4 слова: А этого тебе лучше не знать

Давным-давно жил да был на свете один княжич. Звали его Иван, Семенов сын. И были у него два младших брата: Степан да Федор. Жили они, не тужили. Ели сытно, спали мягко, родительской любовью обласканы. Няньки им сказки на ночь сказывали, а дядьки ратному делу обучали.

А как вошли братья в возраст, послал их отец побродить по белу свету, людей посмотреть, себя показать да невест себе найти. Младший, Федор, дошел до соседнего города, погулял на ярмарке, зашел в скомороший балаган, да и домой вернулся. Привел с собой купеческую дочь, умницу да красавицу. Испросил родительского благословения, да и женился. Поставил терем супротив родительского, и зажили они ладно да складно. Средний сын, Степан, повеселился на ярмарке, поохотился в Муромских лесах, порыбачил на Онежском озере и вернулся домой с княжеской дочкою. Ничем княжна купеческой дочери не уступает. И умна, и ликом красна. А уж статью, как лебедушка белая. Испросил средний сын родительского благословения, да и женился. Поставил себе терем рядом с братом. Живут, не нарадуются. А старший сын, Иван, как вышли они за ворота, повернул совсем в другую сторону. Прошел он лесами да полями, селами да городами, спустился по Волге-матушке до самого моря. Хоть и был он княжеского роду, никакой работой не гнушался, никакой пищей не брезговал. Много диковин повидал, много языков чужеземных узнал, многим ремеслам выучился.
Долго ли, коротко ли, дошел Иван, Семенов сын до богатого города Багдада. Всем хорош город: терема высокие, сады широкие. В садах диковинные фрукты спеют. По узким улочкам люди снуют. А уж базар… Нигде такого базара нет. Шумит базар, как море бурное. Продаются на нем ткани пестрые да ковры мягкие, фрукты сахарные да рис рассыпчатый, блюда чеканные да камни самоцветные, кони верховые да люди живые.
Идет Иван по базару, дивится. Там шербету попьет, тут рахат-лукума отведает. А как дошел до рядов, где людей продают, осерчал. Где это видано, чтоб живого человека за деньги продавать. Никогда в отцовом княжестве такого сраму не водилось. В остроги сажали, батогами пороли, в полон брали. Но чтобы на базаре торговать, ни-ни. А тут стоят в цепях воины крепкие, дети малые, да царевна-красавица. Очи карие, раскосые. Волосы черны, как смоль, волнами до самой земли спадают. Выхватил Иван меч, порубил цепи, что пленников сковали. Освободил воинов, детей малых да царевну-красавицу. Дети с плачем к своим мамкам побежали, воины цепи похватали, и давай пленителей своих бить. Началась тут толкотня да суета. Кто-то стражу кликнул. Набежала стража с острыми ятаганами. Иван с воинами на силу к воротам пробились, да и вон из города. Поклонились там воины Ивану, за свободу свою поблагодарили да и пошли своею дорогою. А Ивану в богатый город Багдад отныне тоже ходу нет. Да он горевать не стал. Пора уж домой возвращаться. Идет он лугом, идет лесом, а царевна-красавица все за ним.
- Что ж ты домой не воротишься? – спрашивает ее Иван. – Я ж тебя от цепей освободил. Теперь ты вольна идти, куда тебе вздумается.

- А мне идти больше некуда, – молвит красавица. - Нету у меня дома. Злые хазары весь край наш разорили, степи пожгли, скот угнали. Всю семью мою порубили, лютые вороги: отца с матерью, да братьев старших. Одна я на свете осталась. Не гони меня, витязь. Я буду тебе верной женою, хорошей хозяйкой и заботливой матерью твоим детям.
- И то верно, – подумал Иван. – Девушка-красавица, на тяжелую дорогу не жалуется, и костер разложить умеет и кролика разделать. Мясо жарит да похлебку варит – пальчики оближешь. А уж поет – заслушаешься.
Идут они вместе, где устанут – сядут отдохнуть, где зверя добудут – пообедают, а где ночь темная застанет – там и переночуют. Царевна Ивану все сказывает, что за люди вокруг живут, на какого зверя охотятся, каким богам поклоняются, какие песни поют.
- В тех болотах, – говорит, - водятся удивительные розовые птицы с клювом, как башмак. А в той заводи цветет удивительный цветок лотос. Растет он в воде, листья, что твой плащ, на поверхности качаются. Говорят, красоты неописуемой. Но кто тот цветок понюхает, уснет сном беспробудным, да так и утонет.
- А кто правит в этом городе? – спрашивал Иван, поглядывая на высокие стены, да дубовые ворота с многочисленной стражей.
- В этом городе правит жадный хан Куральбек. Каждого, кто в ворота въезжает, заставляет платить деньгу, а за товар – две. Торговые люди того города сторонятся. И нам туда ходить не след.
Занятно Ивану речи ее слушать. С разговорами и дорога короче кажется. Да только заметил он, что царевна нет, нет да и замрет, за реку глядючи. И очи ее слезами наполняются.
- О чем грустишь, красавица? – спрашивает он. – Как мне тебя утешить?
- Мне любовь твоя утешением, - отвечает она. – А печалюсь я потому, что в той степи народ наш жил привольно, пока не набежали на нас злые хазары.
- Живет ли кто в тех горах? – спрашивал ее Иван, показывая на снежные вершины вдали, чтобы отвлечь красавицу от грустных мыслей.
- А этого тебе, витязь, лучше не знать.
Удивился Иван, да расспрашивать не стал.
Шли они так неспешно, каждому новому дню радовались. Но вот однажды ночью налетели на них злые вороги. Славно бился Иван, врагов положил тьму-тьмушую, но не сдюжил – слишком много их было. Заковали они Ивана в тяжелые цепи, а царевну красавицу схватили, и прочь увели. Стоит Иван к столбу прикованный, с жизнью прощается. Не простят ему вороги смерти своих товарищей. Как солнце взойдет, срубят ему буйну голову. Вдруг слышит, крадется кто-то. Глядит, царевна его из темноты нырьк, ключиком оковы его открывает, «Бежим скорей» – шепчет и к коновязи ведет. Выбрали они двух коней, самых крепких, да еще двух им на смену, вскочили в седла, охрану невеликую потоптали и умчались в чисто поле. Только их и видели.
- Спасибо тебе, голубушка, что оковы мои открыла, от смерти неминучей спасла, - говорит ей Иван. - Но тебе-то самой как освободиться удалось?
- А этого тебе, витязь, лучше не знать.
И снова смолчал витязь, не стал допытываться. Долго ли, коротко ли, вернулся Иван в родные края. Явился к отцу, к матери с поклоном.
- Далече ли ходил? – спрашивают его князь с княгинею. – Что повидал в чужих краях? Чему научился? Да нашел ли себе невесту?
- Вернулся я из дальних стран, много диковин по пути видел, много заморских языков узнал, дошел до самого Багдада, - отвечает Иван. - Но краше земли родной не видывал. Вот, привел я из земель дальних себе невесту. Царского роду, да только осталась она сиротою. Благословите меня, батюшка. Благослови меня, матушка.
С первого взгляда невзлюбила княгиня невестку.
- Неужто, не мог найти себе невесту в родных краях? Привел какую-то чурку нерусскую. Что люди теперь скажут? Что княжною у нас царевна иноземная. Слова по-русски молвить не умеет. Видно перевелись у нас нонче красавицы.
- Ну что ты, матушка, – молвит Иван. – Красавицы у нас не переводятся. Вон, каких славных жен себе младшие братья отыскали. Но моя царевна мне милей всех других будет. Я ее из плена позорного освободил, а она мне жизнь спасла. А что до русской речи, так дайте срок, выучится. Благословите.
Делать нечего, благословили их родители, сыграли свадебку. Поставил Иван себе терем рядом с родительским. И зажили молодые ладно и складно.
Долго ли, коротко ли, зовет князь сыновей в гости с женами.
- Пусть покажут, какие они у вас хозяюшки.
Младшая невестка, купеческая дочь, напекла пирогов да пышек. Средняя, княжеская дочь, напекла печенья да пряников, а старшая, заморская царевна, зажарила кролика в сметане, травками приправила, гречкой набила. С поклоном поднесли они князю с княжною свою стряпню. Те попробовали пирогов да пышек. Остались довольны.
- Славные, - говорят, - у тебя пироги удались. Любых гостей не стыдно угощать.
Отведали печенья да пряников. Тоже похвалили.
- Вкусные, – говорят, – у тебя пряники. Таких и на пиру не грех отведать.
Но пуще всего понравился им кролик в сметане.
- Замечательный, – говорят, – у тебя кролик вышел. Пища простая да сытная. Такой мужа можно хоть каждый день потчивать – не надоест.
Зарделись невестки от заслуженной похвалы, князю с княжною поклонились в пояс.
В другой раз зовет князь к себе сыновей:
- Пусть ваши жены покажут, какие они рукодельницы.
Младшая невестка наткала белого льняного полотна, средняя невестка вышила нарядную белую скатерть с красными петухами, а старшая стачала мужу итек, мягкие сапоги из конской шкуры, как в ее родном краю носили. С поклоном поднесли они князю с княжною свое рукоделье. Потрогали князь с княгиней полотно, порадовались:
- Славное, – говорят, – у тебя полотно получилось: мягкое да тонкое. В самый раз детишкам рубашки шить.
Развернули нарядную скатерть, ахнули:
- Знатная у тебя скатерть удалась. Большая да красивая. В самый раз праздничный стол накрывать.
А пощупали конские сапоги, подивилися:
- Замечательные у тебя сапоги вышли. Мягкие да удобные. В таких твой муж и пешим и конным ног не сотрет.
Расцвели невестки от заслуженной похвалы, князю с княжною поклонились в пояс.
Вот в третий раз зовет князь к себе сыновей.
- Пусть ваши жены придумают, как меня порадовать.
Младшая невестка подарила ему стеклянную вазу, из далеких краев привезенную. В той вазе рыбки цветные плавают.
- Ах, какая красота! – восхитился князь. – Поставлю вазу на окне в думной палате. Буду на рыбок пестрых любоваться, чтобы лучше думалось.
Средняя невестка преподнесла свекру перстень-печатку. На той княжеские инициалы вырезаны и знак посередине.
- Ах, как удобно! – похвалил ее князь. – Буду этим перстнем важные бумаги запечатывать. Чтоб любому было ясно: то княжеская грамота.
А старшая невестка ничего свекру не поднесла. Села на лавку, положила на колени морин-хуур, и запела, наигрывая на струнах. Струны звенели, как ветер в степи, а девушка пела о весенних цветах и майском солнце, о родной земле и великой любви. И хоть слов никто, кроме Ивана, не понимал, каждый почувствовал себя молодым и сильным, идущим на первое свое свидание.
- Ох, уважила старика! – расчувствовался князь. – Никакой подарок так меня не порадовал, как твой.
- Эту песню муж мой очень любит, – скромно ответила царевна. – Я всегда ее пою, когда он усталый с охоты приходит.
Тут княгиня, которая старшую невестку не жаловала, встала с места:
- Как это у тебя получается? Глаза раскосые, волосы смоляные, по-нашему едва говорить выучилась, а сына старшего так приворожила, что он супротив родительской воли пойти готов был?
- Простите меня, матушка, – скромно потупилась царевна. – Но это я вам только наедине сказать могу.
Удалились они из общей горницы и вернулись, когда пир уж на убыль пошел. С тех пор княгиня старшую невестку любила, как родную дочь и среди других отличала.
- Что же ты ей сказала? – выпытал у нее потом Иван.
- А этого тебе лучше не знать, – улыбнулась ему царевна.
Раз напали на земли княжеские злые кочевники. Мужиков мечами да стрелами бьют, женщин в полон берут, урожай топчут и жгут. И нету от них спасения. Вот уж стоят они у городских ворот. Сколько хватает глаз, поля пестры от их походных шатров. Князь дружину собрал, едет на смертный бой.
- Погодите, – говорит ему младшая невестка, – я к врагам выйду. Может, уговорю его не трогать город.
Велел князь ворота отворить, вышла купеческая дочь с охраною. Долго говорила с воеводою кочевников. Уж солнце через полдень перевалило. Возвращается вся в слезах.
- Я им сулила злато и серебро, чтобы они от города отступился. А они только смеялись. Мол, мы еще больше богатств получим, когда ваш город возьмем.
Выходит тогда вперед средняя невестка, княжеская дочь:
- Позвольте мне тоже с врагами поговорить. Может, я уговорю.
Велел князь ворота отворить, вышла княжеская дочь с охраною. Долго говорила с воеводою кочевников. Уж солнце к закату клонится. Возвращается вся в слезах.
- Я уж им грозила, грозила. И карой небесною и войском бесчисленным. А они только смеялись. Мол, богов ваших мы не боимся. Нам свои боги помогают. А если у вашего князя войско столь велико, то что ж он на бой не выйдет?
- Делать нечего, – говорит старшая невестка, – пойду теперь я к ворогу. Глядишь, уговорю.
Велел князь ворота отворить, вышла царевна, поговорила с воеводою кочевников. Тот ее вместе с охраною в шатер позвал, кумысом угощал, невиданными сладостями. А как вернулась царевна, и часу не прошло, воевода уж созвал свое войско, развернулся и уехал восвояси. Больше его в той земле и не видывали.
- Как тебе удалось их уговорить? – спрашивает царевну Иван.
- А этого тебе, витязь, знать не стоит.
Жили они с тех пор мирно и счастливо. Народились у них дети, а потом и внуки. В свой черед Иван князем стал. Правил он долго и мудро, а братья младше ему помогали. Но пришел и его час. Собрались вокруг него чада и домочадцы, горестно им, но слез никто не льет – не хотят огорчать князя в его последний час. Попрощался он со всеми, велел им долго жить и попросил, чтобы его наедине с любимой женой оставили. А как вышли все, он ей и говорит:
- Жена моя любимая, царевна моя ненаглядная, прожили мы с тобой жизнь долгую и счастливую. В мой последний час открой мне тайны твои. Небось, сейчас они мне уж не навредят. Уж, сколько лет прошло, я мне все узнать хочется. Когда ехали мы с тобой мимо высоких гор и спросил я, кто в тех горах живет. Ты сказала, что лучше мне этого не знать.
- Что ж, теперь в том секрета нету. Живет там народ, что зовет себя талыши. Женщины их настолько прекрасны, что ты на меня после и смотреть не захотел бы. Но мужчины их горды и ревнивы. Своих женщин любят и берегут. Если кто их словом или даже нескромным взглядом обидел, вмиг зарежут.
- А вот еще, – продолжает Иван, - когда поймали нас враги лютые и заковали меня в цепи тяжелые, ты открыла ключом мои кандалы, мы взяли коней, и тем спаслись. Я спросил тебя тогда, как тебе удалось освободиться. И ты сказала, что лучше мне этого не знать.
- Вот уж, какой ты памятливый, - рассмеялась царевна. – Так уж и быть, открою тебе и эту тайну. Как приковали меня к столбу, обернулась я змеей, выскользнула из оков. Укусила стражника и забрала у него ключ. Так и освободилась. Женщины в нашем роду в случае нужды умеют в ядовитых змей обращаться. Если бы ты о том узнал, стал бы меня бояться. А мне любящий муж нужен, а не боязливый.
- Вот оно как! – подивился Иван. - А когда под нашими воротами ворог стоял, ты его уговорила уйти. Я спросил тебя, как тебе удалось. Тогда ты тоже сказала, что мне этого лучше не знать.
- Под воротами тогда дядя мой родной стоял, материн брат. Я и не чаяла, что он жив остался. Как увидела его, душа моя замлела. А уж как он мне обрадовался, и описать невозможно. Сказала я ему, что это моя земля, муж мой здесь княжич и детям моим тут править. Неужели он посмеет родную племянницу так обидеть, земли ее разорить? Мать моя, родная его сестра, коль жива была, этого не простила бы. Вот он войско свое и увел.
- Открой мне тогда и последнюю тайну, - просит Иван. – Помнишь, когда матушка моя на пиру тебя спрашивала, как это ты меня так приворожила, что ты ей потом наедине отвечала?
- А вот этого тебе, витязь, и сейчас лучше не знать. – улыбнулась царевна. - Это наше женское дело.

Играя словами, мы движемся в ночь, где наши слова - не игра.

Отредактировано - Коша 28 Сент 2013 11:24:49

Отредактировано - Black_cat 06 Июня 2013 01:18:51

W BRGDS LYUDMILA

Отредактировано - Melady 12 Июня 2013 19:15:27

С уважением,
Скитер

Отредактировано - Лис Туманный 19 Июня 2013 09:46:06

Владимир Макарченко

У женщины должна работать вся голова, а не только слезные железы.

Хотя пока конкурсу "фарша" тоже не достает.

Поясняю. Библия запрещает лопать зайца (а кролик - почти заяц) как животное нечистое (предлог глуповатый на первый взгляд - жует жвачку и копыта не раздвоены). Русская сказка уже очень прониклась православным духом - потом там если и будет жаркое, то заячье. Климат не как у Дядюшки Римуса, однако.

Стилизация неплохая... но тут надо понимать, что сами народные сказки - это искажённый отголосок чего-то очень древнего. И довольно страшного - если кто читал в натуре Афанасьева, поймет. То есть автор стилизует видимость и "внешнюю поверхность", вот и получается благостно
И что слегка задело - каша из вполне реальных земных деталей. Морин-хуур - это монголы или бурят-монголы. Голос его вряд ли приятен для русского слуха...Откуда, кстати, известно его название? Талыши - конкретный народ с тяжелой историей. Багдад примем как некий обобщенный город-сказку, но уж очень он конкретен и как сказочная столица Гаруна-ар-Рашида, и как реальный город.

Истинная любовь - состояние, несовместимое с жизнью.

Отредактировано - Огнелис 04 Июля 2013 14:44:01

Истинная любовь - состояние, несовместимое с жизнью.

Была бы цель в жизни, а стрелы найдутся.