4 слова: Гарт и Маргарита

Когда не балует надеждами майский вечер, когда слишком долго не несут кофе, и музыку заглушает пьяный хохот... посмотри на мир сквозь жалюзи ресниц! Сама монтируй кинопленку жизни, оставляя светлые кадры, и беспощадно режь прочь тревоги и страхи.
Пусти под ресницы дрожь неоновых огней и любимую музыку — этот провинциальный, но такой милый сердцу джаз, живой настолько, что мелодия, проникнув в глубину души, долго бьется выловленной рыбой и просится обратно в океан звуков. Пусти аромат кофе, который сказочно варят здесь, в кафе «Космос»...
А вот маячащего на другом конце зала ответственного товарища Коробейникова отставь за темными полосками, где копошатся опрокинутые надежды. Бывшему любовнику, не сумевшему уйти из постылой семьи, нет места среди солнечных зайчиков.
Зато сидящему рядом с Коробейниковым седому импозантному мужчине, от внимания которого разгорелась кожа в глубоком вырезе, подари взгляд — рассеянный, будто случайный, и прими его ответный, вполне страстный... Кажется, намечается интересное продолжение вечера...

* * *
- Можно составить компанию? Все столики заняты, а вы сидите одна.
От неожиданности наклеенные ресницы взметнулись вверх.
Стройный светловолосый парень, не дожидаясь согласия, опустился на соседний стул.
«Шпана из заводского посёлка», - определила она. - «Приоделся с первой зарплаты, а, может, где что украл, и теперь деньги проматывает. А культуры никакой – патлы отпустил и кепку не снял».
Но почему-то хочется неотрывно смотреть в неправдоподобно-зелёные — изумрудные глаза, и, забыв про джаз, слушать завораживающий баритон. Она даже мотнула головой и на миг зажмурилась, пытаясь прогнать наваждение. Кажется, помогло.
- Вы очень красивая, - нахально заявил молодой человек.
Она промолчала и взглянула на юношу так, будто его не существовало вовсе, и сквозь него, как через стекло, был виден космонавт, застывший на стене в мозаичной невесомости.
Обычно мужчины понимают такой взгляд и уходят.
Но этот не ушел.
- Гавриил, - представился наглец. – А как зовут вас?
Его крупная ладонь легла на столик рядом с её рукой, так что чувствовалось волнующее тепло.
Она подумала: а почему бы и нет? Может быть, этот мальчик – именно то, чего ей так недостает в жизни. И назвала себя.
- Маргарита, - повторил Гавриил. – Королева Марго.
Она последний раз пригубила кофе и поднялась из-за столика.
- Я провожу, - с готовностью сказал молодой человек.
Поправляя перчатки, Маргарита не ответила, лишь слегка кивнула и показала глазами на свою накидку. Проходя в вестибюле между зеркал, она осталась довольна отражениями: высокая причёска, сложенная из тёмных волос, продолжает стройный силуэт, бархатное платье облегает как вторая кожа и пикантно приоткрывает колени, чёлка подчёркивает кошачий прищур серых глаз. И пусть в недалёком будущем светит роковой сороковник - такая высокая грудь и осиная талия найдутся не у каждой старшеклассницы. Маргарита сочла себя великолепной и решила не переживать из-за возраста.
На улице Гавриил, набрасывая кашемировый палантин, мягко сжал её плечи. Его одеколон был незнакомым: терпким и чувственным, одного класса с её французскими духами. И Маргарита поняла, что обманулась первым впечатлением: было в Гаврииле что-то нездешнее – в умении одеваться, правильно говорить... Он рассказывал, расспрашивал, а она отвечала невпопад, не слыша слов, лишь слушая чарующий голос.
В сквере, у стендов передовиков производства, Гавриил коснулся губами её губ. Маргарита ждала и хотела такого развития событий, удивилась лишь, что такой красивый мальчик не умеет целоваться. Ткнулся в губы как кутёнок. Но это поправимо, даже интересно чувствовать себя в роли наставницы.
Гавриил оказался прилежным учеником.
А может, это и есть любовь, про которую пишут стихи и снимают кино? Так подумала Маргарита. И, словно в подтверждение её мыслей, вдали взвилась высокая щемящая нота, уколовшая сердце и заставившая найти и сжать руку Гавриила. Уличный саксофон принялся нанизывать звуки на струи ветра.
 Ты приглянулась этому месту, и оно хочет нравиться в ответ, подстраивается под твое настроение, - улыбнулся Гавриил.
Только сейчас Маргарита поняла, что город незаметно и странным образом изменился. Какие-то здания она узнавала, хотя их расположение стало другим. Словно кто-то с легкостью гадалки перетасовал дома как колоду карт, разложил в новом порядке и приготовился предсказать Маргарите ее судьбу.
Неожиданно впереди загорелся грязно-желтый барак: заклубился дым, зазвенело стекло, пламя выплюнуло в небо фейерверки искр; у пылающего здания вмиг собралась толпа. А потом пожар затух так же быстро, как и вспыхнул, и из рассеявшегося дыма появился затейливый барочный особняк. Жизнь света и легкого ветра играла на барельефах и скульптурах нежных любовников. Сплетались мраморные тела людей, драконов и химер, подсвечиваемые фонарями. Казалось, изваяния живые, только жизнь их течёт очень медленно. Зеваки словно ждали этого превращения и приветствовали его овациями.
 Где мы?
Маргарита спросила так не от удивления, ей хотелось определенности. Казалось, она вернулась в знакомые края, в этот город с домами-«фениксами», но не помнила когда была здесь раньше: во сне или в прежней жизни.
 Это Альд – отражение твоего города.
Альд, как же она могла забыть! «Альд», - шепотом повторила Маргарита, тая слово на языке, как лёд.
- Ты живёшь здесь?
 Нет, - покачал головой Гавриил, - здесь правит Ан. Я лишь гость. Тот, кто должен уйти.

* * *
Собравшаяся на пожар толпа теперь сопровождала их с Гавриилом; мужчины галантно кланялись Маргарите, женщины слали ей воздушные поцелуи и дарили цветы. На первый взгляд жители Альда были обычными людьми, правда, что забавно, одетыми в костюмы разных эпох, словно весь город одновременно вырядился на большой карнавал.
- Призраки, - небрежно кивнул в их сторону Гавриил, - только похожи на людей, посмертное воплощение тех, кто когда-то жил в твоем мире.
Маргарита ничего призрачного в них не разглядела, и ей эти люди очень нравились, как и атмосфера бесконечного праздника. К саксофону присоединились другие инструменты, и хрипловатый женский голос запел блюз. Источник музыки становился все ближе, заглушал беседу, и Маргарита со спутником оказались на площади, заполненной танцующими людьми. Певица показалась знакомой, хотя Маргарита не могла вспомнить, где видела её раньше. Посмертное воплощение?
В саду в продолжение блюза звучала музыка страстного шёпота, приглушенного смеха и сладких стонов. И Маргарита продолжила свой урок в беседке.
Она не уловила мгновение, когда снова оказалась в настоящем городе, рядом со своим домом. Гавриил подарил долгий поцелуй на прощание, и Маргарите казалось, что все соседи смотрят на них из-за оконных занавесок. Ну и пусть, хоть все глаза проглядят. Дух праздничного Альда всё ещё будоражил её.
На пороге квартиры, открывая дверь в будничный мир, Маргарита наконец-то ощутила нереальность произошедшего, словно она слетала в космос или вдруг приобщилась к Верочкиной живописи.

* * *
...Когда Вера окончила десятилетку, родителей уже не было в живых, и Маргарита, ответственная за младшую сестру, пыталась наставить её на правильный путь. Но Вера была упряма: вот хочет стать она художницей, и все тут! Маргарита же считала, что рисовать картинки – баловство. Верочка не послушала, и с тех пор жизнь сестер шла рядом, почти не пересекаясь. Вот только с недавнего времени в жизни Веры стали происходить странные перемены.
В устах посещавших их дом всё чаще звучало слово «гениально», и Маргарита однажды зашла в Верочкину мастерскую под каким-то пустяковым предлогом, но на самом деле желая взглянуть на «шедевры». Портретов героев труда и родных пейзажей в тесном захламленном помещении не наблюдалось. Зато было много необычных картин с замысловатыми формами, более всего напоминавшими извивающихся змей в разноцветных кругах, о значении сих фигур можно было только смутно догадываться. Все бы ничего, Маргарита плюнула бы и пошла восвояси, но символы влекли неумолимо, словно невидимая рука брала за шиворот, разворачивала к полотнам и заставляла вглядываться вновь и вновь, до тех пор, пока не будет раскрыта тайна знаков…

* * *
Дома было тихо, и сразу появились неприятные подозрения. Соседские дети не носились по коридору с дикими воплями, угрожая сбить с ног. Басюкина не материлась, не орала на весь дом, кто такие, по её мнению, Ритка с Веркой, а тихонько высунулась из своей комнаты и вежливо сказала:
- Добрый вечер, Маргарита Александровна!
Теперь сомнений не оставалось: в гости пришла Эрза Генриховна — родственница, которую Маргарита недолюбливала и побаивалась.
По случаю гостей Верочка сменила потёртые штаны на вечернее платье. Эрза как всегда была великолепна, а её возраст и поныне оставался тайной за семью печатями. Тётка не менялась и не старела, сейчас она выглядела ровесницей Маргариты. Кроме сестры и Эрзы за столом сидела незнакомая девочка, на вид ученица класса седьмого-восьмого. По-своему прелестный возраст - балансирование на грани девочки-девушки.
- Знакомься, Риточка, это – Натусик, - проворковала Эрза, глядя на юное создание с такой гордостью, словно представляла собственную дочь.
Девочка была прехорошенькая. С чистым белым личиком и аккуратно заплетенными золотистыми косами, в нарядном платье, похожая на куколку с ангельской полуулыбкой.
- Я буду звать тебя тётей Ритой, - громко объявила девочка.
Маргарита не могла решить, что ей не понравилось больше – обращение на «ты» или что её назвали "тётей", подчеркнув возраст.
- Верочка, налей Риточке чаю. А этот пирог я сама испекла, вот попробуй, - засуетилась Эрза.
Потекли разговоры о погоде, пересказы городских сплетен. Маргарита не сводила глаз с Натусика. Девочка было дурно воспитана: говорила громко, смеялась с набитым ртом, сыпала на скатерть крошки от пирога и болтала ногами под столом так, что Маргарита опасалась за сохранность новых чулок.
Но было и кое-что похуже. Недаром при взгляде на Натусика напрашивалось сравнение с куклой – её широко открытые глаза были пустыми, словно сделанными из янтарных бусин. Таилась в ней какая-то неправда, словно девочка-ангел с имечком, приторным до тошноты, также как и девочка-неряха – только кукольные маски. И Маргарите померещилось, что Натусик эти мысли прочла, нехорошо усмехнулась и подмигнула.
Но нет, только показалось.
Зато Эрза была от Натусика в восторге и поглядывала на девочку с умилением.
После ухода гостей, Маргарита, помогая сестре убирать со стола, полюбопытствовала, зачем приходила Эрза, но Вера надменно взглянула и замкнулась в себе. Происходящее отвлекло Маргариту от мыслей о Гаврииле; перед сном она порадовалась, что завтра воскресенье.
* * *
Она проснулась среди ночи от ощущения необычного и прекрасного: было впечатление, что она всю жизнь ехала в душном и тесном общем вагоне, среди узлов, чемоданов, пота и ругани, а теперь вышла на загородной станции, подставляет лицо ветру и вдыхает ароматы трав. Она знала, что с этого момента всё идет правильно, а прежняя жизнь - безумное наваждение, жестокий сон.
И счастливая Маргарита вновь уснула.

* * *
Как обычно, воскресное утро было невыносимо. Маргарите удалось-таки пробраться на общую кухню, при этом не споткнуться о ноги пьяного с утра слесаря Басюкина, сварить кофе и донести чашку до своей комнаты, не облившись кипятком под толчками резвящихся в коридоре детишек.
Басюкина нервно гремела металлическими тазами и стиральной доской, отбивая очередные куски эмали в несчастной ванне.
Маргарита оставила дверь приоткрытой, ее разбирало любопытство, по какому поводу соседка через каждое непотребное слово вспоминает их с Верой. Суть монолога Басюкиной Нинки, этой почти народной артистки матерщинного жанра, сводилась к тому, что сначала Верка, оторва тридцатилетняя, гуляла с молоденьким пацаном, а теперь Ритка, которой не о мужиках, а о душе пора думать, у сестры-то мальчонку отбила, и где ж басюкинской подросшей Лидке себе жениха найти, если бесстыжие бабы всех годных парней разобрали... И дальше в том же духе.
Серебряная ложечка обожгла кончики пальцев, и Маргарита отодвинула чашку подальше. Вера и Гавриил? Нет, конечно, сестра ей не соперница. Но Нинкины слова пробудили в душе такие тёмные силы, по сравнению с которыми все вулканы и землетрясения – детские игрушки. Чувство — чёрное и яростное, как пантера, билось внутри нее, будто в клетке, и грызло сердце подозрениями.
Плохо соображая, что делает, Маргарита нашарила на комоде сигареты, захватила спички и, как была - в китайском халате и тапках, отправилась покурить перед домом. Она открыла дверь квартиры, и, уловив движение наверху, подняла голову.
Гавриил стоял на верхней площадке, сегодня очень нарядный: в мягкой замшевой куртке и рубашке с воротом, глубоко открывающим шею; он казался капитаном парусника из романтического фильма.
- Я за тобой, - улыбнулся Гавриил. – Чтобы нам было проще встречаться, я сделал переход в Альд около вашего чердака.
Маргарита поднялась к нему, пантера все ещё раздирала душу в кровь. Гавриил заметил и спросил:
- Что-то не так?
- У тебя было что-то с Ве… С Верой?
Имя сестры она произнесла уже не на лестнице, но и не в Альде. Вокруг была пустая тьма; Маргарита ощущала за спиной бесконечный холод. Изменились цвета, меньше стало оттенков, лицо Гавриила казалось ослепительно белым, зелень глаз пронзительной, а рот алым, неудержимо влекущим.
- О Вере мы можем говорить только здесь. Так она не узнает о нашем разговоре. Вера - мой страж, мой конвоир, каждым своим шагом я подотчётен ей. Если она сочтет нужным, то может разлучить нас. Как жаль, что ты не на её месте! Всё могло бы быть иначе… Я бы завоевал Альд, а земной мир лежал бы у твоих ног, королева.
Его светящееся лицо оказалось совсем близко, кроваво-красные губы призывно приоткрылись. Шёлковый халат соскользнул с Маргариты и исчез в пустоте. Вчерашние уроки были усвоены Гавриилом на отлично, а жадный холод за спиной добавлял сладкой дрожи.
На какое-то время Маргарита перестала существовать и что-либо чувствовать, растворилась во сне без сновидений. А потом постепенно жизнь стала возвращаться к ней блаженным бессилием, пронзающими иглами холода и оберегающим теплом Гавриила. Она подумала о том, как смотрятся со стороны их обнаженные тела, сияющие на бархате вечной ночи. Наверное, очень красиво. Вере такую красоту не понять, и уж тем более не нарисовать.
- Кто ты? - спросила Маргарита. - Расскажи, я хочу знать о тебе всё.
 Попробую объяснить, - кивнул Гавриил. - Представь себе космос как сложный механизм. Он един, но состоит из отдельных элементов, выполняющих разную работу. Мы — хроны, подобны песчинкам во вселенских песочных часах, только не отмеряем время, а создаем его. Почувствуй, каким мир был бы без нас.
Сердце замерло, не стало мыслей и телесных ощущений, но Маргарите открылась радость, наполнившая вселенную вокруг, соединившая ее влечение к зеленоглазому мальчику с нежностью и страстью, подаренными Гавриилом. Счастье, словно росинка в лучах солнца, переливалось множеством оттенков, на которые некогда было обращать внимание в суете жизни.
- Ты остановил мгновение, - догадалась она, когда невидимые токи вновь понесли ее по волнам времени, - чтобы я почувствовала, как мы любим друг друга.
- Тебе повезло, что замерший миг был прекрасным. - Гавриил крепче прижал Маргариту к себе и продолжил: - Хроны служат порядку, трудятся веками, но ничто не вечно, когда-то и они выходят из строя, заменяются новыми. Я и есть такой хрон-пенсионер.
- Ты – и пенсионер? – развеселилась Маргарита.
- Душой я молод, поэтому выбрал такое воплощение, - засмеялся Гавриил. - Оказавшись не у дел, мы остаемся носителями огромного потенциала. Нас нельзя уничтожить сразу: может произойти взрыв в масштабах вселенной. По заведенному порядку энергия должна убывать постепенно, когда сила сходит на нет, исчезаем и мы сами. По сути, мы получаем подобие свободы и можем выбирать, как существовать дальше. Одни замирают и ждут истечения срока, другие воплощаются в материальный образ и странствуют – свободные и одинокие, вне паутины порядка. Кто-то напротив – подчиняется закону и создает материальный слой - не совсем настоящий, временный, такой как Альд, что создан хроном по имени Ан. Те, кого люди считают богами – это хроны, что сплели сети около вашего мира. А Олимп, Вальхалла, Эдем и Адское пекло – их призрачные миры. Надо сказать, что близость хронов и растрачиваемая ими энергия благотворно влияют на развитие реального мира.
- Значит, расцвет и упадок государств связаны с появлением хронов и утратой ими энергии, - предположила Маргарита.
- Упрощенно, но в целом верно. У свободы хронов есть и другая сторона: изредка они вмешиваются в космические процессы, из которых оказались исключены. Это опасно: вышедшие из строя частицы могут натворить что-нибудь непредсказуемое. Высшие сферы следят за тем, чтобы этого не происходило. В реальные миры нас стараются не пускать, но если оказываемся рядом, нам назначаются кустоды — стражи с полномочиями и могуществом для контроля наших действий. Ты происходишь из семьи кустодов, которым с давних времен дается власть над моими соплеменниками.
 А у тебя есть свой мир?
 Я пока не обзавелся домом. Но ради тебя готов поселиться в Альде, если поможешь... Иначе мы расстанемся, мне пора покинуть здешние места.
- Что я могу сделать? – спросила Маргарита. Мысль о разлуке сводила с ума.
В руке Гавриила блеснуло лезвие.
- Помести этот нож в тело Веры, забери силу и займи место хранителя.
Маргарита покачала головой. Ударить ножом человека? Тем более свою сестру...
- Давай потренируемся, - предложил Гавриил. – Убей меня.
Размахиваться пришлось несколько раз: рука останавливалась, когда финка приближалась к груди улыбающегося хрона. А потом Маргарита рассердилась на себя, на Веру, на Гавриила, нож вошел тело легко и бескровно, потом ещё раз и ещё.
- Умница. - Гавриил притянул ее к себе.
- Заберу силу, а дальше?
- Ты всё поймёшь сама, наступит прозрение. Не забудь тогда о нашей любви. А теперь скажи: что главное? - его шёпот проникал в глубину души, туша угли ревности и разжигая новые тревоги.
- Я люблю тебя.
 Я тебя тоже. Мы не разлучимся и станем править мирами.

* * *
- Есть сигареты? Мои закончились.
- Посмотри на этажерке.
Верочка ответила, не отрываясь от своего занятия. Она сидела на полу, скрестив ноги по-турецки, и сосредоточенно перекладывала на черном картоне обрывки веревки, завязанные в узлы.
Маргарита помедлила, созерцая прямую спину, коротко стриженые волосы, тонкую беззащитную шею… Решилась бы она действительно убить Верочку ради Гавриила? Нежданно возникший страшный вопрос взволновал так, что пришлось вытереть об одежду вспотевшие ладони.
Замешательство длилось всего несколько секунд, пока из магнитофона, стоящего на полу, доносились слова песенки: «She's an angel sent to me…» А потом нож беспрепятственно вошел под лопатку, словно не было мышц и рёбер, а тело состояло из нежного вещества, подобного густому киселю или суфле...
Верочка продолжала сидеть прямо, замерла, как окаменела, а Маргарита чувствовала страшную гудящую мощь, перетекающую из тела сестры в нож. Вот только концентрировалась энергия в лезвии, а с самой Маргаритой никаких перемен не происходило. Не было обещанного прозрения, как не было и самого Гавриила.
- Давно ждешь?
Маргарита вздрогнула и выдернула лезвие; рядом с ней стояла Эрза Генриховна.
- Отдай мне нож, - ласково пропела тетка. – Все бесполезно, ты не сможешь занять место Веры, такие места не отбираются, на них назначают. Гарт хотел похлопотать за тебя, попробовать договориться. Только сейчас он очень занят – в Альде идет сражение.
Эрза произнесла имя «Гарт» на неподражаемом птичье-обезьяньем языке, а Маргарита не удивилась, словно всегда знала, что именно оно настоящее, а «Гавриил» – лишь жалкая сиюминутная замена. Она сильнее сжала нож в руке: казалось, что Эрза, не касаясь, пытается вырвать его, и от этих усилий магнитофон, попавший в круг воздействия, вдруг запищал, закашлялся и выплюнул серпантин порванной ленты.
- Не знаю, что наплел тебе Гарт, но теперь слушай меня, – продолжала Эрза. - Беда, когда к миру приближается хрон - сгусток огромной, только-только начавшей тратиться энергии; обычно у таких существ огромные планы. Это, конечно же, власть: не меньше, чем мировое господство. У некоторых получается, к счастью, крайне редко. Только один хрон ничего не может сделать: нужен кустод, который, презрев законы порядка, встал бы на его сторону. Гарт предложил Вере совместно владеть миром, а когда с ней не получилось, переключился на тебя: думал, что ты станешь его кустодом и поможешь свершиться грандиозным прожектам. Но мало желания подопечного хрона, недостаточно и ворованной силы. Отдел кадров «там» строг и смотрит на личные качества претендента – могущество дается с избытком, кроме укрощения хрона кустод должен приносить пользу людям. Вот Верочка через картины объясняет мироустройство, я лечу людей. А чем замечательна ты – бабочка-однодневка? Своей красотой? Уверяю – это не тот талант, что ценится в высоких сферах. Так что все решил не Гарт, а мы с Верой вчера за чаем, перед твоим приходом. В общем, не жди своего сладкого мальчика, вряд ли ты когда-нибудь его увидишь…
Из Эрзиной лекции Маргарита уяснила лишь то, что Гарт в опасности. Она вскочила, оттолкнула тетку и бросилась вон из комнаты, потом из квартиры. Взбегая на чердак, она краем глаза увидела, что Эрза спешит следом. А потом пролёт лестницы обрушился вниз - бесшумно, словно ступени и перила были из пуха. Чудом удалось ухватиться руками за балку; Маргарита была уверена, что вскарабкаться на площадку у чердака ей помогла сила ножа, зажатого в зубах.
- Дура! Не ходи - там для смертных сейчас только смерть!
О последних словах Эрзы Маргарита могла только догадываться, она поднималась с колен уже в Альде. Отражение города сильно изменилось: дома, деревья, мостовые теперь были словно нарисованы на грубой обёрточной бумаге, которую безжалостно скомкали, а потом попытались расправить. Передвигаться было тяжело, воздух не пускал вперед, Маргарита чувствовала невыносимые вспышки боли, словно внутри тела рвались снаряды и разворачивали внутренности. Стиснув зубы и сжав нож в руке, она почти ползком продвигалась по направлению к площади, где когда-то звучал блюз, в уверенности, что найдет Гарта именно там.
Они действительно находились на площади, на противоположных сторонах. Ан против Гарта. Жёлтые глаза против зелёных. Мимо них шли, бежали, плыли в танце призрачные силуэты, словно где-то оставался прежний Альд, в котором шла обычная жизнь. Из руки Гарта вырвался вихрь, который закручивал не только воздух: все материальные тела, находящиеся поблизости — фасады домов, деревья, камни мостовой - вместе плясали в гремящем хороводе. От грохота невыносимо заболела и закружилась голова, и Маргарита потеряла сознание, а когда пришла в себя, над площадью мирно порхали золотистые светлячки.
Гарт протянул руку, и нож переместился в его ладонь. Маргарита хотела крикнуть что-то важное, но не осталось сил даже на шёпот. По мостовой, будто отмечая границу между противниками, поползла дорожка из невидимого огня, превращая в бурый пепел встретившуюся на пути ткань реальности. Обугленные края достигли Маргариты, и она провалилась в безбольный сумрак.

* * *
Дребезжащий звон с комариной назойливостью напоминал, что пора собираться на тоскливую бухгалтерскую службу, но она не могла пошевелиться. Только когда Басюкина загремела кулаком в дверь и потребовала выключить будильник, Маргарита нашла силы подняться.
Что было вчера? И было ли? Нож в Вериной спине, смятый Альд, Гарт и Ан...
Нинка гордо блистала свеженьким бланшем – ручной работой слесаря Басюкина, и громко обсуждала сама с собой, как накануне вечером Вера ушла из дома с чемоданом. Значит, всё действительно было.
Через два часа Маргарита вышла из дверей фабричной поликлиники, где ей открыли больничный из-за высокого давления. Рядом затормозила черная «Волга», и оттуда выскочил, отирая лысину платком, ответственный товарищ Коробейников. И откуда узнал, что она здесь?
- Рите – маргаритки. - Коробейников протянул скромный букет.
Маргарита цветы не взяла и на приветствие бывшего любовника не ответила.
- Слушай, Рит, тут к нам один столичный товарищ приехал. Часто в загранкомандировках бывает. И вдовец. Мы с ним в «Космосе» были. Ты ему очень понравилась. Он все спрашивает о тебе.
- Отлюбил сам — передай товарищу? - горько усмехнулась Маргарита.
Еще позавчера она решила бы, что сбываются сокровеннейшие мечты, но сейчас... Ей всего лишь предложили перейти из общего вагона в мягкий. Только Маргарита уже вышла на своей станции, и пусть ей сейчас ой как худо, все равно она на свободе, и обратно в душный поезд возвращаться не собирается.
- Зачем ты так, Рита? - обиделся Коробейников. – Я ж от всего сердца, от чистой души. И он к тебе с самыми серьёзными видами. Может, и ты мне чем-нибудь потом поможешь... Я же, Рита, всё время о тебе думаю. Вот соседям твоим многодетным помог быстрее квартиру получить, переедут они скоро. Слушай, а, может, ты тоже хочешь в новый дом? На кухне сама себе хозяйка, вода горячая без колонки, балкон – красота!
- Нет! Нет!!! – крикнула Маргарита.
Гарт вернётся и не найдет её на прежнем месте… Эти мысли привели в отчаянье.
Маргарита повернулась и пошла домой. Коробейников цедил вслед, что она ещё пожалеет. Но её волновал лишь Гарт.
Возле сквера, где они впервые поцеловались, Маргарита почувствовала, что сердце вот-вот разорвется от боли. Она стала заклинать высшие силы, богов, хронов вернуть ей любимого, сначала исступленно молила про себя, потом громким шепотом, не обращая внимания на оглядывающихся прохожих. И не уловила, как исчез уличный шум, и настала звенящая тишина. Не заметила, как мощеный тротуар стал широкой дорогой - чёрной и туманной, будто по ней прошли укладчики, положив дымящийся асфальт. Она кричала: «чтобы он вернулся, я буду есть землю», подбирала рассыпающиеся комья и заталкивала в рот, потом плакала: «я отдам всю кровь, чтобы взглянуть на него и умереть» и раздирала ногтями запястья.
Только когда что-то лёгкое на лету задело щёку, Маргарита пришла в себя и испугалась. Из клочьев тумана тянулись ветви обугленных деревьев, похожие на когтистые лапы, под ногами чернел дымный путь, мимо неторопливо плыли облачные сферы размером с теннисные мячи. В страхе и растерянности, не отдавая себе отчет что делает, Маргарита заглянула в одну из них. Внутри была чернота со звёздами и круглыми объектами, один из которых притянул внимание, увеличился в размерах, на его поверхности стали различаться горы и моря. Взгляд стремился к неизвестной земле со скоростью камня, падающего с высоты, прошел через деревья и травы; когда Маргарита поняла, что видит изнутри кровеносную систему какой-то букашки, и погружение стремительно продолжается, она в ужасе оттолкнула шар. В ответ туманный клубок увеличился в размерах, его содержимое превратилось в змею из синего пламени, которая покачивалась на хвосте, свивалась в причудливый знак и была поразительно похожа на образы с Вериных картин.
От страха и близкого безумия одеревенели руки и гортань, и оказалось, что никакой чёрной дороги нет, что Маргарита подошла к своему дому и видит у подъезда ту, которую желала бы встретить меньше всего.
Натусик сидела на лавочке, болтала ногами в белых гольфах и лузгала семечки, роняя сор на асфальт. Наивные голуби слетелись на сдуваемую ветром россыпь и теперь недовольно ворчали, пытаясь клевать шелуху. Маргарита отчетливо поняла, что Гарт никогда не вернется, внезапно успокоилась, и ее занимал один вопрос: догадается ли Натусик бросить семечки голубям.
Догадалась. Бросила.
Маргарита опустилась на скамейку рядом с девочкой:
- Тебя можно поздравить? С победой...
- Обойдусь без рукоплесканий. Благодаря тебе я больше потеряла, чем сохранила: нож отрезал большой кусок Альда, и Гарт забрал его с собой, - равнодушно ответила Натусик. – А вот тебя действительно можно поздравить. Даже для нас закрыты тайные пути, а уж кустодам они тем более недоступны. Только интересно: за что тебе такие почёт и награда? Ты не бойся, со временем научишься ходить по дороге и читать указатели. И сможешь идти куда захочешь, хоть к своему Гарту. Хотя не понимаю, зачем он тебе нужен.
- Ты понимаешь?! – Маргарита сжала тонкую кисть, впилась ногтями в фальшивую плоть. – Я люблю его!
 Не-а, тётя Рита, не понимаю. И он тоже не понимал, можешь не сомневаться.
Маргариту на миг ослепили глаза дивного создания, словно в них плеснуло расплавленное золото. Как при шаге на шаткий плот мир качнулся и поплыл во всполохи зарниц. А когда перед глазами перестали вспыхивать паутинки, Натусика рядом уже не было.

* * *
...Где ты, мой мальчик? По каким звездам сейчас идешь? Завоевал ли мир или создал собственный? А, может, как прежде странствуешь в ледяной пустоте, одинокий и свободный, вне паутины связей… Путь говорят, что ты чудовище - корыстное и бездушное, это лишь слова и нет им веры; я одна знаю, какой настоящей была твоя любовь. Когда-нибудь я приду в твой прекрасный свободный мир, и больше мы никогда не разлучимся, любимый мой, ангел, посланный мне небом…

Играя словами, мы движемся в ночь, где наши слова - не игра.

Отредактировано - Коша 28 Сент 2013 11:17:40

Жаль, что я оцениваю другую группу, это хотелось бы подтолкнуть к выходу во второй тур.

Отредактировано - rin_cheese 29 Июня 2013 14:21:04

Отредактировано - Black_cat 29 Июня 2013 15:08:30

Истинная любовь - состояние, несовместимое с жизнью.

Маргарита покачала головой. Ударить ножом человека? Тем более свою сестру...
- Давай потренируемся, - предложил Гавриил. – Убей меня.
Размахиваться пришлось несколько раз: рука останавливалась, когда финка приближалась к груди улыбающегося хрона. А потом Маргарита рассердилась на себя, на Веру, на Гавриила, нож вошел тело легко и бескровно, потом ещё раз и ещё.
- Умница. - Гавриил притянул ее к себе.

Маргарита отдает себе отчет, что предстоит не убийство сестры, а акт энергообмена, проблема в том, что это действо будет выглядеть, как убийство и у героини существует психологический барьер, который Гарт снимает, предложив игру с ножом. Как-то так.

Отредактировано - Автор конкурсного рассказа 30 Июня 2013 21:27:03

Вот если это не удалось автору передать в рассказе – тогда печаль.

Ни разу не Булгаков. Так исторически сложилось, что героиню зовут Маргаритой, автору хотелось проверить, как будет «работать» это название. Пока реакция читателей предсказуемая, так что, возможно, название изменится. Хотя автору нравится именно такое .

Лучше кошки зверя нет!

Отредактировано - Pari 04 Июля 2013 12:52:54

Отредактировано - Автор конкурсного рассказа 04 Июля 2013 14:40:48