Волшебника вызывали? - Чулки из страны пауков

Чулок был длинный и крепкий, хоть вешайся. Бабка ухмыльнулась щербатым ртом:
— Будут ножки, как у косиножки: ловкие да тоненькие! Купи чулочки, молодка!
Мои ноги, по форме напоминающие переваренные сардельки, горько и безнадёжно тосковали по утраченной стройности. Я взяла чулок за край и подняла вверх. Противоположный конец извивался на земле, словно бьющаяся в конвульсиях анаконда.
—Может, это паучьи чулки? – рискнула предположить я.
— Паукари не носят чулок, — буркнул Голос Его Высочества Принца Тхирасака.
Консул Империи Людей в Паукарии сдержанно улыбнулся:
— Если желаете обновить гардероб, советую отправиться в лавки Хрустальной Паутинки. А на сиём рынке представлены, так сказать, образцы народного творчества…
За такое «народное творчество» половина женщин моей страны готова была продать некромантам почку. Шляпки, напоминающие остовы погибших кораблей, ворчливо пристраивались на головы покупателям; прозрачные, как глаза водяного, шарфы, кружили над торговыми рядами, высматривая подходящую шею; сверкающие вязанные платья призывно помахивали рукавами, завлекая будущих хозяек…
Глаза разбежались во все стороны, словно нашкодившие школяры от наставника: пауки-ткачи знали своё дело!
Человеческое население Паукограда не выглядело запуганным или угнетённым. Вокруг царило весёлое оживление, почти не отличающееся от того, что в ярмарочные дни накрывало мой родной Людвин, столицу империи людей. Отовсюду доносились жужжащие фразы паучьего языка, смешивающиеся в нестройную какофонию с имперским. Лоб и запястья прохожих опоясывала извилистая вязь, - татуировки полноправных граждан, благословление царицы Тхепхи. Знаки отличия людей, живущих бок о бок с паукари.
— Не рассчитывайте встретить здесь ткачей, – сказал Голос Принца Страны Пауков, наблюдая за моими головодвижениями. – В этом районе они появляются лишь с наступлением темноты.
— …И разумеется, нам не стоит её дожидаться! — консул взял меня под локоток. – К этому времени мы уже должны быть в Человечинке!
Я выплюнула сверчка, отвратительно хрустящего на зубах. Пришло время вспомнить, чего ради меня занесло в Паукарию. И причина эта была печальней некуда…
***
Вслед за консулом и Голосом Принца, я свернула в узкий проулок и некоторое время передвигалась в полной темноте. Наконец, взгляду предстал внутренний дворик, притаившейся меж тел домов, как испуганная ящерица меж камней; в его изголовье чернела заложенная кирпичом арка.
— Это случилось здесь, — проговорил консул Империи Людей. — Здесь оборвалась жизнь моего юного помощника Николауса.
Он указал на арку, заканчивающуюся тупиком. Вдруг лицо старика исказила гримаса ненависти:
— Что?! Кто посмел осквернить?..
Всё внутреннее пространство арки оказалось затянуто плотной серебристой паутиной: узор её был странно несимметричен. Издалека она напоминала рваные кружева; или застывшего призрака. Консул бросился срывать паутину голыми руками, да чуть не завяз в липких нитях. В конце концов он сдался:
— Тело юноши нашли на прошлой неделе. В спине несчастного зияли две глубокие раны: как будто от укуса паукари.
— Бред, — окрысился Голос Его Высочества. — Хелицеровые мечи нетрудно достать в Людвине...
— Но сотворить такое под силу лишь истинному чудовищу, а это…
— Имперские маги-эксперты уже сказали своё слово, — отрезал Голос, кривя и без того кривые губы. – Обычное нападение бандитов… Вам не стоило отказываться от наших патрулей. В районе Малых Ткачей за порядком следят паукари, и преступления там не совершаются вовсе.
В Человечинке обитали гости Страны Пауков; ещё там находилась гостиница, больница и консульство. Полноправные граждане Паукограда и сами ткачи тут не селились.
Отчего-то меня резануло слово «наших», произнесенное человеком. Значит, не зря тех, кто стал Голосом пауков, считают предателями человеческой расы?
— Пока я жив, я не допущу, чтобы рядом с гражданами Империи бегали чудища! – возмущённо вскричал старик.
— Вы также глупы, как и ваш помощник. Я говорил, что когда-нибудь его прирежут, как свинью…
Консул побагровел. В своей бессильной злобе он был похож на ярмарочного гнома.
«Неужели Николаус Золь так много для него значил?» — удивилась я.
Но Голос Его Высочества не обращал внимания на несчастного старика. Он смотрел лишь на меня. При тусклом свете газовых фонарей его изуродованное лицо казалось почти чёрным.
— За праздной болтовнёй легко забыть, зачем мы здесь, — тихо произнёс он. — Делай своё дело, маг, и закончим на том.
Вздохнув, консул, разжал кулаки:
— Попробуйте, леди. Камни помнят лучше людей.
Я кивнула и попыталась встать в более-менее героическую позу (признаться, в моём исполнении она напоминала стойку голодной морской свинки). На кончиках пальцев появилось знакомое покалывание.
Маг простирает руки. Маг взирает. Места, где душа рассталась с телом, обладают сильной энергией.
В глазах Голоса мелькнуло подобие интереса.
Стыдливо притаившаяся в углу куча мусора разродилась десятком крыс, с писком бросившихся в разные стороны.
Нужно быть слепым, чтобы не увидеть, как именно умирал несчастный. И глухим, чтобы не услышать его криков и последних слов, изобличающих убийцу…
В общем, нужно быть Люминесценцией Пустобашмак, обладающей исключительным даром распугивать мелких грызунов и ставшей независимым магом вовсе не из-за своей независимости…
— Э-ээ… — растерянно протянула я. — Вон там, на окне - паук! Глядите, какой пузатый!
— Неудивительно, если учесть, что мы в их стране. — консул с жалостью посмотрел на меня. — Это всё, что вы видите?
Я развела руками. Увы. Послевидение никогда мне не давалось…
— Так я и знал, — Голос Его Высочества смачно харкнул на мостовую. — Очередная пустышка. Ещё один бездарный маг.
Он развернулся на каблуках и скрылся во мраке.
— Что поделать! — консул вздохнул. — За пять лет жизни бок о бок с паукари у этого человека совершенно испортился характер!
Покраснев, я опустила голову:
— В следующий раз у меня получится, обязательно!
Да кого я обманываю?..
— По правде говоря, это я вызвал из Людвина мага. — старик пригладил густую бороду. — Надеялся, что пришлют специалиста опытного, но ещё не отягощённого, эмм… бременем службы на благо Империи. А прислали вас, м-да…
— С каждым годом в Людвине независимых магов всё меньше. — грустно сообщила я.
И в основном это те, коих не взяли в государственные…
— А знаете что, — он вдруг встрепенулся. — Не будем отчаиваться! Озарения приходят внезапно, быть может даже и во сне! Если вы увидите хоть что-нибудь… Какую-нибудь деталь, указывающую на убийцу! Тогда сюда прибудут новые маги, настоящие маги! И правосудие восторжествует!
«Настоящие маги»… Спасибо на добром слове, господин консул!
— Вы уверены?.. Мне казалось, что император пойдёт на всё, дабы сохранить мирные отношения с Паукарией, — ведь Водный Народ может снова напасть?
— Император умирает, юная леди, — старик грустно улыбнулся.
Покидая скорбное место, я напоследок оглянулась. Нечто тёмное сгустилось в тупике арки: как будто дым или густой туман. На миг мне почудился восьминогий силуэт, огромный, как императорская карета. Но нет: то была просто игра света и тени.
***
Не считая копеечной цены за номер, гостиница выглядела вполне по-человечески. Горничная с татуировкой полноправной гражданки дала мне ключ и ценный совет:
— Если обнаружите в комнате Бессмертную Сколопендру, не пытайтесь её убить.
Я думала о Николаусе Золе. «Любитель пауков получил своё», — так, кажется, о нём сейчас говорят? Но всё же, очень не многие готовы простить паукари его убийство.
Наставница не хотела отпускать меня в Паукоград. Мой визит казался нелепым фарсом, затеянным лишь для того, чтобы поставить галочку на прошении консула. Неужели этот убитый горем старик на что-то надеется?..
Я раздвинула шторы. Изломанные очертания замка царицы Тхепхи терялись в полуночной дымке; он напоминал огромный корабль, укрытый саваном. Тишина, непривычная и дикая, завораживала меня. Паукоград засыпал в кольце густых лесов, словно кролик в объятьях удава.
«Истинная Паукария – там. — сказал как-то консул. — Сквозь густые кроны почти не проникает свет. Тысячи пауков обитают там…».
Перед глазами промелькнули последние заголовки имперских газет:
«Наши добрые соседи-паукари…»
«Место паука – в банке! Давите их без всякой жалости!»
«…мы для них лишь еда, да как вы не понимаете!!»
«В Людвине состоялась очередная встреча послов Паукарии и императорских советников»…
Говорили разное: ходили слухи о том, что причина лояльности императора – страх перед Тхепхи и паучьей магией.
Погружённая в невесёлые мысли, я без сил опустилась на мягкий пуфик:
— А-аа!! О, кишки Императора-аа!!
Казалось, в ягодицу вонзилось острое шило. Но истина оказалась хуже. Гораздо.
На бархатной подушечке кверху пузом лежал небольшой, в половину ладони, паук. Белое пушистое брюшко. Шесть красных глаз, смотрящих в бесконечность. Восемь ног, похожих на миниатюрные прозрачные трубочки.
Проклиная всё на свете, я по-быстрому стянула панталоны. В нижней части моего правого полупопия красовался волдырь, синий, как нос бражника.
«Яд попал в кровь и через пару мгновений достигнет сердца»… — я шлепнулась на пол, плача от бессилия.
«Ну надо же, какие мы нервные! Приложи капустный лист и всё пройдёт, ох-ёх».
В голове нестерпимо зазудело. Виски пронзал тонкий свист, напоминающий надоедливое жужжание москита. Он перетекал от правого уха к левому, складываясь в слова.
— У меня… отказывают ноги! – всхлипнула я в ответ.
«Да правда что», — слуховая галлюцинация язвительно хмыкнула.
Жалуясь на жизнь голосам в голове, я чуть не пропустила главного. Пуфик был пуст: убиенный паук пропал.
Высоко подпрыгнув, красноглазое чудовище приземлилось прямо на мою круглую коленку.
— Помогите! – вскочила я и забарабанила в стену. — На меня напали! Паук!!
«Побежала наша козочка»
Кто именно со мной говорил, дошло не сразу.
***
Так и не дождавшись спасения, я запрыгнула с ногами на стол (последний выдержал сиё испытание с честью, хоть и поскрипел для порядка). Боль на месте укуса постепенно утихала.
Паук бегал по стенам и непрерывно болтал.
«Ох-ёх, я ведь вздремнула всего на минутку! А потом… Сверху навалилось что-то безжалостно огромное! О, мои хрупкие косточки!»
Ах да. Это был не «он», а «она».
— Не такое уж и «огромное», — фыркнула я. — Кстати, ты не могла бы перестать щекотать мои мозги?
«Как ты уже заметила, человеческого рта у меня нет! Так что терпи, ох-ёх!»
— Значит, ты, э-ээ… читаешь мысли? – я поёжилась.
«Вообще-то, это ты подслушиваешь мои. Магия паукари, ёх-ёх».
Набравшись храбрости, я спросила как зовут маленькую (слишком, слишком маленькую в сравнении с ткачами, населяющими Страну Пауков) паучиху.
«Имя мне есть Не столь Малая Танцующая Под Россыпью Звёзд и Безмерно Прекрасная Душою Дыанпхен»
Можно было лишь позавидовать дипломатичности её родителей...
«Зови меня Потанцулькой, ох-ёх!»
—Разве паукари могут появляться в Человечинке? Нет, не подумай, что я тебя выпроваживаю, — я на всякий случай отползла на противоположный край своего «убежища». — Просто мне показалось, что в Замке Тхепхи отдыхать гораздо приятней…
«Воистину так, ех! Тем более, что сегодня там ожидается званный ужин!»
— Ну и в чём тогда… эмм… проблема? – осторожно спросила я.
«В том, что я – главное блюдо», — грустно сообщила незваная гостья.
Паучиха продолжила рассказ:
«Всё началось с того, что я решила поохотиться в Небурлийских землях. Хотела принести Тхепхи чего-нибудь особенного…»
— Не самый лучший выбор, — я покачала головой, вспомнив об алхимических лабораториях, что гнездились по берегам озера Небурли.
«И я поймала ЕГО! Или её… Их-йих, неважно! Оно было колючим! А эта голова… головы! Как же обрадовалась двадцать девятая бабушка царицы! Но, попробовав кусочек, тот час же упала замертво, ох-ёх! Могла ли я предположить?.. О, я не убийца, но жертва обстоятельств!»
Голосок звенел в моей голове, как латунный колокольчик, привязанный к юбке неутомимой танцовщицы.
— Так, успокойся! – я потерла виски. — Короче говоря, ты в полном… ведре неприятностей.
Потанцулька возбуждённо запрыгала:
«А ты меня спрячешь? Никто уж точно не додумается искать меня за шиворотом у чужестранки!»
Сказать по правде, мне не слишком хотелось засовывать кого-то себе за шиворот.
«А если не спрячешь, то укушу… Эй, ты куда, я же пошутила! А ведь был хороший стол, ох-ёх…»
***
«Вся вселенная паукари держится на трех «китах»: Голоса, Узор и Тхепхи. Эти вещи не равнозначны, но одна не может существовать без другой ни в каком виде».
Дневниковые записи Николауса Золя, помощника консула Империи Людей

— Как спалось, юная леди? Надеюсь, вам снилось убийство?
— Что вы, господин консул. Одни пауки, и ничего кроме. Сотни тварей ползали по мне всю ночь…
«Вообще-то, это я по тебе ползала. Просто было скучно, ох-ёх», — осчастливила сидящая на дне ридикюля Потанцулька.
На просьбу спрятаться в зоне декольте или в глубинах прически я ответила строгое и твёрдое «нет».
Консул посерьёзнел:
— Вечером мы почтим своим присутствием Танцы-без-злого-умысла. Голос Его Высочества прислал приглашение…
Я брякнула, что танцую немногим лучше самки дикого яка.
— Упаси Император вам там танцевать!! – замахал руками старик. – Нас приглашают как зрителей.
«Ты знаешь, что это?» — поинтресовалась я у паучихи.
«Небезынтересное мероприятие гастрономического характера, — загадочно ответила она. – Но, на мой взгляд, слишком шумное, ох-ёх».
***
Когда именно появились Голоса? И зачем паукари понадобилось говорить? Быть может, верны слухи о том, что магия паукари удесятеряется после Ритуала Слияния, когда разум человека и ткача становится единым?
— Паукоград – это такая шкатулка с сюрпризом… Правда, несколько дурного свойства, — как те, что в сказках дарят непослушным детям.
С такими невесёлыми разговорами мы спускались вниз по скользкому, как желудок змеи, туннелю; стены его сияли.
— Что ж, леди, — консул вытер пот. — Сейчас я вас покину. Не скучайте и главное, — ничему не удивляйтесь.
— Погодите, вы что, меня бросаете? – возмущенно начала я, но старик уже свернул в какую-то узкую щель.
«Не вздумай туда лезть: точно застрянешь!» — бесцеремонно встряла не пожелавшая остаться в гостинице Потанцулька.
— Интересно какие они – паукари? – проговорила я вслух.
Я знала лишь то, что они огромны, а разум их намного превосходит человеческий.
Честно говоря, мне бы не хотелось встретиться ни с кем из них.
«О, большинство из них совершенно не умеют себя вести! Но есть и воистину прекрасные существа… Например, тот, что движется к нам!»
— Погоди, разве мы здесь не одни?..
Позади послышались равномерные глухие удары: что-то невероятно тяжелое бухало об пол.
Ко мне приближался гигантский тарантул: его окрас содержал в себе все оттенки синего – от сапфирового до лазурного. Тело паукари покрывала густая, длинная шерсть. Четвёртая пара ходильных ног отсутствовала, отчего внезапный гость передвигался рывками, то и дело обрушиваясь брюхом о гладкий камень туннеля.
Моё сердце замолотило в груди с неистовством заживо погребённого мученика. Ткач рванулся, - и его зубы-хелицеры оказались точно на уровне моих глаз.
— Его Высочество Принц Тхирасак приветствует вас.
Из-за необъятной спины чудовища вышел мужчина с изуродованным лицом. Голос был рядом со своим господином…
— Я… Я восхищена!
Удивительно, но губы меня ещё слушались. Голос Тхирасака ухмыльнулся: он был доволен произведённым эффектом. Он взглянул на своего паука, как будто услышал что-то и кивнул. Челюсти ткача не шевелились. Паукари не умели говорить, - по крайней мере, привычным людям способом.
Принц Тхирасак в одиночестве пополз прочь.
«О, Великая Тхепхи! Как же он прекрасен! Эта грация, это изящество, ох-ёх! Ночная охота осквернила его ранами, — но силу не похитила…» - Потанцулька так и сочилась мёдом.
— Погоди, ты что, влюблена в Принца? – удивлению моему не было придела.
В ответ она разразилась такой пламенной тирадой, что и меня посетило безумное желание стать мухой в паутине сапфирового паукари. Брр… Опасная это штука – подслушивание мыслей.
Туннель наконец окончился: взору открылась округлая пещера; пол и потолок её были отполированы до блеска, — словно тысячи ног плясали на них тысячу лет. В самом центре пещеры зияла широкая круглая яма; она неприятно напоминала арену.
Голос огляделся:
— А где наш старик консул? Всё прячется по углам и вынюхивает, а, леди?
Слово «леди» он выплюнул с омерзением, словно ядовитую многоножку.
— Разве вы не должны следовать за принцем? – ответила я вопросом на вопрос.
— Его Высочеству сегодня не до разговоров, — Голос странно улыбнулся.
Огромная пещера постепенно наполнялась. Подобно вулкану, изрыгающему из своего жерла раскалённую лаву, стены исторгали из себя пауков: они текли непрерывной рекой, изо всех туннелей, дыр и арок; спускались с потолка, лезли из-под земли.
Мимо пронеслась стайка разноцветных ткачей: они непрерывно подпрыгивали и дёргались. Рисунки на их спинах напоминали лица: клоунские, безумные, растянутые жуткой ухмылкой. Прошествовал длинноногий сенокосец, с округлым, размером с голову буйвола, брюшком. Походка этого паукари напоминала журавлиный танец. Рука об руку (точнее, нога об ногу) с ткачом шла облаченная в чёрное старуха. Голос.
«Почтенная Госпожа Тхаптхим. Да из неё уже песок сыпется, ох-ёх!»
Потанцулька говорила о ткачихе: у Голосов не было личных имён.
Попадались и невероятно отвратительные особи: громадные, шерстяные, кривоногие, они оповещали о своём появлении свирепым стрекотанием, как прокажённые - скорбным звоном колокольчиков на шляпах.
Прибывали и люди: разодетые в черные блестящие костюмы полноправные граждане и сами напоминали паукообразных. В Империи поговаривали об унизительной и чудовищной процедуре, коей подвергают всех желающих получить гражданство страны Пауков, - и её не менее ужасных последствиях. Будто бы никто из полноправных граждан-людей не мог покинуть Паукарию, а паучья магия, вплетённая в узор татуировки, доставляла его носителям невыносимую боль.
«Ты только погляди на этого пузана! Говорят, он может сожрать больше мух, чем сама Тхепхи!»
Толстобрюхий паукари с белым крестом на спине прополз мимо с царственной важностью. Но где же его Голос?
«Лишь немногие паукари могут позволить себе подобную роскошь», — развеяла мои сомнения Потанцулька. Она говорила о людях небрежно, словно о предметах интерьера.
— Послушай, — проговорила я. — Что значит, — стать Голосом? И почему Голос лишается собственного имени?
Но ответила мне не маленькая паучиха, а Голос Его Высочества Принца:
— Став Голосом, мы сочиняем новый узор. Если творить его на месте старого, выйдет неловко и грубо, как шелковая заплата на холщовой рубахе.
— Узор? – удивилась я. — Вы говорите о плетении паутины?
— Это нечто большее, чем просто паутина, — жарко произнёс он. — Узор… Разве можешь ты осознать всё величие этого слова?
В глазах мужчины появился нехороший блеск.
«Да вы уже совсем помешались на пауках, господин Голос» — я мысленно покрутила пальцем у виска.
—Там, наверху! – Голос Принца запрокинул голову и прищурился, — Глядите-ка, сколько их наползло…
Над нами бурлил водоворот пауков. Их гладкие тела напоминали капли смолы; или бусины чёрного жемчуга; или круглые горошинки перца на дне глубокого блюда. Время от времени поток замедлялся, наполняясь новыми особями, и они быстро занимали еще оставшиеся просветы, становясь частью живой спирали. Некоторые паукари спускались вниз на почти невидимой нити. Казалось, они парят над ареной, перебирая лапами, похожими на длинные металлические спицы.
«Маленькие неприятности… Самые быстрые из нас». — Голос Потанцульки звучал как-то неуверенно.
— Сегодня день Тхирасака. Сегодня он в своём праве! – прошептал Голос. – Смотрите на арену!..
Решётка приподнялась — и выскочил лев с густой чёрной гривой: он был огромен. Он неистовствовал, бросаясь на ворота, скребя лапами песок. Этих животных вывели в Небурлийских лабораториях, вывели для войны, но так и не смогли приручить.
Пещера взорвалась аплодисментами, приветствуя Принца Тхирасака. Он спрыгнул на арену и замер в ожидании. Противник насторожился: паук всецело завладел его вниманием. Лев рыкнул, приготовившись к прыжку. Паук был меньше; паук был хром, - лев предчувствовал победу.
Тарантул задвигался, - лениво, обманчиво нелепо. И вдруг… Как будто сверкнула сапфировая молния: прыжок паукари был столь стремителен, что за ним нельзя было уследить. Львиную тушу с неведомой силой отбросило на прутья решётки. Тхирасак приблизился к своей жертве и деловито забрался ей на спину.
Мне не хотелось смотреть на то, что произойдёт дальше. Я ожидала чего угодно, но только не этого. Танцы – праздник убийства? Убийства одного чудовища другим? Неужели это отвратительное зрелище достойно восхищения?
Увидев моё побелевшее лицо, Голос хохотнул и хлопнул меня по спине. Его ладони были невероятно большими. Я подумала о хелицеровых мечах с широкими рукоятями: не каждый человек мог поднять такое оружие, ни говоря уже о том, чтобы пустить его в ход. А что, если Голос и…
***
Паукари не испытывают угрызений совести, убивая своих жертв.
Паукари не прячут друг от друга свои мысли.
Паукари никогда не лгут.
—Эй! На арене человек! – вскричала я. – Почему никто не поможет ему?
Очевидно, он оказался там случайно. На вид ему можно было дать около пятнадцати; лысый и тощий, он слегка походил на большого кузнечика. Мальчишка…
Тишина, липкая, как слюна пауков, сковала зрителей: убийца начал свой изломанный танец. Сколь короток нынче он будет...
Танец? Но разве сапфировый тарантул не насытился? И ведь не может же быть, чтобы человека, на глазах у всех могли…
Принц Тхирасак неторопливо нарезал круги: он постепенно приближался к подростку. Он двигался, словно неопытный охотник, как будто опасаясь совершить ошибку. Мальчик запрокинул голову и упал на колени.
Голос Принца Тхирасака подался вперед, облизнул чёрные губы:
- Он все-таки решил сначала укусить его?! Но ведь всё уже ясно…
Никто?.. Неужели никто не...
«Что ты делаешь, ох-ёх? Куда ты полезла? О, триллион обжаренных мухоловок!..»
Я шла - сквозь потные спины равнодушных животных, минуя застывшие фигуры паукари. Едва ли кто-нибудь смог бы удержать меня сейчас. Добравшись до края арены, я неуклюже спрыгнула вниз. Шатаясь, я поднялась на ноги, - и встала между дрожащим мальчиком и Его Высочеством Принцем Тхирасаком.
— Довольно, — выдохнула я.
«Собери всю свою ненависть на кончиках пальцев. Не отводи глаз. Вдохни поглубже – и атакуй», — сказала однажды наставница.
Руки почти не дрожали, а ненависть была велика, — но она утонула в глазах сапфирового паукари и застряла в них, как нога, угодившая в бетон.
Что ж, по крайней мере, я попыталась…
— Что же вы делаете!! – я окинула взглядом ошарашенных полноправных граждан. — Вы сидите и смотрите, как убивают ребёнка! И вы называете себя людьми?! Да вы просто… свиньи!!
В воздухе мелькнуло что-то неуловимое, и плечо обожгло болью: как будто раскаленный прут коснулся кожи. Укус?.. Сапфировый паукари застыл в атакующей стойке, подняв передние ноги.
Мальчик потерял сознание.
Подобрав полы мантии, ко мне бежал до чёртиков напуганный господин консул.
Время застыло. Теперь оно измерялось не секундами, но шаркающими шагами хромого; скрипом колес погребальной телеги; кругами на песке.
— Его Высочество Принц Тхирасак желает покинуть игры немедля! — Голос Принца вышел на середину арены. – На сегодня Танцы закончены! Мальчишку увести в камеру!
Оцепенение, сковавшее меня, отхлынуло. Сейчас я не умру…
Я больше не могла находиться в этом месте; действуя почти инстинктивно, я попятилась назад и побежала, нырнув в первую попавшуюся пещеру.
***
«Умереть от рук любимого… Как же это прекрасно, ех-ех!»
Пораженческое настроение маленькой паучихи передавалось и мне. Туннель становился все более скользким, бежать было все трудней.
«Если ты сейчас умрешь, я обязательно сплету над тобой Узор Памяти», — участливо пропела Потанцулька.
Буух-буух… Бух-бух-бух-бух…
Его Высочество Принц не простил унижения, и решил продолжить охоту…
«Ступай поизящнее, а не как обычно! — проворчала паучиха. — Звуки здесь разносятся в десять раз быстрее, чем в Человечинке!»
Я попыталась ответить что-то язвительное, но зашлась кашлем.
Туннель расширился: стены его потекли, как река. Навстречу мне вышел худой юноша; его лицо было знакомо мне по нескольким фотографиям.
— Николаус Золь?.. – оторопела я. – Но ведь вы…
Помощник консула улыбнулся. И сказал: «Тхепхи».
«Ох-ёх, да ты бредишь! Очнись, здесь же никого нет!»
Голос Потанцульки всё отдалялся.
А потом до нас добрался Принц Тхирасак. И меня съели заживо…
***
— Пейте, девочка, пейте. Знаю, на вкус это как моча опоссума, но лучше противоядия не найти.
Обжигающая жидкость была болезненно отвратительной. Меня едва не стошнило прямо на ковёр, но господин консул зажал мне рот.
— Хвала Императору, что вас нашёл я, а не какой-нибудь паукари. Недавно их видели на улицах Человечинки…
Происходящее помнилось мне как неясный кошмар. Головокружение. Лихорадка… Кажется, я всё-таки убежала и добралась до гостиницы. Или до консульства? И рухнула без сил прямо на пороге.
— Голос Тхирасака, — старик покачал головой. — Я ошибался насчёт этого человека. Сегодня нашли его тело. Паралич сердца! Видно, Принц его и уморил.
— Надо доложить в Людвин! Срочно!
— Людвину плевать, — консул горько усмехнулся. — Голос – полноправный гражданин. Он отказался от подданства Империи.
Мне захотелось разрыдаться от чувства вины:
— Это должна была быть я! Тхирасак охотился за мной…
— Не печальтесь о былом, но страшитесь грядущего, — старик подал мне серебряную брошь, изображающую муху, застрявшую в зигзагообразной паутине. — Это символ Тхепхи. Царица приглашает нас во дворец: ожидается торжественный ужин.
«Вопрос только в том, что будут подавать… или кого» — подумала я, вспомнив о Потанцульке. Маленькая паучиха исчезла: её мыслей не было слышно.
В голове царствовала тяжесть. Какие-то обрывки сновидений игрались с памятью, но было ли в них что-то, кроме безумия паучьего яда?
— Получалось ли у вас послевидение хоть когда-нибудь? – спросил старик почти без надежды. – Или, быть может, предвидение?
— Это было всего один раз, пять лет назад, — смутилась я. — Мне приснилось, что господин ректор забирает деньги из сундука наставницы. Госпожа наставница поблагодарила меня, но посоветовала не видеть таких снов, когда ректором станет она.
— К сожалению, мы не можем ждать пять лет.
Кряхтя, старик подошел к столу и открыл самый нижний ящик.
— Это материалы, что собрал мой бедный помощник… — консул тяжко вздохнул. – Видно, однажды он узнал что-то поистине чудовищное... Но пошел к ним, а не ко мне. И они его убили!
Он протянул мне пачку помятых фотографий. На обратной стороне карточек были нацарапаны возраст и имя. Мужчины, женщины, старики, подростки… Измождённые лица. Затравленные взгляды. Всколоченные волосы, кожа, изрытая сыпью… Эти люди страдали так долго, что почти свыклись со своим горем.
— Кто… они? – с содроганием спросила я.
— Корм, — жёстко произнёс старик. — Игрушки.
Вольф Дождевик, семьдесят пять лет. Листовиция Поиграйка, тридцать лет.
Губы консула задрожали:
— Несчастные, что томятся в темницах Паукограда. Люди, живущие лишь тягостным ожиданием конца. Кормить их начинают за месяц до выхода. Многие отказываются от еды, — как тот парнишка, чью гибель вы отсрочили. Но паукари всё равно…
— Как? Я… Но…
Невысказанные слова замирали на губах, ощетинившись осколками букв.
— Понимаю ваше изумление. Когда-то и я… Но надо было терпеть. Империи нужны были паукари. Страна Вод отказалась от наступления на Людвин, помните? Враги сбежали, узнав о союзе с Ткачами.
— Все эти люди… преступники, правда? – во мне зажглась надежда.
— Да, — он кивнул. — Но некоторые из них виновны лишь в том, что родились не в той семье… Жены, оклеветанные мужьями. Нищие. Больные. Попавшие в долговую яму. Те, кто не нужен Империи. Все они – здесь.
Девочка улыбается беззубой улыбкой. Меттель Пой-Пой, тринадцать лет.
— Так называемые полноправные граждане тоже по-своему несчастны. Они пришли сюда, польстившись лживыми обещаниями, но сбежать уже не могут. Ходят слухи, что матерям принадлежит лишь первый ребёнок: все последующие отдаются паукари. Быть может, клевета. Но в Паукограде очень мало детей…
— Вы можете уехать прямо сейчас, — старик внимательно взглянул на меня. — И это будет лучшим выходом. Но тогда, на арене… Я увидел в вас решимость!
— Если я могу помочь, — прошептала я, — Просто скажите.
— Есть то, что можете сделать только вы. Я ждал вас, — готовую рискнуть своим будущим ради справедливости. Если вы сделаете это, вам придется бежать…
— Мне не к кому возвращаться, — просто ответила я.
— Тогда – готовьтесь! Нынче мы убьём Тхепхи.
***
Паутина сокращалась, словно сердце, качающее кровь; скручивалась и переплеталась, рисуя узоры.
Обитель Тхепхи. Святая святых паукари. Замок, не знающий стен…
Стен действительно не было: коридор расступался перед нами и тот час же смыкался за спинами. Я коснулась одной из нитей: она была тугая, как рояльная струна.
Впереди полз паукари-проводник. Нас вели через мосты, будто бы вылепленные из воска. Я ступала на них не без содрогания: неизмеримые бездны разверзались под нами. Замок уходил вглубь, под пещеры Танцев, под Паукарию. Видимая его часть была лишь хохолком дракона, вершиной айсберга.
Наконец, мы добрались до цели.
Консул испытующе взглянул на меня: но я была готова к встрече с чудовищем.
В тронной зале было холодно, как в могиле мертвеца, упокоившегося в январскую ночь. По бокам залы высились три колонны: внутри каждой мог бы уместиться небольшой дом; конца им я так и не увидела, сколько не задирала голову.
Меж ними, как младенец в люльке, на нитях паутины покачивалась Тхепхи. Белое, словно пролившееся на снег молоко, тело; россыпь глаз, - выпуклых, будто окровавленные гнойники; ноги, напоминающие стволы вековых дубов.
Королева. Царица. Не просто огромная, но необъятная, колоссальная, как императорский дворец. Внутри меня рождалось нечто, превосходящее страх: какая-то оторопь или даже благоговение. Я дрожала, как ребёнок, увидевший Бога; как вор, узревший дьявола.
— Экая тварь, Император меня сохрани! – прошептал старик, благоразумно перейдя на древнеимперский язык.
В самом центре залы, в импровизированном гамаке, полулежали три девушки, удивительно схожие между собой. Их головы, гладкие, как хрустальные шары, покрывали вытатуированные надписи и знаки.
— Голос Королевы! Точнее, Голоса! Стоило догадаться, что один человек не сможет вынести гнёт столь колоссального сознания! - консул прицокнул языком.
Девушки заговорили: их речь полилась непрерывно: будто они были единым целым:
— Тхепхи приветствует мага из Людвина.
— Тхепхи приветствует консула Империи Людей.
В ответ я пробормотала что-то нечленораздельное, стараясь не смотреть наверх, на это. Консул витиевато пожелал царице долгих лет.
- Тхепхи скорбит о Николаусе Золе. — пропели Голоса.
Консул приподнял брови. Похоже, он не ожидал этого услышать.
— Маг ищет свою истину. Мы ищем свою. Пусть маг позволит нам познать себя – и будем искать общую.
—Вот что они хотят! — старик нахмурился. – Укус Познания…
— П-простите? – закашлялась я.
— Паукари кусает человека в затылок и копается в чужой памяти, как некромант в брюхе мертвеца. Немногим посчастливилось выжить после такого…
Меня пробил истерический смех:
—Пожалуй, мне уже хватит укусов... На мне уже живого места нет, ох-ёх!
— Пусть маг приблизится и ничего не опасается, — Голоса Голосов звучали как будто издалека.
Старик толкнул меня в спину:
— Идите! Докажите, что вам нечего скрывать! А потом… Вы знаете!
Да. Я знаю. Я должна достать шар из чёрного стекла и бросить его под ноги Тхепхи. В шаре прячется смерть: страшное заклинание, чьё имя — «Погибель царей».
«Оно не опасно людям, – объяснил тогда консул. – И не спрашивайте где я достал шар!.. Когда Тхепхи погибнет, всех паукари парализует ужасом, обездвижит горем. Мы сбежим, — и спасём пленников. Лишь маг может привести Погибель в действие, — иначе бы я сделал всё сам».
Всё было просто... Но меня колотило, как одержимого на сеансе экзорцизма.
***
Тхепхи. Царица. Святая Дочь, Бессмертное Дитя.
Не объект поклонения, не жестокий властитель, а некто, нуждающийся в любви и защите. Центр мира паукари, смысл их жизни, — ни больше, ни меньше.
Какой была первая Тхепхи? Ответ кроется в ещё одном значении этого слова, ныне почти позабытом. «Совершившая ошибку».
Однажды маленький паук сделал ошибку в паутине. И, осознав её, осознал себя. Паук стал паукари. Так начался первый Узор.

На меня упали мысли, наполненные злобой и гневом; меня хлестнуло ими, как кнутом. Но кто же мог принести с собой такое громкое зло?
Бух-буух-бух…
— Не оглядывайтесь!!
Крик, полный ужаса и отчаяния. Сапфировый цвет – и цвет крови.
Принц Тхирасак лениво шваркнул брюхом по полу, - и рухнул на господина консула. Лицо несчастного побелело. Затрещали ломающиеся ребра. А вместе с ними – моя решимость.
— Бросай шар, Император тебя побери!.. – прохрипел умирающий из последних сил.
— Нет… Пожалуйста… Прекратите это!! – я упала на колени, хватая ртом воздух.
Зубы сапфирового паукари вонзились в шею старика. Он всхлипнул и затих: всё было кончено. Ещё одна смерть, жестокая и бессмысленная. Но смерть лежала и в моей руке: такая холодная, такая умиротворяющая... Казалась, безразличный покой чёрного шара передался и мне. Принц Тхирасак далеко: Погибель Царей успеет разбиться. Принц Тхирасак близко: я не увижу, как разлетаются осколки и издыхает гигантская тварь, - но почувствую, как ломаются мои кости, а лёгкие наполняются кровью.
Значит, решено…
«Ох-ёх, да не гони коней!»
— Потанцулька? Ты?.. – не веря, прошептала я.
Она топталась на моём плече, нервно счёсывая брюшко:
— Уйди, – я прикрыла глаза. — Даже если укусишь, я всё равно… брошу!
Маленькая паучиха переползла на мою ладонь:
«Вот что я тебе скажу. Этот шар, конечно, убьёт Тхепхи. Но ещё он уничтожит и всех нас, до последнего, всех ткачей Паукарии, всех Голосов! Готова ли ты к этому, ох-ёх?»
— Какое… чудесное средство! — пробормотала я. Что-то заставило меня поверить в сказанное.
Мне чудилось, что все они смотрят на меня: все паукари мира, готовые наброситься, разорвать, уничтожить. Нас разделяло лишь одно короткое мгновение, одно движение руки.
Погибель Царей выскользнула из моих слабеющих пальцев и упала, как случайно оброненное слово. Стекло треснуло: из шара вышел человек. С него непрерывно падали лица, словно осенние листья, - будто их счёсывал ветер. Я пошла за человеком; лица под ногами шуршали и скручивались; они чем-то напоминали моё лицо, только чернее, грязнее, ухмылистей. Передо мной появилась лестница: ступеням её не было конца. Чем ниже я спускалась, тем легче становилось бежать по ней; тем труднее остановиться. Я страшилась пропасти, ожидающей внизу. Но то была не пропасть, а бездна. Мне хотелось упасть в неё; хотелось рухнуть. Могло ли что-то удержать меня? Нет.
Разве что… нить? Тоненькая, почти не видимая; в неё невозможно было поверить, как в тень лунного луча. Я повисла на ней, закружившись над пустотой. А потом нить оборвалась. Но на смену ей пришли сотни других, крепких, будто канаты, извилистых, как тело горной реки, они сплетались в нечто новое, чужое, - но не чуждое. Отчего-то этот танцующий узор казался мне знакомым. Как вспыхнувшее детское воспоминание: казалось, он всегда был внутри, но заявил о себе лишь сейчас.
***
Я закрываю глаза, мне снятся сны.
Я вижу двух человек, старика и юношу. Я слышу их слова прежде, чем они покидают губы.
—А зачем вы взяли личные дела полноправных граждан? – молодой человек удивлённо смотрит на пачку фотографий в руках старика. — Несчастные, отвергнутые Империей… Надеюсь, они обретут свое счастье в Паукарии.
— Знаешь ли ты, что среди них есть и преступники?! – консул качает головой, — О чём думают ткачи, предоставляя таким гражданство?
— Вы забыли об Укусе Познания, — улыбается юноша. — Для паукари это лучший способ узнать человека, - и поверить ему. Это единственный мост между нами и ими.
***
— Сегодня я говорил с Тхепхи. Она обеспокоена внезапной болезнью императора…
— А Голос царицы?! – кричит старик. — Ты знаешь, кто им станет? Они поделились с тобой тайной? Говорят, что безгласая королева слаба, как ребёнок…
Юноша качает головой, будто бы сомневается:
–Возможно, им смогу стать я. Святая дочь должна укусить меня, — если соглашусь. Это изменит мою сущность. Но, если силы, что проснутся во мне, помогут людям и паукари жить в мире, я готов…
Старик всплеснул руками:
— Соглашайся! Узнай все их тайны! Если начнется война, у нас будет козырь в рукаве!
Молодой человек грустно улыбнулся:
– Когда я стану Голосом Царицы, я буду хотеть того же, что и паукари. Я перестану быть человеком…
***
Юноша и старик стоят напротив друг друга в темноте арки.
— Вы хотели убить посланника Империи! И подставить Принца Тхирасака! Что они сделали вам?!
— Лучше спроси, что отнял у меня император, — тихо произнёс старик. – Пусть люди и паукари убивают друг друга! Пусть Империя ответит…
Молодой человек в ужасе отшатнулся, как ребёнок, чья мать вдруг обратилась драконом:
— Уезжайте! Покиньте Паукарию навсегда! Вы не прожили бы ни дня, открой я правду Тхепхи! – вскричал Николаус Золь. – Сегодня я возвращаюсь в Людвин, и Император…
— …Очень скоро умрёт в муках, и в теле его найдут яд паукари. Разумеется, я действую не в одиночку… Ты наивен, Николаус, и это очередная твоя ошибка. К счастью, последняя…
Консул взмахнул руками: его пальцы начали удлиняться и твердеть, становясь похожими сначала на когти, потом на клешни, и, наконец, на страшные зубы паукари.
— Маг?.. Вы - маг?! – юноша закричал, бросился к свету… но свет в его глазах угас быстрее.
— Я был магом, дорогой мой Николаус! — старик покачнулся, и упал на колени рядом с телом. – Но у меня отняли мой дар! Артефакты больше не слушаются меня…
К рукам консула постепенно возвращался человеческий облик. Убийца скривился от невыносимой боли:
— Чертовы алхимики… И это всё, что они смогли дать мне взамен дара? Ничего… Я найду того, кто сможет закончить моё дело.
***
Худенький мальчик, похожий на кузнечика. По его лицу стекают дождевые струи. Мальчик сжимает в объятьях девочку. Мертвую девочку. По её лицу стекают кровавые капли. Мальчик несёт маленькое тело в глубокий погреб. И кладёт на пол, - рядом с другой, похожей девочкой. Та, другая, - слаба, но ещё жива.
Мальчик улыбается. И достаёт нож…
***
Я это сделала. Я убила всех пауков, всех Голосов. Не верю…
«Правильно делаешь, ох-ёх! Ты так не решилась разжать руку».
А если бы…
«Мы были готовы. Мы знали… Но я в тебя верила, ех-кех».
Голос. Темнота. И ничего. Почему?.. Почему так темно?
Я висела под потолком, запеленатая во что-то холодное и очень липкое, - как муха в смертельном коконе. Внизу копошились какие-то фигурки: одна из них напоминала Голоса Его Высочества Принца. Впрочем, с такой высоты я могла и ошибиться. Перед глазами, словно маятник гипнотизера, раскачивалась Потанцулька.
«Что ты там трепыхаешься? Кокон должен вытянуть яд..»
Яд? Но…
««Противоядие», коим потчевал тебя господин Консул, должно был остановить твоё сердце примерно через шесть часов».
Необъятная фигура Тхепхи выглядывала из-за соседней колонны.
«Ох, сестрёнка так застенчива! Она очень переживает из-за своих размеров. Не стоило мне тогда угощать её небурлийской рыбой!»
— Погоди… — я попыталась привести в порядок взбунтовавшиеся мысли. — Тхепхи – твоя сестра?
«Вообще-то Тхепхи – это я. И не вздумай засмеяться, а то укушу».
Наверное, мой истерический хохот был слышен в каждом уголке замка.
— Тхепхи с ней ещё намучается, — усмехнулся Голос Его Высочества Принца Тхирасака.
Сапфировый тарантул проворчал, что Голосов, как и родственников, увы, не выбирают.
— Помолчал бы лучше, — буркнул Голос. – Из—за ваших игр я сегодня три часа изображал мертвеца.
Далее последовало ругательство, не менее витиеватое, чем приветствия покойного консула.
Вопрос только в том, как я могла слышать это, находясь так далеко.
«Это дар Голоса Тхепхи. Надеюсь, рано или поздно у тебя проявятся и другие способности».
— Погоди, ты о чём?.. – до меня постепенно начало доходить, кем я стала.
«Впрочем, ты можешь отказаться. И вернуться в Людвин».
— Что? – опешила я. – Правда?!
«Нет, не правда. Шутка, ох-ёх».
Мне нестерпимо захотелось познакомить маленькую паучиху с какой-нибудь тяжелой книгой. Желательно, с летальными последствиями.
— Тхирасак… Он хотел меня убить! – выдала я последний аргумент.
«Ох, он просто разозлился! Учитывая, кого ты защищала… Впрочем, он вовремя одумался и впрыснул тебе противоядие. А для своей комплекции ты быстро бегаешь, ох-ёх!».
— Не понимаю. Если вам было известно о планах консула… Зачем устраивать всё… это?
«Это было ради тебя. Просто так Голосом не стать, ох-ёх. Чтобы шагнуть в себя и создать новый узор, нужен повод, настрой. Сильнейшее потрясение...»
— Знаешь, я ведь до чёртиков боюсь пауков, — вздохнула я. – Что, интересно, мы будем с этим делать?
«Не знаю. Что-нибудь придумаем».
Перспектива вырисовывалась, прямо скажем, не самая заманчивая. С другой стороны, в Людвине меня никто не ждёт…
Я никак не могла вспомнить имя, что дала мне мать.

Я - кошка. Хожу где вздумается, гуляю сама по себе.

Отредактировано - Дервиш 09 Ноябр 2015 23:24:30

Даже если и были какие-то огрехи и недочёты, от меня они попрятались.

Благодарю Главный недочёт тут, наверное, некоторая скомканность повествования, так как произведение сиё - попытка ужать повесть до размера рассказа)

А вот этот мальчик на сцене, чуть не рухнувший в обморок - неясно, какова его роль в этой истории: он жертва, несущий наказание преступник или кто? Что это за танцы такие получились?

Не складывается целостная картинка. Поэтому не могу сказать, что история хороша. Написана хорошим языком, несмотря на мелочи вроде «тот час же».

убили другого (бывшего мага с остатками способностей)

Ну, этого-то за дело.

А вот этот мальчик на сцене, чуть не рухнувший в обморок - неясно, какова его роль в этой истории: он жертва, несущий наказание преступник или кто?

Второе. Убийца, и к тому же, маньяк. Об этом говорится во флешбэке, (когда у ГГ разом прорезалось послевидение). Ну, говорится кратко и быть может, не слишком понятно, признаю...
:

Худенький мальчик, похожий на кузнечика. По его лицу стекают дождевые струи. Мальчик сжимает в объятьях девочку. Мертвую девочку. По её лицу стекают кровавые капли. Мальчик несёт маленькое тело в глубокий погреб. И кладёт на пол, - рядом с другой, похожей девочкой. Та, другая, - слаба, но ещё жива. Мальчик улыбается. И достаёт нож…

и далее:

Ох, он просто разозлился! Учитывая, кого ты защищала…

Что это за танцы такие

Развлекуха для пауков и граждан-людей. Вроде гладиаторских боёв. На "сладкое" - показательное поедание нехороших людей (перед этим их "проверяют на виновность" укусом познания). Но, слова о "своей системе ценностей" лишними не будут: эта сцена как раз и была введена для демонстрации жестокой "паучьей морали". Чтобы в конце, когда всё встало с ног на голову, паучки не казались совсем уж белыми и пушистыми.

Как-то так)

P.S. В тексте мелькают непонятные читателю (и никак ему не объясняемые) образы, вроде ярмарочного гнома, на которого в какой-то момент был похож консул (не представляется), Ночной Охоты, на которой принц потерял ноги, и т.д. и т.п. От этого при прочтении возникает чувство лёгкой, но досадной потерянности.

Лучше кошки зверя нет!

Так уж вышло - не крестись -
Когти золотом ковать! (с)

Ремни и упругая кожа,
Чулки из слюны пауков.
Резвишься в бесовской одёже
И сладко тебе и легко.
А то, что мой мир уничтожен,
Тебя не заботит ничуть.
И словно от яркого солнца
От глаз твоих скрыться хочу.

Послушайте, кто не слышал. Классная вещь.)