улыбнулся: - Признай, что если бы ты встретила девчонку, измазанную в коровьей лепешке, тебя бы это позабавило не меньше? - Сомневаюсь, - хмыкнула она. - Так что в моей правильной и респектабельной жизни очень не хватает простоты и искренности. И я уже теряю ориентиры, когда перехожу границы и даже не замечаю этого, потому что всегда есть те, кто поддержат и поддакнут. Моё знакомство тоже не совсем знакомство. У нас на курсе учился парень… знаешь, а я его ни разу не встречал на испытаниях, даже не знаю, как сложится его жизнь дальше. Мы не дружили, и даже не были знакомы, то есть нас не представляли друг другу, но я знаю, что его зовут Владислав. Красивое имя, правда? Необычное. Он никаким образом не принадлежал нашей тусовке, мы никогда не собирались в одних и тех же местах, но я очень часто видел его мельком. Иногда во время пробежки, наши маршруты пересекались. Кстати, у него великолепно сложенное тело. Подтянутое, ни одной жиринки. И не перекачен, знаешь, как бывает у парней, когда они чрезмерно нагружают только одну группу мышц? - Да уж – нелепо, - напряженно хихикнула Лада. - Вот именно – нелепо. Но это не про него. Вообще, он невысокий, но гибкий, с развитой пластикой… Но я отвлекся. Как-то раз я попал в крайне затруднительную ситуацию. Не буду рассказывать, но поверь на слово, мне было очень неловко. Я мог потерять уважение друзей и навлечь на родителей массу проблем… И он, этот парень, Владислав, настолько вовремя вмешался в ситуацию, прикрыл мою шкуру и взял вину на себя. Просто так. Ни о чем не спрашивая и ничего не прося взамен! Я был поражен бескорыстностью и добротой. Кто я ему, по сути? Однокурсник, каких много? Богатей, который смотрит на всех сквозь пальцы? Ты не представляешь, как потряс меня его поступок. Я не мог спать несколько ночей, но когда я пытался с ним заговорить, он ускользал от меня. Стал неуловимым. Как раньше я чувствовал его незримое присутствие, то осуждающий взгляд, то восхищенный. Точно так же я ощущал его неуловимость. Он стал моей навязчивой идеей, моей болезнью. Я верил, что если смогу с ним поговорить, то моя жизнь измениться раз и навсегда. Натан замолчал. Лада набрала побольше воздуха и несмело, прерывающимся голосом спросила: - Ты так говоришь о нем, словно …влюблен? Натан словно окаменел рядом с ней, потом обреченно застонал и отвернулся. - Натан? – Лада приподнялась и тронула его за плечо. – Ты чего? Ты можешь мне сказать что угодно, я никому… Я понимаю, что может значить твоя тайна. - Откуда ты можешь понимать?! – Натан резко повернулся и грубо выплюнул слова. – Я вынужден прятать не постыдное увлечение социальными реалити, и даже не запрещенный онанизм. Я живу в одном теле с преступником, который любит другого парня. Как ты можешь это понять?! Лада слабо улыбнулась, и её глаза показались ему подозрительно блестящими: - С этим парнем, Владиславом, ты поговорил? - Нет, после того случая он недолго учился на нашем курсе. Потом, наверное, перевелся и сколько я не ходил по тем местам, где раньше встречал его, так ни разу увидеть и не удалось. - Ну а если провидение сделало так, что разговор между вами все же состоялся? - Лада, не говори ерунды. Такие признания просто так не даются. Завтра наши дороги разойдутся. И если ты когда-нибудь появишься в моей жизни – я буду отрицать каждое слово, сказанное тобой. Они замолчали. Лада давилась слезами, Натан мысленно ругал себя за неосторожные признания, вырвавшиеся под влиянием момента. На очередной её всхлип он не выдержал: - Ну что еще? - Ты не поверишь… Лада шумно высморкалась и вытерла мокрые от слез щеки. - Ладно, я тоже признаюсь, - решилась она. – Три месяца назад, я поняла, что люблю парня, но не могу быть с ним вместе и тем более надеяться на его взаимность. - И где же тут признание? - Просто дело в том, что три месяца назад я была парнем, и меня звали Влад, а после заветного желания я стала Ладой, надеясь, что смогу с ним сблизиться, - прошептала она. Натан пытался разглядеть лицо Лады под лунным светом: - Владислав?.. Ты шутишь надо мной?! - Натан, ведь только я знаю, чем ты тогда занимался и как я тебя прикрыл? – Лада наклонилась и прошептала Натану на ухо. - Не могу поверить… - качал головой Натан, - Поверить не могу… *** - Прошел год, ваш срок стажировки закончен. Теперь вы полноправный менеджер среднего звена. Вот ваш кабинет, офисная техника и задания, которые вам знакомы и привычны. Натан пожал руку старшему наставнику, прошел к креслу и отодвинул его от своего рабочего стола. - В течение часа к вам прибудет секретарь. Вы сами определитесь с технической стороной вопроса. Желаю вам будущих благ. Наставник откланялся и ушел. С этого момента началась самостоятельная жизнь Натана. Год назад его жизнь перевернулась дважды за один день – и это было самым потрясающим испытанием на Дне выбора. Сначала обретение верного друга и возлюбленного, несмотря на то, что тело друга очень отличалось от первоначального и в первую очередь невообразимыми для его телосложения грудями четвертого размера. Они посмеивались до утра, когда снова и снова вспоминали, что это делалось, чтобы понравится Натану! Второе потрясение – внезапное исчезновение Лады-Влада сразу после испытания. И это никак не укладывалось в голове Натана. За год он предпринял все попытки найти друга, забыть его, смириться с потерей. Но и сейчас грусть стала второй сущностью Натана. Тактичный стук в дверь и секретарь вошел в кабинет Натана. - Влад!!! – Натан застыл, не зная как реагировать на внезапное появление друга. - Ты скучал по мне? – посмеиваясь, спросил Влад, демонстративно поглаживая плоскую грудь. – Я надеялся, ты ждал меня. - Я ждал тебя, - Натан приблизился к Владу, обнял и похлопал по плечу. – Но почему ты не предупредил меня? Почему исчез без объяснений? - Сам не знал. Но организаторы пронюхали про нашу ситуацию, меня вернули в медцентр, три месяца возвращали первозданный вид, и за это время приняли еще один ограничительный закон для последних желаний. Угадай какой? - Неужели смена пола? – Натан захохотал, с удовольствием оглядывая друга. - Именно! – Влад проказливо улыбнулся. – Ну а дальше пришлось проходить стажировку с более низкой квалификацией по баллам, чтобы заполучить свободную профессию секретаря. И с сегодняшнего дня я твой личный пожизненный секретарь. - И ты готов разделить со мной всю жизнь, Влад? - Две жизни, две. Вторую мы тоже поделим на двоих.
Послано - 31 Марта 2013 : 23:02:25
Ну и понаписали мы с тобой, дорогая моя соперница =)))) Отзыв по твоему расску я оставлю под анонимным ником, а пока поздравлялки с началом битвы =))))
Послано - 01 Апр 2013 : 19:52:26
Мысли вслух по рассказу "Выбери меня"
Сначала общее представление: текст понравился. Понравился необычной обстановкой, сюжетом, "возвращением на круги своя", которого не ждешь, героем (героиней), которой хочется сопереживать, ну и ХЭ, каким бы он ни был ;)
Что не помешало, впрочем, остаться некоторому количеству вопросов, ответы на которые, надеюсь, мой многоуважаемый оппонент, без сомнения, даст.
1 - и основной: а где (или кто?) овца, и кто (или где?) дураки? :)
2 - Название города "Едробург" - к нашей славной правящей партии имеет какое-либо отношение, переходящее в намеки? Если нет, то это случайное название, или я чего-то недопонимаю? Потому что если случайное, то нужны ли автору проистекающие отсюда домыслы и ассоциации?-) А ели нет, то какие домыслы и ассоциации должны были оттуда проистечь? У меня, например, в свете выше- и многовыше-изложенного возникли асоциации только с ЕГЭ :))))))
3 - Смысл испытаний ускользнул от понимания. Как можно определить потенциал человека - художника или певца, конструктора или управляющего - исходя из зрелищности его поведения перед скрытой камерой или способностью подняться в гору прогулочным шагом за день? Кандидата в актеры или в спортсмены - да, для но иных профессий?..
4 - Не уловился смысл "последнего желания" вообще и отмены желания Влада в частности. Какая разница, каковы были его мотивы - откосить от армии, получить через три года материнский капитал или соблазнить парня?
И теперь немножно шерхебелем по шероховатостям:
– Мне кажется это слишком …Влада? - Никакой Влады. Лада, теперь я Лада, мама.
Может, было бы логичнее: – Мне кажется это слишком… Влад? - Никакого Влада. Лада, теперь я Лада, мама.
Некоторые футуризмы (по аналогии с диалектизмами и неологизмами) иногда озадачивают.
Лосковый диван - лоснящийся+ласковый?-)
Комо-бокс - что-то, имеющее отношение к коме?-( И если да, то какое?
Платфон - платный телефон? Платформенный?-(
Саможёг - представляется нечто среднее между пьезоэлектрической зажигалкой и огнеметом :)
Парокухня - представляется полевая кухня времен Великой Отечественной :)
но кому нужны ассоциативные личности, сколь бы умны и отважны они не были?
Ассоциативные - это какие?
Скрытый текст
кольцо с бриллиантом в 5 карат.
А отчего так скромно?-)
А Лада с самого младшего студенческого возраста
Так выпускались студенты или школьники? До этого впечатление было, что последнее:
Путевки получали в служащие и в строители, в инженеры и в землекопы, в оперные театры и в научные сотрудники.
Решать в последний день учебы в вузе в плотники ты пойдешь или в оперные певцы?..
прочитала свой тикет
А почему не билет?-)
прочитала свой тикет: «8 вагон 14 место». Уже продвигаясь к своему вагону, она оглядывала толпу в поисках парня своей мечты.
Все свое ношу с собой?-)
За сутки выпускники должны были преодолеть 70 километров по пересеченной местности.
Но герои ведь не преодолели. Это имело какое-то воздействие на рейтинг или что-то еще? Или завершение испытания не имело большого значения - "главное - участие"?
Через семь часов пути шагомер показывал всего десять километров.
Из 70. Предположим, что она не спала. По тексту путь становился все труднее, скорость пешехода вряд ли росла, а в потьмах и вовсе идти по пересеченной местности с маломальски приличной скоростью невозможно даже с фонарем (пробовала!), и все же за оставшиеся 14 часов она прошла 50 км? Второе дыхание - страшная сила!-)
что ни один из компании между собой не встречаются
Как ето бюдет сказать по-рюсськи?-)))
На теле ныла каждая мышца
В теле?
понаблюдать, как пытается выжить сломавший ногу или получивший травму головы.
Перелом ноги - это смертельно? А наблюдать за получившим травму головы и выключившимся человеком интересно может быть только невропатологу :)
где Лада изваракалась в грязи
Просторечное выражение допустимо в речи персонажа - для создания образа. А у автора и других слов хватает?-)
А дальше их дороги разойдутся. Он, скорее всего, станет служащим, а она обслуживальщиком не самого престижного района.
Почему? Она заранее сдалась? Ведь пока-то результаты у них одинаковые?
Какое унижение вновь встретиться со своим кумиром при таких унизительных обстоятельствах!
Повторы
полярные желания бушевали в душе
Противоречивые?
Еще никогда она не чувствовала себя такой несчастной. Лада была рада, когда отец бросил их с матерью
С красной строки?
до улова речной рыбы для обеда всей группы
А по-рюськи?-) Предложение всё таково:
Задание может быть от спасения птицы с перебитым крылом, до улова речной рыбы для обеда всей группы.
И прикинула я, но в данную конструкцию "улов" не вставляется никак. Поэтому, может, перекроить так: Задание может быть хоть каким! Спасти птицу с перебитым крылом! Рыбы на обед для всех наловить! Что угодно!
Так мы вообще до цели можем не дойти
А в чем цель? Они ведь не знают не только что делать, но и куда идти?
подобрал крепкую на вид палку
А на самом деле палка оказалась гнилой? И это сказалось на сюжете? Если нет, то "на вид" - излишняя информация.
Через полчаса Натан пошевелился и проворчал: - Ты так сдавила мне грудь, что дышать нечем…
А эти полчаса он не мог набрать в сдавленную грудь воздуха, чтобы это сказать, или ему понравилось?-)))
Натан и Лада размышляли, кто еще из пар мог принять задание как цель уничтожить конкурентов и остаться единственными в испытании.
1 - они знали все пары? 2 - "еще" - это случайность, или ОНИ тоже намеревались уничтожать попутчиков?
услышали (...) ломающиеся (...) ветки и кусты.
Как ето бюдет?.. :)
Натан заметался, оглядываясь и пытаясь определить, откуда приближается опасность. Лада схватила его за руку и побежала.
Женская логика? Главное - не куда, главное - откуда?-)))
Погоня приближалась.
под ними пронеслась семейство кабанов, снося всё на своем пути.
Человекоядные кабаны-мизантропы?-)
взорвали, получив приличную яму
Кхм... стесняюсь спросить, как выглядитя яма неприличная?-)))
- Что думаешь? Вытащим их? - Я не уверена. Оставлять их в яме опасно, что если кабаны снова побегут по тропе? Но если вытащим, вдруг они бросят раненых тут, а сами будут преследовать нас?
"Вытащим их" - имеется в виду, "сможет ли мы их вытащить", или "стоит ли нам их вытаскивать?" первоанчально воспринимается как первое, хотя потом оказывается, что второе.
Потом помогли устроиться пострадавшим, чуть в стороне от тропы и повыше на дереве.
Человека с переломом на дерево затаскивать повыше! Садизм - лучший отдых!-)
увлечение социальными реалити
Чем?-(
организаторы пронюхали про нашу ситуацию, меня вернули в медцентр, три месяца возвращали первозданный вид
А как же предыдущие психологические тесты и т.п.? То есть, если человеку показана смена пола, то все равно не дадим, вот такие мы заразы?-(
Послано - 01 Апр 2013 : 20:41:13
Автор второго выстрела: Ага, сейчас я как выскочу, как выпрыгну - и расскажу всю подоплёку))) Тут нет ничего лишнего - всё дает намек на окружающий фантастический мир! ога)
Остальное в конце, по завершении дуэли. Спасибо мой Соперник (я в долгу не останусь )
Послано - 03 Апр 2013 : 23:48:35
Пожалуй, я буду краткой ;)
Итак, начнем с «Сюрприза».
Для меня осталось непонятным такое обилие действующих лиц. Сложно запомнить, кто из них кто. И девица как-то необоснованно ускакала к барду. Можно сказать, что она совершенно рушит весь сюжет :) И, пожалуй, я просто не верю, что соперники после такого провала могут "ударять рука об руку". И у меня возник вопрос, почему для поимки когтистого чудища, лазающего по деревьям не был использован ковер-самолет? Овечка на апельсиновом дереве меня умилила - очень удачный образ.
«Выбери меня».
Чем-то напоминает «Голодные игры», только с совершенно неожиданным концом, который, обратно же, особо не обоснован. При повторном прочтении в начале рассказа видны многоточия, которые многое объясняют. Но, может быть, это следует выразить более понятно?)) А в целом текст мне понравился :) Вопрос только один : девушка за семь часов пути прошла только десять километров. Она ползла? ?? :))
Несмотря ни на что, я отдаю свой голос за второй выстрел.
Послано - 04 Апр 2013 : 08:36:08
S_Valley СПАСИБО за судейство=) И за голос мне)))
И... даааа... лоханулся автор с 10 км - я вообще вначале поставила 25 км в сутки, и только потом провела опрос - сколько на грани возможного пройти-проползти человеку в сутки (с учетом что он устает нести вес - в данном случае новопришпиленные буфера). Вот тогда и пришлось переставлять планки. Видимо недоглядела, ибо 10 км за три часа конечно. Ляп=(((
Для меня осталось непонятным такое обилие действующих лиц. Сложно запомнить, кто из них кто.
Один скептик, один альтруист (конфликт). Два соперника (куда без них). Остальные трое - фон, которых можно и не запомнить. Не думала, что четыре гг - это много, ну да ладно, перепутали так перепутали :)
И девица как-то необоснованно ускакала к барду. Можно сказать, что она совершенно рушит весь сюжет :)
Как необоснованно?! А как же классика?! "Сердце красавицы склонно к измене"? "Чем больше женщину мы любим. тем меньше нравимся мы ей"?-) А сюжет Вы как видите, если не секрет?-)
И, пожалуй, я просто не верю, что соперники после такого провала могут "ударять рука об руку".
А какова должна была быть их реакция? Рвать на себе (альтернатива - друг на друге, только зачем?) волосы? Стенать, вопия? Взывать к богам? Расталкивая друг друга, норовить выброситься из окна? Нормальная мужская реакция - скрыть, как тебе больно, сделать вид, что ничего не случилось, спрятать эмоции, пожать руки бывшему конкуренту, оказавшемуся в одной луже - может, даже назло неверной. Или я ошибаюсь?-)
И у меня возник вопрос, почему для поимки когтистого чудища, лазающего по деревьям не был использован ковер-самолет?
По той же самой причине, по которой путешественники были вынуждены задержаться в деревне: намоченный, он не мог летать. В тексте об этом говорится ;)
Овечка на апельсиновом дереве меня умилила - очень удачный образ.
Послано - 04 Апр 2013 : 22:03:58
Как необоснованно?! А как же классика?! "Сердце красавицы склонно к измене"? "Чем больше женщину мы любим. тем меньше нравимся мы ей"?-) А сюжет Вы как видите, если не секрет?-)
Ну не знаю, может быть следовало упомянуть барда вначале??)) а я просто люблю намеки))
И про мужчин, конечно, спорный вопрос, но я сколоняюсь к мысли, что люди, так долго конкурирующие, не могли так быстро скооперироваться)) но это, как говорится, ИМХО :)
Послано - 07 Апр 2013 : 23:35:41
Ждем-пождем судейских колотушек, а они не приходят! Не колотят. Да вы чего - обленились что ли? Или читать разучились? =)))
Версия для печати
Послано - 31 Марта 2013 : 21:40:09
)
