Кото-макси-2016: Переулки богов

Графоманчик

Желтые страницы корчатся в пламени. Записи, газетные вырезки, рисунки… Он не думал, что прошлое вернется к нему через пятьдесят лет. Осталось сделать одно, последнее дело. Переплет рассыпается черными чешуйками. Натянув плащ, он сует «Юник» отца в карман. Смешная маленькая игрушка… Звук шагов теряется в шуме дождя. А память услужливо возвращает его в то Амьенское лето 44 года.

***

- Кэтрин, Даниель! Домой!

Дверь открывается, и в кухне появляется чумазый темноволосый мальчишка лет двенадцати. Короткие штаны, куртка и старый свитер, кажется, погостили в куче угля у мастерской Жанно. Из-за его спины опасливо выглядывает такая же чумазая детская мордашка, только с толстыми косичками соломенного цвета. Синие глаза смотрят на мужчину у плиты.

- Новые штаны! Даниель!

- Пааап!..

- Ну что «пап»? И еще порвал! Если мадам Лонго не сумеет их починить¸ где взять новые?

- Паап! Мы не нарочно! Честное слово!

- Кэтрин-Аннет-Мария! Что с твоей юбкой?! От Даниеля я могу ждать! Но ты же девочка! Ох-охо… Ну что мне с вами делать? Я чувствую, что мадам Лонго хорошо заработает на этой неделе.

-Паааапа!

-Немедленно умываться!

Детские башмаки весело стучат по лестнице. Из ванной доносится плеск воды и азартный визг.

- Что вы там делаете, разбойники? А ну-ка хватит! Ужин остывает!

Топот, смех - и дети усаживаются за стол. Он смотрит на улыбающиеся мордашки. Кэтрин - копия матери. Даниель тоже похож на нее, но черты жестче. Упрямый подбородок и непослушные темные вихры достались явно от отца. А глаза синие, как у Нинель. В сердце снова поворачивается тупая игла. Уже шесть лет прошло. И четыре года, как они перебрались сюда из Лиона. Ложь, что время лечит боль. Оно лишь смиряет с нею. Вздохнув, Антуан разливает по тарелкам луковый суп.

- Пап…

-Что, Кики?

- А мы сегодня встретили чудную кошку! Огромная, белая, и пушистая-пушистая! Рядом с домом Жанно. Переулок у Рю Мотт. Там ставни все закрыты, и калитки, а заборы и дома из Римского камня! И кошка сидела на дороге.

-Кати ее погладила, а та мурчать начала и на руки просится. Кати ее взяла, а боши по улице проехали, на мотоциклах, она, наверное, испугалась, вырвалась и убежала в сад. И пропала.

-Наверное это была добрая волшебная кошка. И она побежала по своим делам.

-Пап.

-Да, Кики?

-А если кошка бездомная? Можно ее взять к нам?

-Ну если это воспитанная кошка…

- Воспитанная!

- Посмотрим. А ну ешьте скорей!

***

Он насквозь промок, пока ждал это чертово такси. В башмаках хлюпает вода, брюки противно облепили ноги. А память вновь возвращает его в то лето 44 года. Он и Кэтрин каждый день ходили в тот безымянный переулок у Рю Мотт, искали белую кошку. Они рыскали по Рю Мотт и прилегающим переулкам почти десять дней… До 10 марта.

***

-Мину-мину-мину… Ну где же она?

-Наверное убежала куда-нибудь. Город большой.

Девочка хлюпает носом и поднимает на брата полные слез глаза.

-А если у нее нет хозяев? Ей негде жить? Она голодная, наверное!

Они стоят у невысокой каменной стены.

-Найдем! Обязательно! И возьмем к себе! Кати! Ну не плачь!..

-Миаоу!

Две пары детских глаз завороженно глядят на роскошную белую кошку, развалившуюся на верхушке стены. Глаза Кэтрин мгновенно высыхают.

-Даниель!

- Я сейчас!

Он достает из кармана промасленный пакетик.

-Вот! Мину-мину-мину… Копченая треска! Вкусная! Иди сюда!

Кошка не торопясь потягивается и мягко спрыгивает со стены.
Даниель присев на корточки, протягивает ей рыбу, но кошка направляется к Кэти и садится рядом с ее башмаками, обернув хвостом лапы. Та опускается рядом.

-Какая ты красивая! У тебя нет хозяина? Ты пойдешь к нам жить?

Девочка гладит кошку, а та благосклонно принимает знаки внимания и даже начинает мурлыкать.

-Кати…

Сестра так занята кошкой, что не обращает на него внимания.

-Кати! Пора домой!

-Да. Киса, ты пойдешь с нами?

Кошка трется ее колени. Кэтрин с трудом берет ее на руки.

-Побежали скорее! Папа будет волноваться!

***

Сердце… Он лезет во внутренний карман плаща. Сладковатая таблетка нитроглицерина ложится под язык. Боль ослабла, но не ушла совсем. Ничего. Потом можно будет отдохнуть. И даже сходить к доктору. Он снова вспоминает. Когда они принесли кошку домой, отец, кажется, растерялся. Но делать было нечего. Разрешил – значит разрешил. Правда сказал, что если найдется хозяин, то кошку придется отдать. И если она будет дикой, то нельзя будет держать ее в доме.

***

-И как мы ее назовем?

-Снежинка!

-Вот еще! Мышеловкой!

-Мне тоже нравится Снежинка, Даниель. Может пусть будет как Кики хочет?

-Пускай.

Кошка, сидящая у ног Кэтрин, лениво встает, и мягко вспрыгнув ей на колени, начинает тереться о руки.

-Моя красавица… Ой! Смотрите!

На шее кошки, незаметная в густой шерсти, тонкая бронзовая цепочка с небольшим медальоном. Отец, вооружившись очками, разбирает крошечные буковки.

-Очевидно это ее имя. Странно…

-Что странно?

-Nyktipolos. Греческое что-то. Никогда не слышал, чтоб так называли кошек.

-Может быть, это имя ее хозяина?

-Проверим. Никтиполус!

Кошка, подходит к отцу и замирает, выжидательно глядя на него.

-Значит, ее имя.

Кошка, махнув толстым как полено хвостом, возвращается к Кэт, и вновь устраивается у нее на коленях.

-Кошка необычная. Я таких никогда не встречал, хотя у вашей бабушки Луизы было двенадцать кошек, и все разные.

-А что в этой необычного?

-Очень уж крупная. И глаза странные.

-Почему?

-Совершенно черные.

И правда. Как они раньше не заметили! Кошачьи глаза - как два агатовых шара!

-Папочка, она хорошая! Можно она будет спать у меня?

-Если твой брат не против. А еще ты должна будешь сама о ней заботиться!

-Обещаю! Даниэль, ты ведь не против?

Девочка кидается на шею отцу. Потом она проделывает то же с братом. Оба мгновенно тают. Маленькая хитрюга! Знает, как они ее любят.

-Я буду звать ее Никки!

-Кики и Никки мышек ловили, Кики и Никки суп из них варили!

-Пап! Даниель дразнится!

-Даниель, прекрати!

-У!

-Даниель-Анри-Филипп! Не дразни сестру!

-Ланна…

-Никки пойдем!

Кэтрин бежит по лестнице вверх, а Никки направляется за ней.
Никки оказалась вполне домашней. Днем она либо спала на кухне, либо крутилась вокруг Кэтрин, а по ночам бродила по их маленькому садику. В общем, вела себя как самая обычная кошка.

***

Сердце покалывает тысяча ледяных иголочек. Проклятье! Он не обращал внимания на кошачьи странности. Подумаешь, черные глаза! То ли дело потасовка подмастерьев старого Жанно, или колонна танков бошей, проходящая через город! Гонять голубей с Марчеллло интереснее! Никтиполус. Ну да, необычное имя. Не французское, но мало ли у кого какие причуды! Жанно, своего тощего пса называл не иначе как Мерзавец. В прочем, псина отличалась на редкость скверным характером. Только через много лет он узнал, что Никтиполус значит «Блуждающая в ночи».

***

Поздний вечер. Дождь шуршит на улице. Мелкий, противный. Они с сестрой сидят у печи, на поленьях и читают старые журналы, из тех, что отец перетащил с чердака для растопки.

-«Немецкое командование использовало в сражении на реке Ипр новое оружие. Посредством специальных установок на боевые порядки противника был выпущен ядовитый газ…»

-Почитай что-нибудь другое!

-А чем это плохо?

-Опять боши, война… Их же прогонят?

-Конечно! Обязательно прогонят! Я слышал, как в магазине месье Моро двое мужчин говорили, что русские уже вышли на свои границы! Может быть, они и дальше пойдут!

-И победят? И прогонят их из нашего города?

Даниель серьезно смотрит на сестренку.

-Кики! Никому-никому такого не говори! Слышишь? А то папу могут забрать боши!

-Не скажу!

-Давай читать дальше.

- «Баранью ногу для праздничного стола можно приготовить восемью различными спо…»

Внезапно Никки, до этого дремавшая на коленях у Кэтрин, спрыгивает и мчится к двери.

-Ники! Ты что?

Они вскакивают, журнал летит на пол.

-Даниель, что с ней?

Кошка царапает кухонную дверь.

-Миаоу! Миаоуууууу!!

-Не знаю Кати…

-Я боюсь!

-Не бойся! Я с тобой!

Мальчик решительно берет в руки кочергу. Сестренка, не желая от него отставать, вооружается угольным совком. Даниель невольно улыбается, глядя на нее.

-Пошли?

Они крадутся к двери.
В эту секунду распахивается дверь с улицы и в кухне появляется отец.

-Дети, я дома! Кики, Даниель! Что вы делаете? Что за рыцарский турнир с кочергой?

-Пап, там кто-то есть!

-Кто-то пришел! А Никки…

-Миииииаоооооооууууууу!

Кошачьи когти оставляют на двери глубокие борозды.

-Да что с ней такое!? Сейчас посмотрим…

Отец решительно распахивает кухонную дверь и по мощеной красным кирпичом дорожке направляется к калитке. Никки пулей проносится мимо него и, вскочив на забор, исчезает в темноте.

-Никки! Стой!

-Никки Никки!

-Папа, что с ней?

Он выглядывает за калитку. В переулке темно, и тихо. Только вдалеке едва слышится цоканье.

-Эй, кто тут? Что вам надо?

Где то в районе Rut des Augustins слышится треск мотоциклетных моторов. Антуан уже не уверен, что слышал шаги.

-Папа!

-А? Что, Даниель?

-Кто это был?

-Не знаю… Ты слышал шаги?

-Нет.

-Странные. Звук как от подков, но повозку я бы увидел.

-Пап! Даниель!

Из кухонной двери выглядывает соломенная головка Кэтрин.

-Кики! Иди сюда, трусишка!

-Иди, здесь никого нет!

-А Никки?

-Ее тоже нет.

-Она вернется?

-Не знаю, детка…

После ужина отец подзывает их к себе, усаживает на колени.

-Слушайте меня внимательно. Вечером, если меня нет, никому не открывайте двери. Понятно? И из дома ни ногой.

-А почему?

-Потому что я так говорю.

Даниель серьезно смотрит на отца.

-Хорошо, папа.

-Кэтрин, ты поняла?

-Да, папочка. А Никки?

-Не знаю, милая. Надеюсь, она к утру вернется.

Девочка поднимется по лестнице. Даниель идет было за ней, но отец останавливает его.

-Даниель, мне нужно с тобой поговорить.

-Да?

-Послушай, сынок. Не знаю, как сказать…

Отец задумчиво теребит правый ус. Даниель знает, что когда папа так делает, все серьезно.

-Вот что, мой мальчик. Ты уже взрослый. И почти мужчина. Поэтому я хочу, чтобы Кики не гуляла одна. Понимаешь?

-А что случилось?

-Ничего малыш. Но… В общем, я сегодня разговорился с одним господином в бистро. И вот что он рассказал. Несколько лет назад в нашем районе пропали две девочки, две сестры. Их долго искали, но так и не нашли. А в первую мировую тут при странных обстоятельствах умерло несколько человек. Я очень хочу, чтобы ты берег сестру. Время сейчас… Одним словом, мало ли что… Теперь понимаешь?

Даниель серьезно глядит в глаза отцу.

-Да, папа.

-Хорошо. А теперь спать.

Никки не возвратилась ни в этот день, ни в следующий. На третий день после безрезультатных поисков они вернулись домой. Кики проплакала почти весь вечер. Когда она уснула, отец поманил Даниеля за собой.

-Послушай, не знаю, найдется ли Никки, и хочу посоветоваться с тобой. Кэтрин очень привязалась к этой кошке. А у нас в мэрии у одной из машинисток кошка скоро должна принести котят. Я думаю попросить одного. Как ты считаешь, Кики обрадуется котенку?

-Не знаю. Но думаю, что да. А когда?

-Наверное, недели через две. А ты постарайся отвлечь ее от этих поисков, хорошо?

-Да, пап.

-Вот и чудно.

***

Столярный молоток за поясом впился в живот. И не поправишь под плащом. Придется потерпеть. А память продолжает крутить прошлое как старый фильм. Как было бы хорошо, если бы проклятая кошка пропала тогда насовсем!

***

-Кати, пойдем домой?

-Еще немножко!

-Пойдем, мы уже пять раз тут искали…

-Ну еще немножечко!

-Кати, уже темнеет. Пошли домой, а завтра снова поищем.

Даниель беспомощно смотрит в наполненные слезами глаза сестренки.

-Правда?

-Пр…

-Миаоооуууу!

-Никки!

Даниель поднимает глаза. Ники царственно сидит на заборе, обернув лапки пушистым хвостом.
Кэтрин подбегает к кирпичной ограде.

-Никки, Никки, иди ко мне!

Кошка снисходительно глядит на нее и спрыгивает на землю. Кэтрин обнимает ее, начинает гладить, а та с достоинством принимает знаки внимания.

-Никки, я думала ты убежала насовсем! Ты больше не будешь убегать? Скорее пойдем домой!

Кошка, будто понимая Кэтрин, высоко подняв пушистый хвост, направляется к Рю Мотт такой царственной походкой, что чугунные столбики вдоль проезжей части кажутся почетным караулом.

-Не кошка, а королева английская! А ты при ней фрейлина!

Он показывает сестренке язык.

-Наша Никки лучше всех!

-А я что, спорю? Пошли домой, фрейлина ее величества!

Девочка глядит на брата, решая, обижаться, или нет. Наконец фыркает, сморщив нос.

-Очень надо!

Даниель, рассмеявшись, хватает сестренку за руку, и они бегут вслед за кошкой.

***

Сердце бьется неровно, каждый удар отзывается болью в груди. Он вспоминает. В городе тогда было неспокойно. Люди будто ждали чего-то. Оккупационные власти свирепствовали как никогда. Списки арестованных и расстрелянных вывешивались каждый день. Жандармерия патрулировала улицы только в сопровождении немецкой военной полиции. Ночью по городу с треском носились немецкие мотоциклы с пулеметами, оставляя после себя вонючие шлейфы дыма. Отец становился мрачнее с каждым днем. Несколько раз к нему заходил сеньор Конти, отец Марчелло, и они подолгу шептались о чем-то на кухне. Он не интересовался, зачем приходит сеньор Конти. Марчелло рассказывал, что отец занимается какими-то поставками и имеет дела с немцами. Отец работал в муниципалитете, и Даниель решил, что эти визиты имеют отношение к работе отца, и не забивал себе голову.

***

Майский вечер 44 года. Они сидят за скудным ужином, состоящим из луковой похлебки и хлеба с маргарином. Отец почти не ест, а напряженно о чем-то думает. Кэтрин, потянувшись за куском хлеба, опрокидывает деревянную салфетницу. От стука отец вздрагивает. Вскинув глаза, он смотрит на сына и дочь.

-Кики, Даниель...

Ложки замирают над жидким луковым супом.

-Нам нужно поговорить.

-О чем?

-Нам, возможно, придется скоро уехать.

-Куда?!

-Не знаю. На юг.

-Почему?!

-А наш дом?

-За домом присмотрят Вилары. Мы же путешественники!

-Пап…

-Да, Кики?

-А Никки?

-Что Никки?

-Мы возьмем ее с собой?

-Я… Детка, я не знаю!

-Папа! Пожалуйста! Она же НАША кошка!

-Ну хорошо. Мы что-нибудь придумаем. Я обещаю! А теперь быстро доедайте, и идите спать. Завтра нам надо будет уложить вещи. Только немного, самое необходимое. Хорошо? Возможно, нам придется уезжать очень срочно.

-Почему, пап?!

-Потому что так надо, Даниель! И не задавай больше вопросов. И вот что, дети…

Отец серьезно глядит на них, теребя правый ус.

-Никому. Слышите, НИКОМУ не говорите, что мы собираемся уехать! Обещайте мне!

Даниель и Кэтрин растерянно смотрят на отца.

-Хорошо, папа…

-Мы обещаем…

Оставшись один, Антуан начинает мыть посуду. Аккуратно ополоснув каждую тарелку, он вытирает ее и ставит в кухонный шкаф.
Большой кухонный нож, соскользнув с полотенца, глубоко разрезает кожу на ладони. Проклятье! Он кое-как достает из кармана носовой платок и зажимает порез. Перевязав руку, он бросает окровавленный платок в корзину с грязным бельем, стоящую в углу, не замечая, что за ним пристально наблюдают блестящие черные глаза.

***

Кажется, что сердце при каждом ударе проталкивает по артериям холодные острые льдинки. Проклятое сердце. Он мучился с ним всю жизнь. Последние годы, врачи запретили ему любые нагрузки и волнения. Даже свои изыскания он последние годы почти не вел, пока не познакомился с антикварами Лоран. А потом ему уже было не до врачебного режима. Изредка в сырой мгле пробегают автомобили. В тот день тоже было промозгло и туманно. Северный ветер гнусаво выл в печной трубе. А они с сестрой, сидя на кухне, ждали, когда придет отец. Они не спали почти всю ночь. С вечера по улицам носились немецкие мотоциклы, ночью несколько раз слышалась стрельба где то в районе Rue Aydre. Отец выглядел очень встревоженным, когда собирался на службу. Еще раз велел никуда не выходить и двери никому не открывать.

***

Кэтрин иДаниель сидят на чурбаках у печки. С утра шел дождь, потом так похолодало, будто лето внезапно сменилось поздней осенью. Они разжигают огонь и наскоро перекусывают.

-Даниель, почему папы до сих пор нету?

-Не знаю, Кати. Хочешь почитаем? Тут еще остались старые журналы.

-Ага.

-Что тут… О! Газета в журнале! Le Petit Parisen! 14 года! Кати, это тридцать лет назад! Здорово! Представляешь, Тогда папа был таким как я! А мама … Как ты.

-Ой! А про что пишут?

-Хм… Опять война…

-Не хочу про войну!

-Угу. Мода… Заявление лорда Керзона… Алжир… О! Слухи и происшествия! Кати, смотри! Про наш Амьен! Слушай! «С мест сообщают. 29 мая сего года, в Амьене, на третьем этаже пустующего дома на Rue des Granges…

-Где это?

-Совсем недалеко! Ну так вот, там были найдены два трупа. «Смерть наступила при невыясненных обстоятельствах. Тела находятся в крайней стадии физического истощения и обезвоживания. Никаких признаков насилия на телах не обнаружено. Префект полиции сообщил, что ведется расследование».

-Даниель! Перестань!

-Что, Кати?

-Мне страшно! И папы все нет…

Даниель смотрит на сестренку.

-Даниель… Что если с папой что-то случилось? Вдруг… Вдруг его забрали боши?

Он не заметил, как вскочил на ноги.

-Не смей так говорить, глупая девчонка!!!

Вспышка гнева гаснет так же мгновенно, как началась, стоит ему увидеть полные слез глаза сестренки. Опустившись рядом с ней на колени, он обнимает Кэтрин.

-Прости, Кати… Пожалуйста… Я ведь тоже боюсь за папу… Очень…

Он чувствует, как сестра прижимается к нему. Даниель крепче прижимает ее к себе.

-Все будет хорошо, Кати!

-Правда?

-Правда!

Время тянется медленно, будто патока. Часы в комнате отца бьют 9 вечера.

-Даниель…

-Что?

-Скоро комендантский час. Как папа попадет домой?

-Он, наверное, успеет до десяти, Кати! Не бойся!

Девочка опускает подбородок на сложенные на коленях ладони.

-Если папа не успеет…

-Успеет, Кати!

Они снова замирают, глядя на огонь. Часы наверху бьют четверть. Потом еще. И еще раз.

-Десять.

-Комендантский час…

***

Расплатившись с таксистом, он с трудом выбирается из машины на углу Rue des Parcheminers и Passage des Cjches. Бредет к скамейке, глядя вслед такси. Он почти на месте. До цели всего два квартала. Чертово сердце. Он опускается на мокрые деревянные планки, покрытые шелушащейся краской. Надо отдышаться. Сердце у него было ни к черту после того лета 44 года. Отец говорил, что то, что он выжил – чудо. Почти полгода он провел в больнице городка Манреса, в южной Испании, где их приютил дальний родственник матери. Одинокий старик, кажется, даже был рад что в пустом домике на холме появились новые жильцы. Правда, когда он наконец вышел из клиники, дон Мадура был удивлен, тому, что Даниель шарахается от кошек. Впрочем, старик, в свои восемьдесят лет ко всему относился философски. Уже тогда у мальчика возникли проблемы с сердцем. Он не мог бегать, лазить по деревьям. Отец водил его по врачам, но все говорили одно. Ограничивать нагрузки и избегать волнений. Очевидно поэтому отец отдал его в школу при монастыре. Вот уж где никаких волнений! Так и повелось. Школа – дом, дом – школа. Иногда к нему заходили одноклассники, в основном порыться в книгах, посидеть, слушая радио. Отец купил роскошный, очень мощный приемник, чтобы Даниель не скучал. Но главным его развлечением были книги. Именно роясь в старинных книгах, он начал понимать, что случилось с ним и Кэтрин.

***

-Даниель, где же папа?

-Не знаю Кати.

-Что нам делать?

-Не знаю! Я пойду завтра в полицию! Они должны помочь!

-А если они его не найдут?

-Найдут! Все будет хорошо, я тебе обещаю!

Он прижимает сестренку к себе. Видит капельки на пушистых ресницах, мокрые от слез щеки. «А вдруг… Вдруг папа пропал?» Он гонит от себя эту мысль, но она возвращается. Одни… В большом городе, куда им деваться? Он что-то говорит бодро, уверенно, успокаивая сестру, но внутри поднимается холодная скользкая волна страха.

-И Никки куда то пропала…

Он будто выныривает из холодной воды.

-Что?

-Никки тоже нет весь вечер.

И правда, после того как они пришли домой, он не видел кошку ни разу. Обычно, когда ей было нужно, Никки сама просилась на улицу, скребя дверь и требовательно мяукая, но не сегодня. Он не обратил на это внимания. Отца не оказалось дома, и ему пришлось самому хозяйничать на кухне.

-Что теперь будет?

Они замирают посреди кухни, со страхом глядя друг на друга.

- Миаоуу! Миаооооуууу!

Мяуканье доносится снаружи. Даниель бросается к двери. Мокрая на сквозь кошка, забрызганная грязью оказывается посреди кухни. В зубах у нее что-то зажато.

-Ники, где ты была?!

Кэтрин кидается на колени, обнимает ее. Даниель переводит дух. Хоть одна пропажа нашлась. И папа найдется! Скоро он будет дома! Совсем скоро! Ничего не может случиться! И тут его буквально подбрасывает пронзительный крик Кэтрин. Он кидается к ней. Стоя на коленях и с ужасом глядя на брата, Кэтрин протягивает ему мокрый кусок такни. Он берет его в руки, и ему кажется, что земля уходит из-под ног. Это платок отца. Он отлично знает эти платки. Мамин подарок, с вышитыми на уголке буквами AS! Платок мокрый, и выпачканный кровью.

-Кати…

-С папой что то случилось! Тут кровь!

-Да, Кати… Я не знаю, что делать… Никки, милая, где ты его взяла?

Кошка, будто понимая, что от нее хотят, кидается к двери, и замирает на пороге, выжидательно глядя на них.

-Она нас зовет! Она знает, где папа!!!

Кэтрин вцепляется ему в рукав.

-Даниель, пойдем скорее!

-Куда!?

-Ники нас приведет!

-Мы… Я…

-Я одна пойду!

Кэтрин выбегает на улицу.

-Кати! Стой! Куда ты!?

-Нам надо к папе!

Он понимает, что не остановит Кэтрин. В памяти вспыхивают слова отца: «Береги сестру!». Он кидается к двери. Останавливается. Ночью, одни в городе… Бросается к кухонному столу, хватает первое, что попадается под руку. Кажется, это молоток для мяса. И бросается вслед за сестрой. Они выбегают в переулок, вслед за Никки. Кошка, выгнув спину, ждет их на углу. Как только они приближаются, она сворачивает в соседний переулок. Ночные улочки трудно узнать. Затемнение, и пустота вокруг. Страх холодит желудок. «Что мы делаем…. Надо в полицию… Нет! Они все равно ничего не сделают до утра! Только бы с папой ничего не случилось! Только бы найти его! Мы найдем его, и он скажет, что делать!» Он оглядывается на бегу. Они уже на Рю Мотт! А вот тот переулок, где они нашли Никки! Они пробегают мимо знакомой калитки. Здесь? Нет, кошка бежит дальше. Странно, он раньше не заметил этого узенького проулка между заборами. Наверное, из за кустов. Они продираются сквозь ветки. Он слышит, как ойкает Кэтрин, тут же острый сучок глубоко царапает ему щеку. В проулке темень, лишь в конце видна чуть более светлая мостовая соседней улочки. Никки ждет их, сидя на выступе забора. Внезапно она прыгает вниз и кидается к ним. Крутится у ног, оттесняя в самую густую тень.

-Что такое…

-Даниель, что с ней?

-Не знаю…

-Никки, где папа?! Никки, ско…

-Тише!!!

Он ладонью зажимает сестренке рот. Вдалеке слышится треск мотоциклетных моторов. Никки наверняка услышала его раньше! Даниель прижимается к стене, крепко обняв сестренку, прикрыв ее собой. «Боши. Патруль. Только бы не заметили!» - мелькает в голове. Мимо проулка с ревом проносятся три мотоцикла с колясками. Мокро взблескивают вороненые стволы пулеметов и плащи автоматчиков, зеленые лучи выхватывает из темноты плиты мостовой. Дети перестают даже дышать. Патруль, не сбавляя скорости, проносится мимо. Треск моторов постепенно затихает вдалеке.

-Даниель…

-Кати, все хорошо! Они нас не видели.

-Мне страшно…

-Ты хочешь вернуться?

-Нет!

***

Лучше бы они тогда попались бошам! И им и отцу пришлось бы плохо, но ничего бы не случилось! Он поднимается с лавки. Дождь почти прекратился. Мокрая одежда противно облепляет ноги и руки. Его начинает колотить озноб. Сердце бьется неровно, каждый удар отзывается болезненным толчком в груди. Кажется, что не хватает воздуха. Он почти на месте. Квартира Лоранов вон в том старом доме. Слава Богу, там нет ни консьержки, ни электронных замков. Вторая квартира пустует. Оноре рассказывал, еще до того как они поссорились. Так глупо все получилось. Не сорвись он тогда, не нагруби Лоранам – не пришлось бы сейчас изображать домушника.

***

-Миаооууу!

Никки подает голос и выбегает в переулок. Они, взявшись за руки, бегут за ней. Незнакомая улица. Они ни разу здесь не были. Кошка поворачивает направо и, отбежав на несколько шагов, выжидательно смотрит на детей. Они бегут дальше. Никки несется впереди неслышными прыжками. Поворот, новый переулок, опять поворот, перекресток, они ныряют в узенький проезд под каменной аркой, выбегают на тесную улочку. Приземистые маленькие дома, многие разрушены. Развалины поросли травой, низким кустарником. На выщербленных стенах зияют провалы окон. Дети останавливаются. Даниель чувствует, как липкий страх заполняет сознание, вытесняя мысли.

-Даниель…

Он чувствует, как Кэтрин испуганно прижимается к нему.

-Даниель, мне страшно…

-Мне тоже, Кати…

-Где мы?

-Не знаю…

-А где папа?

-Не знаю, Кати!

-Миаоу!

Никки выжидательно смотрит на них, и делает несколько шагов в сторону маленького двухэтажного домика, каким-то чудом уцелевшего в этом хаосе.

-Кажется, он там. Не бойся, я с тобой!

Он вытаскивает из кармана молоток для мяса, и крепко сжав деревянную ручку, потрясает им в воздухе.

-Все будет хорошо! Не бойся!

Сестренка слабо улыбается, глядя на брата. Конечно, все будет хорошо! Он такой сильный, такой храбрый!

-Пошли?

Они идут за кошкой. Та подбегает к покосившейся двери и встав на задние лапы, царапает когтями облупленное дерево. Даниель нажимает на железную скобу, и дверь с противным скрипом отворяется. Он чувствует, как Кэтрин вздрагивает от этого звука.

-Все хорошо. Не бойся.

Они переступают высокий стертый каменный порог.

***

Он осторожно поднимается на крыльцо, тихонько открывает дверь и проскальзывает в подъезд. Деревянная лестница протестующе скрипит, когда он ставит ногу на первую ступеньку. Лоранов нет, квартира напротив пустует уже несколько месяцев, магазин в первом этаже тоже закрыт. Ему никто не помешает. Он тяжело поднимается по скрипучей лестнице. Сердце, кажется, выскочит из горла на выдохе. Он останавливается на площадке между этажами, чтобы перевести дух. Так же скрипела лестница в том доме, на безымянной разрушенной улочке. Сейчас он знает. А тогда…Отец пришел домой через полчаса после их ухода. Задержался на службе и его довез до дому патруль. Он представлял себе, что испытывал в те дни отец. Сначала пропали они с сестрой, потом… Потом его вызвали в госпиталь, где лежал он, Даниель, в бреду и жару, израненный… и свершено седой. Кэтрин так и не нашли. И белая кошка с черными глазами исчезла. Как будто ее никогда не было.

***

Никки скользнула в приоткрытую дверь и замерла в ожидании посреди пыльного холла, глядя на детей.

-Никки, где папа? Покажи скорее, Никки, пожалуйста!

Кошка, метнувшись наискосок, взлетает на второй этаж по покосившейся деревянной лестнице. Они поднимаются вслед за ней и оказываются в большой комнате. Он навсегда запомнил ее, всю, до мельчайших деталей. Лунный свет, льющийся через проломы в крыше, потрескавшиеся доски, окно, ощерившееся осколками выбитых стекол. И ее. Плоскую терракотовую чашу с черными рисунками, стоящую на выступе стены, в дальнем от двери углу. Ему показалось, что в лунном свете над ней кружится рой мошкары. Беззвучно, и все быстрее и быстрее. У дальней стены лежит что-то длинное, накрытое тряпьем.

-Папа!!!!

Кэтрин бросается туда, сдергивает тряпку. Он никогда не думал, что сестра может так кричать. Метнувшись к ней, он видит мумию, вытянувшуюся на полу. Зубы, выступившие из-под ссохшихся губ, словно оскалились в злобной усмешке. Он видит безумно распахнутые глаза сестры, ее перекошенный в крике рот, кажется кричит сам. Комнату заливает багровый свет, виски нестерпимо сдавливает, будто раскаленным обручем. Трудно пошевелиться, ноги точно приросли к полу. Он с трудом поворачивает голову. Над чашей уже не рой комариков. Багровое пламя, завилось над краями в тугую спираль. Кажется, что фигура на чаше пришла в движение. Черные узоры, фигура странного крылатого существа, льются, будто вода по стеклу, перетекают через край внутрь чаши. Пламя из багрового становится почти черным. Спираль рассыпается, накрывая чашу вместе с постаментом. Он видит, как из огня появляется странный силуэт с неестественно вывернутыми ногами и светящимися белым глазницами. Свет меркнет. Он видит, как на прогнившие доски ступает огромное копыто. Существо с развевающимися волосами и женским торсом делает шаг - и сразу оказывается рядом с Кэтрин. Он никогда не забудет этого. Длинные пальцы впиваются в тело, пронзая одежду и кожу, словно вилы. Крик сестры превращается в клокотание. Чудовище легко, словно цветок на лугу отрывает Кэтрин голову и отправляет в раскрывшийся до немыслимых размеров рот, усаженный острыми мелкими треугольными зубами. Он видит, как тварь разрывает тело Кэтрин на части. С ним происходит что-то странное. Он как будто не он, и смотрит на себя со стороны. В голове звучит голос: «Молоток, у тебя есть молоток, защищайся!!!» Он отрешенно наблюдает, как его рука медленно вытаскивает из-за ремня молоток с зубцами. Покончив с сестрой, тварь поворачивается к нему. Его рука действует словно сама по себе. Изо всех сил размахнувшись, он швыряет молоток в голову чудовища. Мимо! «Ну вот и все», - спокойно говорит голос в голове. Комнату озаряет ослепительная багровая вспышка. Тварь, протягивающая нему, руки внезапно распадается на куски. Раскаленный обруч сразу исчезает, он может пошевелиться! Чаша! Молоток попал в чашу! Осколки чаши, куски тела чудовища, кажется, живут собственной жизнью. Наверное, так копошатся тысячи трупных червей на куске гнилого мяса. «Беги! Или будет поздно!» - взрывается голос в голове. И тут на него бросается кошка. Он чувствует, как зубы впиваются ему в руку, когти рвут ноги, живот.
Дальше он не помнит ничего. Все, что было потом, он знает только со слов отца. Его подобрал на улице немецкий патруль. Ему несказанно повезло, что боши не начали стрелять сразу, в мечущегося по улице окровавленного мальчишку с безумными глазам и израненными руками и ногами. Офицер пожалел его и велел доставить в госпиталь. В коляске он потерял сознание. По счастью, одна из медсестер жила неподалеку и узнала его. Утром в госпиталь вызвали отца. Лишь через несколько дней мальчик пришел в себя. Он почти ничего не помнил о госпитале. Кто-то пытался его расспрашивать, отец, кажется какой-то штатский господин, видимо инспектор, полицейские, какой-то чин в эсэсовской форме. Он молчал, постоянно проваливаясь в черноту.

***

Собравшись с силами, он преодолевает последний пролет. Вот и дверь. Чуть отдышавшись, он достает из-за пояса молоток, и вставив тонкий раздвоенный конец между дверью и притолокой, наваливается всем весом на рукоятку. Треск дерева, хруст выворачиваемого замка. Дверь поддается. Он переступает порог квартиры.
В Испании он очень много читал. Библиотека дона Мадуры изобиловала редкими книгами по истории, политике, философии. Но с определенного момента он не просто получал удовольствие от чтения, а искал разгадку того, что произошло в Амьене в 44-м.
Все началось с того, что в руки попала французская газета за 30 июля 64 года. Просматривая ее, он наткнулся на криминальную хронику, и вдруг его как будто обдало ледяной водой. «22 июля в Амьене в пустующей квартире на третьем этаже дома номер 6 по улице Belu найден труп молодого мужчины. Смерть наступила при невыясненных обстоятельствах. Труп имеет признаки сильного физического истощения и обезвоживания. Следов насилия на трупе не обнаружено. Найденные на трупе документы позволили установить личность погибшего. Это Антуан Кассель 26 лет, слесарь сантехник из…» У него чуть не остановилось сердце.
Отец нашел его лежащим на полу у стола, вызвал скорую, и он неделю провел в больнице с жесточайшим сердечным приступом. А когда вышел, начал искать. Вырезка из той газеты заняла первую страницу в его дневнике. Он наконец понял. Теперь он знал, кто убил Кэтрин и тех несчастных, про которых он читал в газетах, куда пропали те девочки-близнецы, о которых когда-то рассказали отцу. Но что, черт возьми, ему делать с этим знанием? Пойди он в полицию, обратись к кому-нибудь из официальных лиц, единственное, чего бы он добился, это жизни в приюте для умалишенных.
Сначала он искал похожие случаи. Кроме двух в Амьене, в 1914 и 34 годах, нашел лишь один, хотя перевернул огромное количество старых газет и журналов в городской библиотеке. В феврале 1904 года в Халкиде при схожих обстоятельствах умерло двое мужчин и пропало четверо детей. И больше ничего.
После колледжа он поступил в университет в Барселоне на факультет изучения искусства. Изучал мифологию, собирал слухи и предания. Его заметил профессор Кастанеда и по окончании курса рекомендовал его своему другу, имевшему крупную антикварную торговлю. Дон Альба предложил ему работу помощника эксперта в Туринском филиале. Он согласился. Отец к тому времени уже умер, его ничего не удерживало ни в Барселоне ни в Манресе. Продав дом и часть библиотеки, он оказался обладателем довольно большой суммы, позволившей ему купить небольшую квартирку в Турине, неподалеку от офиса. Он оказался очень полезным сотрудником и со временем занял пост главного эксперта филиала. Тогда же он познакомился с букинистом сеньором Ревелли. Тот тоже живо интересовался античной историей и снабжал его редкими книгами. И оказал неоценимую помощь в переводах с древнегреческого. Он и сам не знал, зачем с таким остервенением пытался узнать, что же произошло тогда. Пожалуй, чтобы оправдаться перед самим собой, поверить, что он сделал все, что мог. Или скорее, что ничего не мог сделать. Много лет он просыпался в холодном поту, слыша во сне крик Кэтрин. Он смутно помнит те дни. Отец ходил в полицию почти каждый день, к ним в дом приходили полицейские, о чем-то расспрашивали отца, что-то пытались узнать у него. Он молчал, находясь в каком-то полузабытьи. Да и что он мог тогда рассказать! Он не помнили ни улицы, на которой все произошло, ни дома - ничего. Правда потом, по слухам, в одном из разрушенных еще в 18 году улицы полиция обнаружила мумифицированный труп мужчины. Но тогда их уже не был в городе.

***

Городок гудит, как растревоженный улей. Отец устраивает его в плетеном кресле, поближе к печи, закутывает в старый плед. Даниель проваливается в сон, как в темную яму. Сколько это продолжается, он не знает. Вынырнув из темного ничто, он скользит по зыбкой поверхности между явью и сном.
В кухне тихо звучат два голоса. Первый - отца. Второй… Кажется сеньора Конти.

-Нет, Джузеппе. Я не могу. Вдруг Кики найдут.

-Антуан, ты правда веришь, что она жива? Посмотри на Даниеля.

-Джузеппе…

-Антуан, подумай о том, что будет. Вот сейчас. Американцы с англичанами прогонят бошей. Русские на востоке уже перемололи почти всю германскую армию. Что осталось? А теперь представь, что будет тут, когда последнего боша повесят на фонаре?

-Что будет… Что может быть?

-Антуан, ты работал С НИМИ!

-Не с ними! В муниципалитете!

-Антуан, первые месяцы с этим никто не будет разбираться! Тебя просто могут поставить к стенке, как коллаборациониста! Может быть потом разберутся, но не сейчас! Тебе будет все равно, но подумай о Даниеле! Он без тебя пропадет!

Кулаки отца сжимаются. Он смотрит на него…

-Что же делать. Я не могу потерять еще и Даниеля! Проклятье!

-Вот теперь ты думаешь как надо. Слушай меня. Приготовь паспорт, вещи, только немного. Послезавтра утром я и все мои уезжаем. У меня грузовик, ты знаешь. Места хватит и тебе с сыном. Я еду на юг, попытаюсь пробраться в Италию. Могу довезти тебя до Дижона. А дальше…

-Мы попытаемся выбраться в Испанию. Надеюсь, меня приютят родственники жены. Я их никогда не видел, но Нинель считала их замечательными людьми.

-Видишь, как все организовывается! Когда все успокоится – вернешься! Только и всего! Мы выезжаем, как только закончится комендантский час.

-Мы будем у тебя утром.

-Лучше приходите с вечера. Все спокойнее.

-Договорились.

***

Пыльные дороги, тряска, ночевки под открытым небом. Конти довез их до Дижона, как и обещал. По пути он получил по каким-то каналам сведения об обстановке на границе, и решил попытаться прорваться в Швейцарию. Их пути разошлись. Он смутно помнит какие то вагоны, грузовики, даже повозку, влекомую упряжкой мулов, потом снова поезд, и границу. Отец дал телеграмму родственникам жены еще из Мон-Пелье. Они ждали почти трое суток. Потом на своем стареньком Фордике приехал дон Мадура. Он о чем-то долго проговорил с пограничниками. Их заставили подписать кипу бумаг, после чего все же пропустили в Испанию. Дон Мадура поселил их в своем маленьком домике. И жизнь как-то сразу успокоилась. Отец нашел работу. А он начал поправляться.

***

Он покинул «Alba agus a mhac, Seandachtaí trádála» в 60. Отпустили его с большой неохотой, взяв слово, что он будет оказывать фирме консультационные услуги и впредь. И впервые за много лет ему вдруг стало нечего делать. Мысли, которые он так долго гнал, возвращались. Как палач вытягивает жилы, длинными бессонными ночами память вытаскивала на поверхность омута забвения его прошлое. В конце концов, ему стало казаться, что работа, короткий неудачный брак, все остальное, это лишь попытка загнать в глубину памяти то, что он не хотел вспоминать. Как-то ему приснилась сестра. Он словно наяву видел, как Кати взрослеет. Вот она выходит замуж, у нее появляются дети, вот она уже бабушка. Но он не видит ее лица, хочет подойти, обнять, рассмотреть ее, но не может пошевелиться. Его словно держит что-то липкое, холодное, он рвется к ней, кричит, зовет, она не слышит его. А за спиной клубится что то огромное, страшное. В то утро он проснулся совершенно разбитым. Лежа в постели, он глядел в потолок, и вдруг откуда то пришла спокойная, холодная мысль. Сегодня 25 ноября. День рождения Кэтрин. Сегодня ей бы исполнилось 56. У него сводит лицо. Если бы…
Он берет с тумбочки коробку с пилюлями. Красно-белая таблетка привычно ложится под язык. Сердце продолжает тупо ныть. Вечером он, завернувшись в плед, сидит у письменного стола, листая старую тетрадь. Исписанные страницы, вырезки из газет, фотографии, рисунки. Сорок три года он вел этот дневник. Зачем? Мир изменился. Никто не верит ни во что, кроме денег. Они стали богом, судьей, мерилом добра и зла, церковные службы собирают аншлаги, не посещать храм считается дурным тоном, но за внешней оболочкой – пустота, и только всепоглощающее вожделение вскарабкаться как можно выше, по головам других. Когда-то люди предали своих древних богов, во имя новых, потом опять, снова и снова. Предадут и этого, и многих, многих после него. Он устал. Устал от воспоминаний, от чувства вины, которое не сумел погасить за столько лет. Пятьдесят лет прятался от самого себя. Он должен поехать в Амьен. Пройтись по улицам, где они гуляли с сестренкой, вспомнить все. Не гнать от себя тот страх, боль, горе, которое он испытал, и может быть тогда… Захлопнув тетрадь, швыряет ее в ящик стола. Что ж, пусть так. Эти годы он провел все же не в пустую, сумев кое-что понять.

***

Жара. Скамейка в парке де-л-Эвеше. Он весь день бродил по Сен-Лё. Тех улочек, где они играли с Кэтрин, больше нет. Кое-что сохранилось, но изменилось до неузнаваемости. Хотя та уличка с заборчиками из римского камня по-прежнему на месте. Забавно. Он так и не выяснил, как она называется. Сейчас по ней шляются толпы крикливых, жующих жвачку американцев, с глупыми глазами и выражением превосходства на лицах. Невыносимо терпеть вокруг себя толпы туристов, ржущих как кони и непрерывно щелкающих фотоаппаратами. Лучше в одиночестве побродить по городу, вспомнить все. Он встает и направляется домой. Домик их тетки разрушен американскими бомбами в 44м. Пришлось снять комнату неподалеку, в пансионе.
Темнеет. Он уже почти добрался до дома. Но тут он будто налетает на незримую стену. Метрах в двадцати, на каменной тумбе сидит большая белая кошка. Кажется, его с размаху ударили доской по лицу. Он замирает, прижавшись к стенке ларька. Кошка, спрыгнув с тумбы, направляется вглубь квартала. Он идет за ней. Это она! Никки! Никтиполус! Он не знает, откуда появилась эта уверенность. Сердце, кажется, сейчас лопнет! К счастью, дорога оказалась совсем короткой. Кошка ныряет в подворотню. Он останавливается напротив двухэтажного домика на Rue des Bescuerelles. Вверху квартиры. Внизу антикварный магазинчик. Пожилой мужчина, его ровесник опускает металлические жалюзи.

-Простите, месье вы уже закрываетесь?

Мужчина улыбается, глядя на него.

-Да, восемь часов. Вы что-то хотели?

-О, непременно! Я консультант Туринского филиала «El Аlba y su hijo, el comercio de antigüedades», Даниель Сенье, и весьма хотел бы посмотреть, что у вас имеется в продаже.

-Оооо! Месье, мы с женой будем исключительно рады видеть вас у себя!

Хозяин торопливо роется в бумажнике и вручает ему визитку. «Оноре и Дениз Лоран, Магазин
«Сувениры и антиквариат». Амьен, Rue des Bescuerelles 013 77 52 01»

***

Так он и познакомились. Оноре и Дениз оказались очень приятной, но до чрезвычайности прагматичной и приземленной четой. Любой намек на мистику, чудеса и тому подобное вызывал у них лишь смех. Они были во многом похожи. У него и у них не было ни детей, ни родных. И вскоре он стал часто гостить в их скромной квартирке. А когда он устроил им небольшую сделку с французским филиалом, его авторитет в их глазах поднялся очень высоко. Именно тогда Оноре решил показать ему «сокровищницу». Когда они прошли в небольшую комнатку, за кабинетом Оноре, первое что он увидел – была чаша. Плоская терракотовая чаша с черными рисунками. Наверное, он сильно изменился в лице. Оноре заметив это, самодовольно сложил руки на груди.

-Откуда у вас… Откуда эта чаша?!

-Я вижу, вы тоже заметили! Это огромная редкость! Античная Греция, приблизительно…

-Пятый-шестой век до нашей эры. Да, вижу.

-Да вы просто эксперт! Да, восточная Греция, подлинник, и главное, очень редкий сюжет!

Он слышит свой голос как будто со стороны.

-Эмпуса… Точнее, Алфито в истинном обличии. Действительно… Очень редкий сюжет.

Он берет себя в руки, делая вид, что его заинтересовали другие предметы из коллекции.

-Даниель, вам плохо?

-А? А, нет, все в порядке, Дениз.

-Вы так побледнели! Мне кажется, лучше будет присесть.

Он действительно держится из последних сил. Ему хочется разбить проклятую чашу на тысячу осколков и разметать их по городу. Боль в груди чуть стихает.

-Оноре, откуда у вас это чудо? Оно должно быть весьма недешево стоило?

-О, забавная история, Даниель! Мне эта чаша не стоила ровным счетом ничего!

-Как так? Неужели вы нашли клад?

-О нет! Мой отец в 49 году руководил работами по расчистке развалин одного из кварталов Сен-Лё, как раз недалеко от Рю Мотт. Знаете, те что остались еще с 18 года. И вот когда разбирали небольшой домик, рабочий нашел ее в куче мусора на полу. Вообще-то скверная история там приключилась. Говорят, перед высадкой союзников кто-то пропал, и там нашли этот труп…
Его желудок превращается в тугой ледяной узел. Этого не может быть! Но вот она, плоская терракотовая чаша, с черными рисунками и волнистым узором. Ему стоит чудовищного усилия сохранить спокойствие.

-Так что же было дальше?

-Да ничего особенного! Этот олух, представляете, продал ее моему отцу за десять франков!

-А потом?

-В 52 отец уехал на строительство в Африку. Мы поехали с ним. И вернулись только в 56. Собственно тогда он с приятелем и начал торговать африканскими сувенирами, это тогда было модно. Ну а когда я вырос, то занялся семейным делом.

-А чаша всегда была здесь?

-О нет! Она хранилась в доме родителей. А я получил ее, когда женился, как свадебный подарок!

-И в правду, ничего необычного. Скажите, Оноре, а у вас есть кошка?

-Что?

-У вас никогда не было кошки?

-Причем здесь кошки? Нет, не было. У Дениз аллергия на шерсть. Я не понимаю…

-О, простите, я немного растерялся и… Вы знаете, я не совсем хорошо себя чувствую и пожалуй отправлюсь домой.

-Да, вы очень бледны. Может, вызвать такси?

-Пожалуйста, Дениз.

***

Несколько раз она просил продать ему чашу. Предлагал любые деньги, свои связи в антикварном мире, но получил отказ. Они поссорились… Он проходит через гостиную в кабинет, на ходу стряхивая воду с лица. Вторая дверь. Он всовывает клюв молотка между притолокой и дверью, наваливается на рукоятку всем весом. Рукоятка с хрустом ломается, он больно бьется о дверь лбом. Проклятье… Дверь оказывается усиленная. Вытащив пистолет, он в упор стреляет в замок. Во все стороны летят щпеки и искры. Он наваливается на дверь плечом. Замок с хрустом выворачивается, и он растягивается на полу. Сердце колотится как паровой молот. Боль такая, что перед глазами плавают желтые и синие кольца, а в голове звенит. Он кое-как поднимается на ноги. Вот она. Стоит на подставке у стены. Он делает шаг к чаше. И видит, как над ней взвивается огненный штопор. Воздух с хрипом вырывается из легких. Все как тогда! Только он уже не тот напуганный до безумия мальчишка. Бронзовые копыта ступают на ковер, волосы извиваются будто от ветра. У него нестерпимо жжет кожу на груди, там где висит амулет из темной яшмы.

-Ну, здравствуй, Алфито. Άσχημο πράγμα! Вот мы и встретились. Απόγονο μπαμπουίνου! Εμετός ύαινες! Помнишь меня?! Πουτάνα! Κοπριά του ασθενούς γάιδαρο! Το σκουλήκι! Βρωμερό απόγονο σκουλήκια!

Он выплевывает ругательства прямо в пылающее лицо твари. И с наслаждением видит, что та начинает отступать, сминаться, как газетный лист в кулаке.

-Σκουπίδια χοίρων! Σκατά! Έκτρωση κατσίκα! Το παιδί το τσακάλι!

Огненное облако над чашей тает. Эмпусы уже нет в комнате. Он делает шаг к подставке. И тут ему в ногу впиваются кошачьи зубы! Когти начинают рвать ноги как тогда! Белая кошка! Белая кошка с черными глазами! Никтиполус! Он не ошибся!

-И ты здесь!

Он с трудом отрывает от себя рычащую, размахивающую когтистыми лапами тварь с пылающими белым огнем глазами, отшвыривает в угол. Разорванные штанины залиты кровью, Ноги словно полосовали ножом. Кошка приседает, готовясь к новому прыжку. Выстрел, второй! Первой же пулей Никки отбрасывает к стене. Но он раз за разом жмет на курок, пока сухой треск бойка не говорит о том, что кончились патроны. Привалившись к стене, он пытается перевести дух. Колени трясутся, сердце колотится, будто вот-вот взорвется. Он должен успеть! Отшвырнув пистолет, он хватает чашу. Кабинет, лестница, и вот он на улице. Ноги плохо слушаются, но он, прижав чашу к груди, бежит через переулок к набережной. Под лопаткой разливается нестерпимый холод. Ничего, осталось недолго! Вот и мост! Он швыряет чашу на асфальт и остервенело топчет осколки. Потом мелкое крошево швыряет в воду. Осколки омерзительно шевелятся, тянутся друг к другу, они податливые и холодные, как садовые слизни. Он падает на колени. Все. Последние крошки… Привалившись к перилам, он просовывает руку, между прутьями и разжав ладонь смотрит, как осколки летят в воду. Сердце... Ему кажется, что грудная клетка взорвалась. Глаза застилает чернота, он мягко падает навзничь. И проваливается в бездонную пустоту…

Я - кошка. Хожу где вздумается, гуляю сама по себе.

Отредактировано - Дервиш 03 Мая 2016 21:05:59

С диалогами та же история. в целом - согласен. Можно будет их подчистить слегка. Сумбурные... Ну это все же дети. Не так ли? А вот что дети, в особенности мальчик, кажутся в диалогах старше, мне недостатком не мнится. Дети, во время бедствий, войн и прочих "радостей", взрослеют очень быстро. К тому же, матери у них нет, и уже много лет. Так что и это способствует преждевременному взрослению и развитию самостоятельности. Тем не менее, они остаются детьми. И еще. (шепотом) мальчику не 10 а 12...

Отредактировано - Автор конкурсного рассказа 06 Апр 2016 19:44:46

Товарищ автор, спасибо за рассказ - понравилось очень, особенно там, где вовремя просыпалась Рассказные фрагменты (начало, нападение) смешаны далее с синопсисом романа, и лишь к концу, спохватившись, текст перетекает снова в рассказный формат. Меньше биографии, больше на освободившемся месте динамики и атмосферы - и было бы нам всем простое читательское счастье!

Удачи на конкурсе!

Мурчать – выбивается из стилизации, неологизм последнего десятилетия, этакий гламурный гибрид МУРЛЫКАТЬ и УРЧАТЬ, в разговорной речи 44 года несколько царапает

-Наверное(,) это была добрая волшебная
-Наверное(,) убежала куда-нибудь
Очевидно(,) это ее имя.
-Никки(,) пойдем!
продолжает крутить прошлое(,) как старый фильм
я думала (,)ты убежала насовсем
-Не знаю (,)Кати.
Мокрая на сквозь кошка, забрызганная грязью(,) оказывается
И им(,) и отцу
Кажется(,) кричит сам
ни в Барселоне(,) ни в Манресе
Пропущены запятые

Числительные лучше словами, даже года – это ведь не полная версия, а просто сорок четвертый, тем более не в именительном падеже. То де самое про десятое марта.

Даниель присев на корточки, протягивает
Запятая или не нужна вообще (если это не деепричастный оборот. А обстоятельство действия) или же нужна еще одна после Даниэль, так как сейчас точно ошибка – между подлежащим и сказуемым.

Сильно сбили скачки фокала – была уверена, что гг – отец тех двух детей, а не сам ребенок, ибо вся вторая сценка дана с его точки зрения, а до этого было сказано, что гг ВСПОМИНАЕТ – именно гг! то есть – это его воспоминания! А не отцовские, как получилось.

лениво встает, и мягко вспрыгнув ей на колени, начинает тереться о руки.
вытаскивает из кармана молоток для мяса, и крепко сжав деревянную ручку, потрясает
достает из-за пояса молоток, и вставив тонкий раздвоенный конец между дверью и притолокой
Запятая не на месте – должна быть после И

На шее кошки, незаметная в густой шерсти, тонкая бронзовая цепочка с небольшим медальоном.
Пропущено тире на месте опущенного глагола

Кошка, подходит к отцу
Жанно, своего тощего пса называл
старик, в свои восемьдесят лет ко всему относился
Багровое пламя, завилось
Блин! Ну автор!!! ну при таком красивом стиле, при таком хорошем вроде как тексте – и запятая между подлежащим и сказуемым, причем в некоторых случаях даже РЯДОМ СТОЯЩИМИ!!!
Ну второй же класс!

В прочем, псина отличалась
Впрочем

сидят у печи, на поленьях(,) и читают
Чудовище легко, словно цветок на лугу (,)отрывает
запятая или не нужна совсем – или нужны две

в переулке темно, и тихо.
Последние годы, врачи запретили ему
Мадура был удивлен, тому
Платок мокрый, и выпачканный
кидается к двери, и замирает
Никки выжидательно смотрит на них, и делает
В конце концов, ему стало казаться
Лишняя запятая

Последние годы, врачи запретили ему любые нагрузки и волнения. Даже свои изыскания он последние годы
прижимается к нему. Даниель крепче прижимает
Прямой повтор
там еще много прямых повторов, не стала все отмечать

Мадура был удивлен, тому
Или был удивлен ТЕМ – или удивился ТОМУ

Видит капельки на пушистых ресницах
На пушистых ресницах могут быть только капельки силикона – от слез ресницы слипаются в стрелочки, и чем пушистее – тем сильнее слипаются

Мокрая на сквозь кошка
Насквозь

мокрый кусок такни

будто понимая, что от нее хотят
чего

ВЫЖИДАТЕЛЬНО – похоже, авторский паразит, во всяком случае он употребляется слишком часто, а слово достаточно редкое.

свершено седой

Тварь, протягивающая нему, руки внезапно
Запятая не на месте , должна быть после рук

имевшему крупную антикварную торговлю
иметь можно корпорацию или лавку, торговлей – заниматься, руководить,

Правда потом, по слухам, в одном из разрушенных еще в 18 году улицы полиция обнаружила

все же не в пустую
впустую

атмосферный и яркий рассказ, интрига хороша и саспенс нагнетается качественно. Если автор не посылал этот текст в Самую Страшную Книгу – то зря, вполне могло бы вписаться. Ну, вот всяком случае, на мой взгляд
с грамотностью хуже
плюс скачки фокала и скачки глагольных времен, причем в рядом стоящих предложениях и не оправданные требованиями темпоритма, лучше бы вычистить
но стиль мне понравился, и картинки яркие

どうも 有難う 御座います за подробный разбор.

Согласен почти со всеми замечаниями. Особенно, в плане грамматики. Увы. Запятые меня не любят. Впрочем, я им отвечаю тем же. Касательно остального, могу только сказать, что рассказ в авральном порядке кромсался под конкурсный объем, и на вычитку уже не осталось времени. То есть вопрос стоял так. Вычитывать и не участвовать, или отправлять. Полностью осознаю свою вину, готов совершить сеппуку, как и подобает благородному автору...

Отредактировано - Автор конкурсного рассказа 09 Апр 2016 10:29:38

Кэтрин жаль, но что поделать. Она невольная жертва авторского замысла. По сути все герои Вашего рассказа немного размытые фигуры. И по какой-то причине разглядел я только девочку, как по характеру, так и по описаниям внешности. Уделить бы немного больше внимания их характерам.

Фон хорош. Хотя возможно автор выиграл за счёт времени происходящего, ведь как говориться: "Война. Война никогда не меняется..." и это позволило погрузить читателя в нужную атмосферу.

Из смешного:
«Переплет рассыпается черными чешуйками. Натянув плащ, он сует «Юник» отца в карман.»
Кто плащ то натягивает? Переплёт? Прочитайте эти предложения ещё раз. По контексту выглядит именно так.

И вообще умерьте свою любовь к местоимениям. Периодически теряешься во всех этих многочисленных: "он", "она" и т.д.

Что до сеппуку, то повремените - это честь автора не спасёт. Вот если по окончанию конкурса вы возьмёте все замечания, да поправите текст и доведёте его до ума. Тогда то и можно сеппуку делать, правда, думаю, к тому моменту это желание пропадёт.

Удачи автору на конкурсе!

Отредактировано - Evoliond 13 Апр 2016 13:45:45

Браво. Как некогда интересовавшийся оккультными науками и демонологией, могу сказать, что вещь не просто вкусная, но и продуманная. Исторические события красиво переплетаются с мистикой. Автор или изначально хорошо подкован, или скрупулезно выискивал всю необходимую информацию. Отличный рассказ. Даже отсутствие должной вычитки компенсируется атмосферой, хорошо удерживаемым вниманием и теми деталями, о которых можно было узнать, лишь перекопав кучу информации.

Отредактировано - Eric 13 Апр 2016 16:07:44

Eric

Класс. Одно из имен Гекаты

Именно. Причем одно из тайных имен "призыва". И так как кошка - это символ Гекаты, вестник смерти и любимая спутница ведьм, то вполне естественно, что одну из дочерей Гекаты, эмпусу Алфито, сопровождает именно кошка, каквоплощение ее мамочки. ;)

Если это в значении "ладно", то в данном рассказе прям глаз режет. Слишком выбивается из общего стиля.

Да, именно в значении "ладно". Не очень удачно, но ничего в голову мне не пришло... Как еще может ответить мальчик, когда хочет любя поддразнить сестренку, и ему так же не в серьез делают замечание? Угу?Ага? У? Из всего что пришлов голову, это показалось самым удачным...

Автор попеременно пишет то "Ники", то "Никки". С чем это связано?

А вот это чисто техническая проблема. Связанная с чертовой клавой чертова ноутбука. Которая реагирует на нажатия кнопок по своему желанию. Автор к сожалению, временно остался без стационарного компа, и вынужден пользоваться ноутом...

Все началось с того, что в руки попала французская газета за 30 июля 64 года. Просматривая ее, он наткнулся на криминальную хронику, и вдруг его как будто обдало ледяной водой. «22 июля в Амьене Кроме двух в Амьене, в 1914 и 34 годах, нашел лишь один, хотя перевернул огромное количество старых газет и журналов в городской библиотеке. В феврале 1904 года Так двух или трех? Мне кажется, там не 64-ый должен быть, а 34-ый (вероятно), но могу ошибаться.

"Нэ так это било! Савсэм нэ так!" (С)
К сожалению, при резке фагмент получился скомканным. Но. Имелось в виду что:
ГГ читает заметку в газете от 64 года. Начинает искать и находит еще две заметки про Амьен, и одну про Грецию. То есть всего заметок четыре. Считая ту, что они с сестрой прочли в детстве. Она как ра про 14 год.

Но тогда их уже не был в городе. не было что то что-то Так он и познакомились. они Несколько раз она просил продать ему чашу. он

Тут полностью согласен. Очепятки и технические сбои. При внимательной вычитке их конечно бы небыло.

Браво. Как некогда интересовавшийся оккультными науками и демонологией, могу сказать, что вещь не просто вкусная, но и продуманная. Исторические события красиво переплетаются с мистикой. Автор или изначально хорошо подкован, или скрупулезно выискивал всю необходимую информацию. Отличный рассказ. Даже отсутствие должной вычитки компенсируется атмосферой, хорошо удерживаемым вниманием и теми деталями, о которых можно было узнать, лишь перекопав кучу информации.

И спасибо, большущее как Ваш отзыв.