Играем (Тени Странбурга)

Клаус: Еще минуту, господин Михель. Еще одну только минуту…
Пауль: Может эта бумага и не имеет отношения к нашему делу, но больно уж любопытная... (ухмыляется).
Бургомистр: А по делу Швицев есть что?
Клаус: Черновик обвинения. К сожалению, имена свидетелей не везде указаны. Вместо них стоят только прочерки. (Клаус роется в груде бумаг и протягивает бургомистру одну из них).
Бургомистр: (читает, повернув бумагу к свече) "… по словам …, слуги из дома Швицев, в подвале дома была устроена тайная комната с очагом. Каковая комната и была обнаружена во время обыска…" "… в доме супругов Швицев в течении двух месяцев проживал некий Мишель Труа Гришар, известный Святой Инквизиции как искусный алхимик и закоренелый чернокнижник…" "… в занятиях чернокнижием, что подтверждается следующим: По словам …, слуги в доме Швицев, в доме хранились книги по магии и колдовству. Что подтверждается таковыми, обнаруженными при обыске…" "…по словам …, служанки в доме Швицев, Гредехин фон Швиц не раз говорила, что ей известен секрет вечной красоты и молодости…" "…на полу тайной комнаты была обнаружена выложенная камнем пентаграмма…" (морщится) Черт бы их побрал. Если бы одни только устные показания… а тут улики найденные при обыске. Здесь даже архиепископ не подмога… И чего Бернарду не хватало? Сам погорит и Гредехин за собой потащит… Сына их надо будет известить. Ты, Клаус, напиши ему в Шельмецбанью. Имущество родителей будет конфисковано, это точно, так что пусть горнорудное дело изучает постарательнее, отцов капитал ведь к церкви перейдет. (снова заглядывает в лист) "…В шкатулке с письмами обнаружены записки от Виктории Эльвенседор, с приглашениями посетить ее дом за пределами города Странбурга. Данная Виктория Эльвенседор подозревается в сношениях с Диаволом и вампиризме…" Странно, что еще и эта, Виктория упомянута в деле… Вампир? Откуда в наших краях быть вампирам? Ладно… Что там еще нашли?
Клаус: По делу Швицев больше ничего. Несколько черновиков проповедей, какие-то философские заметки, церковные инструкции, счета и расписки…
Бургомистр: (берет наугад одну из бумаг, читает) Счет от портного за шелковые подштанники алого цвета… Хм… некоторые церковники мечтают о алой сутане, а наш - о алых подштанниках… Хотя если вспомнить недавно почившего Папу… Возможно таким эксцентричным способом отец Ричард выказывает своё осуждение порядками, что царят в Риме… Возможно из-за своих взглядов ему и приходится мотаться в поисках ереси, а не занимать какой-нибудь высокий пост при папской канцелярии. Интриги, везде интриги… С другой стороны - это означает, что в Риме, при необходимости, будет не сложно найти врагов отца Ричарда, и заручиться их поддержкой. Но пока посмотрим, как он себя будет вести дальше…
Пауль: (стряхивает с листа бумаги песок и дает его бургомистру) Вот, полюбопытствуйте.
Бургомистр читает: Не понял! "…хитрый, как все недалекие люди…" "…управляющий городом, как своей вотчиной…" "…похож на борова, что в благодушном неведении о ждущем его ноже мясника, нежится у корыта с помоями жарким днем…" "…шумлив, груб, мало сведущ в утонченном этикете, одним словом - деревенщина, мужлан в бархате…". Это что?!
Пауль: Ваша характеристика, что отец Ричард получил от его святейшества архиепископа Фаррского перед приездом в наш город. И собственноручно переписал своим шифром.
Бургомистр: Шифром?
Клаус: Ну да. Мы, поначалу, долго бились, но потом взяли простейший шифр - замена буквы со смещением… Отец Ричард равняет себя с самим Юлием Цезарем - пользуется его шифром без изменений… Тут многие бумаги им зашифрованы. Даже личные.
Пауль: Наш отец Ричард, не такой уж и аскет выходит. Мы нашли им переведенные на латынь и зашифрованные письма от некой куртизанки с Сипангу. Там и вирши есть… о каких-то сливах… Прочитать? Или письмо от некоей Хельги.
Бургомистр: Ну их… Что то вы разрезвились оба не в меру. Бумаг не хватятся?
Клаус: Мы их скопировали и вернули на место. А заметят, что в шкатулке рылись - не наше дело. Если кому и достанется - так этому ротозею - послушнику Кристиану.
Бургомистр: С ним-то все гладко прошло?
Клаус: Да уж глаже и быть не может! Я его застал в архиве, он какие-то бумаги по продаже недвижимости искал. Ну, день был жаркий, я его в "Летучую рыбу" и сманил. Пивка попить. Хорошее там пивко. Крепкое! Парня с пары кварт и развезло. Я как раз заметил в таверне двух девиц: Маргариту и Розу, ну и договорился с ними, чтоб уболтали монашка. Те за пару монет все и сделали. Монашек как начал рассказывать, что он с отцом Ричардом и туда ездил и сюда, и тех разоблачал и этих. Приврал конечно. Ну и показал ключики от покоев отца Ричарда и от его шкатулки с бумагами. Роза те ключики у монашка, вытащила и мне передала. Они его тут же к себе увели, в весёлый дом. Ну а я со слугами вашего тестя наведался в ваш дом, мол за сундуком с платьями. Пока служанки щебетали и отвлекали охрану - ваш конюх-то и вынул из шкатулки все бумаги. Вынес их из дома, а мы с Паулем те бумаги скопировали. Адова работенка - копировать шифрованные записи… Ну потом, оставалось лишь послать слуг за другим сундуком, а конюх положил бумаги обратно. Вот собственно и всё. Разве мы не молодцы?
Бургомистр: Не попались - вот и молодцы. Тут я вижу размышления отца Ричарда о природе того дьявола, что мельника, купца и священника порешил. Я о них завтра с тестем потолкую, больше и не с кем посоветоваться. Жаль, был в городе ученый человек, да как назло, в Гейдельберг уехал, в библиотеке тамошней рыться. Ладно, спать пора… А архиепископу я еще припомню его "борова у помоев"…

Приложение.
Перечень документов найденных в шкатулке у отца Ричарда:
I) Черновик обвинительного акта против Швицев (зашифрован).

Цитата:

---

Властью, данной мне Святым престолом, я, отец Ричард, брат ордена Св. Бенедикта, обвиняю ратмана города Странбурга Бернарда фон Швица и его супругу Гредехин фон Швиц в следующем:
I) в занятиях одной из семи запрещенных наук – алхимией, что основывается:
1) По словам …, книготорговца, жителя города Странбурга, Бернард фон Швиц делал заказы на приобретение книг по алхимии.
2) По словам …, слуги из дома Швицев, в доме хранились книги по алхимии. Каковые книги и были обнаружены во время обыска.
3) По словам …, слуги из дома Швицев, в подвале дома была устроена тайная комната с очагом. Каковая комната и была обнаружена во время обыска.
4) По словам …, стеклодува, жителя города Странбурга, Бернард фон Швиц заказывал стеклянную посуду, объясняя опытами по разделению серебряной руды. Каковая посуда и была обнаружена во время обыска.
5) По словам …, жительницы города Странбурга, Бернард фон Швиц и его супруга занимались сбором трав и кореньев в лесу. Каковые сборы и были обнаружены во время обыска.
6) По словам …, …, …, жителей города Странбурга, в доме супругов Швицев в течении двух месяцев проживал некий Мишель Труа Гришар, известный Святой Инквизиции как искусный алхимик и закоренелый чернокнижник.
II) в занятиях чернокнижием, что подтверждается следующим:
1) По словам …, слуги в доме Швицев, в доме хранились книги по магии и колдовству. Что подтверждается таковыми, обнаруженными при обыске.
2) По словам …, служанки в доме Швицев, в покоях Гредехин фон Швиц хранились разные колдовские амулеты и хрустальные шары. Каковые обнаружены при обыске.
3) По словам …, служанки в доме Швицев, Гредехин фон Швиц регулярно принимала разные магические элексиры и настойки. Каковые снадобья и обнаружены при обыске.
4) По словам …, служанки в доме Швицев, Гредехин фон Швиц не раз говорила, что ей известен секрет вечной красоты и молодости.
III) в общении со слугами Сатаны и самим Диаволом, что подтверждается следующим:
1) В доме была обнаружена книга “Steganographia”, автор Johannes Heidenberg.
2) В тайной комнате на стене было обнаружено перевернутое распятие.
3) На полу тайной комнаты была обнаружена выложенная камнем пентаграмма.
4) В очаге в тайной комнате были обнаружены остатки сгоревших собачьих и петушиных костей.
5) В шкатулке с письмами обнаружены записки от Виктории Эльвенседор, с приглашениями посетить ее дом за пределами города Странбурга. Данная Виктория Эльвенседор подозревается в сношениях с Диаволом и вампиризме.
6) В шкатулке с письмами обнаружены письма от Ференца Сзиртеса из Трансильвании, с описаниями народных примет и обычаев, связанных с вампирами.
На основании всего вышеперечисленного, я, как глава Миссии Святого Престола, считаю необходимым передать Бернарда фон Швица и его супругу Гредехин фон Швиц в руки правосудия и произвести все требуемые законом следственные действия и процедуры. Кроме них правосудию должны быть переданы следующие слуги дома Швицев: …, … и ….

---

II) Выписки из папского письма Иннокентия III к монахам горы святого Николая.
III) Выписки из папских такс за отпущение грехов.
IIII) Выписки из папской буллы "Summis desiderantes".
V) Черновики сочинения отца Ричарда "Рассуждения о псалме LI" (зашифрован).
VI) Черновики проповеди отца Ричарда прочитанной в городе Странбурге по приезде (2 варианта).
VII) Расписка о получении денег на поездку в город Странбург.
VIII) Аптечный рецепт на барсучий жир.
VIIII) Счет от портного.
X) Перевод на латынь письма в стихах некоей восточной куртизанки (зашифрован).
XI) Письмо от неизвестной дамы.

Цитата:

---

Здравствуй, дорогой мой друг,

Сегодня не будет обычного легкого «привет». Я думаю, тебя несколько удивит столь необычное начало этого моего письма… Последнего письма. Ты так привык к моей иронии, к моим неизменным шуточкам и веселым розыгрышам, что сейчас я точно наяву вижу тебя, недоуменного, читающего эти строки. Потому что сейчас я пытаюсь побыть хоть немного серьезной. Как-то неуклюже, порывисто, выскакивают слова из под пера. Мне трудно писать. И мучительно трудно говорить, что это письмо действительно будет последним. Потому что я вижу, как тебе тяжело. Мне тоже тяжело, друг мой, мой единственный, настоящий, мой бесценный друг. Казалось, не так давно мы начали нашу переписку, не прошло даже года. Начали с официальных деловых писем… А потом нам удалось поговорить, всего-то два раза, но что-то произошло, что-то необратимое произошло. А потом ты прислал мне письмо, которое я до сих пор храню. И я ответила тебе, что я замужем. О, как корявы мои слова, пытающиеся отразить хоровод моих мыслей! И не знаю, не могу продолжать… Просто это письмо будет последним, и мы никогда не увидимся больше. Прости меня, друг мой, прости за все те минуты боли, тоски и разочарования, что я принесла тебе. Прости и прощай.

Хельга.
(написано на английском)

---

XII) Письмо отцу Ричарду от архиепископа Фаррского с характеристикой на бургомистра города Странбурга (зашифровано).
XIII) Записки отца Ричарда о природе некоей Твари посетившей город Странбург (зашифрованы).
XIIII) Черновики рассуждений отца Ричарда на тему множественности миров (зашифрованы).
XV) Выписка из какой-то книги об искусстве закалки клинков.
XVI) Перевод на латынь одной из глав Вавилонского Талмуда.
XVII) Замусоленный пергамент с папской индульгенцией. Залит кровью. На обороте пометка: "А разбойничек-то был дурак!".

- Если хочешь получить снисхождение, ты должен выказать полнейшее повиновение нам, духовным отцам, ибо Господь повелел нам заботиться о твоем спасении от мук ада. Присягни, что будешь повиноваться Святой Матери Церкви, что будешь правдиво отвечать на все вопросы, которые будут тебе предложены, что выдашь всех известных тебе еретиков, что выполнишь всякую епитимью, которая может быть на тебя наложена. Ты также обязан внести залог эквивалентный 50 имперским ливрам и передать все свое имущество в распоряжение Святой Матери Церкви.

Лицо настоятеля, до сей поры совершенно непроницаемое, как-то дернулось. Глаза отца Иоанна расширились от удивления.

- Святой отец, Инквизиция к северу от Альп требует в предварительной присяге от обвиняемого только лишь обещания говорить правду.

- Мы действуем в рамках столичной юрисдикции, согласно законам итальянской инквизиции. Если ты откажешься дать подобную присягу, то тем самым объявишь себя изобличенным в преступлениях и закостенелым еретиком, - невозмутимо сообщил отец Ричард, пролистывая толстую кипу документов. Он даже не взглянул на настоятеля.

Отец Иоанн слегка побледнел, нервно облизнул губы.

- Это произвол! Согласно верхнегерманским канонам…

- Кроме того, ты будешь незамедлительно отлучен от Церкви и подвергнут «tratti di corde» , от десяти до двадцати пяти раз, - отец Ричард на мгновение оторвался от бумаг и взглянул в упор на отца Иоанна, - Так ты принесешь присягу?

- Да! - зло сощурившись, ответил настоятель, - Но когда-нибудь и ты предстанешь перед судом Божьим.

- Николас, распорядись: десять плетей этому наглецу, потом продолжим разговор.

Настоятеля увели. Отец Ричард отложил последний листок, исписанный мелким убористым почерком. «Хвала Господу, что к пятидесяти годам зрение все еще позволяет мне писать, - подумал он, - Бумаги, бумаги… сколько же накопилось этих бумаг за последние дни! Надо будет сегодня же привести в порядок все свои архивы и записи.» Он откинулся на спинку кресла и полуприкрыл глаза. После вчерашней проповеди Ричард чувствовал необыкновенный прилив сил. Воистину сказано, что отдающий душевные силы и тратящий их на благо людей и прославление имени Господнего, приобретает силы стократ! В этом одно из главных отличий духовного мира от мира материального. Отдав какую-то вещь, ты лишаешься ее, но отданная миру любовь порождает в душе любовь еще большую – не это ли бесспорное доказательство превосходства мира духа над миром несовершенной и греховной плоти!

Ричард еще раз с благодарностью подумал о Страннике, так быстро сумевшем поставить его на ноги. Странник обещал прийти еще позапрошлой ночью, но так и не появился… Да и Тварь, как и оборотень, тоже притихли. Пришло время Виктории – люди инквизитора, посменно несшие караул возле ее поместья, сегодня наконец-то видели рыжую красавицу… Процесс над отцом Иоанном грозил затянуться, а дело Швицев не терпело отлагательств и было напрямую связано с одним довольно рискованным предприятием, которое инквизитор наметил на сегодняшний вечер. Отец Ричард улыбнулся, по-прежнему не открывая глаз,… если он не ошибся в расчетах, то вопрос с Викторией может быть решен быстро, очень быстро! И тогда, наконец, удастся связать всех воедино: отца Иоанна и мать Агнессу, Викторию и семейку Швицев. А потом и Ворга. И Странника. А напоследок оторвать оборотню голову и заказать новые сапоги из его шкуры. И можно будет возвращаться домой…

- Любопытно, как Иоанн объяснит столь горячее нежелание предоставить монахов для освящения города, - первым нарушил молчание отец Антониус.

- Меня это совершенно не интересует, - сказал Ричард.

- В смысле? – вздернул кустистую бровь седой инквизитор.

- В сущности, факты преступления, такие, как, в данном случае, отказ содействию Святой Миссии, являются всего только признаками преступления. Факт преступления установлен при многих свидетелях, Иоанн своим поведением полностью подтвердил факт своей виновности - ну так и довольно о признаках! Оставим признаки светскому суду, сосредоточившись на сущности духовного падения Иоанна. Мы выведаем все его сокровенные мысли, все его задушевные мнения. Мы вывернем его наизнанку! Важно понять, где, когда, каким образом Иоанн сошелся с Диаволом. Необходимо докопаться до истоков его вероотступничества, увидеть тот момент, когда он ступил на дорогу Тьмы. Какой смысл спрашивать его о том, почему он не дал монахов для освящения города? Он начнет выкручиваться, приводить тысячи путанных причин и доводов… Следствие затянется не на одну неделю! Гораздо проще и разумнее поговорить с Иоанном сразу об основах истиной веры, ибо человек, предавший себя Диаволу, моментально выдаст себя в таком разговоре, - отец Ричард помолчал несколько секунд и добавил, - Формально, за отказ сотрудничать со Святым Престолом, Иоанна легко осудит уголовный суд, и нам незачем без нужды взваливать на себя обязанности светских властей.

Отец Антониус хмыкнул.

- По городу ходят слухи, что ты, брат мой, неоднократно пытался превысить свои полномочия и вторгнуться в дела, не подлежащие формальной юрисдикции Святого Престола. Это правда?

- Правда, - хмуро кивнул отец Ричард, - У меня не было другого выхода – паршивые крючкотворы постоянно канителились с моим приказами! Только ничего хорошего из моей самодеятельности не получилось.

- Бургомистр, видимо, постарался, - чуть улыбнулся отец Антониус, - а вот доведи ты это дело до конца, кто знает…

- Странно слышать о твоей солидарности... Быть может, в чем-то бургомистр оказался прав. Промышленные города давно уже не живут одной только верой – это горькая правда, но с этим необходимо считаться.

- Во время вчерашней проповеди, брат мой во Христе, ты заставил об этом забыть... А что до моей солидарности, ну, так не все же в Столице смотрят в рот брату Готфриду, - снова улыбнулся отец Антониус и, выдержав небольшую, но многозначительную паузу, добавил, - впрочем, в отношении Иоанна я с тобой соглашусь. Человек, будучи настоятелем не последнего в этих краях аббатства и в то же время так однозначно и бесповоротно ввергнутый во Тьму таит в себе много тайн. И наше дело познать его душу, докопаться до истоков его ереси и уберечь других, если кто возжелает последовать его примеру.

- Да, и уберечь других,... - отец Ричард постепенно приглядывался к столичному инквизитору. Присланный вместо отца Ива Бланже, отец Антоний являл собой его полную противоположность. Это был консерватор старой школы, он чем-то неуловимо напоминал Ричарду его первого учителя. Не фанатик, но человек властный, суровый и непоколебимый в вере, охотно готовый ограничивать права светской власти для нужд Святой Матери Церкви... Именно такой человек и был сейчас нужен Ричарду.

- Поняв очередные ухищрения Зла, мы убережем многие пытливые, но незрелые души – в этом состоит предназначение нашей Святой Матери Церкви, не так ли, брат мой? – продолжал Ричард.

- Одно из главных, одно из главных, - скривил бледные губы отец Антониус, - и никогда нельзя забывать об этом! Времена меняются, но грех всегда остается грехом. Интересно, какое обличье приняла Тьма на этот раз.

- Кажется мне, что с этим еретиком Тьма уж постаралась. Деньги и власть не сбили бы его, он их и так достаточно имел, - в тон ему произнес Ричард и подумал, насколько это действительно соответствует происходящему, - Да и всё что здесь творится...

Отец Антониус сурово поджал губы.

- Такое явное и сильное проявление Зла, можно сказать потрясающей наглости… Нет, мы видим уже конечную стадию! Начало было скорее всего не таким, - он помолчал подыскивая слово, - не таким явным.

Двое охранников под предводительством Николаса снова ввели отца Иоанна.

- Готов ли ты принести присягу? – спокойно спросил отец Ричард.

- Да, мои духовные отцы, мои беспристрастные судьи, - сорвалось с бледных губ настоятеля.

«Ты думаешь, я не знаю правил игры?» - прочитал отец Ричард в яростном взгляде отца Иоанна, - «Эти правила мне известны не хуже тебя! Давай, попробуй, уличи меня в ереси!»

Казалось, преподанный урок совершенно не внушил ему страха. Несмотря на разлившуюся по скулам бледность и слипшиеся от пота волосы, настоятель выглядел очень решительно.

Молчаливый писец заскрипел пером.

- Ты знаешь, почему ты здесь? – отец Ричард положил руки на стол и соединил кончики пальцев.

Отец Иоанн изобразил вежливую улыбку:

- Я ожидаю этого объяснения от вас.

- Тебя обвиняют в том, что ты еретик, что ты веруешь и учишь несогласно с верованием и учением Святой Церкви.

Отец Иоанн возвел глаза к небу.

- Духовные отцы, вы знаете, что я невиновен, и что я никогда не исповедовал другой веры, кроме истинно христианской.

Он смотрел на трех инквизиторов почти с вызовом. Он твердо знал, что не позволял себе ни одного неосторожного слова в беседе как с бургомистром, так и с Николасом. «Смирение и покаяние, смирение и покаяние» , - вот что они от него слышали, и не более того. Николас, догадавшись о мыслях отца Иоанна, досадливо поморщился, приготовляясь к долгим часам изнурительного допроса.

- Ты называешь свою веру христианской, потому что считаешь нашу ложной и еретической. Но я спрашиваю тебя, не принимал ли ты когда-либо других верований, кроме тех, которые считает истинными римская Церковь.

- Я верую в то, во что верует римская Церковь, и чему вы публично поучаете нас! – уверенным голосом ответил отец Иоанн на хитро построенный вопрос.

- Быть может, в Риме есть несколько отдельных лиц, которые принадлежат к твоей секте, которую ты считаешь римской Церковью, - продолжал отец Ричард, - Когда я проповедую, я говорю многое, что у нас есть общее с тобой, например, что есть Бог, и ты и твоя секта веруете в часть того, что я проповедую, но в тоже время ты можешь быть еретиком, отказываясь верить в другие вещи, которым следует верить.

Это напомнило Николасу восточную игру в шахматы. Разыгрывался простейший дебют: отец Ричард взял за основу классический трактат Бернарда Ги, который, без сомнения, был известен и отцу Иоанну. Отец Иоанн улыбался. Отец Ричард улыбнулся в ответ, кивком головы поощряя его отвечать.

- Я верую во все то, во что должен веровать христианин! – без запинки ответствовал настоятель.

- Ты думаешь, что христианин должен веровать в то, во что веруют члены твоей секты? – вступил в диалог отец Антониус, - Отвечай прямо, веруешь ли ты в Бога Отца, Бога Сына и Бога Духа Святого?

- Верую.

- Веруешь ли в Иисуса Христа, рожденного от Пресвятой Девы Марии, страдавшего, воскресшего и вошедшего на небеса? – продолжал отец Антониус.

- Верую! – быстро ответил отец Иоанн.

- Веришь ли ты в то, что существует чародейство? – спросил отец Ричард. Этого вопроса в трактате Бернарда Ги уже не было.

- Верую, - немедленно ответил настоятель, и гордый своей реакцией и точностью ответов, добавил, чуть улыбнувшись, - верую и в ведьм, и в колдунов, и в вампиров, и во все то, что только может создать воображение людей.

- Священное Писание говорит, что бесы имеют телесную власть над телесным миром и над воображением людей, если на то будет Божье попущение. Бесы – источники чародейства, не так ли?

- Я верую в чародейство, - на всякий случай повторил настоятель, не до конца поняв вопрос.

- Как в воображаемое или существующее?

- Как существующее.

- И как часто ты наблюдал существующее чародейство в стенах вверенной тебе обители?

- Никогда.

- Почему ты утверждаешь, что чародейство создается воображением людей?

- Ангелическим доктором было сказано, что наличием фантазии и воображения человек отличается от животных. Люди фантазируют и о чародействе.

- Какого рода могут быть эти фантазии?

- Ну, самого разнообразного. Например, физически слабые люди могут воображать себя смелыми и сильными. И наделенными способностями…

- Какими способностями?

- Например, помогать людям. Или обладать недоступными им по природе силами, чтобы оберегать родных и близких.

- Защищать их?

- Да, в том числе.

- Защищать от кого?

- От врагов.

- Настоящих или воображаемых?

- Конечно, настоящих.

- Если ты утверждаешь, что защита происходит от реальных врагов, следовательно, эта защита реальна?

- Нет… то есть… враги, конечно, тоже воображаемые.

- Зачем же защищать от воображаемых врагов?

- Человек желает, чтобы его близкие были всегда в безопасности.

- От врагов?

- Да.

- От врагов настоящих?

- Да. Человек, истинно верующий и преданный Господу, преисполнен благостными устремлениями и заботится о своих ближних и оберегает их. Только не всегда достает у него сил наилучшим способом осуществлять эти благие намерения...

- Так он фантазиями пытается оберегаться от реальных врагов? Следовательно, он полагает фантазии, в том числе и чародейство, реальными?

- Да, я верую, что чародейство существует в реальности, - быстро ответил отец Иоанн, распознав в вопросе завуалированный тезис из Писания.

- Фантазии реальны?

- Да, я же сказал!

- Значит, реальны и «силы, недоступные человеку по природе», о которых ты говорил только что?

Отец Иоанн запнулся.

- На все воля Божья, - неуверенно проговорил он.

- Согласно Писанию, ангелы, низринутые с неба, превратились в бесов, и они, обладая большей силой, чем люди, могут также и достигнуть большего, и они же, помогая тем, кто служит им, дарят своим слугам силы, недоступные человеку по природе. Значит, по-твоему люди мечтают о бесах? Это ли та истинно христианская вера, которую ты исповедуешь?

- Я исповедую истинно христианскую веру!

- Скажи нам, а чудеса проявляемые святыми Церкви нашей, это чародейство? - спросил отец Антониус.

- Да, то есть нет, - быстро поправился Иоанн.

- Почему нет?

- Они шли на благо людей, по воле божьей.

- Значит, если ведьма лечит людей, то она действует по воле божьей?

- Да, да, Господь дал ей силы, все в руке Его.

- А ты бы хотел обладать подобными силами?

Отец Иоанн задумался. Было видно, как он колеблется. Наконец он, видимо, нашел ответ, казавшийся ему правильным.

- Да, если бы Господь наградил меня ими. Ибо о таких силах мечтают все, кто, следуя Божьим заповедям, желает помогать ближним и другим людям.

- А как понял бы ты, что силы эти от Бога?

- Я бы использовал их во благо, для помощи людям.

Блеклые губы отец Антониуса изогнулись в подобии улыбки. Переглянувшись с Ричардом, он продолжил:

- Разве не знаешь ты, что лишь Диаволу доступны подобные силы?

- Нет, не только ему! - крикнул вдруг Иоанн, - Богу тоже, разве сами вы не говорили о святых чудотворцах? Так что же, они от Диавола!?

- То были чудеса, вызванные одной лишь верой. Не обладают святые никакими силами, только лишь верой своей способны они на это. Ты же не веры ищешь, ты ищешь силу, силу человеку несвойственную.

- Почему, почему не свойственную,… - начал лихорадочно говорить Иоанн. - Разве мы не любимые дети Господа, разве не сотворил он нас по образу и подобию своему? Так почему мы не можем обладать силами, на которые даже бесы оказываются способны? Разве не хотел бы Господь, чтобы дети Его были сильнее их? Может, хочет Он, чтобы отобрали мы силы бесовские и взяли их себе, чтобы еще усерднее служить во славу Его. Разве не поэтому не уничтожил Он их, что бы напоминали они нам, что нам следует сделать?

- И что же, по-твоему, хочет от нас Господь?

- Он хочет, чтобы стали мы сильнее, чтобы овладели силами для битвы с Тьмой, тогда приблизит Он нас к себе. Разве не с Тьмой мы боремся? Разве не нужны нам силы для борьбы с Тьмой? Вот они эти силы, нужно только овладеть ими!

- И чтобы овладеть ими ты впустил Тьму в себя. Ты забыл, за что низринули врага рода человеческого! Захотел стать сильнее, гордыня обуяла тебя, и овладела тобой Тьма. Подумай, кому ты служишь, что ты делаешь, как свою душу губишь? – глаза отца Антониуса сверкали из-под густых бровей.

- То вы говорите! Я ничего не делал и душу свою не губил, я христианин и верно служу Господу, - вдруг совершенно спокойно вымолвил Иоанн.

- Теперь понятно, что ты и подобные тебе сектанты называют «истиной верой», - сказал отец Ричард, обмениваясь взглядом с отцом Антониусом, - теперь назови нам своих сообщников.

- У меня нет сообщников.

- Сообщников в чем? В твоей ереси?

- Я не еретик.

- Назови нам своих сообщников, прихвостень сатаны!

Отец Иоанн молчал.

- Что ж, - сказал отец Ричард, и не спеша поднялся из-за стола, - имена твоих сообщников мы спросим не здесь и не так.

Отец Иоанн молчал, опустив голову. Странный прилив энергии, обуявший его, когда он говорил о силе и борьбе с Тьмой, вдруг так же внезапно иссяк. Он погрузился в какую-то апатию…

- Николас, распорядись отвести подсудимого в пыточную, и проследи, чтобы все было готово, мы придем через полчаса.

Когда увели настоятеля, Ричард сказал отцу Антониусу:

- Как видишь, брат мой, за отказом сотрудничать со Святым Престолом кроется более глубокая причина. Эта причина глубока, так как таится на глубине души, но она так же и проста, как все, чем подкупает людей Диавол. В какой-то момент несчастный настоятель перестал видеть грань между Божьей Благодатью и диавольскими посулами. Это так свойственно слабым людям. Думаю, уже сегодня мы будем знать имена тех, кто разделял с ним эти еретические помыслы.

- А ты, брат мой, всегда ли видишь эту грань? - спросил вдруг отец Антониус, пристально посмотрев на Ричарда.

- Ты о чём? - хмуро спросил Ричард, хотя прекрасно знал, что хочет его спросить отец Антониус. Рано или поздно этот вопрос все равно возник бы. А утаивать что либо от столичного посланца Ричард просто не имел права – это грозило бы неизмеримо большими бедами, чем просто неудовольствие епископа.

- Несмотря на то, что я прибыл в Странбург недавно, я успел ознакомиться с отчетом твоего юного послушника Кристиана о Ночном Воине, спасшем жизнь тебе и твоим людям в схватке с Адовой Тварью, - спокойно сказал отец Антониус, - Так вот, я говорю о Ночном Воине, об этом создании, этом существе, называющим себя Странником. Слишком уж много совпадений. Смотри, уже можно говорить что задолго до его появления здесь шло наступление Тьмы, и лишь потом, когда почва была унавожена, а семена посеяны, появился он и привёл с собой Тварь которая является, между прочим, его Тенью. Силы, которыми он обладает, его смущающие душу россказни о том, что он из другого мира, его звериный облик… Все, все в нем вызывает подозрение. А ты принимаешь его и его помощь! Он соблазняет тебя могуществом, льстит тебе, говорит, что ты не такой, как все и что в тебе есть какая-то неведомая сила. Странник хочет сделать тебя похожим на себя! – отец Антониус прервал свою речь и снова точно ожег Ричарда колючим пытливым взглядом, - Ну так как, видишь ли ты еще эту грань?

Этот проницательный старик удивительно точно сформулировал все, что так терзало Ричарда с момента встречи со Странником. И старик был прав, прав в каждом своем слове.

- Брат мой,… - Ричард с трудом подавил желание обратиться к отцу Антониусу, как к старшему, - я не знаю, что отвечать тебе. Я всегда полагал, что вижу эту грань.

- Хочется в это верить, брат мой. Я слишком много о тебе наслышан, чтобы делать скоропалительные выводы, - сумрачно ответил отец Антониус. Ричард поймал его печальный взгляд, и в этом взгляде не было ни ненависти, ни враждебности, ни даже настороженности. Только какая-то неясная грусть, - надеюсь, мы скоро вернемся к этому разговору, а сейчас нас ждет несчастная душа отца Иоанна, молящая об очищении от разъедающей ее диавольской заразы.

Ричард молча кивнул. Восхитительный прилив бодрости и уверенность в собственных силах, владевшие им со вчерашнего дня, рассеивались как дым…

Ричард широким шагом прошел к двери, но у самого выхода обернулся.

- Да, и вот еще что, Кристиан. Зачем тебе понадобился мой трактат о множественности миров? Я понимаю, что разговор со Странником произвел на тебя сильное впечатление, но пока не твоего ума это дело. А уж взять украдкой мои бумаги – это на тебя совсем не похоже. Положи его обратно. Ладно, не смотри так убито – любопытство свойственно всем людям. Просто положи мое сочинение на место и впредь больше не делай так. Сегодня вечером немного поговорим с тобой о нашем загадочном госте. И если у тебя когда-нибудь будут появляться вопросы, спрашивай меня, а не пытайся самостоятельно проникать в тайны, которые тебе пока еще не по зубам. Я не сержусь на тебя, не сержусь, Кристиан, просто ты несколько удивил меня. Видно, ты и впрямь переутомился.

Ричард спускался по лестнице, сжимая рукой черные полированные ножны подарка Виктории. На губах инквизитора блуждала все та же усмешка… Казалось, он был полностью погружен в себя, но думал он вовсе не о пропавшем трактате. Сегодня он снова увидит Викторию…

Благодаря помощи неутомимого Кристиана и разрозненным фактам о вампирах, на сбор которых пришлось потратить несколько ночей, инквизитор получил совершенно недвусмысленные свидетельства в пользу того, что в Странбурге судьба свела его именно с представительницей этого редчайшего и полумифического вида диавольских отродий. Он думал о Виктории как о диком звере – сильном, хитром и коварном, но вместе с тем удивительно привлекательном диавольской смесью силы и женской красоты. Подумать только, сколько доверчивых людей она завлекла своим обаянием и шармом… чтобы потом обречь их на самое страшное, что только существует на этом свете – потерю души. Но как же она хороша, рыжая чертовка! Ричард точно наяву видел ее лукавую улыбку, ее томный взгляд бездонных зеленых глаз. А эта невероятная грация, удивительное мастерство в обращении с варварским оружием! Так что еще неизвестно, кто более опасен – отец Иоанн, организатор и «духовный пастырь» гнусных сатанинских ересей или эта двуличная тварь, совращающая добрых христиан своей красотой. Но Ричард уверен – пройдет всего несколько дней, и логово настоятеля будет, наконец, зачищено. Уж в этом-то можно полностью положиться на Николаса – он мастер на такие вещи. А сам отец Иоанн будет сожжен – достаточно провести еще несколько допросов и можно передавать его светскому суду. Брат Антониус настаивает на скорейшем завершении этого дела – и он прав, к чему тянуть, если ересь настоятеля вполне доказана? Так что теперь пришла очередь вампирши, очаровательной рыжей бестии! Швицы – всего лишь ценный материал для свидетельских показаний против нее, они слабые несчастные люди, подпавшие под обаяние посулов бессмертия… «А Николас пусть занимается логовом сатанистов и не сует свой нос в мои дела с Викторией! – вдруг с каким-то почти ожесточением подумал Ричард и сам удивился такой категоричности. Но в конце концов, нельзя же постоянно все перепоручать другим! Вон Кристиан досиделся в библиотеках, краше только в гроб кладут…

Микаэль уже ждал во дворе, держа в руках поводья оседланных застоявшихся коней.

- Николас не поедет с нами? – спросил он, завидев инквизитора.

- Нет, - коротко ответил Ричард, одним движением вскакивая в седло, «и он мне про Николаса!!» , - хватит с меня его кокетничанья с Викторией на ужине в Ратуше. Я вообще предпочел бы поехать к ней один. Но ведь тебе непременно надо за мной повсюду таскаться!

Микаэль внимательно посмотрел на инквизитора.

- Чем это Вам так помешал Николас, мастер? На дорогах сейчас неспокойно, его меч может оказаться нелишним…

- Помолчи, - с непонятной резкостью бросил Ричард, коленями сдавив бока коню с такой силой, что животное тяжело осело на задние ноги, - я уже сказал, что предпочел бы ехать к Виктории один. Причины моего решения я обсуждать не намерен, - Ричард зло рванул повод, и, пришпорив коня, выметнулся со двора.

Микаэль, не проронив ни слова, послал своего коня в галоп вслед за черной тенью инквизитора.

…Почти полпути они проделали молча. Неширокая – всего на четырех конных – лесная дорога вилась среди густых зарослей. Повинуясь всадникам, кони перешли на рысь.

- Хорошо бы доставить ее к ночи в Толстую Башню, - первым нарушил молчание Ричард, - важно, чтобы она согласилась поехать с нами. А большой отряд тут же навлек бы подозрения.

- Как считаете нужным, мастер, - коротко ответил Микаэль, не поворачивая головы, намеренно подчеркнув, что он всего лишь сопровождающий высокой особы.

Впереди показалась поляна, и дорога, не стесняемая больше густо растущими деревьями, казалось, с облегчением раздалась в стороны. Ричард хотел сказать что-то еще, но внезапно его внимание привлекло какое-то движение впереди…

- Проклятье!! – Ричард резко осадил коня и вздернул его на дыбы, разорвав удилами рот. Конь замотал головой от боли, розовая пена клочьями слетала с морды.

А в следующее мгновение в грудь коня ударили два арбалетных болта. Конь всхрапнул, крутанулся на месте, заваливаясь на бок. Ричард выдернул ногу из стремени, стараясь оказаться на земле до того, как тяжелая туша придавит его. Короткий свист и в левый бок инквизитору впился арбалетный болт. Следующий болт, прорвав сутану, распорол плечо.

На поляну выскочило с десяток людей, сжимавших в руках арбалеты – все как один разряженные. Но там, в зарослях, возможно, затаились и другие стрелки – Микаэль вовсе не собирался сбрасывать со счетов такую возможность.

Конь Ричарда судорожно и шумно дышал, дергаясь в агонии. Инквизитор резким движением выдернул стрелу из раны. Хорошо хоть не отравлена! Мельком взглянул на Микаэля – кажется, не ранен…

…Ярость постепенно затопляла сознание… С шипением из ножен высверкнул великолепный подарок Виктории.

Разумнее всего было бы отступить к небольшой рощице посреди поляны – стволы надежно прикроют спину, а листва не даст прицелиться арбалетчикам, возможно все еще затаившимся в зарослях по обводу широкой поляны. Но, взглянув на Ричарда, Микаэль понял, что на это инквизитор не согласится. Обнажив меч и не колеблясь ни секунды, Ричард уже шел навстречу нападавшим. Микаэль дернул уголком рта. Как это сказал давешний экзорцист, которого Ричард выставил за порог – «Прямолинейность носорога и чисто английское упрямство»? Да, пожалуй, в чем-то тот колючий южанин был прав… но ему, Микаэлю, больше ничего не оставалось делать, как последовать за Ричардом…

Нападавшие с некоторым удивлением разглядывали необычное оружие инквизитора, сбитые с толку его демонстративным наступлением. Но больше всего их привело в замешательство столь раннее появление инквизитора – было очевидно, что они ждали его несколько позже, и именно поэтому не успели грамотно организовать засаду, именно поэтому импровизировали, именно поэтому совершили ошибку, выстрелив слишком рано… И именно поэтому они были обречены. А Ричард и не думал останавливаться. Он ускорил шаг и перешел на бег. Коротко свистнула смертоносная полоса стали, рожденная на далеких восточных островах, и двое оказавшихся ближе всех противников осели на землю с перерезанным горлом. На их лицах застыло удивление – они даже не успели осознать своей смерти. В лицо Ричарда брызнула чужая кровь, он жадно облизнул губы. Негодование и ослепляющая неудержимая ярость вырвались на свободу, как порвавший путы дикий зверь: «в то время как я пытаюсь спасти жителей города от чудовищной нечисти, нашлись ведь ублюдки, которые не только не помогают мне, но и стремятся убить – во истину велико чувство неблагодарности этих выродков!!»

- Сейчас вы все умрете, паршивые ублюдки! – каким-то чужим лающим голосом выкрикнул он и отрывисто рассмеялся, стряхнув кровь с лезвия меча.

Микаэля передернуло. В глазах человека, совсем недавно вдохновенно произносившего проповеди о любви и покаянии, сейчас не осталось ничего человеческого… Он дал коню шпоры. Гнедой с места рванулся вперед, стремительно сокращая расстояние между Микаэлем и нападавшими. Микаэль пригнулся к холке, укрываясь от новых болтов за мощной шеей животного.

- Быстрее! – крикнул он, словно конь понимал человеческую речь. Это было состязание в скорости: копыта гулко, словно в барабан, ударяют в землю, бросая скакуна и его всадника вперед – а оскалившиеся от натуги стрелки за это время на вершок оттягивают упругую тетиву арбалета. Скачок – и всадник становится все ближе к врагам, но все дальше уходят тетивы, все меньше остается мгновений до нового выстрела…

Микаэль своими глазами видел воинов, которых в бою охватывает безумие, которые бьются за десятерых, которые словно не чувствуют боли – и которые, сокрушив врага, не могут потом вспомнить ни одной детали из бешеной круговерти рукопашной схватки.
Но у него все было иначе – он всегда был холоден и собран, он словно видел бой со стороны, и до мельчайших подробностей помнил каждое его мгновение. И он хотел бы это забыть – забыть, как железо жадно вгрызается в плоть, как стонут от ударов щиты и трещат ломающиеся копья, забыть, как вокруг, кажется, нет ничего, кроме мелькающих лиц и клинков, а в воздухе прозрачным алым туманом висит кровь… Хотел – но не мог стереть это из памяти.

Иногда это снится ему по ночам.

И сейчас Микаэль словно кожей ощущал каждую мельчайшую деталь схватки. Хрустят мышцы, взводя тетивы, звякают стопорные механизмы арбалетов, со щелчками ложатся в каналы короткие толстые болты, увенчанные гранеными наконечниками, первый стрелок поднимает оружие…

И первый, кто снарядил арбалет к выстрелу, первым и умирает. Как ни быстро летит над землей гнедой – а швырковый нож, стремительной птицей вырвавшийся из левой руки Микаэля, мчится быстрее, и стрелок, раскинув руки, валится на покрытую молодой весенней травой землю…

Поняв, что они ошиблись, слишком понадеявшись на арбалеты, которые попросту не успели перезарядить, нападавшие хватаются за широкие ножи и короткие топоры, подвешенные у пояса… Но уже поздно! Да и четверым пешцам очень непросто сладить с искусным всадником, которому одинаково подвластны два оружия – меч и боевой конь. Встав на дыбы, верный гнедой копытом крушит череп ближайшего врага, стремительно поворачиваясь на месте, крупом сбивает с ног еще одного, и тут же слышится страшный хруст, когда подкованное копыто проламывает грудную клетку, меч стремительным росчерком отделяет от тела еще одного стрелка голову и правую руку с зажатым в ней широким ножом… Пятого Микаэль поражает мечом в спину, когда тот, отбросив в сторону бесполезный арбалет, пытается бежать. Позорная смерть…

С этими вроде все… Как там мастер Ричард?

…Последнему противнику Ричард отсек голову и, схватив за волосы, с остервенением швырнул к краю поляны. Голова глухо ударила о ствол дерева и покатилась по траве, оставляя в утренней росе отчетливый алый след. Ричард воткнул меч в землю, тяжело опершись на залитую кровью рукоять… и заметил притаившегося за стволом арбалетчика. Разворот его тела, слившегося с тяжелым оружием, не оставлял сомнений, что тот целился не в инквизитора. Спешившийся Микаэль стоял шагах в десяти от Ричарда. Казалось, он тоже почувствовал опасность, но слишком поздно – на открытом пространстве для Микаэля не было убежища. А ведь в зарослях вполне мог быть и еще один арбалетчик, следящий за схваткой и выжидающий удобного момента – сколько же людей у этого чертового аббата!? Ричард был уверен, что это люди отца Иоанна – он хорошо помнил описание внешности людей, напавших на Николаса, и теперь узнал по меньшей мере троих. Неужели они надеются таким образом спасти своего главаря от костра? Диавол вконец лишил их способности здраво рассуждать! Безумцы… Руки скользили по окровавленной рукояти японского меча. Внезапно захлестнула дикая усталость, отупляющая чувства и разум ярость рассеялась без остатка. Ричард с ужасом понимал, какую невероятную глупость совершил, не скрывшись в спасительной роще… А все невероятная самоуверенность инквизитора, ослепленного гневом словно мальчишка!! Воистину, он, Ричард, не менее безумен, чем люди отца Иоанна! Ричард видел, как напряженно замер стрелок, оставляя всего несколько мгновений до выстрела… Собрав оставшиеся силы, Ричард метнулся к другу, боясь только одного – опоздать. Но он успел. Два выстрела произошли почти одновременно. Первый болт раздробил инквизитору правую лопатку, второй глубоко проник в легкое. Как-то вдруг стало нечем дышать, как будто утренний лес, напоенный ароматами пробуждающегося лета, вдруг превратился в знойную пустыню, при каждом вздохе обжигающую раскаленным песком. Ричард тяжело упал на колени и услышал короткий звериный вскрик Микаэля, свист рассекаемого мечом воздуха, тупой хряск, с которым острая сталь останавливает свое движение в трепещущей плоти, и страшное клокотание крови в разорванном горле…

Ричард попытался сделать вдох, и как будто тысячи острых шипов пронзили тело изнутри. Едва слышный хриплый стон сорвался с его пузырящихся кровью губ. Микаэль был уже рядом. Пальцы Ричарда, вцепившиеся в ворот кожаной куртки Микаэля, свело судорогой и, чувствуя что реальность неотвратимо уходит, Ричард так и не смог их разжать…

«Как же так… Зачем? Ричард, ты, чертов старый болван – ЗАЧЕМ??? Твоя жизнь ценнее жизней сотни боевых братьев! Не для того ты оказался здесь, чтобы ловить стрелы! Проклятье!!!» Микаэль потряс головой. «Не смей умирать! Нам – ТЕБЕ! – еще слишком много предстоит сделать!»

Сбросив куртку, Микаэль разорвал на полосы рубаху, и туго перевязал Ричарду грудную клетку – хорошо хоть, болт из раны вышел легко, это тебе не стрела с каким-нибудь хитрым «неизвлекаемым» наконечником, который можно вырвать из тела лишь с добрым фунтом мяса. На повязке сразу проступила кровь.

Он прислонил слабеющего инквизитора к невысокому пню – ни в коем случае нельзя было позволить ему лечь, потому что это для Ричарда было равносильно смерти. Как же на коня-то его взгромоздить, орясину такую, а?

…Ричард почти не ощущал своего тела. С усилием разлепив покрытые полузасохшей кровавой коркой губы, он прошептал:

- Это были люди аббата…

- Молчи, – как будто откуда-то издалека донесся голос Микаэля, - не двигайся, Ричард…

Его лицо Ричарду виделось то четко, то растворялось в красноватой мутной пелене. Микаэль говорил что-то еще, но Ричард не слышал слов… «Какое смешное и не похожее на себя выражение его лица» , - подумал Ричард и даже хотел улыбнуться, но спину пронзила одуряющая боль.

«…Последние мгновения мои на земле да будут с Тобой, о Иисус, глаза мои да узрят Пресветлый Лик Твой, о Иисус, последнее мое слово да будет обращено к Тебе, о Иисус, последняя мысль моя да будет о Тебе, о Иисус, последний удар сердца да будет для тебя, о Иисус, в руки свои прими дух мой…» - возникли в сознании спокойные, уверенные слова… Но вся сущность Ричарда, все его истерзанное тело, казалось, протестующее взвыли. Нет, еще не пришло время этим словам!! Да, проклятое любопытство всегда подстегивало дознаться, каково это, произносить вслух покаяние Господу и отдать свой дух в руки Его. Всем, кто с семинарии знает наизусть эту молитву, как урок, как просто стих, рано или поздно придется произнести ее. Так каковы же на вкус эти слова? Это вкус крови и больше ничего. Душа не отзывалась в унисон этим проникновенным словам – она упивалась битвой и была переполнена болью, подобно тому, как легкие Ричарда были заполнены кровью… Ричард был все еще здесь, на этой грешной земле, израненный, истекающий кровью, но с исступленным остервенением цепляющийся за жизнь… А жизнь вечная была где-то далеко, в туманной вышине, без цвета, без радости, без эмоций. Не о вечном блаженстве в царствии Божием думал сейчас инквизитор. Ричард видел перед собой только корчащихся в муках врагов! Взблеск меча и очередный враг падает поверженный к его ногам. Мгновенно и остро высверкивает дикая радость – это радость воина, обагренного кровью врагов! А меч и вправду хорош, даже слишком хорош для такого сброда. Если бы можно было бы убивать дальше, если бы остался жив хоть кто-то из его противников, Ричард убивал бы еще и еще. И вспарывал животы и раскраивал черепа этим тварям, недостойным называться людьми… Так что, да неужто придется уйти прямо сейчас, оставив этот город проклятому Воргу!?

- Я… не… хочу… умирать!! – выплюнул Ричард слова точно сгусток крови, делая безуспешные попытки подняться, впиваясь пальцами в податливую влажную землю, стараясь сбросить с себя руки Микаэля, который пытался его удержать, - Господь еще не… примет меня… в обитель свою!!… Микаэль! Нам… надо ехать…

Ричард потерял сознание.

«Надо ехать, надо ехать… Еще бы не надо!» , сдавленно чертыхаясь, Микаэль с превеликим трудом поднял Ричарда в седло, усадив его перед собой – пришлось даже на минуту вцепиться зубами ворот сутаны инквизитора, чтобы тот не упал, и Микаэль пожалел о том, что у него не шесть рук, как у языческих истуканов из далекой Индии.
Пот заливал глаза.

- Ну, родимый, выноси…, - запаленно прошептал он всхрапывающему коню.
И они отправились в обратный путь.

На поляне среди неподвижных тел серебряным лучом блистал воткнутый в землю японский меч.

Он уже трижды успел пожалеть о том, что позволил себя втянуть в эту охоту. В эту бесконечную погоню за… воистину, за собственной Тенью. Но остановиться уже не мог – двигался вслед за ЕГО движением, отдыхал урывками, понимая: в это же самое время отдыхает и ОН. Дважды почти настигал врага – когда тот воспользовался удобным моментом, чтобы «поесть». В первый раз это был одинокий лесничий, во второй – случайный путник, бродяга по виду. Людей спасти не удалось, но и «выпить» их полностью Ворг не успел, бросил добычу и скрылся, почуяв приближение Странника.

Три дня минуло в этой непрерывном движении по кругу, в обход города и деревень, мимо прижавшегося к горному склону монастыря, мимо полузаброшенных шахт… никем не замеченные, они скользили мимо очагов жизни, словно вовлеченные в гигантский невидимый хоровод, вращающийся вокруг Странбурга. Один ускользал, избегая открытого столкновения. Распространяемые им злоба, ненависть и вожделение распугивали чуткое зверье и заставляли вздрагивать оказавшихся поблизости людей. Другой шел по следу из темных эманаций, не в силах прервать погоню и позволить нарушиться установившемуся хрупкому балансу… позволить Тени снова безнаказанно убивать…

Баланс этот пошатнулся вчера, когда город вдруг вскипел эмоциями. Застоявшееся болото страха буквально взорвалось, выплеснулось из чаши городских стен, накрывая округу волной из немыслимого переплетения воодушевления, надежды, радости и еще чего-то дикого, почти первобытного, необычайно яркого, звонкого, мощного…
Странник мысленно застонал. Тот жрец, служитель местного бога, распятого на кресте – несомненно, это его работа! Только в нем было достаточно воли и внутренней силы! Великое Междумирье, нужно было договорить с ним еще тогда, выяснить его планы, предупредить возможность подобного.

«Сам виноват! – холодно заметил внутренний голос. – Собирался же тогда вернуться и закончить разговор…»

Да, собирался – все верно. Но уже в лесу, отдыхая, почувствовал близость Тени. Ощутил его жажду и ненависть. И не смог удержаться, бросился вослед, заставив Ворга уже на окраине спящей деревни повернуть и отступить…

Стоя посреди поляны, Странник вбирал в себя лес – пропускал его через все свои чувства, взвешивал на весах восприятия.

«Где же ты, моя Тень? Дай мне шанс!..»

Боль… Неожиданная и острая, почти смертная… Не своя, но и не чужая – боль кого-то очень близкого и очень знакомого… собрат? Собрат в беде?! Другой Странник?!

Он колебался лишь мгновение. Охота с непредсказуемым результатом или жизнь собрата? Вопрос с заранее известным ответом. Странник снова сорвался с места, сильно отклоняясь от прежнего маршрута. Когда было нужно, он умел двигаться быстро… очень быстро…

* * *

Когда с песчаного откоса на дорогу беззвучно упала высокая серая фигура, Микаэль не раздумывал и мгновения – слишком напряжены были нервы, слишком мало было времени, чтобы позволить себе терять его на раздумья. Глаз еще только уловил движение, а рука уже опередила принимающий решение разум…

Незнакомец, вопреки ожиданиям, не растянулся в пыли зажимая пальцами пробитое горло. Он выпрямился и поднял руку, останавливая следующий бросок боевого брата. Пойманный в полете швырковый нож поблескивал в другой руке…

«Пойманный в полете нож!.. Господи, помилуй!»

- Стой, я не причиню вам зла.

Микаэль молча вытащил из ножен меч.

- Я не собираюсь драться, воин, - незнакомец расправил плечи, солнечный свет увяз в волне длинных каштановых волос. Вот теперь Микаэль его узнал. Но оружие опускать не спешил.

- Ты не довезешь его, - Странник медленно пошел навстречу, - он умрет раньше, чем ты сможешь привезти его в город и найти лекаря. Он умирает с каждым мгновением, с каждым собственным вдохом. Ты и сам это знаешь. Ты – воин, ты должен разбираться в ранах. Я – его единственный шанс…

Он говорил и подходил, все ближе и ближе. Микаэль словно окаменел, не решаясь ни замахнуться мечом, ни вложить его в ножны. Его душил какой-то сухой ком, застрявший в горле, и глаза что-то слезились, не иначе – от ветра.

А потом… потом чужак оказался совсем рядом и протянул руки к бесчувственному Ричарду, собираясь стащить его с лошади.

- Жрец, - пробормотал Странник, увидев смертельно бледное лицо раненого, - Так я и думал, что это ты…

Сначала – засада в лесу. Мастер уверен, что это были люди аббата – и тут я с ним соглашусь. Вряд ли кто иной решился бы устроить покушение на инквизитора Святого Престола – но как же глубоко пустила здесь корни ересь! Похоже, приближенным аббата и в самом деле нечего терять, раз они решили отомстить за пленение своего набольшего… И хотя с засадой мы справились, Ричард едва не отдал Создателю душу.
Мы вряд ли бы успели добраться до города – и тут, как нельзя более кстати, вновь появляется этот странный чужак! Кристиан говорил, что этот… этот… Странник, так он себя называет?… поистине умеет творить чудеса, словно святые, исцелявшие страждущих наложением рук… Но одно дело услышать – и совсем другое увидеть это своими глазами. Раны Ричарда затягивались на глазах, лицо чуть-чуть порозовело, словно покидавшие его тело гуморы вернулись обратно – зато чужак покачнулся, когда отошел от потерявшего сознание инквизитора. Он даже двигаться стал как-то медленнее.
Я только хотел заговорить с ним, как чужак предостерегающе поднял руку. Глаза сузились, он потянулся к рукояти своего клинка. И тут же мой позвоночник прошила игла боли – точь-в-точь как тогда, на темной улице, где мы впервые встретились с тем, кого мастер Ричард именовал Тенью или Воргом. Похоже, эта тварь тоже где-то поблизости! Было видно, что Странник в замешательстве – слишком много сил он потратил на то, чтобы отвести руку смерти от Ричарда…
И тут – еще одно чудо! Застучали копыта, и на дороге появилась – нет, не какой-нибудь пейзанин на старой кляче, и даже не отряд городских стражников – нет, перед нами появилась женщина на огромном черном жеребце!
Виктория Эльвенседор – та дама, к которой мы и направлялись перед тем, как попали в засаду! Правда, одета совсем не по-женски – темная куртка с откинутым капюшоном, перчатки до локтя, штаны из прочной ткани, высокие сапоги – да и в седле сидела, как заправский наездник, но я узнал ее сразу. Уж Николас-то мне ее хорошо описал – после встречи с этой дамой на банкете у бургомистра он пару дней ни о ком другом и говорить-то не мог. А и впрямь хороша…
- Если хотите жить – поспешите! – воскликнула она, осаживая коня. В правой руке – чуть изогнутый меч, брат-близнец того удивительного клинка, что она презентовала мастеру, и который я так по-дурацки забыл прихватить с поля боя. – ОН рядом!
Пояснять, кто такой этот «ОН», не требовалось.
- Садись, - сказал я Страннику. – Давай же, в седло! Ты сейчас и мили не пройдешь!
Когда он поднялся в седло, я помог ему взгромоздить на коня Ричарда, усадив его перед Странником.
- Ну же, быстрее! – Виктория едва сдерживала беспокоящегося коня – жеребец прядал ушами, хрипел. Мой гнедой, обычно более чем спокойный, сейчас тоже встревожено мотал головой.
- Чужак, ты знаешь дорогу! Вы скачите вперед! – скомандовала женщина. – Я прикрою!
…Не помню, сколько это продолжалось. Я бежал рядом со своим гнедым – левая рука держится за стремя, в правой – подрагивающий в такт шагам меч. Странник иногда бормотал что-то вполголоса на неизвестном мне языке – судя по интонации, ругался сквозь зубы, едва удерживая в седле сползающего Ричарда. А сзади нас постоянно подгоняла Виктория – и уж ее-то ругань на трех языках, в которой она, похоже, могла переплюнуть пьяную матросню в портовых кабаках, была мне совершенно понятной…
Наконец, впереди показался дом Виктории.
И тут же я понял, что ощущение близости врага исчезло.
Мы вырвались.
…Сейчас Ричард лежит в одной из многочисленных комнат дома Виктории. Грудь его под одеялом вздымается тяжело, черты лица заострились – но это не предсмертное забытье, а обычный глубокий сон.
Знать бы, что сейчас происходит в городе. Надеюсь, Николас и Кристиан сумеют позаботиться о себе.
Виктория и Странник остались где-то на первом этаже, и до меня через перекрытия и двери доносятся лишь неразборчивые обрывки слов, по которым трудно понять, о чем они говорят.
Я сижу близ постели Ричарда. Вряд ли нам что-то угрожает в этом доме – но лучше перестраховаться сейчас, чем пожалеть о собственной беззаботности потом.
Поэтому окно плотно закрыто.
Поэтому тяжелая дверь подперта спинкой массивного стула.
Поэтому обнаженный меч на коленях.
Спите, мастер. Набирайтесь сил.
Я стерегу.

Прислонившись спиной к дереву, Виктория закрыла глаза и попыталась прощупать окружающее пространство. На многие мили вокруг - ни одного человека, так что можно было не торопиться приводить себя в порядок. Ночь еще только началась.

Кольцо на пальце в виде двух змей, оплетающих кроваво-красный камень, неприятно жгло и словно вытягивало силы. Не у кого было спросить, как долго еще этот символ власти будет ею питаться. Из-за него полученные прошлой ночью раны плохо заживали – кожа уже затянулась, но внутренние повреждения остались.

Виктория настолько расслабилась, что появление из-за дерева огромного волка стало для нее неприятным сюрпризом. "Волки ТАКИМИ не бывают", - единственное, что она успела подумать, прежде чем поддалась животному страху и в момент вскарабкалась на дерево, зашипела, обнажив клыки.

-Вампиррр... Я не пррррииченю вррреда... Прррошу о ррразговоре...

Говорить в зверином облике весьма нелегко. А уж интонации…

-И с каких это пор оборотни разговаривают, прежде чем перегрызть горло?

Виктория выпустила когти и выпрямилась на ветке в полный рост. Если оборотень окажется недостаточно расторопным, то ей удастся улизнуть по воздуху. Но если нет... Меньше всего ей сейчас хотелось вступать в схватку.

-Мне не нужна дрррака, вампиррр - только тут Аристарх рассмотрел кровососа на дереве. Девушка, женщина... Да кто этих вампиров разберёт? Их возраст обманчив так же как слова священнослужителей... Волнистые, заплетённые в две косы волосы, очевидно рыжие... или русые? Глаза оборотня плохо видят оттенки. Охотничий костюм... Определённо красива, отметил про себя Аристарх...

- Ты местная? - Оборотень сел на задние лапы и принялся обмахивать себя хвостом. Морда, как взведённый арбалет, была направлена прямо в лицо вампирше...

Виктория наморщила лоб и задумалась. Утром она немного сбилась с курса и теперь плохо представляла, где находится. Кроме того это проклятое кольцо мешало сосредоточиться.

-А мы сейчас где?

- В лесу... Знаешь это такое место, где рррррастёт много дерррревьев... - Аристарх отвечал как всегда с изрядной долей сарказма - Ррррядом ещё есть горррод... Но тебе лучше знать - с высоты виднее...

Сарказм не остался незамеченным и Виктория, широко раскрыв от наигранного удивления глаза, восхищенно ответила:
-Ой, правда? В лесу растет много-много деревьев? Надо же! А я и не знала... Ну, спасибо, что объяснил.
А потом сердито добавила:
-Было бы виднее, я бы тут не сидела, а спокойно спала в своей кровати... Ой, нет, в гробу! Мы ведь обычно спим именно в гробах. Там такие замечательные подушечки есть... Вместо такого удовольствия приходится сидеть здесь и ломать голову над тем, с чего это оборотень со мной разговаривает. Неужели вы решили освоить наши способы обольщения жертв? Тогда у тебя не очень хорошо получается.

-И не думал. У нас есть гораздо более надёжный способ убеждения. – Оборотень оскалился. Ответил он скорее в силу привычки. Тут он вспомнил, ради чего затеял разговор.
-Мне... - Аристарх замялся - Мне... Мне нужна помощь....
Просить помощи у вампира - последнее дело, но как говорится...
- Именем Тьмы, пррррошу тебя об убежище... - Произнёс он ритуальную фразу. В идеале она должна согласиться... на практике, если он вторгся в её владения, она могла спокойно его убить. Спокойно это конечно громко сказано, но, по крайней мере, её бы не осудили...

Услышав "именем Тьмы" и т.д., Виктория от удивления покачнулась, и лишь крылья помогли ей вернуть равновесие. Она слышала эту фразу только один раз в жизни. Если она соглашается предоставить убежище кому-либо, то, следуя негласному правилу среди вампиров, она должна была еще и защищать всеми силами просившего. Тогда она защитила, но какой ценой... Память услужливо подкинула ей несколько крайне неприятных картинок и Виктория почти физически ощутила боль, которую испытала очень и очень давно. Но это правило было распространено среди вампиров. Оборотни никогда прежде не просили убежище у тех, кто считался их "природным врагом".

-Зачем тебе моя помощь? - серьезно спросила вампирша.

- Здесь мой врррраг и он сильнее меня... Он опасен не только для меня, но и для любого из НАС. - последние слово Аристарх выделил, что бы показать насколько велика опасность... Обычно оборотень никогда не сказал бы "мы" про себя и вампира.
- Но пока он в горрроде. Мне нужна помощь, чтобы спррравиться с ним...

Виктория решила рискнуть. Крылья расползлись туманом и исчезли, а сама вампирша спрыгнула с дерева, по-кошачьи приземлившись в прошлогоднюю листву, толстым ковром покрывавшую землю. Две рыжие косы упали на землю рядом, но после целого дня, проведенного под корнями дерева, хуже им уже быть не могло. Виктория встала, стряхнула с себя листья, неторопливо вытащила несколько веточек из кос, но все это время держала оборотня в поле зрения.

-Интересно, что же это за существо, что даже оборотень не может с ним справиться? Обратись к своему Мастеру... Или как там у вас называется главный оборотень? Почему я?

Заметив трансформацию собеседницы, Аристарх счёл невежливым оставаться в зверином облике. Он вскинулся, от чего вампирша отшатнулась в сторону и зашипела, и начал быстро изменяться. Через десяток секунд перед ней уже стоял человек, одетый в тёмный балахон и с посохом в руке. Всё-таки рыжие, почему-то первым делом отметил он.

- Мастер? У нас нет Мастеров... Есть Вожак стаи... Он мёртв, дано... Его убил Красный Инквизитор... Мой учитель? Он тоже давно мертв - его постигла та же участь... А кто мой враг, ты спрашиваешь? Мой враг тот - кто лишил меня всего, что было мне дорого... Красный Инквизитор... Довольна моим ответом?

-Ты хочешь отомстить?

- Нет, просто хочу устроить ему спальное место вроде твоего, только без подушек и на глубине пары метров под землёй! - Лицо Аристарха исказила жуткая усмешка... Волчий оскал вероятнее был не так страшен... Особое выражение придавал шрам на правой щеке...

Виктория вздрогнула. От оборотня пахло смертью сильнее, чем от кого бы то ни было. А она только прошлой ночью выбралась из логова носферату.

-Хорошо. Я дам тебе то, что ты просишь. Мало того, в соответствии с нашим кодексом чести ты получишь не просто убежище, но и меня в качестве своего хранителя. Таковы наши законы, которые я не намерена нарушать.
"Должна же я хоть какие-то законы соблюдать", - подумала про себя Виктория, ощущая на языке вкус крови вампира.
-Но у меня есть одно условие... Если ты на него не согласишься, мы расстанемся тихо, мирно и забудем об этой встрече

- Какое условие? - Аристарх ненавидел когда кто-либо пытался навязать ему свои условия или линию поведения, но выбор был невелик.

-Мир, только и всего. В моем доме никто не имеет право обнажать оружие. Не должно быть ни мечей, ни магии... Я даю убежище, а не поле для битвы. Если ты нарушишь это условие, ты потеряешь и хранителя, и безопасное место. Это мой дом, в котором я хочу еще пожить.
"Не хватало еще, чтобы он с кем-нибудь из моих друзей-вампов подрался... Мне точно вонзят кол в сердце и положат в гроб с крестами, чтобы не выбралась. И сделают это свои же. Одну охоту на себя я уже когда-то пережила, боюсь, что второй раз мне так не повезет".

Оборотень задумался. С одной стороны сэр Ричард был неподалеку. С другой: а каковы шансы, что он окажется дома у вампирши? Если он там и окажется, то защита скорее понадобится его новой знакомой, ради такого случая, думаю, она поступится принципом не проводить боёв в доме. Ещё и эта непонятная штука, излучающая зло и страх... Аристарх не видел её и даже не слышал ней, но чувствовал, что ОНО где-то рядом. Хорошо бы не дома у этой вампирши... Нет, скорее оно в городе или ближайших окрестностях.

- Ладно, я согласен. И на счёт магии: у тебя найдутся некоторые реактивы, и пара свежих трупов?

-Гм... Не знаю, будет ли что-нибудь подходящее для тебя в моей лаборатории... Она в полном твоем распоряжении. Трупов, увы, нет. Но, думаю, если они тебе так нужны, то можно будет найти... Где-нибудь подальше от моего дома...

Я практически не отхожу от него. Если он идет в мою лабораторию, то я располагаюсь в каком-нибудь дальнем темном углу, чтобы не мешать ему. Если он тренируется в лесу, я прислоняюсь спиной к какому-нибудь дереву поблизости, закрываю глаза и пытаюсь ощутить происходящее вокруг.
Аристарх рассказал мне о том, разделался с кучкой бандитов и мне это совсем не понравилось. Одно дело – грабить проезжающих, другое – убивать и представлять все это как дело клыков и когтей вампов и оборотней. А я все думала: и чего это так инквизиция рьяно взялась за Странбург… Я давно уже не общалась с Максом, а теперь уже и не получится вообще. Наверняка он знал об этих нападениях и что-то предпринимал… Я же, заполучив это проклятое кольцо, совершенно не знаю, что делать. Из меня плохой Мастер…
Но кое-что я все-таки предприняла. Теперь мне докладывали обо всем необычном, что происходит в Странбурге и окрестностях. Для этого мне пришлось прошлую ночь оставить Аристарха на попечение Миямото (лучшего защитника придумать нельзя – японец в случае чего будет биться до последнего и никогда не сбежит с поля боя; он единственный, кому я доверяла как самой себе), а самой нанести «визиты вежливости» местным вампам. Хоть они мне и не нравятся, но ничего не поделаешь – теперь они мои.

Сегодняшнее утро не предвещало ничего необычного. Оборотень уже освоился в моей лаборатории и, как только проснулся, сразу отправился туда. К счастью, трупы он пока в дом не притаскивал. И тут я почувствовала, что к моему дому приближается вампир. Кажется, его зовут Александер… Необычное имя для этих мест, но людей это мало беспокоит – этот вамп просто мастер в затуманивании сознания. Люди слышат его имя, удивляются и забывают о том, что удивлялись. Очень удобный способ – поэтому обо мне нет никаких сплетен в городе. Смысл сплетничать о том, что кажется обычным?

-Инквизиторы выехали из города и движутся в твоем направлении. Судя по всему, у них не совсем добрые намерения. Я опередил их примерно на час.
-Хм… На обед я их точно не приглашала…
-И еще… По дороге их ожидает засада. Сомневаюсь, что они смогут без проблем миновать ее. Думаю, тебе не стоит беспокоиться.

Засада??? Какая еще засада? Ни один мускул на лице у меня не дрогнул, в этом я была уверена.
-Спасибо тебе. Можешь идти.
Александер низко поклонился. Нет, все-таки в обладании кольцом есть свои прелести. Как только вамп скрылся в лесу, я вернулась в дом, нашла Миямото и препоручила ему заботы об оборотне. Сама же оседлала Грома (огромный черный жеребец – настолько своенравный, что человеку с ним не управится) – самое быстрое и самое злобное создание, которое я встречала. Гром недовольно всхрапнул, когда ткнула ему в бока каблуками, и сорвался с места.

Запах крови я почувствовала издалека. Жеребец почувствовал мое желание добраться до места как можно быстрее и прибавил скорости. Минут через десять бешеной скачки между деревьями (иногда мне казалось, что Гром превратился в гончую, идущую по следу), мы вылетели на поляну. Картинка была красивая: трупы, кровь, части тела… Сердце ёкнуло, когда я увидела катану Ричарда. Гром медленно шел к центру поляны, осторожно перешагивая все, что не считалось травой. Наклонившись, я выдернула меч из земли. Рукоять была чуть влажной от крови. Но тел инквизиторов не было. Значит они выбрались? Но если так, то почему меч остался здесь? Ричард не смог его сохранить? Он ранен?
Вопросы вспыхивали в голове, мешая сосредоточиться. Но все-таки я справилась с нахлынувшими эмоциями и попыталась прочувствовать округу.

Боль, страх, непонимание… И ощущение чего-то очень опасного, чужеродного…
Я достала из седельной сумки плащ, в который завернула катану Ричарда – ничего лучшего, чтобы не поранить Грома и себя, я придумать не могла – и прикрепила его ремешками к седлу. Я успокоилась, глубоко вздохнула и сразу же поняла, в каком направлении мне следует ехать.

Людей я чувствовала хорошо. Но с ними был еще кто-то или что-то. Лишь столкнувшись лицом к лицу с ними я поняла, что этот человек не представляет опасности для людей. Кроме того, он очень устал. А опасность все приближалась. Черт! Зачем они повернули обратно??? И этот странный человек тоже чувствует приближение неприятностей…

-Если хотите жить – поспешите! ОН – рядом!
Первой мыслью у меня было помочь – Гром без труда вынес бы и меня, и Ричарда, который сейчас, судя по всему, был без сознания. Но расчетливый ум подсказал: я пока единственная, кто в случае необходимости может принять бой, значит мне нужна свобода движений.

Жеребец нервничал – ему хотелось убраться куда подальше. А эти люди были так медлительны! Невольно вспомнились все ругательства, которые я слышала за свою жизнь. Может быть мне кажется, но они подействовали – дорога до моего дома была очень короткой. Правда я потратила много сил, пытаясь прикрыть нас, спрятать от НЕГО. Вряд ли меч, который я сжимала в руке, причинил бы ему большой вред.

Охранные заклинания, наложенные еще в то время, когда строился мой дом, сработали четко. Ощущение опасности сразу же пропало, стоило нам только выехать на поляну.

Длинный овальный стол, кресла и диван – все тот же дуб, темный и старый, покрытый изящной резьбой. На полу – настоящий персидский ковер, необычайно толстый и ворсистый, с оригинальным орнаментом в коричнево-бордовых тонах. Окна почти полностью скрывают тяжелые фиолетовые портьеры с ламбрекенами и в библиотеке сумеречно. Однако, хозяйка не торопится звать слуг со свечами. Похоже, ей и так уютно.

Впрочем, гость не возражает. Вид у гостя вообще довольно-таки безучастный. Он смертельно устал, и не закрывает глаза, видать, только из вежливости. Даже от вина отказался, вынудив даму пить в одиночестве. Устроился в самом дальнем от хозяйки кресле, медленно огляделся по сторонам… и уперся взглядом в изящную гитару, небрежно брошенную на диване. Поколебавшись, потянулся к инструменту и взял его в руки. По-хозяйски взял, даже позволения не спросил. Медленно провел пальцами по струнам, прислушиваясь к мелодичному звучанию…

«Да, дружище, это тебе не рассохшаяся «замарашка» из таверны, эту даму даже строить не нужно, она сама запоет, только попроси…»

И он попросил, искус оказался слишком велик… И слова на язык легли тоже сами…

Была душа,
А осталась тень.
Как, не греша,
Встретить новый день?
Стрелой в спине
Чей-то острый взгляд…
Спеши ко мне!
Не смотри назад!

Можно всего лишь раз через черту переступить,
Не упустить свой шанс, судьбу свою переменить…
Но как понять,
Что пора менять?

Была любовь,
А теперь лишь страх.
Чужая кровь
На твоих губах,
Чужая боль
Тает как свеча.
Победы соль –
Вечная ничья.

Можно забыть рассвет и навсегда уйти в туман,
Можно ответить «нет», больше не длить самообман…
Но как забыть,
Что хотел любить?

Была мечта,
А досталась власть.
Жизнь – суета,
Жизнью правит страсть.
Молись богам,
Или не молись –
По головам
Не подняться ввысь.

Можно отбросить смерть, к вечности руку протянуть,
В плане пунктир стереть и обозначить новый путь…
Но как узнать,
Не пойдешь ли вспять?

Хотел звезду,
А досталась ночь.
Ты как в бреду
Вечно скачешь прочь.
И не свернуть,
Выбрал, так изволь:
Победы суть –
Сам себе король.

Можно забыть про страх и босиком шагнуть в огонь,
Холод в твоих глазах, и под седлом твой бледный конь…
Что впереди?
Не спрашивай, иди!

* * * * * * *

Последние аккорды отзвучали в тишине библиотеки, но Виктория еще пару минут молчала. Вертела в руках наполовину полный бокал и рассматривала сквозь венецианское дымчатое стекло странного гостя. С пристальным прищуром, может и не присущим благородной даме, но как нельзя лучше подходящим ее нынешнему настроению.

- Кто ты такой?

- Странник, - гость пожал плечами, мол: «не обессудь, всего лишь Странник, ни более того. - Я пришел... издалека.

- Все мы пришли издалека, - Виктория хмыкнула.

Отсутствующим взглядом гость долго изучал ряды книг на полках. А потом сказал:

- Я встречал подобных тебе на своем пути. Ваши чувства... они пахнут по-особому. У меня есть свои причины помогать жрецу, но вот зачем помогла ему ты? Какой для тебя резон становиться между ним и Тенью?

Виктория вздрогнула. Все ее чувства разом обострились. Ей совсем не понравилось то, что она услышала. Похоже, этот Странник знал куда больше, чем она подозревала. А что обычно делают с теми, кто слишком много знают? Она прикрыла глаза, чтобы не был слишком заметен их блеск и попыталась успокоиться.

- А почему ты думаешь, что я не могу помочь человеку?

Тот снова пожал плечами.
- Я и не говорил, что не можешь. Но все же, какой резон? Помощь просто из желания помочь - это вряд ли для тебя. Тем более, риск слишком велик. Вряд ли ты это не понимаешь, ведь твой жизненный опыт - не чета человеческому. Да и чувства куда как поострее будут... Так зачем рисковать?

Слова Странника сначала ее разозлили (да что он знает о ее жизненном опыте?!), но, видимо, именно этим вечером она решила демонстрировать чудеса спокойствия. Кроме того, вдруг вспомнилось, что именно Странник не позволил Ричарду умереть.

- Вся наша жизнь - это большой риск. Рано или поздно тебя убьют либо люди, либо свои же.

Виктория с какой-то брезгливостью посмотрела на кольцо и подавила в себе желание снять его.

- Я не похожа на ту, что занимается благотворительностью. Но... Знаешь... Бывают существа... которые хочется... защитить... Несмотря на то, что тебе самой нужна защита... Я не могу этого объяснить... Слишком сложно. Тем более для нас - холодных и расчетливых тварей... К тому же не живых.

Последние слова она произнесла со злой усмешкой.

- Почему ты не отказался сюда ехать? Ведь ты же знал с самого начала, кто я и что я могу сделать.

- Во-первых, для меня жизнь - это состояние не плоти, а духа. Во-вторых, - Странник провел пальцем по верхней струне, от чего та издала едва слышный тягучий звук, - в твоих чувствах действительно было желание помочь. А в-третьих...

Губы гостя тронула слабая улыбка, веселья в которой читалось немного.

- В-третьих, у меня не было особого выбора. Либо довериться тебе, либо встретиться с Воргом. Там, в лесу, у меня было бы шансов одолеть его еще меньше, чем справиться с тобой, вздумай ты напасть.

- Одолеть меня? В твоем-то состоянии? - Виктория рассмеялась. - Да с тобой сейчас любой новичок справится.

- Вот и я о том же... при имеющихся шансах пришлось идти на тот риск, который показался меньшим.

- Да... С такой логикой не поспоришь. Из двух зол выбирают меньшее... Вы можете оставаться здесь столько, сколько пожелаете. Я постараюсь обеспечить вам защиту в меру своих сил и способностей. Только у меня есть одно условие... Его, конечно, следовало озвучить прежде, чем вы вошли в мой дом, но у меня не было такой возможности. Так вот, здесь мирная обстановка, и она должна таковой оставаться. Другими словами - кого бы вы здесь ни увидели, пусть даже это ваш злейший враг, вы не должны на него нападать. Право защищаться я не отнимаю. Если вы не согласны с этим условием, то вам желательно уехать отсюда как можно быстрее. У меня много знакомых, которые могут вам не понравиться.

Странник в ответ снова улыбнулся, устало, но куда более искренне:

- Поверьте, леди, я – последний, от кого вам стоит ожидать несдержанности в вашем доме. Напротив, предложил бы даже вам свою помощь в деле избежания всяческих осложнений… но сейчас, боюсь, от меня проку мало. И будет мало еще, самое меньшее, сутки.

Виктория облегченно вздохнула. Одной проблемой меньше. Несмотря на настороженное отношение к Страннику, она ему поверила.

- Я прошу прощения за свою невнимательность. Комната на втором этаже рядом с той, где заперлась Святая Инквизиция, свободна. Если Вы немного подождете, то постель согреют.

Виктория почувствовала себя крайне глупо. Почему-то ей действительно стало стыдно.

- Служанка проводит Вас. Можете отдыхать столько, сколько нужно. Простите, но у меня еще есть кое-какие дела.

С этими словами Виктория вышла, а в комнату тихонько скользнула служанка в белом чепчике и коричневом шерстяном платье. Она смотрела в пол, ожидая, когда гость соизволит проследовать за ней.

* * * * * * *

А Странник подумал, что, возможно, следовало бы прямо попросить хозяйку о возможности расположиться на отдых не в четырех стенах, а где-нибудь в саду, под деревом поразвесистее… Но просить он не стал. Если хорошенько подумать, к чему вызывать излишние вопросы и подвергать риску едва установленное доверие? Можно же просто открыть окно и незаметно улизнуть из любезно предоставленной спальни, не привлекая к себе ненужного внимания.

Аристарх почуял запах жареного мяса... палёного... истлевшего... ЖИВОГО...
"Всё, пора брать себя в руки. Так скоро от нервов ничего не останется... Это всего - лишь курица, притом есть её будешь не ты" - сказал себе оборотень. Последняя мысль утешала мало. И непонятно потому ли, что курица вообще присутствовала на столе, или что находилась она не в его тарелке.

Есть молча было скучно, поэтому Виктория решила завести разговор:
-Как спалось?

-Как в желудке у зомби катящегося с горы.

Виктория чуть не поперхнулась от такого сравнения. Зомби в ее представлении - это нечто полуистлевшее, с лохмотьями кожи... Прямо как вот эта зажаристая кожица на курице... Сняв с грудинки кожицу и аккуратно сложив ее на другую тарелку, Виктория продолжила есть.
-Мне казалось, что эта ночь была относительно спокойна. Может быть приказать сделать твою постель более удобной?

Более удобной она станет только либо я умру, либо если исчезнет то что, что меня столь сильно раздражает. Первого я не хочу, во второе верится слабо.

-Что тебя так сильно раздражает?

-Если бы я знал... если бы я знал... а это мысль! - на лице Аристарха мелькнула тень улыбки. Но тут же лицо его стало мрачным, - Ты веришь в сны?

-Сны? Сложно сказать... Мы спим не так, как другие. Вампиры ничего не видят, когда засыпают... Мы не засыпаем, а умираем. Но у меня бывает иногда такое состояние, когда я вроде бы не сплю, но и не бодрствую. В голове всплывают кусочки видений, которые потом сбываются. Хотя, может быть это совпадения... А что?

-Да так, просто интересно стало.

Виктория поняла, что если сейчас не узнает, в чем дело, почему был задан этот вопрос, то умрет от любопытства. Будь Аристарх обычным человеком, она бы без труда вытащила из его головы все, что ей было нужно.

-Ты видел сон?

-Да... То есть нет... Скажем так: он заставил меня смотреть себя, - Аристарх невольно подивился неловкости своей фразы.

-Тебе не понравилось то, что ты увидел?

Как сказал кто-то из мудрых: "плохо иметь железные нервы: они ржавеют, а в грозу сильно бьются током". Для молодого некроманта как раз наступила такая гроза.
он еле удержался от того чтобы уйти в неконтролируемое обращение.
В последний момент он успел сдержать себя.
- "Не понравилось"? А тебе понравится если останки твоих родных и друзей превратятся в серых бесформенных тварей, и начнут пытаться тебя поглотить? Или удирать от какой - то твари в неведомое повозке по длинным катакомбам. И осознавать при этом чьё-то присутствие. Чувствовать его силу, И свою ничтожность перед ним? - Аристарх всё же не сумел удержать своё тело от трансформы, и радужки глаз моментально приобрели желтовато - зелёный окрас.

Время замедлилось для вампирши. Она оценила обстановку и послала мысленный приказ слугам удалиться из столовой, что те незамедлительно и сделали, плотно прикрыв за собой дверь. Теперь если кому и угрожал оборотень, то только ей. Главное, чтобы он не перекинулся и не напал. А чтобы он этого не сделал, надо показать, что в этом доме нет для него угрозы.
-Наверное мне бы это не понравилось. Я не знаю. То, что мне угрожало, всегда имело обычную форму: либо люди меня травили, либо вампиры. Последнее более неприятное, но я всегда знала, кто прятался в тени.

Аристарх заметил уход слуг. Сначала это вызвало у него новую вспышку агрессии, но подумав ещё пару секунд он начал расслабляться. Руки с побелевшими костяшками пальцев с трудом отпустили стол. мельком глянув на него, он отметил, что обращению подверглись и когти: на столе остались характерные отметины.
Уже гораздо более спокойным голосом оборотень ответил:
- Я тоже привык знать своего врага. Но то с чем мы столкнулись... не знаю... возможно это просто игры уставшего разума... несколько лет беспрестанной погони... жажды мести... возможно мне просто стоит отдохнуть...

Вампирша встала со своего места и подошла к оборотню. Тот был словно натянутая струна, которая вот-вот разорвется. Она положила руки ему на плечи и шепнула:
-Даже несмотря на то, что мы заключили договор, ты мне не доверяешь... Думаешь, что сможешь когда-нибудь отдохнуть, если ты все время ожидаешь удара и не можешь думать ни о чем другом, как о мести?

Аристарх вздрогнул от неожиданного прикосновения. Вернее он знал, но... давно никто не прикасался к его телу без желания превратить оное в мёртвую тушу. И судя по тому, что оборотень был жив до сих пор это никому не удалось.
Аристарх обрадовался, сто смог сдержаться и не сломать вампирше руки. По крайней мере самообладание к нему возвращалось... Уже прогресс.
- Тогда посоветуй о чём ещё я сейчас мог бы думать?

Виктория искренне рассмеялась: во-первых, Аристарх взял себя в руки (а она до последнего боялась, что приблизившись к нему так близко, спровоцирует вспышку ярости), а во-вторых, благодаря вопросу оборотня, в голове возникли озорные мысли...
-Я не знаю, о чем вообще думают оборотни... какие у них желания... Все, что мы знаем о вас - это по большей части слухи. - Вампирша скользнула руками вниз по груди оборотня, прижалась к его спине и теперь почти касалась губами его шеи.- Я просто знаю, что для меня хорошо... Для меня хорошо выйти ночью из дома, развернуть крылья и взмыть вверх, чувствуя как воздух до боли рвет мышцы, бьет словно кувалдой под крылья... а потом падать вниз, чувствуя, как все замирает в груди, и лишь почти у самой земли, подхватить себя... Или бросить все и уехать в другой город, другую страну...

- Мои познания о вампирах тоже не отличаются полнотой. Например я слышал, что вы любите впиваться доверчивым путникам в шею, - оборотень выразительно покосился на свою собственную, - и выпиваете всю кровь. Кстати не подскажешь, как можно за раз столько жидкости выпить?
И судя по твоему рассказу мы действительно похожи: ОБА НАШИХ НАРОДА ПРЕВЫШЕ ВСЕГО ЦЕНЯТ СВОБОДУ.
Лично мне нравится бежать по ночному лесу. Вдыхать его аромат, купаться в росисто-лунном свечении полян... Ну конечно выть на луну, - Аристарх не смог удержаться от шутки, тем более, что "в каждой шутке, есть доля шутки". И в подтверждении своих слов тихонько завыл.

Виктория попыталась сдержаться, но не смогла. Вся эротичность момента исчезла моментально, как только вампиршу начало трясти от беззвучного смеха, который-таки перешел в переливчатый смех. Немного успокоившись, она взяла стул и села за стол рядом с Аристархом, подперев подбородок рукой.
-Прости, это я над собой смеюсь. Ты даже не представляешь - каково это понимать, что все твои уловки, которым ты научился за столетия, отточил и обработал так, что они действуют безотказно, вдруг оказываются бесполезны. Да, сейчас я вижу, как сильно вы отличаетесь от людей...
Мы не выпиваем всю кровь, это, конечно же, сказки. Да и в шею не цепляемся, как правило. Укус в шею - это аналог... эээ... поцелуя и демонстрация доверия или силы. Когда пьешь кровь из шеи, то практически беззащитен - любой может ударить в спину. Поэтому либо ты показываешь, что доверяешь тем, кто тебя окружает, подставляя себя под возможный удар, либо ты показываешь, как ты силен, что даже не боишься этого самого удара в спину. Как правило мы используем запястье. Да и достаточно нам всего лишь несколько глотков... Зачем убивать того, кто тебя кормит? Если бы мы так делали, то нам бы уже давно нечего было есть.

- Точно так же про нас ходит много мифов... и про оборотней... и про некромантов, - Аристарху вдруг стало интересно, догадывалась ли вамирша что он помимо всего прочего ещё и маг, - впрочем так ли это сейчас важно?

-Я уже не знаю, что для меня важно, а что нет...
Виктория встала и вышла... По дороге наткнулась на свою кошку Бести, взяла ее на руки и заперлась с ней в библиотеке. Кошка замурчала, когда ей почесали за ушком, под мордочкой... Виктория легла на пол, свернулась на нем калачиком, прижав к себе кошку.
-Только тебя не волнует кто я и что я делаю...

После того, как Виктория вышла, оборотень еще некоторое время сидел обдумывая разговор.
- Хммм... А действительно, что же сейчас важно? - в голове крутились десятки вариантов. Чтобы не мучаться Аристарх решил разобраться не самым простым, однако с самым выполнимом вариантом - разобраться, что же появилось в окраинах города.
Он встал и вышел из столовой, стараясь думать только о предстоящей работе. Удавалось ему это плохо.

***

Лаборатория – священное место тля любого мага. Лаборатория вампирши
вполне удовлетворяла запросам Аристарха.

Склянки были расставлены по полкам – в истинно вампирском порядке. Обычный маг не следит за порядком настолько чётко. Аристарх начал священнодействие. Реактивы сливались в колбы, чтобы приобрести новое значение, а, перейдя перегонный куб, обращались в совершенно новое вещество. Как в большинстве магических действий сам процессособого значения не имел. Он лишь помогал сосредоточиться. Хотя дя этого заклинания ныжны были ещё и некоторые символы - опоры упрощающие плетение заклинани. Некромант вошел в состояние близкое к трансу. Малейшая ошибка грозила смертью мага, но Аристарха как-будто кто-то направлял. Ингридиенты смешивались лишь в предназначеное для этого время, а слова заклинания полностью соответствовали процессу. Наконец ему удалось получить дым. Он был желтоватым и имел легких серный запах, но это не важно. У него была опора. Теперь настыпала вторая, самая сложная фаза. Требовалось погрузиться в этот туман, а потом разогнать его силой воли. И оказаться в новом месте.

Он задался целью выяснить что-же его беспокоило, являлось в кошмарах, вызывало вспышки агрессии. Что же в конце-концов заставило его просить убежища? Да ещё у кого?! У вампирши!

Некромант начал входить в транс. Поисковые заклятия – не самый простой для некроманта вид магии. Даже в случаи успеха он вряд ли получил бы что-то лучше расплывчатой картинки. Но эмоционально-магический фон должен был получиться вполне ясный.

Через некоторое время молодой человек ощутил, что дух его покидает тело. Оставалось надеялся, что его никто не потревожит. Внезапное пробуждение тела физического могло оставить астральное тело без той связующий нити, по которой он намеревался вернутся. В голову ему пришла мысль, может потому у людей обычно такое плохое настроение, когда их внезапно будят?

Отвлёкшись на эти размышления, он не заметил, как перед его мысленным взглядом оказались окрестности города. Местность виделась нечётко, размыто, а некотороые предметы были окружены аурой. Всё это превращало пейзаж в фантасмагорическую картину. Он отдался на волю заклинания, которое, как ветер облако, понесло его к цели. Почти сразу эмоциональный фон вокруг него стал изменяться. Приближаясь к городу, Аристарх заметил, что основополагающей составляющей эмоционального поля был страх. А потом он что-то ощутил. Что-то злое. Не по своей воле, или в силу обстоятельств злое, а злое по свой природе. И при этом объект его поисков находился недалеко. Даже слишком недалеко, чтобы чувствовать себя в безопасности. Одна вещь всё-таки утешала мага – по крайней мере, это была не некромантия. Аристарху совсем не хотелось вступать в схватку с кем-то из своих коллег.

Он собирался переместиться ближе, когда какая-то мощная энергетическая волна разрушила тонкую вязь заклинания. Рядом с его целью что-то происходило. Кто-то расставался с жизнью. Быстро, но мучительно, выплёскивая в окружающие пространство море энергии. Прилагая огромные силы, маг переместился ещё ближе. Создавалось впечатление, что навстречу ему дует ураганый ветер, который при каждом неверном шаге может швырнуть его куда-то. Взгляду Аристарха предстала картина битвы. То-Злое-Существо, уже успело убить нескоьких людей. Еще там был кто-то очень похожий, но всё же отличный, в его ауре не было такой всепоглощающей ненавести и голода. А ещё... Там был Красный Инквизитор! От удивления Аристарх на секунду утратил контроль над заклинанием. И этого оказалось достаточно. Его сознание закружило, мир распался цветными брызгами, ичерез пару мгновений он оказался в своём теле.

Заклинание, а особенно его резкое разрушение, оставило мага почти без сил. Он лежал на полу и смотрел в потолок. Ему было жаль, что он не успел узнать больше, но и того, что узнал Аристарх ему вполне хватало. «Надо будет вампиршу обрадовать», - подумал он, перед тем, как отключиться. Спал он ещё долго, и к счастью сны его не посещали.

…На протяжении всей жизни человека подвластное его пытливому уму пространство неуклонно растет, раздвигается во все стороны. Вот ребенку становится тесен родительский дом и докучливы заботливые лица близких; четыре стены смутно тяготят маленькое создание, само еще толком не осознающее причин свой тоски и неосознанных стремлений. Ребенок вырастает, мальчик становится мужчиной, много чего повидавшим не только за пределами родительского сада и своего родного города. Человек познает мир. Путешествия приносят утоление той жажды, которая присуща глубинной человеческой сущности. Но даже обойдя земли от океана до океана, ненасытное желание нового гонит человека все дальше и дальше, и человек устремляется за кажущуюся бесконечной водную гладь. Он жаждет познать новые земли, жадно впитать в себя новые впечатления, увидеть диковинных птиц и зверей, понять законы жизни иных племен и народов...

Поверхность Земли кажется безграничной – действительно, нет той грани, к которой человек мог бы приблизиться и заглянуть за нее. Но это не означает, что нет иного пространства, кроме земли. Кроме Земли, нашей планеты, вращающейся вокруг Солнца наравне с другими планетами, есть восхитительно огромное пространство…

В детстве я часто видел один и тот же сон. Вот я вхожу в свою комнату, знакомую до самых незначительных мелочей, неуловимых для постороннего взгляда. Вот в этом углу, около ножки кровати, зеленый цвет неожиданно переходит в красный – глаз каждый раз привычно натыкается на этот цветовой диссонанс. А вот здесь, около окна, такие приятные-приятные переливы пастельных тонов, как нежные сливки, разбавленные клубничным вареньем. И, конечно, запахи. Из приоткрытого окна веет ароматом роз, великолепный куст которых распустился сегодня утром, а подстилка перед дверью пахнет кошкой. Если закрыть глаза, то увидишь кошку в розовых кустах с каплями росы на кончиках длинных усов… Но можно войти в комнату и иначе, сбоку, из небольшой потайной дверцы, завешенной тяжелой портьерой. И тогда увидишь комнату совсем другой. Сочетание зеленого и красного вдруг покажется самым гармоничным на свете, а блеклые сливочные оттенки навеют тоску, они напомнят кровь вперемешку со снегом. От удушливого запаха роз ты будешь почти задыхаться. Комната не изменится, и реальность вокруг будет все той же, но ты войдешь в нее по-другому, увидишь и ощутишь ее иначе. Так где же она, настоящая комната? Где та объективная, неизменная, неуничтожимая истина?! Законы природы неизменны – меняемся лишь мы сами. Чем сильнее мы меняемся, тем полнее познаем мир, тем ближе мы к истине. Блажен тот, кто изменчив.

Просторы полей моей далекой родины теперь представляются мне размером с подстилку для кошки… А что такое наша Земля в сравнении с нашей Галактикой? Да и какое мне, в конце концов, дело до каких-то там полей на каком-то там маленьком острове? Какое мне дело?! Если абстрагироваться от всяких ненужных переживаний и эмоций, можно узнать и понять гораздо больше о структуре нашей Вселенной, состоящей из миллиардов галактик, подобных нашей. Но и наша Вселенная – это еще не конец! Подобно тому, как не имеет границ Земля, не имеет границы и Вселенная. И вне Вселенной тоже есть пространство – множество других вселенных, со своими физическими законами, своей топологией, со своими галактиками, со своими звездами.

В человеческой природе заложено желание познать все до конца – понять тот сложнейший механизм управления вселенными, что в некоторых мирах называют Господом Богом.

Восхитительно сознание такой безграничной власти разума человека! Моего разума, ИБО Я ПОДОБЕН БОГУ. ИБО Я ПОДОБЕН БОГУ!!

Взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой, и сяду на горе в сонме богов, на краю севера; взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему!!

Я улыбаюсь. Я знаю, что в моей власти жить еще очень долго. Мой собрат Странник пробудил от спячки мой разум. Я знаю, что теперь в моих силах понять, как там оно все устроено и налажено, в других вселенных. Я снова улыбаюсь: я ведь знаю не только это, но и гораздо больше… Пространство величественно не только своей безграничной протяженностью, но и внутренним, скрытым многообразием – ведь в каждой точке нашего пространства, здесь и сейчас, существуют параллельные миры, которые так же реальны, как и наш мир. Какой же скучной и однообразной жизнью я жил до сих пор, не зная и не желая знать многослойной структуры бесконечного мира! Как смешны жители маленькой планеты Земля, как мелочны и сиюминутны их желания, как никчемна их вера… Что есть Бог?! Взгляд на мир сквозь крошечную щель и более ничего... Н-И-Ч-Е-Г-О. Nulla, niente, nothing, nada… красочный обман балаганного шута... половичок для кошки…

Холодный беспристрастный разум – вот венец жизни, вот то единственное сокровище, которым мы, которым я теперь обладаю!... Я… а кто я? Кто я!? Кто… о, помилуй меня Господь Всемогущий!!!

Вдруг снова стало нечем дышать, совсем как тогда, когда арбалетный болт вошел под лопатку.

- Господь Всемогущий, не оставь… не оставь раба твоего,… - одними губами прошептал Ричард, голос не повиновался ему, голос умер, как умер и он сам.

Нахлынула боль, то тупая, ноющая, то резкая, почти одуряющая. Все тело пульсировало этой болью – как будто с еще живого тела содрали кожу. Казалось, раскрылись и кровоточили все шрамы и даже мельчайшие царапины, полученные Ричардом на протяжении долгой жизни. Перед глазами плавали разноцветные пятна, в ушах шумело. Постепенно стали проявляться смутные контуры окружающих предметов. Откинув покрывало, Ричард с трудом повернулся на бок и, почти теряя сознание, сполз с кровати на пол.

Он судорожно пытался вспомнить и осознать те странные видения, понять слова, только что «произнесенные» его сознанием. Глаза по-прежнему отказывались повиноваться, все тело дрожало от боли и слабости. «Галактика, Вселенная, топологические инварианты» , - всплывали в мозгу слова… слова, образованные из дикого смешения латыни, греческого, арабского и каких-то варварских диалектов, но как единое целое лишенные всякого смысла. Отчаяние и страх захлестнули инквизитора; он чувствовал, что сходит с ума… Не иначе, сам Сатана проник в душу и завладел сердцем и разумом…

- Adversarius… ludificus, serpens… callidus, veternosus… pestiferus, apostata… angelus, draco, hostis antiquus, hostis… crudelissimus, inimicus… superbus, изыди! – прохрипел Ричард, с трудом поднимаясь на ноги. Его руки пытались нащупать крест на груди – серебряная цепочка была целой, но креста на ней не было, - тайный недруг, князь гордыни, лукавый… дух, старинный опустошитель, древнейший победитель - изыди!!!

Боль резанула с новой силой и бросила его на колени. Особенно жгло правую лопатку, пробитую болтом.

- Боже!!!... Именем Твоим спаси меня, и силою Твоею суди меня. Боже! Услышь молитву мою, внемли словам уст моих, ИБО ЧУЖИЕ ВОССТАЛИ НА МЕНЯ, И СИЛЬНЫЕ ИЩУТ ДУШИ МОЕЙ; они не имеют Бога пред собою. Вот, Бог помощник мой; Господь подкрепляет душу мою. Он воздаст за зло врагам моим; истиною Твоею истреби их! Я усердно принесу Тебе жертву, прославлю имя Твое, Господи, ибо оно благо, ибо Ты избавил меня от всех бед, и на врагов моих смотрело око мое…

Молитва немного успокоила. Ричард дышал все ровнее, но чувствуя предательскую слабость в ногах, просто сел, прислонившись спиной к кровати.

«Что же произошло?»

«Просто Странник спас меня, передав мне часть себя самого, - ответил инквизитор сам себе, - и теперь я знаю, что путешествия между мирами – это не пустой звук, не заблуждения язычника. Да и что вообще означает «язычник»? Просто это тот, кто, видит мир иначе. Тот, кто, возможно, знает многое об устройстве нашего мира, нашей Вселенной, и который наконец-то смог показать мне всю мелочность веры в придуманного божка…»

Ричард вздрогнул как от удара ножом в сердце.

«Не надо молитв, не надо, они не нужны тебе теперь. Смотри, боль уходит – боль ведь так неприятна; смотри, тебе подвластны такие силы, о которых отец Иоанн не смел и мечтать! Ну же, Ричард, не отвергай такой драгоценный дар, вспомни о всех своих нереализованных желаниях, о всех своих грандиозных планах и замыслах!»

Инквизитор застонал… «Отче наш» все не шел на язык, вкрадчивый чужой голос не давал сосредоточиться. А боль действительно уходила, Ричард чувствовал себя помолодевшим по меньшей мере на два десятка лет. Боль уходила, но вместе с тем уходил и сам Ричард, оставляя вместо себя кого-то пугающе-чужого, кого-то с тем же прошлым, с теми же воспоминаниями, тем же лицом, но ЧУЖОГО, ЧУЖОГО, лишенного веры, лишенного Бога и наделенного убийственно-холодным рассудком…

Если бы он мог, он бы завыл, но горло свело судорогой... Ричард прокусил губу, струйки крови потекли по подбородку. Тот, ЧУЖОЙ, не любил боль, и отступил… Ричард снова ощутил себя самим собой, ощутил свое израненное тело. Дрожащей рукой он вытер кровь с губ.

- Боишься боли? - вслух произнес он. Чужой не отвечал.

«О, Господь Всемогущий, что же произошло?!»

Ответ родился сам собой: «Я одержим одним из демонов, быть может, даже самим Сатаной. За то, что Странник спас мне жизнь, совершил то, что не было предначертано мне Богом, изменил мою судьбу вопреки Божественным Законам, я стал одержим демоном. Единственный выход – немедленно известить отца Антониуса и предать себя в его руки. Хвала Всевышнему, я все же могу еще осознавать себя, могу принимать решения свои собственные, а не те, что мне диктует моя вторая диавольская сущность. И надо известить отца Антониуса о Виктории и Швицах. Надо сдать ему все дела касательно настоятеля отца Иоанна и протоколы пытки оборотня. Надо отдать Кристиана под опеку отца Антониуса… Что еще? Еще Ворг.»

«Ворг... Проклятая тварь!! С которой может справиться только Странник… А теперь еще и ты. Да, теперь, когда ты понимаешь структуру миров, а значит, и природу Тени, ты сможешь оказать Страннику действенную помощь. А разве гибель этой твари не есть наша с тобой общая цель, Ричард?»

Чужой снова был здесь. Но удивительное дело, при упоминании о Ворге Ричард мог спокойно сносить его присутствие – в голову не лезли всякие непонятные слова, казалось, что эта иная сущность затихла, покорно готовая предоставить всю себя только лишь для одной цели – для убийства Ворга. Или это обманчивая покорность? Но «Отче Наш» спокойно сложился в слова. Впервые за несколько адских часов в душе и сознании Ричарда воцарилось некоторое равновесие.

- Что ж, - произнес вслух Ричард, - мы должны убить Ворга. Чужой молча согласился.

«А уже потом я предоставлю всего себя отцу Антониусу. Только не приведи Господь передать меня в руки проклятого Готфрида! Но отец Антониус стар – он не посмеет ослушаться прямого приказа из Рима… Вот уж Готфрид натешится вволю – еще бы, получить возможность судить и отправить на костер самого отца Ричарда! Проклятье!!!... Но не сейчас. Я еще могу контролировать себя! Кроме того, мы оба хотим гибели твари. А время уходит»

Чужой в сознании Ричарда тревожно заворочался.

- Только Ворг, - повторил Ричард вслух, - на большее я теперь не имею права. Я не имею права ни на проповеди, ни на ведение допросов, ни на… Кристиана… Я не имею права учить мальчика, не имею права быть ему духовным наставником... Он больше не мой ученик… Нет, сейчас нельзя об этом думать, нельзя сомневаться, нельзя ни о чем сожалеть. ВЕДЬ Я ПРОКЛЯТ, Я БОЛЬШЕ НЕ ПРИНАДЛЕЖУ САМОМУ СЕБЕ. Теперь я лишь орудие против Ворга – вот то, единственное, что я могу еще сделать на этой земле, прежде чем буду предан очистительному огню… Что же до Виктории…

«О, эта очаровательная рыжая обольстительница! – моментально ожил Чужой, - я полюбил ее, как только увидел, но не мог себе в этом признаться. Зато сейчас могу, о, сейчас я могу многое, очень многое! Я так хочу увидеть ее снова!»

Дверь скрипнула. На пороге показался Микаэль. Когда Чужой был активен, не только уходила боль; зрение и слух становились острее, словно возвращая Ричарда в его молодость... За Микаэлем в комнату вошел и Странник.

Ричард, точнее, тот, кто был теперь в нем, легко поднялся с пола. Все тело инквизитора дышало силой и энергией.

- Приветствую тебя, собрат, - сказал он Страннику. Его голос был чужим, более низким, чем обычно.

«Вот тот, кто позволил Диаволу завладеть мной! Проклятый язычник!! Как обманчивы и лицемерны были твои слова! Ты желал только подчинить меня себе! Ты желал облагодетельствовать меня диавольскими дарами, соблазнить меня могуществом и властью! Ты будешь вечно гореть в аду, за то что ты сделал со мной!!!» - последнюю фразу Ричард почти сумел произнести вслух, но с губ сорвался лишь стон... По щекам инквизитора потекли слезы отчаяния и бессилия… Чужой был сильнее – сильнее всех молитв, сильнее всего того, чем жил и во что истово верил инквизитор. Если бы Ричард мог, он убил бы себя – сейчас этот поступок мнился ему грехом значительно меньшим, чем сокрытие в себе диавольской сущности.

Очередное возвращение к себе вновь сопроводила резкая боль; слабость и онемение распространилось по телу. Но на этот раз Ричард устоял на ногах. Он прямо взглянул в глаза Страннику. Кровь тонкой струйкой стекала по подбородку.

- Мы убьем Ворга. Любой ценой, - прозвучали хором два голоса – неимоверным усилием воли Ричарду удалось ненадолго вернуть себя, прежнего. А может быть, дело в том, что Ворг был одинаково ненавистен и Ричарду, и Чужому. «И чего не поделили эти адовы твари – они ведь дети одного отца, - смутно мелькало в сознании Ричарда, - А после Ворга придет и твой черед, проклятый язычник».

Микаэль отпрянул и смотрел на инквизитора с ужасом и замешательством.

На несколько томительных мгновений воцарилось молчание. Вдруг в дверь тихонько вошла пушистая кошечка. По хозяйски, не обращая ни на кого внимания, она важно последовала ко окну… И тут Ричард со злостью пнул ее кованным сапогом. Пушистое тельце отлетело в сторону, глухо стукнулось о стену и замерло неподвижно.

…Странник смотрел на стоящего перед ним человека. И испытывал неуверенность. Возможно, впервые в жизни – неуверенность в правильности сделанного выбора. Думать об этом было… стыдно. Разве он мог поступить как-то иначе? Разве у него был другой шанс спасти собрата? Разве мог он этим шансом не воспользоваться и позволить ему просто уйти… уйти СОВСЕМ?

«Такое не принято. Такого никто прежде не делал. Есть правила, которые придуманы не тобой, и даже не другим Странником до тебя. Их диктует сама жизнь, само ее естество и наша внутренняя суть… НЕЛЬЗЯ ПРОВОДИТЬ АКТИВАЦИЮ НАСИЛЬНО! Если Носитель не готов, если он САМ не обращается к тебе – не словами, но тем, что у него внутри… своей ДУШОЙ, если угодно…

«Ты уверен, малыш?»

«Да, я уверен»

«Тогда дай свою руку… и посмотри мне в глаза…»

Тебя спросили, и ты ответил «да». И стал тем, кто ты есть. А этот человек – спрашивал ли ты его согласие, отпирая закрытую Дверь? Нет, ты не спрашивал, ты вошел незваным. Тебе недостало собственной силы и ты воспользовался силой Ричарда, чтобы спасти его… Но что теперь? Кто теперь перед тобой? Собрат? Или…»

Странник заглянул в чужие глаза, пытаясь прочесть в них ответ. Прочел. Пришлось напрячь волю, чтобы не отвернуться. Но тогда пришлось бы встретиться взглядом с Микаэлем…

- Рад, что ты уже на ногах…

Что еще сказать ему? Чем ответить на тот вопрос, что не прозвучал вслух?

Странник молчал, не опуская глаз.

- У нас мало времени, Странник. Слишком мало времени и слишком много ответственности. Так много, что пока мы не уничтожим Ворга, мы не имеем права даже на смерть… Да? – Ричард растянул губы в улыбке, но в глазах застыла смертельная тоска.

- Несомненно, - что ж, по крайней мере, ответ чужака был тверд.

- Люди Странбурга и, - Ричард на мгновение запнулся, на его скулах заходили желваки, - …и вообще все люди этого мира, - как-то через силу выдавил он из себя, - бессильны перед Тенью. У них нет и не может быть оружия против него. Никакого. И кроме того…

КРОМЕ ВЕРЫ. ВЕРЫ! ВЕРЫ В ГОСПОДА БОГА НАШЕГО ИИСУСА ХРИСТА!!! ОСТАВЬ, СТРАННИК ВСЕ РАВНО НЕ ПОЙМЕТ СЛОВ ГОСПОДА! А Я!? КТО ТЫ, ПРЕПОДОБНЫЙ ОТЕЦ РИЧАРД КЕНТЕРБЕРИЙСКИЙ, СЫН ВЕДЬМЫ, СОЖЖЕННОЙ НА КОСТРЕ ЗА… ЗАМОЛЧИ!!! СОЖЖЕННОЙ НА КОСТРЕ В ГОД ОТ РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА… ЗА КОЛДОВСТВО И ЕРЕСЬ… ЗАТКНИСЬ!!! ЗА ТО, ЧТО УЧИЛА ЛЮДЕЙ ТОМУ, ЧТО КРОМЕ АДА И РАЯ ЕСТЬ И ДРУГИЕ МИРЫ, ЕСТЬ И ИНЫЕ… О, ПРЕСВЯТАЯ ДЕВА МАРИЯ!...

- Ричард?

Странник снова не отводил от него глаз. С каким бы удовольствием Ричард вогнал бы в них раскаленные прутья! Прямо сейчас!!!

Инквизитор помолчал еще несколько секунд, собираясь с силами. «В конце концов, - устало подумал он, - мне нужно держать в уме всего-навсего один вопрос, одну задачу, одну проблему. Все же остальное не имеет смысла, потому что я моментально впадаю в полубессознательное состояние»

- …Кроме того, - спокойно продолжил он, - мне кажется, что моя последняя проповедь оказала не совсем тот эффект на который я рассчитывал. Возможно, если я пойму причину ошибки, это нам поможет.

Ненависть человека обжигала, словно пламя лесного пожара. И Странник уже ничего не мог с этим поделать. Он рискнул и ответственность за этот риск теперь вся, без остатка, лежит на нем. И разбираться теперь придется именно ему… Проклятье, ведь его не готовили к таким ситуациям!..

«Великое Междумирье! Да НИКОГО из нас не готовили НИ К КАКИМ ситуациям! Можно ли считать частью обучения редкие рассказы более старших и более опытных? Даже если и так, никто и никогда не рассказывал мне о Тени… Может, потому, что рассказывать было уже некому?»

- Я сам виноват, - вздохнул Странник, - позволил Воргу втянуть меня в погоню за ним. Я понадеялся, что сумею измотать его, не подпуская к людям и не позволяя ему… есть. Слишком ненадежная тактика, нужно признать, но ничего другого в тот момент я придумать не смог. Догнать в итоге – не догнал, а тебя так и не предостерег. И теперь все стало только хуже: твоя проповедь воодушевила людей, заставила их ликовать, испытывать яркие и сильные эмоции. За последние дни Ворг пресытился страхом, а затем порядком проголодался. Для него итог твоей проповеди – все одно, что для запойного пьяницы запах…

Странник осекся и пожалел о сказанном, увидев как побледнел Ричард.

«Теперь ты знаешь. И наверняка думаешь сейчас о том, что мы – здесь, а голодная Тень, быть может, уже там, в городе. Набирается сил, убивая тела и души. И чем дольше мы медлим, тем сильнее становится наш враг, тем меньше у нас шансов справиться с ним при встрече…»

- Ворг не в Странбурге, - поспешил он пояснить Ричарду. - Во всяком случае – сейчас.

- Видимо, мне надо было умереть чуть-чуть раньше, до последней проповеди, да? – губы Ричарда снова кривились в улыбке, ироничные слова вырывались помимо его воли. Но они помогали ему сдержать себя, чтобы не вцепиться в горло Страннику. Прямо сейчас! Ненависть была готова вырваться наружу в любое мгновение. Пальцы Ричарда непроизвольно скрючились, точно он уже чувствовал их сцепленными на горле этого… этого… Ричард зажмурился. «Вряд ли я смогу его убить, а если даже и смогу, то тогда останусь с Воргом один на один. Ведь несмотря на все усилия Странника меня изменить…» Волны ярости снова захлестнули Ричарда, несколько долгих секунд он пытался обуздать себя. Ему это снова удалось. «Итак, несмотря на все усилия Странника, я по-прежнему не знаю, как уничтожить Ворга. Хотя я теперь знаю множество других невероятно заба-а-а-авных вещей… О том, что наш мир множественен… О том, как и почему можно попасть из нашего мира в иной… Проклятье! Что же мне делать со всем этим!? Каков смысл тех слов, что вертятся на языке? Я вижу двери, но у меня нет ключей…»

- Что, много пауз? – спросил Ричард, потому что Странник молча ждал продолжения и все также не сводил с него глаз, - но время относительно, как относительно и пространство. Если бы Ворг оказался во временной петле, или хотя бы в каком-нибудь тривиальном пространственном замыкании, у нас появилось бы больше времени для размышлений. Быть может, даже время лучше познакомиться с очаровательным вампиром – хозяйкой сего гостеприимного дома.

«Надо прекратить все время улыбаться, как-то они оба странно на меня смотрят, - подумал Ричард, - впрочем, пусть потерпят, при жизни я вообще редко улыбался. Спросить что ли Странника, эту заразу, улыбаются ли ожившие покойники, лишенные души, надежды и… и веры? Впрочем, откуда ему это знать. Как сложно будет объяснить Микаэлю то, что случилось со мной… Да и нужно ли? Он ничем мне не поможет… Мне никто уже не поможет…»

Ричард попытался подумать о том, что его проповедь, принесшая столько ярких и светлых эмоций, была на самом деле вредна и бессмысленна… Теперь он понимал, что Странник отчасти прав, прав в том, что Тварь действительно питается ЛЮБЫМИ сильными эмоциями, вне зависимости от их характера. При мысли о том, какая бойня может вот-вот произойти в городе, по его, Ричарда, оплошности, его замутило… Но он также видел, что Странник и сам не до конца представляет себе все свойства и принципы действия Ворга – иначе бы он знал, как эту тварь уничтожить. Оставалась возможность того, что и Ричард был в чем-то прав… Что проповедь, прославляющая жизнь, НЕ МОГЛА НЕ ПРИЧИНИТЬ ВРЕД тому, кто является абсолютной противоположностью жизни! И вот это непонимание, эта загадка и удерживала Ричарда от того, чтобы не сойти с ума. Ведь если бы здесь и сейчас Странник четко и ясно объяснил бы, что такое Тень и дал бы полный и точный рецепт ее уничтожения, и если бы в его словах не нашлось места… Создателю – вот тогда бы уже ничто не удержало Ричарда на этой Земле, даже сознание собственного долга перед жителями Странбурга.

Ибо если нет Бога ни в душе ни на небе, то жизнь человеческая становится лишенной смысла.

- Так что, собрат мой? – улыбка Ричарда стала хищной, - я внимательно слушаю твои предложения. Мне также хотелось бы знать, в какой мере мы можем рассчитывать на Викторию?

«Виктория,… - подумал Странник, - Создания, подобные ей, всегда обладали большими возможностями, чем можно было предположить, глядя на них. Под хрупкой внешностью скрывалась огромная сила и недоступные большинству окружающих способности. Все это могло бы стать неплохим подспорьем в их схватке с Воргом… Вот только станет ли она помогать?»

- Я поговорю с ней, - ответил он Ричарду, – И возможно… Возможно, тебе тоже стоит с ней поговорить. Наедине или же в моем присутствии – это уж как тебе будет удобнее. Относительно предложений… Когда ты по-настоящему будешь готов, я выскажу тебе их. И случится это никак не раньше, чем завтра.

Он резко вскинул руку, упреждая возмущение Ричарда.

- Если ты не проведешь следующие сутки в хотя бы относительном покое, если не сделаешь все возможное и невозможное для своего выздоровления, я откажусь от твоей помощи и отправлюсь на охоту ОДИН. Потому, что мне при встрече с Тенью понадобится именно помощь, а не лишняя обуза. Чтобы справиться с Воргом, нужны ВСЕ наши силы. Каждая неудачная попытка в этой битве, каждый проигранный бой – оплачиваются чужими жизнями. Жизнями твоих собратьев, человек. И их душами. Подумай об этом, прежде чем совершить какую-нибудь глупость.

И Странник, не дожидаясь возражений, вышел из комнаты, оставив Ричарда наедине с Микаэлем. Казалось, ненависть инквизитора становилась почти осязаемой и впивалась в мозг раскаленными прутами. Разговор утратил всякий смысл. Место раскаяния занимало глухое раздражение: «Что он, в конце концов, совершенно уже не владеет собой!?»

- Да что ты знаешь о человеческих душах, язычник!? – взорвался Ричард, - Ну, хорошо, пусть я теперь всего лишь слепое оружие, которое должно послушно следовать твоим указаниям… Пусть так!!! Но что мне толку от того, чем ты меня наградил, если я не могу это даже использовать!? – брызжа слюной, выкрикнул Ричард вслед чужаку. Его голос сорвался. Но Странник уже ушел.

Ричард шагнул было к выходу, но Микаэль преградил ему путь. Взгляд исподлобья – хотя он ростом и ниже инквизитора – левая нога чуть вынесена вперед, левая же ладонь безотчетно касается ножен: то ли слегка прижимает меч к бедру, то ли…

- Мастер, - сказал Микаэль, - нам нужно поговорить.

- Нет времени, - Ричард попытался обойти боевого брата, но тот вновь остановил его – но уже не жестом или намеком, а просто-напросто уперев ладонь в грудь. Раньше он бы нипочем себе такого не позволил.

- Найдется.

- Кто-то забыл о своем месте, - прошипел Ричард, сверкнув глазами.

- Возможно, - Микаэль выдержал взгляд разъяренного инквизитора, хотя сердце болезненно сжалось – лучше получить удар латной перчаткой в лицо, чем услышать такое от Ричарда, – И возможно, не я один.

- Что ты имеешь в виду?

- Я не узнаю Вас, мастер. Мы прибыли в этот город, чтобы спасти людей от Зла… Но сейчас Вы сами отнюдь не олицетворяете Добро.

- Ты…, - начал было Ричард, но Микаэль не дал ему продолжить – слишком уж многое он хотел высказать.

- С каждым днем мне все страшнее, мастер. Не за себя я боюсь – за Вас и за весь город. Мы прибыли извести ересь, но столкнулись с чем-то, что неподвластно рассудку. Мы, в нарушение всяких Божьих и человеческих законов, уже приняли помощь от этого существа, Странника. Теперь еще и эта Виктория… И будь я проклят, но в доме есть еще кто-то! Вы чувствуете это, мастер? А я чувствую! Не про слуг я говорю, а про что-то иное! Я пока не понимаю, что или кто оно, но видит Бог, ничего хорошего я от этого «чего-то» не жду – потому что Добро не прячется по кладовкам и подвалам! Вы принимаете помощь от тех, кто, возможно, и сам нечист – но стоит ли наша цель таких средств? До поры я молчал, думая, что Вам виднее – но теперь я сомневаюсь в этом! Уж не застят ли Вам взор бесовские соблазны, мастер? Не боитесь ли Вы, что лекарство окажется стократ хуже болезни?

- А ты не думал, что иного врага нельзя победить, не уподобившись в чем-то ему самому? – ровным голосом сказал Ричард, когда Микаэль сделал паузу, чтобы перевести дух.

- Думал, мастер, думал… Вы знаете, я не силен в софистике, но как по мне – если чтобы победить Врага, надо стать таким как он, то сама победа теряет всякий смысл! Если мы победим не Верой нашей и не словом Божиим, а искусствами диавольскими – то не победа это будет, а всего лишь замена одного чудовища другим. И люди, на нас уповающие, все равно будут обречены! А ведь именно ради них мы и сражаемся – разве нет? Разве задача наша – только победить, а не победить и СПАСТИ?

Ричард слушал, играя желваками.

- Ты прав, Микаэль, - сказал он, выдержав короткую паузу. – Прав от начала до конца. Не думай – это не ирония и не насмешка… Мы и в самом деле платим страшную цену за победу над Врагом. И в итоге – тут ты опять прав – я могу уподобиться ему…

Инквизитор посмотрел в глаза Микаэлю. Но взгляд этот был совсем другой, не такой, как огненный взор взбешенного инквизитора, которым он ожег боевого брата несколько минут назад: теперь Микаэль видел в глазах инквизитора боль, усталость и… пустоту.

- И поэтому у меня есть к тебе одна просьба. Не приказ, не указание – нет, это просьба.

Ричард провел ладонью по лицу.

- Я прошу тебя об одном, старый друг… Если я начну уподобляться Врагу – не допусти этого. Поверь – я буду сопротивляться изо всех сил, ибо сам не желаю себе такой судьбы, но… Но я всего лишь человек, а человек не всемогущ. Если я стану угрозой для других – останови меня. Если я перестану быть самим собой – знай, что я предпочту, чтобы меня остановил твой меч. Меч друга, а не рука другого инквизитора. Уж я то их знаю, этих римских лицемеров: внешне они будут безучастны, а в душе станут радоваться, что я, Ричард Кентерберийский, проиграл свою главную битву – битву за свою собственную душу. А ты… Я знаю, что ты оплачешь меня, - Ричард грустно улыбнулся самыми уголками губ, – Не то чтобы я очень этого хотел, но знаешь – почему-то хочется, чтобы кто-то проводил в последний путь не грязным словом и не унылой молитвой, произнесенной толстобрюхим грешником, мнящим себя служителем Господа, а так, чтобы не стыдно было уходить. Ты выполнишь мою просьбу?

- Да, мастер, - Микаэль кивнул, – Обещаю.

- Спасибо, - Ричард тяжело вздохнул, – Я и не сомневался. В тебе-то я уверен больше, чем в самом себе. Но только, - нашел он в себе силы пошутить, - не ошибись с таким важным решением, хорошо?

Микаэль не мог не улыбнуться. Потом кивнул.

- Ну что ж…, - сказал Ричард, – А теперь поешь – на столе окорок, хлеб и сыр – и немного отдохни. Похоже, скоро тебе – вернее, всем нам – понадобятся все наши силы. В этом Странник прав. А мне еще нужно переговорить с нашей гостеприимной хозяйкой…

И расправив плечи, Ричард твердым шагом вышел.

…Виктория критически оглядела катану – заточка была идеальной. Меч
скользнул в ножны, теперь его можно было вернуть хозяину. Разговор с Ричардом обещал быть тяжелым. Присутствие Аристарха и Странника несколько путало мысли. С оборотнем, правда, ей уже удалось как-то смириться, и она не реагировала так остро на его присутствие, а вот Странник со своей непонятной силой... Нет, не пугал, а заставлял быть все время настороже. И это раздражало. Захотелось, чтобы спокойные дни вернулись, чтобы ничего этого не было: не было оборотня, не было Странника, не было того монстра, что охотился за ними в лесу, не было... Ричарда.

Ричард... Она слишком много думает о нем в последнее время. Виктория тряхнула головой. Перехватив меч в ножнах посередине, вышла из своей
комнаты и направилась в гостиную. Если верить ощущениям, инквизитор
был там.

…Когда инквизитор ушел, Микаэль осторожно поднял с пола мертвое тельце кошки. Хребет несчастного создания был перебит, светлую шубку запятнала кровь. «Кровь, теперь она будет нашим постоянным спутником до самого конца. Не молитва о покаянии, но только боль и смерть, - невольно подумалось боевому брату, - Что-то сломалось в мастере Ричарде, этом несгибаемом упрямом англичанине». Что-то пошло не так… События неотвратимо увлекали в бездну, и боевой брат был бессилен нарушить этот стремительный бег навстречу гибели...

…День уходил в ночь. Побродив по незнакомым пустынным комнатам огромного дома, Ричард оказался в гостиной. Огонь лизал поленья в камине. В полумраке притаились бесчисленные стеллажи с книгами. Впрочем, книги сейчас мало занимали Ричарда. Задумчиво смотря на огонь, он услышал сзади легкие шаги и обернулся.

- Я вижу, Вы чувствуете себя хорошо, - Виктория решила выбрать деловой тон. В конце концов, она сюда не флиртовать пришла. Возможно, эта фраза прозвучала несколько резко, но она ничего не смогла с собой поделать, - голос предательски напрягся, когда Ричард обернулся. Что-то в нем изменилось, и это что-то ей очень не понравилось.

В своем собственном доме она почувствовала себя среди скорпионов: рано или поздно кто-нибудь не выдержит и попытается воткнуть в нее свое жало. Но если до этого момента подобное она ожидала только от Странника или Аристарха, то теперь к ним присоединился и Ричард.

- Поверьте, сэр Ричард, - продолжила Виктория, - если бы была возможность, то Вас доставили в город, а не в мой дом. К сожалению, обстоятельства были сильнее меня.

Ричард шагнул ей навстречу.

- Мне и не нужно было в город, я же ехал к тебе, Виктория. Цель моего визита была проста, - Ричард подошел еще на шаг ближе, тело повиновалось удивительно легко, - напомнить, что я очень хотел бы видеть тебя у себя в гостях. Неужели в мой первый приезд к тебе мое общество было настолько тягостным, что ты даже и не подумала об ответном визите? Позволю себе списать это на твою занятость благотворительностью. Кроме того, позволь поблагодарить тебя за столь чудесное спасение в лесу. Ты, хрупкая женщина, и не побоялась выступить против желаний диавольских слуг. Я восхищен твоим мужеством, Виктория! Далеко не каждый мужчина, будучи на твоем месте, оказался бы способен на такую смелость и самообладание.

Виктория усмехнулась.

- Сэр Ричард, быть может, прекратим это? Я не думаю, что Вы настолько
глупый человек, чтобы не догадаться, кто я. Но, допустим, что Вы
действительно ничего не подозревали. В этом случае я ни за что не поверю, что Странник Вам ничего не рассказал. На его месте я бы обязательно предупредила, с кем предстоит иметь дело.

Виктория подошла ближе и протянула меч.

- Возьмите. Вы оставили его в лесу. Благодаря ему я смогла вас найти.
Думаю, что он Вам еще пригодится… В конце концов, чем-то же надо будет отсекать мне голову. К сожалению, кола нет. Осина поблизости не растет, а мебель у меня из более благородных пород дерева.

Сказав это, Виктория почувствовала облегчение. Будь что будет. Она
опустилась в кресло и закрыла глаза. «Господи, что я делаю? Зачем я
это делаю? Самая большая глупость в моей жизни...»

Нет, умирать она не собиралась, во всяком случае, пока. Что будет
делать этот новый, незнакомый Ричард?

…Внезапно сознание Чужого сплелось с сущностью самого Ричарда и, казалось, распалось на множество мелких образов, идей, воспоминаний… Хрупкое равновесие неожиданно рухнуло, и Ричард уже больше ничего не контролировал… Ни боли, ни агрессии не было… Мысли плавно текли куда им вздумается… «Причем тут осина и о какой мебели шла речь?» Ричард смотрел на свои руки, держащие меч. «Меня не должно быть здесь. Когда мне было тридцать, я был в Японии... или нет, туда я попал позже, да, много позже... но совершенно точно до того, как умер. Как-то все глупо получилось. Разве мог я дожить до пятидесяти, так сумасбродно кидаясь спасать всех подряд? Очередной парадокс. Такой же непонятный, как и объяснение того факта, почему небо черное» Ричард склонил голову набок, глядя куда-то сквозь Викторию. «Нет, ну действительно, ведь Вселенная настолько огромна, что в каждой точке неба мы должны были бы видеть по звезде и даже не по одной! И тогда небо бы сияло подобно алмазу. Но мы не видим этих звезд. И почему это, интересно мне знать?» Ричард наклонился и положил меч на ковер. Провел рукой по мягким ворсинкам. Оглянулся в поисках брызг крови, ведь должна была остаться кровь, а на светлом мехе это должно быть так заметно, так заметно!

- Ты как звезда, - задумчиво произнес он вслух, - а я всего лишь светлячок.

Виктория ожидала чего угодно, только не этого. Она открыла глаза и удивленно посмотрела на Ричарда. Неужели он сошел с ума? Что происходит? Кто этот человек? Это не может быть Ричард… Он выглядит моложе!? Почему она заметила это только сейчас? Наверное, потому что много думала о нем, и образ прежнего Ричарда наложился на Ричарда нового, не позволяя увидеть действительность.

Виктория поднялась из кресла и сделала несколько неуверенных шагов назад.
Дверь внезапно распахнулась, и в комнату скользнул Мишель. Бросив на него сердитый взгляд, Виктория уж было собралась приказать ему выйти, но тот ее опередил.

- Бести… Служанка нашла ее в кустах возле дома. Ее убили. Девчонка боялась тебе это сказать.

«Бести! Нет!»

Глаза Виктории полыхнули гневом. Она с трудом сдерживалась, чтобы не зарычать и не трансформироваться прямо здесь, на глазах у Ричарда.

- Узнай, кто. Это. Сделал.

Каждое слово ей давалось с огромным трудом. Мишель вылетел из гостиной, плотно закрыв за собой дверь. Виктория всеми силами пыталась успокоиться.

«Да, кровь обнаруживается всегда, хоть бы даже и в таком ничтожном количестве, сколько вытекло из этого тщедушного создания. Интересно, кто сейчас здесь - я или нет? Предположим, что я. Следовательно, в настоящий момент я контролирую Чужого. Так, хорошо, следовательно, я должен рассуждать о Ворге, так как это единственная тема, на которую я позволяю Чужому рассуждать. Хорошо... Но сейчас я думаю о Виктории... Противоречие. Следовательно, сейчас здесь Чужой. Ну да, поэтому Виктория так расслаблена. Была расслаблена, если соблюдать корректность формулировки. Пока не узнала про свою паршивую кошку. Нет, все-таки это очень забавно – проблема Ворга, мое отношения к Виктории и какая-то там кошка становятся равноправными. Святая троица, черт подери! Все-таки не даром язычники-египтяне так любили кошек...»

Память тут же стала услужливо разворачивать воспоминания о Египте и путешествии в Тунис... «НО ВЕДЬ Я НИКОГДА НЕ БЫЛ В АФРИКЕ!» Ричард тряхнул головой и резко поднялся; он уже отметил, что, пойманный на каком-либо противоречии, Чужой как бы теряется на несколько мгновений, но этого бывает достаточно для того, чтобы Ричард снова становился самим собой. Рука стиснула рукоять катаны. Привычную волну боли он почти не заметил. Он снова был самим собой, простым человеком. И будучи простым человеком, он хорошо понимал, что не имеет никаких шансов справиться с разъяренным взрослым вампиром один на один. Он ехал всего только заманить Викторию в заранее подготовленную Башню… Фехтование на японский манер, конечно, хорошо, но в своем истинном обличие вампир легко одолеет и его, и Микаэля. Кроме того, постоянная борьба с чужой сущностью, постоянная смена ощущений возраста, остро напомнили Ричарду, что он уже далеко не молод.

Слова складывались с трудом, но постепенно сказывалась многолетняя практика чтения проповедей. И чем увереннее Ричард вспоминал свои проповеди, тем дальше и дальше уходил Чужой. Ричарду очень хотелось верить, что Чужой уходит все-таки не по собственной диавольской прихоти…

А выбранная тактика должна быть проста и неизменна – убить Ворга и больше ничего. Как только Ричард пытается рассуждать, едва только возникает желание анализировать сочетаемость двух сущностей… и все: нарушение равновесия и конец.

Для победы над Воргом возможен и союз с вампиром… Странники, вампиры, оборотни, в конце концов… Надо вылепить из них орудие и без колебаний использовать его. А обладая всеми необходимыми сведениями, отец Антониус, без сомнения, примет верное решение и надлежащие меры касательно Виктории. Только это будет потом, когда не станет Ворга.

Именно в эту секунду Ричард принял решение предпочесть зло меньшее ради уничтожения зла большего. «Я ведь теперь мало чем отличаюсь от этой дьявольской своры бродяг, кровопийц и людей-волков. Я тоже часть оружия. Надеюсь, что достаточно эффективная его часть. И тот я, который все еще с Господом, поможет направить это оружие точно в цель. А потом поможет принять все то, что положено тому, кем я стал…»

- Виктория, дочь моя, - по возможности ровно произнес Ричард, - со Странником, что прибыл издалека, мы говорили о той тяжелейшей напасти, что обрушилась на ваш город Странбург. Наверное, тебе известно, что всего несколько дней назад был раскрыт заговор отца Иоанна, и был уничтожен его зловещий вертеп. Но корни зла проникли настолько глубоко, что даже простые люди стали склонны обвинять себя во всех смертных грехах. Все мы грешны, но все те, кто не закостенел во зле, творят богоугодные дела. Вот ты, дочь моя, ты творишь богоугодное дело, облагодетельствуя больных и убогих. И ты же, именно ты, дрожишь и трепещешь от ужаса и омерзения при одном только упоминании о той адской Твари, с которой пришлось столкнуться и мне, и Страннику. Для борьбы с этим абсолютным олицетворением зла все мы здесь союзники. Все мы грешны, кто-то больше, кто-то меньше, но все мы одинаково ненавидим это абсолютное всеуничтожающее Зло. И я, как служитель Господа нашего, признаю и ценю твое право ненавидеть Диавола во плоти, восставшего из адовой бездны. Да, ты права, я знаю, кто ты. Но я не держу на тебя зла, потому что здесь и сейчас мне необходима твоя помощь - иначе погибнет тот мир, который мы знаем и любим!

Казалось, что Виктория его не слышит. Ей сейчас приходилось справляться с такой бурей эмоций, что она даже испугалась: подобного с ней уже давно не случалось. Вампиры всегда славились своим спокойствием… Кольцо на пальце обожгло болью, и все исчезло: ненависть к тому, кто убил ее кошку, жалость к зверюшке, жалость к себе. Виктория удивленно посмотрела на кольцо – оно перестало тянуть из нее силы, словно бы напитавшись чувствами и эмоциями. Все-таки от него была какая-то польза.

- Вы знаете, что значат для нас, вампиров, такие существа, как Бести? Виктория сейчас сидела на полу, прислонившись спиной к стене, и смотрела пустыми глазами в сторону Ричарда. Нам очень сложно жить рядом с людьми и животными. От первых приходится многое скрывать, вторые нас боятся. Чтобы человек испытывал какие-то положительные чувства к вампиру - это надо очень постараться. В ход идут самые разные способы: от затуманивания мыслей до разыгрывания целых представлений. Обычно человек преисполняется чувством благодарности, например, за спасение жизни. Но, видя нас в… иной форме, все равно боится. Другое дело животные. С ними сложнее. Чтобы воспитать животное, которое не впадает в панику при приближении вампира, нам приходится нянчиться с ними с самого рождения. Бести мне подарил старый друг. Принес слепого полулысого котенка, которого я кормила, который спал у меня в постели, с которым я гуляла. Я не отходила от нее ни на шаг несколько месяцев. И я была вознаграждена! Знаете, что такое возвращаться домой и знать, что тебя там кто-то ждет? Кто-то, кому все равно, что ты делала, как ты выглядишь Любовь без всяких условий. Пусть она не настоящая, можете даже назвать ее привязанностью. Ни у одного вампира даже мысли не возникнет убить домашнюю зверюшку. Почему люди на это способны? Вы нас обвиняете в жестокости, в том, что мы нелюди и враги всего живого, а сами способны убить беззащитное существо. Так кто из нас гуманнее?

Виктория поднялась, медленно поправила жакет, смахнула видимые только ей пылинки с плеч.

- Какое мне дело до мира? Какое мне дело до тех, кто может погибнуть? Рано или поздно умрут все. Какая мне разница, куда попадет человечество – в рай или в ад? Я-то в любом случае попаду туда, - вампирша посмотрела вниз, - Гореть мне в аду, сэр Ричард, ярким пламенем. Да, я боюсь этой твари. Ну и что? Я также боюсь заполучить кол в сердце и клыки в горло, но это не означает, что я хочу жить вечно. Вы говорите, что моя помощь Вам необходима… А что будет потом? Потом все вернется на круги своя: Вас повысят по службе, Странник отправится странствовать, а на меня в любом случае объявят охоту. Церковь очень не любит делить славу со своими врагами. Тем более с теми, кто использует человека, венец творения Господа нашего, в качестве пищи. Я не люблю этот мир, я не люблю людей.

Виктория хотела добавить, что она ненавидит и то, что ей приходится делать, будучи вампиром, но вовремя спохватилась и замолчала.

Ричард подавил улыбку. «В этом вся женщина, будь она хоть трижды вампир! Так убивается из-за какой-то паршивой кошки. Я чувствую себя почти виноватым, что пнул эту тварь сапогом – все меньше было бы истерики и больше здравого смысла»

- Ты принадлежишь этому миру, хочешь ты того или нет, - сказал он, - те, кто живут на Земле, творят добро не потому, что боятся ада и не потому, что жаждут попасть в рай. Творить добро – глубинное свойство живых существ, наделенных душой, в которых теплится хотя бы маленькая Божья искорка. А вопрос о том, в какой степени вампиры лишены души, остается спорным и по сей день. Поэтому если есть хотя бы малейшая надежда утверждать положительное, то уже смело можно отказаться от мысли, что вампиры принадлежат Диаволу все без остатка. Если бы ты принадлежала Диаволу, ты не спасла бы нас! Какой для тебя резон становиться между мной и Тенью? Риск слишком велик. Вряд ли ты это не понимаешь, ведь твой жизненный опыт – не чета человеческому. Да и чувства куда как поострее будут... Так зачем рисковать? Я отвечу тебе, зачем: ты поняла угрозу для этого мира и все, что тебя связывает с этим миром, не позволили тебе пройти равнодушно мимо. А слова о том, что все мы умрем… О, это такие человеческие слова! Они всегда приходят в минуту слабости, это так понятно и объяснимо. Особенно, если человек одинок – то обстоятельство, что ты, дочь моя, так болезненно восприняла смерть бессловесной твари, и говорит о твоем невыносимом одиночестве…

«Интересно, удастся ли таким риторическим приемом заронить в ней сомнения или хоть какое-то доверие к своим словам? Она уж понавидалась проповедников за свое долгое существование. Но она нужна! Она смогла уйти от Ворга, смогла как-то его отвлечь, когда ни я, ни Странник не были в состоянии прибить даже кошки… Тьфу, опять эта чертова кошка! Но как же она переживает, бедняжка»

Ричарду вдруг очень захотелось подойти ближе и хотя бы коснуться ее руки, так, ободряюще.

«Какая она все-таки красивая! Особенно, когда она огорчена и несчастна…»

Ричард подошел к Виктории и осторожно прикоснулся пальцами к ее прохладной кисти.

Чужой учился возвращаться незаметно – это было необходимо, иначе этот строптивый священник может сильно помешать. А в момент решающей схватки с Воргом сущность должна остаться только одна, и Чужой твердо знал, какая именно.

Виктория оставалась неподвижной все время, пока говорил Ричард. Даже когда он подошел к ней, она не двинулась, словно превратилась в мраморную статую. Но стоило только ему прикоснуться к ней, как дрожь пробежала по ее телу. Он был настолько близко, что она ощущала физически, как бьется его сердце. Все чувства обострились, инстинктивно вампирша приготовилась к нападению – никто и никогда не подходил к ней так близко по собственной воле и с благими намерениями. Она попыталась разглядеть в его глазах отвращение, брезгливость, но ничего подобного не увидела. В его серых глазах было сочувствие. Красивые глаза, только очень усталые. Виктории на миг показалось, как будто где-то в их глубине трепещут язычки огня, силящиеся разогнать тьму подступающей ночи… наивные огоньки, как два светлячка, храбро освещающие ночную дорогу.

Это просто потому что перед ним эта человеческая оболочка… Когда я буду в другой форме…

-Я… я должна подумать. Да, мне нужно время…

С трудом выдавив из себя эти несколько слов, Виктория исчезла. Треск деревянных рам и звон стекла указывали на то, что вампирша не воспользовалась дверью.

Крылья рванули ее тело вверх и дом начал резко уменьшаться в размерах. Быстрее, еще быстрее! На самом пике высоты вампирша закричала, выбрасывая остатки эмоций. Ветер ударил так резко и сильно, что земля смешалась с небом. Несколько неуправляемых кувырков и теперь Виктория падала. Но в самый последний момент крылья развернулись и, отозвавшись сильнейшей болью в теле, позволили мягко приземлиться.

Безумно хотелось есть. Вернувшись в дом, Виктория нашла Мишеля в коридоре и прямо там, не в силах сдерживаться, вонзила зубы ему в горло. Мишель чуть вскрикнул от неожиданной боли и часто задышал. Под весом тела Виктории он прислонился к стене, а когда ноги отказались его держать, сполз на пол.

- Черт! - выругалась Виктория. Она опять перестаралась и выпила слишком много. Пришлось поднять Мишеля и донести до комнаты. Там вампирша уложила его на кровать, нежно поцеловала в губы и прошептала: «Спокойной ночи». Толку теперь от Мишеля не будет несколько дней. В случае чего, придется искать другие жертвы – в последнее время она слишком много тратит сил и поэтому быстро становится голодной.

«М-да… Надо держать себя в руках… Остается надеяться, что свидетелей сегодняшнего моего… питания не было».

Исчезновение Виктории не удивило. После встреч с Воргом и Странником, а особенно после… смерти, Ричард, казалось, раз и навсегда оставил привычку удивляться. Ричард просто отметил для себя тот факт, что разговор на сегодня закончен. Он устал. Они оба, и Чужой и Ричард, устали до изнеможения, изнуренные непрекращающейся внутренней борьбой, и жаждали только одного – отдыха. Оказывается, Чужой тоже мог уставать. Как и Странник. Как и Ворг… Ричард пошел в свою комнату, минуя все тот же ряд пустынных темных помещений. В доме разлилась тишина… «Несчастное создание, - думал он о Виктории, вспоминая, как она мучительно вздрогнула от простого прикосновения, ожидая от Ричарда, по меньшей мере, удара, - жить, постоянно ощущая ненависть людей и, будучи так похожей на них и чувствами, и переживаниями, и надеждами, и болью, и одиночеством, чувствовать на себе их полные отвращения взгляды… Почему-то мне жаль ее… Да, мне жаль эту тварь-кровопийцу. В конце концов, даже мой учитель признавал наличие души у вампиров – слабой, уродливой, но все же души. И эта душа принадлежит Богу! У любого изгоя, у любого урода и отщепенца, у циничного вора и безжалостного убийцы, убивающего не ради пропитания, но ради забавы, всегда найдется кто-то, кто пожалеет его, кто напомнит ему, что все мы принадлежим Создателю. Какое право я имею осуждать ее на смерть, не попытавшись отыскать в ней крошечной искорки Бога? Сейчас же, в моем теперешнем состоянии, я вообще не вправе кого-либо судить. Всю свою жизнь я пытался спасать души самых закостенелых грешников и даже убийц, а Виктория ведь даже не убийца, она лишь поддерживает свое полное одиночества существование, долгое, безрадостное…» Очень хотелось спать… Инквизитор медленно брел по коридорам, и жалость к Виктории перерастала в какую-то смутную нежность.

Он больше не голоден. Погоня прекратилась очень вовремя – еще немного, и он мог бы не выдержать, броситься в бурлящий эмоциями и жизнью город, презрев любую опасность. Или повернуть и броситься на того, кто несколько дней дышал ему в спину – такой желанный, но опасный… слишком, слишком опасный!

Поэтому, едва осознав, что преследователь отстал, он воспользовался этим, чтобы восстановить силы. О-о-о, он устроил себе замечательный пир! Роскошный обед из трех блюд сразу – маленькая награда за долгую и изнурительную гонку, позволившая ему не только восполнить утраченное, но и вернуть ясность мышления… И осознать какую ошибку он допустил, отвлекшись на «обед». Преследователь его вдруг обессилел, он мог бы теперь легко справиться с ним. И рядом с ним был другой – тот самый, до кого он не добрался тогда, в городе. Тоже обессиленный, но при этом – еще более ЯРКИЙ, изменившийся, ставший еще более похожим на… А-а-ар-р-рх!!!

Ошибся!.. Ошибся!.. Не успел!.. Кто-то помог им обоим, кто-то сильный и странный, не похожий ни на кого, с кем он встречался прежде. Опас-с-сный!.. и тоже ЯРКИЙ, полный новых, необычных чувств!.. Еще одна интересная Цель! Но прежде, чем начать охоту, следовало получше узнать с кем имеешь дело… Изучить… Проявить осторожность… Особенно тогда, когда эти трое зачем-то оказались вместе и рядом. Три желанных Цели, но и втрое более опасных. Нет, ни в коем случае не стоит торопиться… Быть может, они снова разделятся? Время сейчас на его стороне, главное – правильно им распорядиться.

И не забывать про город. Да, да, не забывать про город! Там кипит жизнь! Там ждут своего часа множество огоньков, средоточий силы и наслаждения! Там… где-то там, в своих недрах скрывает он источник могущества, в существовании которого нет больше никаких сомнений. Город притягивает, манит… И все же он подождет. Прежде, чем отправиться туда, нужно побольше узнать о тех троих. И решить, наконец, чем ему стоит заняться в первую очередь…

Уже скоро… Скоро!.. Очень скоро!!!

Но если я не брал – кто же тогда? Слуги? Да они Ричарда как огня боятся, и мимо комнаты его проходят так, словно там гнездо змеиное! Нет, не слуги… Микаэль или Николас? Им-то уж в инквизиторских бумагах копаться точно незачем… Но тогда кто? Боже, да как же я забыл – ключи-то от шкатулки отца Ричарда у меня! И в самом деле – никого кроме меня и не остается… Вот только – ГДЕ ЖЕ КЛЮЧИ?
То-то я думаю – чего же не хватает? Вчера они висели тут, под сутаной, холодные, угловатые, звякали все время, а теперь – пропали! Что же произошло? Я их потерял – ну, перетерлась веревочка, с кем не бывает, да и тоненькая она была – или их кто-то взял? Ведь вчера…
Ох, вчера! Голова после вчерашнего раскалывается… Как там отец Ричард сказал-то? «Бледный, как подземный червяк»? Еще бы не бледный – видел бы он, как меня на рассвете выворачивало! Как вообще не помер, удивляюсь… Сейчас-то вроде полегче, а часа два назад совсем невмоготу было. Но что же было вчера? Вспоминай, Кристиан!
Сидел в архиве… Все же отменный тут архив – похоже, записи обо всем, что когда-либо и с кем-либо происходило в этом городе и окрестностях, отыскать можно… Вот я и искал записи о том, как Виктория Эльвенседор близ Странбурга поселилась – что за дом у нее, да где расположен, да у кого куплен, да кем построен… Так, а потом?»
Кристиан вскакивает на ноги и начинает ходить из угла в угол. Комната небольшая – пять шагов, если наискось, и если за кровать и угол стола не зацепишься.
«А потом… А потом в архив зашел Клаус, секретарь ратушный вроде. Да, точно – секретарь. Плечи узкие, глаза как у рыбы и пальцы в чернилах… да, чернила у них тут в Странбурге, похоже, из адской сажи делают – ничем не ототрешь, и у меня вот кончики пальцев чернеть начали. Тоже ему, Клаусу этому, надо было что-то в архиве, записи какие-то искал. Слово за слово – разговорились. Компанейский оказался парень, даром что чернильная душа. А уж эти его истории про толстопузого бургомистра! Особенно та, как бургомистр… Ну да ладно. Посмеялись – смотритель архива уж и коситься на нас начал: мол, чего ржете, тараканьи дети?
А потом этот Клаус позвал меня пива выпить. Пошли мы с ним… куда же пошли? А, точно – в «Летучую рыбу»! Там, говорит, пиво лучше: прольешь осенью на лавку, сядешь – до весны штаны отдирать будешь. А сутану, спрашиваю, сколько отдирать? Я-то в сутане… А сутану, говорит, вообще до лета… Ха-ха-ха!
Ой, голова…»
Кристиан морщится. Кто бы мог подумать, что с какой-то кварты пива – пусть даже такого замечательного, как варят здесь, в Странбурге – она может наутро так болеть?
«Ага, с кварты. Кого обманываешь-то? Две как минимум. А потом… потом подсели к нам какие-то девушки. Краси-и-ивые! Хотя я, помнится, уже не слишком хорошо их и видел – туманится начало перед глазами все. Наверное, слишком долго в архиве сидел – а там-то не слишком светло. Да, видать, не зря отец Ричард мне отдохнуть сказал…
Я им стал что-то рассказывать, девушки слушали, едва не открыв рты от интереса… Клаус мне пива подливал и подливал… У той, что с родинкой над губой, такие пальцы нежные… Помню, даже обняла меня за шею, а я не знал, что делать, потому что…»
Румянец заливает щеки. Кристиан помнит, что когда сидел в «Летучей рыбе», и девушка с родинкой над губой его приобняла, он пытался как можно теснее прижаться к столу, потому что тело стало так… так постыдно реагировать… Хотя он и плохо понимал, что происходит – все из-за проклятого пива, от которого стало так шуметь в голове – он все же понимал, что никто не должен этого заметить.
«А потом мы – то есть я и девушки, Клаус-то остался в «Летучей рыбе» – куда-то пошли…»
Больше Кристиан ничего не помнил.
В себя он пришел на маленькой скамье за одним из многочисленных сараев близ дома бургомистра – очнулся от холода, а через несколько мгновений его судорожно вырвало.
И, как выясняется, ключей при нем уже не было.
Может ли быть, что все это – появление Клауса, поход в «Летучую рыбу», красивые улыбчивые девушки с нежными пальцами – было спланировано?
Но зачем?
Для того чтобы проникнуть в комнату инквизитора и порыться в его бумагах, конечно же.
Наверняка есть люди – и достаточно влиятельные люди – которым крайне интересно то, что отец Ричард хранит в своей шкатулке с бумагами.
У Кристиана даже дыхание перехватило – нужно сейчас же рассказать все отцу Ричарду! Он шагнул было к двери, но вспомнил, что инквизитор с Микаэлем вернутся в город только вечером. Эх!
Но тогда… Тогда он может потратить день на то, чтобы отыскать тех, кто входил в комнату инквизитора – тогда вечером он сможет не просто рассказать наставнику о своих подозрениях в общих словах, но и назвать имена конкретных подозреваемых. Конечно, придется рассказать и обо всем прочем – об отлучке, о пиве, и… и о женских руках, ласково перебирающих его волосы, но… Но он должен это сделать! Ибо кто знает – вдруг отец Ричард… да что там – вдруг вся их миссия под угрозой?
Кристиан вышел из комнаты, ссыпался по лестнице, распахнул дверь…
…И едва не с разбегу влетел во что-то влажное, холодное, пахнущее свежестью. Нога зацепилась за порожек, и Кристиан растянулся, больно врезавшись подбородком в выскобленные доски крыльца. Зубы клацнули и тут, словно всего случившегося было мало, что-то твердое обрушилось на голову…
Темнота.

* * *

…Забытье продолжалось всего несколько секунд. Кристиан перевернулся на спину и сел. Ломило затылок, подбородок саднило.
- Ушибся? – послышался женский голос.
Перед ним на корточках сидела девушка – та самая прачка, взгляд которой Кристина поймал во время тренировки по ножевому бою. Теперь она встревожено смотрела на послушника.
- Так, немного… А что случилось?
Кристиан огляделся – по всему крыльцу было разбросано белье, рядом лежала широкое корытце, сбитое из тонких деревянных плашек. Похоже, именно это корытце и шарахнуло Кристиана по голове. Он осторожно потрогал затылок – крови вроде нет, но шишка наверняка будет преогромная.
- Да ничего, - девушка улыбнулась. – Просто мне теперь все белье заново полоскать надо.
- Прости, - Кристиан засопел. – Прости, пожалуйста. Я… я сейчас…
Он вскочил на ноги и, не обращая внимания на пульсирующую в голове боль, начал собирать разбросанное белье.
- А теперь сядь, - сказал девушка, когда они сложили все белье в корытце. – Вот сюда, на лавку.
Кристиан сел. Девушка взяла из груды белья одну из немногих оставшихся чистыми вещей – ею оказалось домотканое полотенце – и промокнула Кристиану ссадину на подбородке, а потом, туго свернув, положила полотенце на затылок послушнику.
- Ой, - дернулся от неожиданности Кристиан, но девушка лишь плотнее прижала импровизированный компресс к его голове.
- Подожди, сейчас полегче будет.
Боль и в самом деле начала отступать. Впрочем, Кристиану было уже не до ломоты в затылке…
- Ну, мне пора, - сказала девушка через несколько минут.
- Куда? – глупо спросил Кристиан.
- Я же говорю – белье полоскать, - девушка отняла уже нагревшийся «компресс» от затылка послушника и бросила полотенце в груду остального белья.
- А можно… а можно, я тебе помогу? – запинаясь, предложил Кристиан.
- Ты же куда-то спешил, разве нет?
- Это подождет, - отмахнулся Кристиан – сейчас его меньше всего интересовали поиски тех, кто был причастен к проникновению в комнату инквизитора. Он подхватил корыто с бельем:
- Так куда нести?
Девушка снова улыбнулась, и легко поднялась со скамьи.
- Пошли. Да, кстати – меня Хелена зовут.
- А меня – Кристиан.
В удивительно красивых темно-синих глазах девушки заискрились смешинки.
- Я знаю…
И неожиданно залилась румянцем.
У Кристиана перехватило дух…
…Пока белью возвращали первозданную чистоту, Кристиан и Хелена успели о многом поговорить – он рассказал о том, как живется в монастыре, она – о Странбурге и о себе. Хелена оказалась сиротой – ее родители, а также младшая сестра Матильда, умерли от какой-то заразы четыре года назад, и сейчас из всех родных у нее остался лишь братишка Пауль, восьмилетний сорванец. Хорошо, что добрые люди пристроили девушку в прислугу бургомистру – это дает ей и Паулю верный кусок хлеба и крышу над головой, а еще она определить братика в ученики к Кривому Томасу, лучшему в городе краснодеревщику. Пока, правда, мальчишка чаще получает подзатыльники, чем похвалы, но, сказала Хелена, когда Пауль выучится, он сможет зарабатывать себе на жизнь – и, наверное, хорошо зарабатывать.
- Слушай, - сказал Кристиан, когда они возвращались к дому бургомистра, - я вот недавно в «Летучую рыбу» заходил… Там девушки были – одна темноволосая, с родинкой над губой, а у второй глаза такие… с хитринкой, как у лисы, и зеленые, как изумруды… Не знаешь, кто это такие?
Хелена странно посмотрела на него.
- А зачем они тебе?
- Ну, знаешь, есть одно дело… Только никому не говори, хорошо?
Кристиан в двух словах рассказал девушке об истории с пропажей ключей, опустив, правда, постыдные подробности.
- Так кто эти девушки, не знаешь?
Хелена резко остановилась.
- Думаешь, я глупая совсем? Так я и поверила, что с тебя за такую пропажу голову не сняли! Да ваши ж все – и инквизитор, и оба этих облома с мечами – они ж звери лютые! Знал бы ты, что про них люди говорят! Сказал бы сразу, что тебе эти девки нравятся, и не надо было ходить со мной, время терять! С родинкой – это Роза, а с глазами лисьими – Маргарита! Подружки они, в паре работают!
- Работают?– опешил Кристиан. – В паре?
- Да, в паре! – Хелена вырвала у него корыто с бельем. – Блудницы это городские, ясно тебе? Потаскухи!
- Блудницы?
- Да! Вот и проваливай к ним, если тебе такие нравятся! Топай в свою «Летучую рыбу»! – Хелена резко развернулась, и быстро зашагала прочь.
- Хелена…
- Не ходи за мной! – с этими словами девушка скрылась в доме.
- И вовсе они мне не нравятся, - пробормотал Кристиан, останавливаясь посреди двора. – Мне ты нравишься…

* * *

Смеркалось. В домах затеплились огоньки ламп, суета и шум на улице начали стихать.
Кристиан сидел во дворе губернаторского дома и прутиком чертил в пыли какие-то значки.
Теперь у него сложилась приблизительная картина произошедшего накануне. Клаус заманил его в «Летучую рыбу», напоил, а девушки – неужели они и впрямь блудницы? Святые угодники! – выудили у него ключи. Ну а потом кто-то проник в комнату к Ричарду и выкрал бумаги…
Правда, в данный момент все эти интриги и происшествия казались Кристиану такими мелкими, такими… несущественными. О, если бы Хелена сейчас была рядом…
Кристиан с силой потер лоб. Почему ее образ не идет у него из головы, почему он не может думать ни о ком, кроме нее? Он пытался отыскать девушку, чтобы объяснить, что она поняла все совсем не так, но безуспешно.
- Кристиан…
Святые угодники! Хелена!
Он вскочил, шагнул было к ней, но она остановила его движением руки.
- Стой. Пауль, подойди сюда.
Из-за сарая вышел мальчишка в белесых, аккуратно заштопанных в нескольких местах штанишках и рубашке из домотканого полотна. Даже если бы Кристиан не слышал, как его позвала Хелена, он мог бы догадаться, что это ее брат – настолько был похож на нее насупленный синеглазый и светловолосый мальчишка.
- Расскажи, что ты вчера видел, - потребовала Хелена.
- Что, опять? – взвился малец. – Сколько ж можно? Я ж уже тебе рассказал!
- А теперь ему расскажи!
- Да ладно, ладно…, - мальчишка сплюнул в пыль и затер плевок движением ступни. Глядя в сторону, заговорил:
- Ну, после обеда вчера… Пришел этот… Клаус, ратушный писарчук… и еще слуги тестя бургомистрова… Девки сразу – ля-ля-ля с охранниками! Те уши-то и развесили, начали девок за задницы щипа…
- Пауль!
- Да ладно, ладно… Вынесли из дому сундук с каким-то барахлом – тяжелый такой, страсть! Все ступеньки они им сосчитали! И зачем людям столько барахла? Не понимаю. Вот мне, напри…
- Пауль!
- Ну что все «Пауль!» да «Пауль!»… Восемь лет уж Пауль. А потом конюх тутошний еще с каким-то свертком вышел…
- Большой сверток? – спросил зачем-то Кристиан.
- Не, вот такой, - малец показал, какой. Выходило, что сверток и впрямь невелик – однако достаточных размеров для того, чтобы в нем поместились бумаги Ричарда.
- А потом?
- А потом, уже под вечер, принесли сундук обратно. И сверток, наверное, тоже – конюх зашел в дом и вышел без него уже.
- Понятно, - Кристиан нахмурился. Получалось, что в том, чтобы выведать секреты Ричарда, заинтересован либо сам бургомистр, либо его родственники… Интересно… Скорее всего, они скопировали взятые у Ричарда бумаги, а потом вернули их обратно. Только сложили, похоже, не так, как они лежали раньше – вот Ричард, аккуратист и педант, и заметил, что кто-то рылся в его бумагах…
- Ну че, все что ль? – прервал затянувшееся молчание Пауль. – Я пойду уже? А, Хелена?
- Ступай, - сказала девушка.
Малец сразу же пропал, как будто его ветром сдуло – только послышался топоток по доскам деревянного настила.
- Извини, что я тебе не поверила… А Пауль – он проныра, всегда все замечает. Я-то думала, он у Томаса в мастерской, а Томас пришел сегодня и говорит, что этот пакостник вчера удрал. Я его изловила и спрашиваю – где был? А он говорит, что тут ошивался – на чердаке сидел и под крышей амбара…
- А что, если мне всяких пауков разглядывать интереснее, чем в деревяшках ковыряться? – раздался голос откуда-то сверху, и в следующее мгновение Пауль вниз головой свесился с крыши крыльца. – Вы ж не знаете про них ниче! Думаете, пауки себе и пауки… А они страсть, какие интересные! Или вот взять, к примеру, тараканов…
- Пауль! Уши оборву!
- Да ладно, ладно, - мальчишка исчез также мгновенно, как и появился.
Девушка вздохнула.
- Вот так… ну я и подумала, что тебе это, наверное, пригодится…
- Хелена…
- М-м?
- Спасибо тебе. И братику твоему тоже. Ты даже не знаешь, как вы мне – всем нам! – помогли…
Девушка помолчала.
- Ты не сердишься, что я тебе не поверила?
- Хелена, да что ты говоришь! – Кристиан шагнул к ней и неожиданно для самого себя обнял девушку за плечи. – Это ты меня прости…
- И эти девки тебе и в самом деле не нравятся? – прошептала она.
- Нет! – воскликнул Кристиан. – Конечно, нет! Мне… мне ты нравишься… Ты такая… такая…
И, пьянея от собственной смелости, он неловко прижался губами к ее губам.

* * *

В Странбург Микаэль въехал уже ночью. Стражники давно затворили ворота, и будь Микаэль обычным путником или купцом, ночевать бы ему под стенами города. Но для сопровождающего Главного Инквизитора Ричарда Кентерберийского воротная стража сделала исключение.
Четверть часа спустя – в ночном городе быстро ехать или ходить разумный человек не станет, потому как, неровен час, ногу сломаешь, себе или коню – Микаэль был у дома бургомистра. Расседлав верного гнедого, он вошел в сарай…
Чуткий слух уловил странный звук.
Микаэль осторожно подошел к загородке, отделяющей стойла от сеновала, и посмотрел поверх невысокой дощатой стенки.
Кристиан прижимал к себе девушку, словно оберегая ее от чего-то даже во сне. А девушка – в серебристом луче лунного света, пробившемся через прорубленные под крышей узкие отверстия. Микаэль разглядел, что это было давешняя синеглазая прачка – доверчиво прижималась к послушнику, обвивая его руками. Кристиан чуть слышно похрапывал – именно этот звук и уловил Микаэль – девушка же дышала совершенно беззвучно: было только видно, как колышется от дыхания прядка волос.
Микаэль улыбнулся. Потом вернулся к входу в сарай, взял одеяло, которое до этого было приторочено к седлу, и осторожно, чтобы не разбудить, накрыл спящих. Поставив гнедого в стойло, он тихонько насыпал ему ячменя в торбу, и вышел, притворив за собой двери.
Постоял, опершись о стену. Потом негромко сказал, будто бы в пустоту:
- Слезай.
В ответ молчание.
- Слезай. Я ж тебя слышу…
С крыши посыпались соломинки и какой-то мелкий мусор, а потом на землю спрыгнул светловолосый и синеглазый мальчишка.
- А я тебя знаю, - без тени смущения заявил он, глядя на Микаэля. – Ты с тем седым инк… инки… инкизитором приехал. Здоров ты слухать! Меня никто услышать не может, если я сам не захочу.
- Ты знаешь, что подглядывать нехорошо?
- А я и не подглядывал! Больно надо… Чего там интересного? Пыхтят чего-то, шепчутся… Тоже мне, большое дело! За пауками, чтоб ты знал, смотреть гораздо интереснее. Особенно когда они мух жрут – прямо страсть, как…
- Яблоко хочешь? – прервал его Микаэль.
- А то! – оживился мальчишка. – А у тебя что, яблоко есть? Я их знаешь, как люблю!
- Больше чем пауков? – Микаэль с трудом сдерживал улыбку.
Мальчик задумался.
- Не, ну это же разные вещи, - наконец сказал он. – Яблоки вкусные, а пауки интересные. Особенно тут, под крышей сарая, в левом углу, живет один такой, с крестом во всю спину…
- Ладно, философ… Вот тебе яблоко, - Микаэль с видом фокусника извлек из кармана куртки большой спелый плод, взятый в доме у Виктории. – Пошли, расскажешь мне про этих пауков…
- Пошли! А кто такой философ?
- Ну-у… Философы – это самые умные люди.
- А-а… Это да, это мне подходит. Так вот, есть там в сарайном углу паук…

* * *

…Кристиан, держа в руках одеяло, вышел из сарая всего за несколько минут до первых петухов. Потянулся, оглянулся – и замер, столкнувшись взглядом с Микаэлем.
Боевой брат, сидящий на лавке на другом конце двора, поманил его пальцем.
- Хорошо спаслось? – шепотом спросил он, когда Кристиан подошел.
- Да я…
- Тихо! – Микаэль сделал страшные глаза и качнул головой, указывая на лавку, где под его курткой калачиком свернулся Пауль. – Не ори. Видишь, малец спит. А когда не в доме спишь, накрываться надо потеплее…
- Да я знаю, - начал было Кристиан, и тут до него дошел второй смысл фразы. Послушник ужаснулся: – Так это твое одеяло?
- Да не трясись ты…, - Микаэль улыбнулся и поежился – утро было далеко не теплым. – Собирайся – надо к мастеру Ричарду ехать. Он меня за тобой прислал.
- А он что, не вернулся? – голос Кристиана зазвучал несколько более уверенно.
- Он сейчас в доме у Виктории Эльвенседор. Мы… Впрочем, долго рассказывать.
- Так и я тоже кое-что узнал, - радостно начал Кристиан, но Микаэль остановил его:
- По дороге расскажешь. Возьми свои вещи – все, что может понадобиться – и прихвати на кухне чего-нибудь пожевать, некогда нам тут завтракать. Да, и еще – возьми в комнате Ричарда сутану. Мастеру смена одежды нужна.
Он взял у Кристиана одеяло, накрыл спящего мальчика, потом осторожно вытащил из-под одеяла свою куртку. Мальчик засопел чуть громче, но не проснулся.
- И давай живее – у нас сейчас не так много свободного времени. Чем раньше доберемся, тем лучше…
- Микаэль…
- Чего?
- Только ты… это… Отцу Ричарду не говори.
- О чем?
- Ну… О том, что видел.
- Считай, что я ничего не видел. Только сам не проболтайся.
- Да я… Да разве ж я проболтаюсь! – повеселел Кристиан.
Он повернулся, чтобы идти в дом, но Микаэль остановил его.
- Подожди. Не забудь с Хеленой попрощаться.
- А откуда ты знаешь, как ее зовут?
- Откуда… Мне ж ее брат, - Микаэль указал на Пауля, - всю ночь про пауков рассказывал. Я теперь про них больше паучиного царя знаю… Так что иди прощайся с девушкой – она четверть часа назад во-о-он к тому домику ушла – но запомни: если ты ее обидишь, я из тебя душу выну. Понял?
Он сказал это с улыбкой, но глаза у него стали такими, что Кристиан понял – и вправду вынет.
- Это лишнее, - нахмурился Кристиан. – У нас с ней… Серьезно.
Микаэль внимательно посмотрел на послушника.
- Дай-то Бог. Ну все – пять минут тебе на сборы.
Он встал, поежился, и надел куртку.
На окраине города заполошно заорали петухи.
Всходило солнце.

Ричард в задумчивости остановился у двери в покои, отведенные ему Викторией. Спать не хотелось – того небольшого промежутка времени, что он расслабленно шел из гостиной, для отдыха хватило с избытком.

А еще Ричард в полной мере ощущал себя самим собой. Только… ярче. Пропала иллюзия постоянной смены возраста, от пугающей реальности которой к горлу подкатывала тошнота. Да, ему пятьдесят, как и положено Божественным порядком, только телу было как-то по-особенному легко и свободно; только сознание работало удивительно четко, спокойно и ясно. Так изредка бывало после проповедей – восхитительное, ни с чем не сравнимое чувство снизошедшей благодати, осознание того, что только что с тобой был сам Господь.

- Верую в Бога, Отца Всемогущего, Творца неба и земли, и в Иисуса Христа, Единого Его Сына, Господа нашего, Который был зачат от Духа Святого, родился от Марии Девы, страдал при Понтии Пилате, был распят, умер и погребен; сошел в ад; в третий день воскрес из мертвых, восшел на небеса, сидит одесную Бога Отца Всемогущего, оттуда придет судить живых и мертвых…

Каждый раз, произнося апостольский символ веры, Ричард представлял себе сияние, исходящее от этих слов; так уж повелось, еще с семинарии. Голос инквизитора уверенно звучал в полумраке коридора… Откуда бы взяться здесь полумраку, когда Ричард только что шел по совершенно темным переходам, без единой зажженной лампы? Теперь же инквизитор отчетливо различал даже узор на ковре, устилавшем пол.

Так ли уж виновен Странник? Действительно ли он сделал Ричарда одержимым? Ведь если так, то диавольские силы ни за что не дозволили бы прочесть «Credo». А что, если этот язычник всего лишь снабдил его, Ричарда, инструментами? Каким-то неизведанным способом впихнул в голову бездну самых разнообразнейших знаний, которые теперь надо лишь разобрать по полочкам и классифицировать? Которые надо лишь научиться правильно применять? Вот если бы Кристин за несколько часов сумел запомнить тексты «Summa Teologica» и «Кодзики» с «Кораном» в придачу, Ричард вряд ли поручился бы за адекватное поведение мальчика. Странник же преподнес «дар» несоизмеримо больший…

Мысль понравилась. Ричард обдумывал ее некоторое время, покачиваясь с носков на пятки и обратно, стоя перед закрытой дверью. На окованном железными пластинами сапоге налип клочок светлой шерсти.

«Что, если, покопавшись как следует в приобретенном сокровище и, отделив зерна от плевел, удастся выявить какой-нибудь сюрприз и для Ворга? Уж не это ли хотел объяснить мне Странник? Но он ушел… Да, я, пожалуй, был несколько несдержан в нашем последнем разговоре…

А он ведь жизнь мою спас.

Быть может, не Божественный порядок он нарушил, а с Божьей же помощью подарил возможность уничтожить Ворга? Ведь на все воля Господа и все вершится по Суду и Законам Его, и язычники тоже подвластны Ему, как и все на нашей Земле. Как и весь мир. Как и вся Вселенная».

И кроме того… Кроме того, нашептывания Диавола Ричард слышал и раньше, задолго до того, как впервые Странник прикоснулся к нему, исцеляя раны. Грех гордыни и жажда власти сопровождали инквизитора всю жизнь – перед Господом он не смел этого отрицать и смирял своенравный дух постами и изнурительными молитвами.

Захлестнувшая волна знаний, слов, понятий резко пробудила все потаенные желания Ричарда, силой воли загнанные в самые глубины его души; они бурно всколыхнулись и выплеснулись через край, дикими воплями заявляя о себе… Так имеет ли он право обвинять Странника в СВОИХ ЖЕ СОБСТВЕННЫХ ПОРОКАХ!? И даже более того: да, мир гораздо более многообразен, чем Ричард привык о нем думать, но с какой стати это должно способствовать взлету гордыни до небес? Ведь тайны мира Господнего, открытые теперь взору Ричарда, являются достоинствами только лишь мира Господнего, а не его, Ричарда, личной заслугой! А ошеломленность перед неизведанным излечится: просто надо привести систему знаний Странника в согласие с Божественным мироустройством. Сложно… Безумно сложно! Но ради установления истины это необходимо сделать.

А начать надо, как всегда, с простого.

«Надо бы испытать, что за инструменты мне достались… С чего бы начать? Странник говорил что он, как бы это сказать…» Ричард досадливо отмахнулся от тут же пришедшего на ум слова «эмпат», поскольку не понимал его значения. «Странник, он чувствует эмоции других людей, ведь именно это и помогло ему найти меня, когда я умирал. А могу ли я чувствовать чужие эмоции? Странник ушел, ничего не объяснив! Что ж, попробуем-ка сами…»

Ричард приблизился к двери, почти прикоснувшись к ней щекой. Закрыл глаза. «Если Микаэль пришел, я, видимо, должен как-то это понять». Ричард прислушался. За дверью было тихо – но одного этого было недостаточно. За дверью было… холодно. Там не было жизни. Ричард распахнул дверь – комната действительно была пуста.

- Впрочем, это может быть и совпадение,… - пробормотал Ричард, снова закрывая дверь, и осекся, резко развернувшись.

У изгиба коридора шагах в десяти от него стоял… волк. Научившиеся видеть в темноте глаза позволили инквизитору разглядеть зверя. На мгновение он залюбовался хищником. С первого взгляда было очевидно, что это не простой волк. Не бывает таких волков – огромных, почти полутора метров в холке. Мощные лапы, перевитые мускулами, густая темно-серая шерсть дыбом встает на могучем загривке, уши прижаты к крупной лобастой голове. Черная губа приподнялась, обнажая сахарно-белые клыки… Настоящая машина смерти, идеально приспособленная для того, чтобы убивать, сеять хаос и страх… Волк утробно зарычал. В этом рыке Ричарду послышалось неистовое желание рвать в клочья плоть, дробить мощными челюстями кости, упиваться кровью жертв… И наваждение, навеянное дьявольской хищной красотой чудовищного создания, тут же отступило. Сверкнули клыки, взявшиеся тонкой пленкой густой слюны…

Но волк не нападал!

Его тело дрожало от непонятного напряжения – казалось, он с трудом сдерживает себя, чтобы не броситься на инквизитора, но что-то не давало ему это сделать.

Ричард чувствовал себя в неком подобии сна. Он не испытывал ни малейшего страха, ища способ проверить на практике «дары» Странника и видя в оборотне только лишь удачно подвернувшийся способ этой проверки. Сейчас это было важнее всего. Важнее жизни.

«Смогу ли я понять, что его удерживает от нападения?»

Инквизитор сделал шаг к оборотню. Тот снова зарычал и снова остался недвижим.

Еще шаг. Оборотень, казалось, готов был завыть от невыносимого желания прыгнуть на человека, но… но снова не пошевелился. Только его глаза, принадлежавшие отнюдь не зверю, смотрели прямо на инквизитора, и в них сверкала нестерпимая ненависть, глубокая, давняя… Ричард узнал эти глаза, глаза напавшего на него после первой проповеди. Тогда он отделался лишь легкой царапиной, но, кто знает, как повернется дело сейчас. Смутное беспокойство охватило Ричарда, но любопытство и… необходимость исследовать свои новые возможности пересилило страх пред тварью.

Еще шаг. Из горла оборотня вырвался какой-то дикий звук. Он застыл как туго натянутая струна.

Внезапно Ричард понял. Подобно тому, как он смог видеть в почти полной темноте, он смог «увидеть» и причину бездействия оборотня. Просто Виктория запретила нападать. Оборотень заключил жесткий договор с давшей ему приют. Ричард еще раз с интересом прислушался к своим ощущениям – да, оборотень «думал» именно об этом.

«Интересно, всегда ли «инструмент», данный Странником, появляется в минуту необходимости? А как насчет самообороны оборотня? Или еще… Но сработает ли? Не слишком ли опасно проверять так вот сразу?» Но Странник не пожелал объяснять, а время не ждет.

Быть может, в этот самый миг Ворг пожирает кого-нибудь из мирных жителей, а он, Ричард, не в состоянии найти необходимое оружие! Уже подаренное ему оружие, которое он по малодушию не решается использовать!!

Решение пришло само собой. Инквизитор стремительно рванулся к оборотню и изо всей силы ударил его по носу рукоятью катаны. И в ту же секунду оборотень с ревом прыгнул, повалив Ричарда на пол. Страшные зубы вгрызлись в предплечье руки, которую инквизитор в самый последний момент вскинул перед лицом… И тут же хватка ослабла, оборотень, заскулив в бессильной ярости, отполз прочь. И начал превращаться в человека.

И вот перед Ричардом стоит высокий человек, ростом не уступающий инквизитору, но гораздо моложе, не больше тридцати лет. Бледная кожа, тёмные волосы. Широкие густые брови, из-под которых все также зло обжигает колючий ненавидящий взгляд. На щеке большой шрам. Высокая фигура скрыта свободным плащом.

- Ты… - еле выговорил он хриплым лающим голосом, едва обретя способность к членораздельной речи, - ты, инквизитор… Теперь мне ясно, кого подобрала в лесу вампирша… О, если бы я знал раньше, до того, как тебя перенесли через порог ее дома… Если бы мне только знать!!!

«Экспериментатор… хренов!!!» - выругался про себя Ричард, предприняв неудачную попытку подняться на ноги. Рука была прокушена почти до кости, и предательская слабость опять расползалась по телу. «Как же Странник это делал!?» Ричард стиснул в кулак пальцы раненной руки. Разорванное плечо было мокрым от крови, смешанной со слюной оборотня. «Как же он это делал, чертов язычник!?» Неотрывный взгляд оборотня мешал сосредоточиться. Ричард с усилием скрестил ноги и уселся посреди коридора прямо на полу. Свел вместе кончики пальцев, оперев локти о колени, и посмотрел на оборотня снизу вверх.

- Да ты умеешь разговаривать, пся крев? – как можно более спокойно произнес Ричард.

- Не хуже тебя, убийца!!! – оскалился тот.

- И как это Виктория пустила на порог такую блохастую тварь? – кровь текла все сильнее, от слюны оборотня руку дьявольски жгло, - Что, оборотни уже водят дружбу с вампирами? Или только с вампиршами?

Губы оборотня презрительно дернулись:

- Уж не тебе, инквизитору, в этом разбираться!!! Ты только и можешь, что убивать во славу своего лживого бога. Детей и стариков, женщин, калек. Если бы не вампирша, я бы вспорол тебе брюхо, прямо сейчас!! Не тебе меня судить!

- Ну отчего же? Как раз это моя прямая обязанность, - боль расползалась по груди и шее. Яд оборотня проникал глубже…

- Обязанность? Да что ты говоришь? Обязанность инквизитора – это борьба со Злом, а Зло, как легко заметить, просто цветет и пахнет в этом городишке. Все живое гибнет страшной смертью, а его преподобие бездействует. Уж наверняка легче разгромить жилище мирных людей, чем биться с настоящим порождением зла, высасывающим жизни.

Ричард не смог сдержать улыбки: «такой молодой, тупой и непоследовательный, но злости хватит на целый выводок. Интересно у него голова устроена – ведь какие-то понятия есть, рассуждения… Тьфу, прости Господи! И зачем я ему вообще отвечаю? Но он, кажется, что-то знает о Ворге…»

- Просвещаешь меня относительно моих обязанностей? Как мило. Так знай, все Зло в этом городе будет уничтожено.

- Ну да, - ухмыльнулся оборотень, - думаешь справиться с Тварью, тогда как ты даже со мной не можешь ничего сделать! Если бы не… Короче, благодари своего бога, святоша, что до сих пор еще жив!

- Что, существует Зло, опасное и для таких выродков как ты?

- Тебе неведомы ни желания, ни чувства таких как я! И тем более неведомы наши страхи!! Я с удовольствием избавился бы от Зла, царящего здесь… Быть может, даже с большей охотой, чем от тебя, инквизитор. Или чтоб показать тебе, что не только такие как ты могут помогать другим… И что могли сделать все те, кого ты убил… Посмотри, во что наконец ты можешь превратиться сам, если тебя не остановить.

- Помогать другим? Да ну! Вся польза от вашего брата – это шкура на сапоги…

Оборотень зарычал, но по-прежнему не сделал попытки напасть. Жутко было видеть, как скалился уже не зверь, а человек. Точнее, слабое подобие человека с больной изуродованной душой.

- Виктория запретила тебе нападать? Что же ты попросил у нее взамен?

- Не твое дело, святоша!!!

Кто знает, как долго продолжался бы этот странный разговор в непроглядной тьме, но в другом конце коридора внезапно блеснул свет. Оборотень зло покосился на инквизитора, отступая в тень.

- Мы еще встретимся, святоша, - едва слышно прошипел он, – даю тебе слово, до того как мы убьем тварь, я не нападу на тебя первым. Но в тот же момент, как мы с ней расправимся, ты почувствуешь мои зубы на своей глотке!!

«Сплошные договоры и обещания – какой законопослушный оборотень… Мы убьем Тварь? Однако! Еще мне такого союзника не хватало! Бред, какой бред… Но как же убрать эту чертову боль!?»

- Мастер? – Микаэль повыше поднял в руке светильник, с удивлением смотря на сидящего на полу инквизитора - Что Вы делаете здесь, в темноте?

- Микаэль, я должен кое-что проверить,… - проговорил Ричард, не поворачивая головы и не меняя позы.

Микаэль обошел неподвижного инквизитора и поднес светильник ближе. Отблески света задрожали на мокром рукаве Ричарда, отразились от покрытого потом лба.

- Проклятье, мастер, что здесь произошло? Вы весь в крови!

- Неважно, друг мой, это все неважно, важно другое…

Микаэль поставил светильник на пол и с помощью короткого кинжала осторожно освободил плечо Ричарда от превратившейся в изжеванные лохмотья сутаны. Тот послушно позволил Микаэлю обнажить рану. Он по-прежнему сидел неподвижно, полуприкрыв глаза.

- Почему Вас нельзя оставить одного ни на минуту!? – в сердцах вырвалось у боевого брата, - ну кто посреди ночи в запертом доме ухитрился так изгрызть Вам руку?

- Здесь оборотень.

Несмотря на свою обычную невозмутимость, Микаэль вздрогнул.

- В ране яд оборотня,… - медленно произнес он.

- Я хочу проверить одну вещь…

Взгляд боевого брата стал жестким, он смотрел на инквизитора как на помешенного. Ричард поймал этот взгляд.

- Послушай, Микаэль, Странник легко справился с моей раной, нанесенной топором, а потом смог залечить даже пробитое легкое… Он как-то смог это сделать, понимаешь? Значит, теперь должен и я.

- Откуда Вам знать диавольские приемы этого язычника?

- Я узнал их, сам того не желая – Странник одарил меня своими знаниями, когда исцелял… И теперь я обязан уметь их использовать!!

Ричард зажмурился, как тогда, пытаясь почувствовать, есть ли кто-нибудь за закрытой дверью. Теперь же он пытался «почувствовать», как избавиться от яда, распространяющегося по сосудам вместе с кровью. Он желал этого всеми силами своей души!

Микаэль говорил что-то еще, но Ричард уже не слышал.

Внутренним зрением он вдруг увидел, как белесая, точно брюхо дохлой рыбы, слюна оборотня растворяется в крови. Надо было не дать ей распространиться по телу. Беловатые нити сворачивались в клубки и Ричард старался гнать их ближе к глубоким проколам от клыков оборотня. Клубки слипались в большие сгустки и медленно вытекали из раны. Ричард физически ощущал, как кровь становилась чище и… ярче, по мере того, как уходил яд.

Волосы Ричарда были мокры от пота, он дышал тяжело и прерывисто.

- …верую в Духа Святого, Святую Вселенскую Церковь, святых общение, оставление грехов, воскресение плоти, жизнь вечную,… – едва слышно шевельнулись его губы. От этих слов, произнесенных без всяких усилий, по телу разлилось тепло. Реальное, физически осязаемое тепло.

Все наиболее прочувствованные мысли немедленно находили свое отражение в реальном мире. Для Ричарда всегда наиболее убедительны и ярки были слова молитв, слова обращения к Господу, именно их он всегда произносил с особенным жаром и душевным подъемом… И именно на них сейчас так послушно отзывалось все его существо.

Ричарду не пришла в голову та простая мысль, что будь на его месте жестокий убийца и изгой рода человеческого, и думай он о своих темных делишках так же истово, как Ричард о Боге, то его тело, будучи наделенное даром Странника, вполне могло отозваться так же скоро и послушно. Странник не знал Господа, потому «дар» его и не должен был делать различий между праведником и грешником…

А потом рана начала затягиваться. Микаэль потрясенно смотрел на розовые корочки рубцов на месте укусов.

- Получилось… - прошептал инквизитор, кажется, не менее пораженный, чем боевой брат, - получилось… Просто я очень этого захотел… Неужели в этом и есть весь секрет?

Микаэль не нашел, что ответить. А Ричард запрокинул назад голову и расхохотался. Повернулся к другу.

- Привези Кристиана, мне придется много чего записать, - он взглянул на изодранный рукав свой сутаны и улыбнулся, - и что-нибудь из одежды. Да, и еще мне нужен последний отчет Николаса... Мы задержимся здесь на несколько дней. Этот паршивый оборотень изъявил желание помочь нам в борьбе с Тварью, а потом обещал всенепременно покончить и со мной. Вампирша тоже далеко не рада соседству Ворга, но моей смерти пока еще не жаждет... Давно я не оказывался в таком приятном соседстве! Воистину мир полон удивительных вещей и событий. Посмотрим, удастся ли нам извлечь из всего этого какую-то пользу.

…Как только Ричард встретился с оборотнем, Виктория примчалась на место событий, но в последний момент решила не вмешиваться, а затаилась в тени одной из арок, оставаясь для всех невидимой. Вряд ли Ричард мог нанести серьезный урон оборотню. Но когда Аристарх вонзил зубы в руку инквизитора, она просто растерялась. С одной стороны, ей очень хотелось защитить инквизитора, а с другой… Кто знает, может быть, став оборотнем, Ричард будет более снисходителен ко всяким... монстрам? Когда же инквизитор чудесным образом излечился, она только разочаровано вздохнула и мысленно отпустила пару нелестных фраз в адрес Странника...

- На рассвете жду тебя с Кристианом. Отправляйся прямо сейчас, - подытожил разговор Ричард.

Микаэль коротко кивнул, но как-то медлил уходить.

- Иди, - улыбнулся Ричард, - со мной больше ничего не случится. Я просто отправляюсь спать, - и в подтверждении своих слов демонстративно взялся за ручку двери.

Микаэль помолчал. Дернул уголком рта. И, не сказав ни слова, ушел выполнять распоряжение инквизитора.

Ричард подождал, пока стихнут его шаги, распахнул дверь и… увидел хозяйку дома. Та, как ни в чем не бывало, сидела на подоконнике и смотрела в раскрытое окно. Минута прошла в полном молчании и неподвижности. Ричард плотно закрыл за собой дверь и не спеша прошел на середину комнаты. Лунный свет был так ярок, что он мог рассмотреть каждую складочку на одежде Виктории. Оставалось загадкой, как ей удавалось в любой ситуации выглядеть идеально и столь женственно в мужском костюме. Она не была похожа на тех девушек, что часами могли крутиться у зеркала, выискивая в себе несуществующие недостатки. Ричард подумал о греческих статуях – они были такими же естественными, идеальными и … неподвижными.

- Сегодня почти не видно звезд, - нарушила тишину Виктория. Мягко и бесшумно она соскользнула с окна и наконец-то посмотрела на Ричарда, - провоцировать оборотня – не самая удачная идея. Если хотелось проверить свои способности, то можно было бы придумать другой способ… Не перебивайте меня! – если до этого Виктория говорила мягко и вкрадчиво, то, заметив, что инквизитор собирается что-то сказать, резко изменила тон на властный.

Затем ее голос стал расслабленно-скучающим:

- А теперь я нахожусь в очень неприятной ситуации. Вы, конечно, не давали мне никаких обещаний, но нападать на моих гостей… По-моему, в этом есть что-то неправильное. Теперь мне придется приносить свои извинения Аристарху за произошедшее. И… прошу прощения у Вас.

Вампирша сама не знала, за что просит прощение: за то, что не вмешалась, за то, что надеялась на превращение Ричарда в оборотня, или за то, что сейчас занимается чтением нотаций.

- Не думал застать оборотня в доме вампира. Тем более в виде гостя. Если в этом доме так пекутся о гостях, не соблаговолит ли кто-нибудь организовать мне умыться?

- Мир полон загадок. И отсутствие конфликта между оборотнем и вампиром – это не самое странное.

Вампирша задумалась на несколько секунд, потом улыбнулась и с хитринкой в глазах предложила:

- Как насчет небольшой ночной прогулки? Горячую ванну не обещаю, но умыться получится без проблем.

- К твоим услугам, - Ричард склонил голову набок и тоже чуть-чуть улыбнулся, - надеюсь, гостеприимная хозяйка не собирается утопить меня в каком-нибудь прудике?

"Любопытно, смогу ли я дышать под водой?"

…Мишель быстро пришел в себя, но слабость от потери крови не позволяла встать с постели, поэтому он лежал и смотрел на кисти балдахина.

- Ты уже очнулся? – спросила Виктория, направляясь к сундуку с одеждой. Мишель с трудом сел на постели и теперь наблюдал, как вампирша деловито перебирает его вещи.

- Что-то ищешь?

- Да. Нужен какой-нибудь плащ.

- Плащ в шкафу. Там, где ты ищешь, только белье.

- Ага… ясно. Спасибо!

- Зачем тебе?

- Ричард слегка повздорил с Аристархом, и его одежда сильно пострадала. Неизвестно, кто из них двоих более опасен, - последнюю фразу Виктория произнесла, больше обращаясь к самой себе.

- А плащ-то зачем? Нельзя чего-нибудь полегче взять? – удивился Мишель.

- Ночью в лесу может быть прохладно, - пожала плечами Виктория, придирчиво разглядывая плащ на вытянутых руках.

Тут Мишеля озарило: сегодня полнолуние, ночь, когда Виктория уезжает из дома в особое секретное место. Она всегда брала с собой его, Мишеля.

- Отдыхай. Тебе сейчас это необходимо, - Виктория аккуратно сложила плащ на сгибе локтя. На Мишеля она не смотрела.

- Ты не слишком-то разговорчива, - буркнул он, но Виктория уже закрыла за собой дверь.

Мишель застонал от злобы и бессилия и упал обратно на подушки. Она оставила его!! Она сейчас поедет с этим… с этим стариком! Да что она в нем нашла?! Неужели он, Мишель, стал для нее просто едой? Раньше за его кровь всегда следовала компенсация – настолько приятная и незабываемая, что за нее можно было и умереть.

Злость и обида придали силы Мишелю: он смог подняться с постели и подойти к окну. Старик сидел на лошади позади Виктории и обнимал ее за талию! Инквизитор, а не Мишель сейчас вдыхал вишневый аромат ее волос… Инквизитор сейчас прикасался к ней…

Мишель ударил кулаком в стену, но боли не почувствовал. В нем бушевала ярость, а ревность подсказывала пути для решения возникших проблем.

… - Возьмите, должно подойти, - сказала Виктория, протягивая плащ Ричарду. Конечно, если Вы лично ничего не имеете против золотой вышивки… Мишель любит красивые вещи.

При упоминании имени этого приторно-слащавого щеголя Ричарда передернуло, но он подавил в себе неприязнь и накинул плащ.

Виктория уже сидела на спине огромного черного жеребца, косящегося недовольным угольно-черным глазом на инквизитора. Изящно наклонившись, она протянула руку. Ричард удивленно вскинул брови.

- Простите, но сегодня Вам, сэр Ричард, быть ведомым, так как только я знаю дорогу.

Инквизитор хмыкнул и одним упругим движением оказался на спине жеребца, позади Виктории. Дернув повод, она заставила жеребца загарцевать на месте. Ричард, чтобы не упасть, непроизвольно схватился за ее талию… Вампирша улыбнулась сама себе, почувствовав замешательство Ричарда – для этого даже не надо было уметь читать мысли.

- Держитесь крепче! Не хотелось бы чувствовать себя виноватой, если Вы не сумеете остаться в седле.

Огромный жеребец черной стрелой рванулся в ночь.

Когда они достигли края поляны, эмоции Мишеля больно ударили в спину Виктории.

«Идиот… Он даже не пытается скрывать свои чувства… Совсем страх потерял» ,- раздраженно подумала она, а вслух сказала:

- Знаете, ревность – это очень плохое чувство. Она может спровоцировать на глупые поступки.

- Это ты о юном владельце плаща с золотой вышивкой? – поинтересовался Ричард.

- Да, - удивилась Виктория, а про себя подумала, что инквизитор становится все более опасным.

- Ревность делает жизнь ярче, не так ли?

- Ну, - замялась Виктория, - возможно, Вы и правы.

Жеребец перешел на ровную рысь. Ричард убрал руки с талии Виктории и заложил их за спину, крепче стиснув коленями бока коню.

- Не упадите, сэр Ричард! - шаловливо крикнула ему Виктория вполоборота и снова с удовольствием почувствовала легкое замешательство инквизитора.

Ослепительная луна освещала неширокую лесную тропку. Ветки деревьев были видны так же отчетливо, как складки на одежде Виктории, когда она сидела у окна в его комнате…

Через полчаса черный жеребец Виктории перешел на шаг. Она грациозно соскользнула на землю и повела коня под уздцы.

- Ну вот и пришли.

Взору Ричарда предстало небольшое озеро с застывшей в его центре луной. Зеркальная поляна посреди чащи.

- У нас еще есть время. Надо расседлать Грома, он очень капризен и привередлив – если на нем нет седока, предпочитает быть свободным.

- Время для чего? – машинально спросил Ричард. Он задумчиво смотрел на неподвижную гладь воды. Теперь, казалось, мир заливали две луны, и все терялось в великолепии их серебристого света.

Вампирша только загадочно улыбнулась в ответ.

- Ничего не чувствуете? Это место очень необычное. Я это сразу поняла, как только нашла его. Оно какое-то… волшебное, что ли…

Лунное сияние действительно завораживало.

Ричард знал о существовании однотонных миров, подчиненных одной только ноте или одному единственному цветовому оттенку. Знал, но не ожидал найти что-то похожее здесь, на Земле.

…Он помнил далекий мир ослепительной синевы, где сливались небо и земля, созданная из сложно переплетенных губчатых структур, и где разумные существа были частью своей земли и неба. Еще был мир пустой и мертвый вот уже многие тысячелетия – залитые всеми оттенками красного острые скалы и россыпи камней не хранили даже памяти, стертой временем – о нем напоминало лишь медленно умиравшее тусклое красное солнце. А был мир, созданный из звуков одной дивной расой, существами без тел. Когда раса погибла, их мир остался жить только одной вечно звучащей горестной нотой. Некому было прервать этот стон одиночества, ибо их мир не был доступен обычному восприятию, его обнаружили только странники, а они никогда не уничтожают, а только лишь скользят-скользят вперед, тихонечко перебирая струны бесконечной Вселенной…

Слишком много миров, чтобы считать Землю самым прекрасным из них.

Здесь же, в этом укромном уголке леса, царила луна. И деревья, и земля вокруг послушно одевались в серебристый наряд. Серебряный воздух дышал весенней ночной прохладой и свежестью.

Виктория начала раздеваться. Первым на траву упал плащ, затем сапоги, жилет… Лукаво взглянув на Ричарда, она остановилась и нарочито удивленно полюбопытствовала:

- Кажется, кто-то хотел искупаться. Или Вы предпочитаете это делать в одежде? Не будьте таким стеснительным!

Ричард неторопливо снял плащ.

- Почему ты обращаешься ко мне на «Вы»?

Виктория задумалась. Улыбнулась.

- Если я скажу, что испытываю почтение к Вашему возрасту,- тут она не то хмыкнула, не то хихикнула, - или к священному сану, то Вы мне вряд ли поверите?

Ричард молча кивнул. Положил плащ на прибрежный песок.

- И правильно. Хотите узнать правду? Попробуйте-ка прочитать мои мысли. Вас, кажется, чертовски интересуют внезапно открывшиеся возможности. Странник – чародей и кудесник, он спас Вас…

- Не то чтобы интересуют,… - на эту тему откровенничать не хотелось, - Скорее забавляют. И не будем сейчас о делах.

- Тогда позабавьтесь еще, попробуйте прочесть мои мысли.

Ричард демонстративно приложил ладони к вискам, пристально глядя на вампиршу. Постоял так несколько секунд:

- Что-то не очень получается, - наконец, констатировал он, - впрочем… Ты думаешь о своем мальчике Мишеле, которого оставила одного в тоске и отчаянии от мысли, что эту прогулку решила посвятить такому старику как я.

Виктория звонко расхохоталась.

- Вы можете быть серьезнее?

- Разве можно забавляться серьезно? – глаза Ричарда смеялись…

Он погасил искорки и спросил:

- Хочешь серьезно? Тогда расскажи мне, что я должен делать, чтобы читать эти самые мысли.

- Не знаю. Как-то же Вы почувствовали, о чем думал оборотень. Я не могу этому научить. Для меня читать мысли – это так же естественно, как для человека – дышать.

Единственное, что смог «увидеть» внутренним зрением Ричард – это каменную стену, через которую нельзя было пробиться… Зато обычному «человеческому» зрению предстала поглощенная словесной перепалкой полураздетая Виктория. Ричард невольно отвел глаза.

- Ты установила какой-то барьер.

Виктория печально улыбнулась:

- Вы нашли ответ на свой вопрос.

Конечно же! Стена! Она пытается сохранить дистанцию между собой и им! Тогда зачем надо было устраивать это ночное путешествие? И зачем я вообще с ней поехал? «Я поехал умыться!!» - раздраженно напомнил сам себе Ричард.

- Вы можете продолжать обращаться ко мне на «ты». Но я оставляю за собой право говорить «Вы».

«Как чопорно. Тогда можно было бы по крайней мере раздеваться не у меня на глазах!»

Виктория медленно вошла в воду по пояс и обернулась.

- Вода теплая, честное слово! Уж не знаю почему, но она даже зимой не замерзает.

Аккуратно сложив одежду на серебристом песке, инквизитор подошел к большому, в два человеческих роста, валуну у самой кромки озера. Нащупал на отливающем серебром гладком камне несколько уступов и легко взобрался наверх.

- Она тает при виде тебя, - сильное тело скользнуло в воду. Вынырнув, Ричард лег на спину, с наслаждением ощущая прохладу воды на разгоряченном скачкой теле. Странное представление у вампиров о «теплой» воде.

Серебристый смех Виктории разнесся над озером… Ну вот, она снова смеется. Женщины удивительно непоследовательные создания.

- Я могу только догадываться, откуда в грозном инквизиторе столько романтики!

…Эта изящная рыжеволосая леди – одно из тех темных созданий, что непонятными силами влекутся к Странбургу. Столько разных существ, представляющих угрозу людям собрались здесь… Оборотни, вампиры, Странник со своей проклятой Тенью, охочие до запретного Швицы, сошедший с ума отец Иоанн, мать Агнесса … Откуда здесь это все? Город просто окутан злом. Город и его жители, НО НЕ Я. Ведь с точки зрения странников вампиры не являются злом... Мысль пришла спокойно и не вызвала никаких эмоций – это была просто констатация факта. Как вампиры, так и оборотни – безусловное зло для людей. Но в других мирах, где таких как Виктория и Аристрах большинство, жизнь идет своим чередом. Единый Господь, создавший сонмы миров и их разнообразнейших обитателей, мудро установил равновесие в каждом из них. Вампиры зло на этой Земле, но с точки зрения всех Божьих тварей они ничем не лучше и не хуже людей – просто каждому место в своем мире.

Другое дело – Ворг, носитель Зла Абсолютного, уничтожающий все жизни без разбора, не делая различия между людьми, оборотнями, вампирами, странниками…

В другом мире Виктория была бы гораздо счастливее, чем здесь. Она звалась бы прекраснейшей, и никто не посмел говорить о ее душе, как о жалком и уродливом подражании Души Божественной – ведь она была бы окружена равными себе! Есть миры, жители которых гораздо ближе к Богу, чем люди – и в тех мирах люди смотрелись бы жалкими и уродливыми тварями. Все относительно и никто, кроме Господа, не вправе судить творения Его.

О делах думалось нехотя… Хотелось бездумно смотреть на луну и чувствовать всем телом обволакивающую прохладу воды…

Тишина разлилась над озером...

А где Виктория?

Ричард поднял голову. Оглянулся. Неподвижная гладь застыла как зеркало. Помимо воли пришли тревожные мысли – а вдруг слухи о том, что вампиры могут утонуть в проточной воде – правда? Хотя, какая здесь проточная вода? Это же озеро… Несколькими взмахами он подплыл ближе к берегу и встал на дно по пояс в воде. И где ее теперь искать?

Вдруг Ричард резко обернулся – вампирша была на расстоянии вытянутой руки и внимательно разглядывала его. Взгляд плавно скользил, не пропуская ни одного дюйма его тела.

- Ммм… Это не тело монаха. – протянула Виктория. – Оно не изнеженное… сильное… подчиняется больше инстинкту хищника, чем человека… Если замахнуться на обычного человека, он попытается просто закрыться, трусливо спрятаться и все. Если попытаться ударить Вас, то Вы сначала блокируете удар, а потом нанесете ответный. Или я не права? Ричард, зачем Вы стали инквизитором? Сами себя сознательно ограничили… Другой бы мужчина на Вашем месте…

Но тут Виктория резко сменила тему, прикоснувшись к его плечу и пробежав прохладными пальцами по шрамам.

- Эти самые последние… Не хватило сил исправить все до конца? Или оставили на память?... А это, я так понимаю, арбалетные болты… К ним приложил свои руки Странник. Чувствуется работа истинного целителя. А это что, топор? Вот из-за чего от Вас пахло кровью на приеме у бургомистра. Подразнили Вы меня тогда, признаюсь.

Ричард не сделал попытки отстраниться от вампирши. Прикосновения были приятными – он уже и забыл, когда последний раз его тела касались женские руки... обычно только жесткая сталь.

- ...а эту вот дорожку проделало не оружие… - Виктория провела пальцем по бороздке шрама от виска до самой ключицы. - Расскажете?

- Этот? – голос Ричарда стал хриплым, но не от холодной воды. Когда Виктория дотронулась до его лица, он инстинктивно отдернулся, - это след когтей оборотня. Я думаю, покойного отца или дядюшки твоего милого гостя Аристарха – слишком уж активно этот юный оборотень ищет моей смерти.

…Весенние ночи прохладные. Через некоторое время, почувствовав, как от холода начинают неметь руки, Ричард вылез на берег.

- Смотрите! – вдруг сказала Виктория.

Вода подернулась рябью, и мелкие волны побежали к берегу. Все словно бы ожило и вздохнуло: на берегу, чуть дальше узкой песчаной косы, один за другим распускались сияющие белые цветы. Легкий ветерок взметнул в воздух серебрящуюся пыльцу.

- Светлячки! – весело рассмеялась Виктория, ловя падающие цветочные снежинки.

Завернувшийся в плащ Ричард вздрогнул от ее слов. Это не укрылось от внимания Виктории. Он поймал ее вопросительный взгляд.

- Меня в детстве так приятели называли, светлячком, - сказал он, - а потом еще, уже много лет спустя… - он помолчал и словно бы нехотя произнес, - в Японии. Впрочем, ни к чему об этом вспоминать – из этих людей уже никого не осталось.

- В словах оживает память, - возразила Виктория, - поверьте, мне прожившей очень долго по сравнению с человеком, это известно более чем хорошо. Воспоминания – это то, чем мы дорожим больше всего.

- Не все воспоминания хотелось бы хранить.

- Но благодаря им мы сохраняем человечность. Правда, не все мы…

- Зачем тебе сохранять человечность? Ты ведь принадлежишь другому племени... Храни его нравы и обычаи.

- Обычаи использовать людей как еду? – спросила Виктория, удивленно взглянув на Ричарда.

- Просто таким как ты не место на Земле... Впрочем, это не важно, - инквизитор осекся, чувствуя, как растет непонимание собеседницы, - ты дорожишь воспоминаниями – значит, ты дорожишь воспоминанием и об этом?

- О чем? – не поняла Виктория, выжимая из кос воду.

- Шрамы. У тебя на… спине.

Вампирша замерла. Ричард уже понял, что это признак крайнего напряжения.

- Я думала, что отлично их прячу…

- Да. Я бы не заметил, если бы не луна. Они остались на память?

- Хм… Ну если клеймо можно назвать «шрамами на память»… Можете себя поздравить, сэр Ричард. Вам удалось увидеть то, что не могут видеть другие.

Виктория повернулась так, чтобы тонкие линии, рассекавшие кожу, сложились в единый узор.

- Бабочка на память. Мой Мастер всегда говорил, что я напоминаю ему бабочку. Поэтому мне досталась такая метка. Я пробовала от нее избавиться, но не вышло… Даже кожу снимала, но рисунок все равно рано или поздно появлялся… Заклеймили, как... как породистую лошадь.

- Не только люди ненавидят вас, вампиров... Среди своих вы тоже не всегда находите теплоту и любовь, не так ли?

- «Любовь»? Да Вы просто не перестаете меня удивлять, святой отец! Ваши рассуждения по меньшей мере наивны. Жизнь вампиров организованна совсем иначе, чем у вас, людей.

- Только что ты говорила о человечности, а теперь снова подчеркиваешь свое отличие... Кем бы ни было живое существо, оно нуждается в любви – это закон жизни.

Они помолчали.

- Странная сегодня ночь,… - вздохнув, сказала Виктория, - ночь длинных разговоров.

- А ты думала, я буду молча отмываться от слюней оборотня? – усмехнулся Ричард, - не каждый день... ночь мне удается разговаривать с вампирами, тем более с такой... как ты.

Последняя фраза вырвалась помимо его воли – просто ему вдруг очень захотелось снова почувствовать ее нежные пальцы у себя на лице.

- Вернемся к Вам. За что Вас назвали светлячком?

- Вообще-то я никогда этого не понимал, - пожал плечами Ричард, - Мой друг Джон говорил, что у меня в глазах поблескивает что-то наивно-героическое, как свет этого крошечного жучка, желающего осветить дорогу в темноте. Ну не глупость ли? Светлячок вовсе не жаждет ничего «осветить» - он просто привлекает самку! Его интересует продолжение рода и больше ничего, ни какие-то там абстрактные дороги непонятно где. Впрочем, Джон всегда был исключительно ироничным…

Тень пробежала по лицу инквизитора.

- А что было в Японии?

- Там меня так назвала одна девушка – естественно, она понятия не имела о моем детском прозвище… Вот я всю жизнь мечтал походить на глупого светящегося жука!

- Как Вы попали в эту страну? – про девушку было особенно интересно, но Виктория решила начать издалека.

- Около пятнадцати лет назад я жил некоторое время в Японии, - ответил Ричард, - я уехал туда миссионером, еще не догадываясь, на что способна эта страна. Тамошние жители принимают у себя чужаков и даже слушают их, но все пламенные речи желающих обратить их в истинную веру как будто увязают в песке… Эта маленькая страна поглощает и переваривает в себе все чуждое, оставаясь удивительно самобытной и независимой… Но я отвлекся. Я жил при дворе одного сегуна, пытался понять нравы этих людей, узнавал их оружие… - Ричард снова замолчал на некоторое время.

Виктория терпеливо ждала.

- Я нравился одной молоденькой девушке, состоявшей в свите дочери сегуна. Ей было не больше пятнадцати. Почти каждый день она присылала мне изящные хокку с надписью «для Светлячка»,… - лицо Ричарда как-то вдруг судорожно дернулось, - я говорю все не так! Слова здесь не помогут… И зря ты меня спросила… Если ты надеешься услышать какую-то романтическую историю, то ничего такого не будет! Я пробыл там почти год, а потом, перед самым моим отъездом, в столице было сильное землетрясение, и она… погибла. Трагическая случайность. Вот и все. Твое любопытство удовлетворено?

- Не совсем. Но, думаю, неприятных воспоминаний уже достаточно для этой ночи.

Оба опять замолчали. Ричард о чем-то думал. Виктория же распустила косы, чтобы они побыстрее высохли и в очередной раз подумала – пора бы их уже обрезать, они доставляли много хлопот...

- Не надо, - вдруг сказал Ричард, - у тебя такие красивые волосы.

Виктория резко вскинула голову. Он снял барьер!? Нет, не может быть... Она поспешно проверила... Нет, Ричард действительно этого не делал... «Но тогда, тогда я сама его сняла, посчитав ненужным здесь и сейчас...»

- Я хочу увидеть твой истинный облик, Виктория.

- Нет.

- «Нет» и все?

- Да.

- Почему?

- Потому что… Просто не надо, - Виктория села на валун и закрыла глаза.

- Ты чего-то боишься?

- Да.

- Чего?

- Зачем Вам это? Зачем Вы лезете ко мне в душу? Или хотите удовлетворить любопытство? Никогда не встречались с вампиром и хотите узнать, каков истинный облик? Хотите знать, с чем придется столкнуться, к чему надо готовиться? Или решили устроить ночь страшилок? А потом будете всем гордо рассказывать, что видели вампира и остались живы? Или хотите пощекотать себе нервы, проверить, насколько Вы готовы к кошмарам?!

- Прекрати, - устало сказал Ричард. И, как это ни странно, Виктория послушалась. – Ты всегда думаешь за других? А еще говоришь о том, что умеешь читать мысли…

- Хорошо, - ровным голосом ответила она, - Вы увидите что просили.

И тут началось… Тени потянулись к вампирше, окутывая ее тело.

- Если не сможете смотреть дальше, просто скажите и все прекратится.

Обычно изменения происходили почти мгновенно, но сейчас Виктория решила «растянуть удовольствие» - медленно, постепенно измениться. Одновременно она внимательно наблюдала за реакцией инквизитора.

Первыми изменились глаза – зрачки вытянулись в тонкие вертикальные лини, радужка вспыхнула зеленым. Эти глаза прекрасно видели в темноте. Ричард словно бы очутился в теле другого человека, за которым следили эти два огонька, не обещавшие ничего хорошего.

Черты лица вампирши заострились, а из-под верхней губы медленно выдвинулись клыки. Они оказались не такими длинными, как ожидал Ричард, но все равно опасными. Его опять посетило видение. Солнце почти скрылось, до города оставалось совсем немного. И вдруг он сворачивает с тропы и идет вглубь леса, ничего не соображая, ведомый только одним желанием – дойти. Куда – он и сам пока не знал. Что-то заставило его остановиться и ждать. В глазах все плыло, а тело наполняло сладкая истома. Размытая фигура материализовалась перед ним. Он ощутил чье-то дыхание на своей шее… Резкая боль, и Ричарда выкинуло в реальность.

Виктория усмехнулась, увидев, как вздрогнул инквизитор.

Ногти на пальцах рук удлинились и приняли форму когтей, а тени еще больше сгустились и развернулись в стороны огромными серебристыми крыльями. Следующее, что увидел Ричард, было не столь продолжительным, но чересчур кровавым. Схватка двух вампиров – зрелище страшное, но вместе с тем завораживающее. Теперь он словно бы наблюдал за ней со стороны. В одном из них он признал Викторию. Второй – молодой мужчина. Они сталкивались в воздухе, яростно размахивая крыльями, стремясь нанести удары друг другу всем, чем могли. Виктория вскрикнула, когда когти противника пропороли ей бок, и упала на землю. Но затем вновь взмыла в воздух. Боль как будто придала ей силы, и она набросилась на противника с удвоенной энергией. Вампирша буквально разорвала его и тяжело опустилась на землю. Кровь покрывала ее с ног до головы, стекала с клыков, когтей и крыльев, а в глазах затухала ярость. К ней подошел один из старых вампиров и надел на пальце кольцо.

Вампирша глухо зарычала и посмотрела прямо на Ричарда...

...И он снова оказался на серебристом песке у озера. Виктория сидела на земле, прислонившись спиной к валуну.

Луна зашла, серебристый свет угасал. Все отчетливее на небе высверкивали россыпи звезд. Виктории показалось, что Ричард смотрит на звезды, но его невидящие глаза были обращены куда-то внутрь себя.

- Есть миры, где живут такие как ты, - негромко сказал он, - Они больше не нуждаются в крови, они отыскали решение много веков назад. Они не таятся по ночам, не боятся солнечного света. Они мудры и сердца их полны любви. В том мире процветают науки и искусства. Ажурные замки вздымаются в бездонное небо… Там нет больных и несчастных. Нет одиноких. Это мир гармонии и счастья.

…Виктория слушала, не понимая, на сколько серьезен Ричард. Ей как-то внезапно сделалось зябко – то ли от таких необычных и завораживающих слов инквизитора, то ли от осознания того, что он, человек, видел ее истинный облик и продолжает сидеть рядом, и говорить с ней, то ли от того, что просто стало слишком холодно...

Ричард распахнул свой плащ.

- Иди сюда, - просто сказал он.

Виктория поднялась, сделала несколько шагов и замерла.

- Ты… еще можешь остановиться.

Еще один шаг.

- Утром ты будешь сожалеть о случившемся…

Она была в двух шагах от него…

- И опять ты думаешь за других... Бабочка и Светлячок – как это трогательно и чересчур романтично для сурового инквизитора, да? Ну иди же сюда, ты вся дрожишь.

Он обнял ее, укутав их обоих широким плащом.

Прикосновение обожгло кожу. Виктория попыталась оттолкнуть от себя Ричарда, но тот лишь крепче сжал объятия. Она знала, что сможет вырваться из кольца его рук, но боялась причинить ему боль. Мысли судорожно метались в поисках выхода. На мгновение голова прояснилась и вампирша нашла замечательное решение, но в следующую секунду лавина чувств и эмоций разметала остатки барьера и накрыла их обоих…

…- Нам пора возвращаться, скоро рассвет, - сказал Ричард, - седлай своего Грома, вряд ли он позволит сделать это мне.

- Да… подожди… я хочу запомнить, как бьется твое сердце…

Серебристый свет растаял, превратив этот удивительный уголок всего лишь в маленькое лесное озеро.

Что и говорить, нечасто приходилось ему рассказывать незнакомцам правду о себе. Но если продолжать в том же духе, скоро это может войти в привычку.

Множественность миров… Сущность Странников… Легенда о Тенях, порождаемых Междумирьем…

Его слушали внимательно. Кто с недоверием, как Виктория; кто с тщательно скрываемым интересом, как этот странный юноша – Аристарх. Но при всех случаях, сейчас ему верили… А некоторые – и вовсе нетерпеливо ждали, когда он закончит со «вступлением» и перейдет непосредственно к делу. Странник все время ощущал на себе взгляд Ричарда. Сегодня инквизитор был куда спокойнее, чем накануне. Его неприязнь не исчезла полностью, но и не ощущалось больше той давящей, всепоглощающей ненависти, даже просто находиться рядом с которой было больно.

Долгая погоня вокруг города… Спасение Ричарда (разумеется, без лишних подробностей)… Ощущение близости Тени…

- Вы появилась очень вовремя, - обратился он к Виктории. – Та сила, которой вы обладаете, отпугнула Ворга. Он по природе своей крайне осторожен и, думаю, попросту не стал рисковать, не изучив то, с чем столкнулся, и не решив, как ему следует действовать. К сожалению, чужая сила способна удержать его на расстоянии лишь временно. Она же для Тени – сладчайшая из приманок. Как только Ворг поймет, что готов справиться с вами, он попытается завладеть вашей силой, леди Виктория.

Вампирша в лице не переменилась, только чуть заметно вздрогнула.

- Тем больше причин для меня разделаться с этой тварью, - ровным голосом сказала она.

- Сейчас дела обстоят так, - продолжил Странник. – С прошлого вечера я пытался определить, где находится наш враг. Это было не так уж сложно, поскольку он все это время кружил в некотором отдалении от поместья. Я отчетливо ощущал его сомнения, но причину их понял не сразу. Очевидно, что ему хочется добраться до каждого из нас, находящихся здесь, а до некоторых – особенно, но он хорошо понимает, что в открытом бою с несколькими противниками может проиграть. Очевидно также, что Ворг надеется на то, что мы вновь разделимся и позволим покончить с собой поодиночке…

Он бросил в сторону Ричарда и Виктории многозначительный взгляд. Вампирша пренебрежительно хмыкнула, но Страннику показалось, что она слегка покраснела.

- И все же главная причина колебаний Ворга кроется в другом…

Странник сделал паузу. Он собирался сказать им нечто очень важное, но предугадать реакцию на свои слова никак не получалось. Смогут ли его понять? Поверят ли до конца?

- Мне показалось, Ворга тянет что-то еще. Какая-то иная цель привлекает его почти так же сильно, как и все мы. К моему сожалению, я не знаю что это за цель. Но… у меня есть повод считать, что она находится в Странбурге. Или даже – под Странбургом.

Озадаченные взгляды. Даже Аристарх выглядел обескураженным. А Ричард спросил напрямую, опередив остальных:

- Объяснись.

- Непросто объяснить…, - Странник замялся. – Я очень давно не сталкивался с чем-либо подобным… и все еще не уверен, что это – именно то, о чем я думаю. Это… оно похоже на источник, на родник, из которого вытекает не вода, а Сила. Первозданная, дикая… темная…

- Что значит «темная»? – уточнил инквизитор, прищурившись. Странник задумался на миг, прежде чем ответить:

- Эта Сила – ненаправленная и неорганизованная. Она стихийна, нейтральна по своей природе и может быть использована как для созидания, так и для разрушения. Но сейчас Источник – не лучший сосед для Странбурга. Я начал ощущать его после последней твоей проповеди, когда город стал подобен котлу с кипятком. Источник наверняка существует в том месте уже давно, и все это время чувства людей как-то влияли на него, он становился более бурным, непредсказуемым и агрессивным. И сам Источник, в свою очередь, влияет на людей города. А теперь он привлекает Ворга, притягивает его к себе – я это чувствую.

**************

Кристиан, сидевший в углу на удивительно жестком стуле с высоченной спинкой, незаметно ущипнул себя за руку. Нет, не мнится. Конечно, Микаэль по дороге рассказал ему обо всем, что произошло – хотя при этом боевой брат был просто возмутительно немногословен! – но… Но одно дело слышать, и совсем другое – видеть своими глазами. Будь он человеком со стороны, и не знай, кто здесь кто – решил бы, что компания пусть не закадычных друзей, но людей, достаточно хорошо знакомых, обсуждает какое-то вполне обыденное дело. Тогда как на самом деле… С ума сойти!

В одной комнате сидят и беседуют инквизиторы, загадочный чужак, зовущий себя Странником, оборотень… И вся эта компания собралась в доме вампира! Вернее, вампирши. Ну, кто, будучи в здравом уме, в такое поверит? Кто поверит, что вот эта пленительно красивая женщина – вампир? Утонченная знатная дама, ценительница изящных украшений, тонких яств и изысканных увеселений – под таким определением хозяйки дома Кристиан готов был подписаться. Но поверить в то, что она вампир… Ночная тварь, адово семя, сумрачный хищник, выпивающий жизнь…

А этот парень с хмурым лицом – оборотень? Тогда, в городе, больше седмицы назад, Кристиан даже толком не успел рассмотреть страшного противника. А теперь… Доведись Кристиану встретить его на улице – прошел бы мимо, ни на мгновение не задержав взгляд: самый что ни на есть обычный парень, ну, разве что ростом удался. И тем не менее – оборотень… Святые угодники!

А отец Ричард… В нем тоже появилось что-то… странное. Что-то новое, непонятное. Знать бы, что это – последствия нападения, результат таинственного лечения, или… или что-то еще? Ох, похоже, не к добру это все, не к добру…

Кристиан, стараясь, чтобы никто этого не заметил, тихонько зашептал молитву.

И поймал ободряющий взгляд Микаэля.

**************

«Чем дальше в лес, тем больше дров», - вздохнул про себя боевой брат. Оборотни, Странник, вампиры – а теперь еще и какой-то Источник Силы. Двух недель не прошло, как они в Странбург прибыли – а уж столько необычного случилось, сколько он за минувшие десять лет не видывал. И, что самое поганое, это еще далеко не конец.

Подумать только – Инквизиция в союзе с нечистью! Да, не зря говорят – неисповедимы пути Господни…

Если этот странный чужак прав, им предстоит нешуточная рубка. Хотя в этом нет ничего удивительного – события, что так бурно развиваются, просто не могут закончиться тихо. И как знать – не провалятся ли в конечном итоге в тартарары и нечисть, и весь город в придачу? М-да…

Микаэль переводил взгляд с одного участника беседы на другого. Странник напряжен – доказывает правильность своих предположений. Мастер Ричард не сводит с него взгляда: слушает, взвешивает, анализирует – а уж он это умеет, как никто другой. Оборотень хмуро уставился перед собой, но Микаэль готов поклясться, что мрачный парень не упустил из этого разговора ни словечка. Хозяйка дома (ну вот не поворачивается язык назвать ее вампиршей!) сосредоточена и внимательна, но в то же время лежит на идеально правильном лице какая-то печать отстраненности. Ну что ж, жил бы он четыре сотни лет – его бы, наверное, тоже было непросто удивить. Кристиан… Микаэль сдержанно улыбнулся: послушник разглядывал Викторию как зачарованный. Зная, как Кристиан провел минувшую ночь, Микаэль не думал, что парень любуется хозяйкой дома – скорее вглядывается: не блеснут ли у Виктории острые, как иглы, двухдюймовые клыки. Вот послушник перевел взгляд на мрачного оборотня, потом на Ричарда… В глазах – удивление, неуверенность, сомнение… Вот только страха – того, который Микаэль видел в глазах послушника в тот день, когда парень решил задать стрекача – сейчас в глазах Кристиана не было. Губы послушника чуть вздрогнули – похоже, тихонько молится про себя…

В следующее мгновение взгляд послушника встретился с взглядом Микаэля.

И когда боевой брат ободряюще подмигнул, Кристиан чуть заметно улыбнулся в ответ – словно между ними состоялся короткий, но емкий диалог:

«Справимся. Будь уверен!»

«Я… я знаю…»

**************

Ричард молча слушал. А когда Странник замолчал, озабоченно нахмурился:

- Дело все больше запутывается. Но при этом кое-что начинает проясняться. Вместе с Кристианом, - он бросил взгляд на своего ученика, - ко мне прибыло письмо Николаса… Впрочем, начну я издалека.

Несколько мгновений Ричард сидел молча, в задумчивости барабаня пальцами по подлокотнику кресла. Сейчас он напоминал человека, в руках которого вдруг разом очутились все нити некоего запутаннейшего действа, но который пока еще толком не знает, как правильно распорядится полученными знаниями, боясь нечаянно упустить нечто очень важное. Некстати пришли в голову мысли о Кристиане. Теперь Ричард начинал понимать, почему юноша смог уйти живым от Тени и чем он так заинтересовал Странника… и Ворга. Это знание раздражало – думать о человеке одно, а потом вдруг понять, что на самом деле совсем его и не знал. Вообще, многое из того, чем наделил Странник, сильно раздражало – ведь по сравнению с теперешними способностями, все его, Ричарда, предыдущие достижения казались наивными до слез… а уж злосчастный трактат о множественности миров, который, видимо, завалялся где-то у не в меру любознательного бургомистра, - это просто верх убожества…

- У меня нет причин сомневаться в твоих словах, Странник. Ибо… ибо причин этих нет, - довольно сухо оборвал он сам себя; признать правоту Странника для него было проще, чем излечиться от яда оборотня. Но объяснить эту логику другим представлялось решительно невозможным. – Посему, я принимаю существование того, о чем ты нам рассказал, как данность. При этом ты сам признался, что не уверен в своих предположениях, касающихся Источника под Странбургом. Но у меня есть некоторые… соображения. И с общего позволения, я их попытаюсь озвучить.

Никто не стал возражать, лишь оборотень скептически фыркнул в своем углу, но тем и ограничился. Виктория посмотрела на инквизитора с явным интересом, а Странник просто согласно кивнул, дескать, «я весь внимание». Ричард кивнул в ответ и снова взял паузу. Виктория внимательно рассматривала морщинку, появившуюся возле его переносицы, потом, спохватившись, отвела глаза, не без некоторой досады почувствовав на себе мимолетно-скользящий, но цепкий взгляд Микаэля.

- Источник этот, он ведь не просто взялся из ниоткуда, - заговорил наконец Ричард. – Предположим, это, м-м-м… явление создается эмоциями людей или… существ, жизнь которых со всеми ее радостями и печалями, болью и надеждой протекает рядом. Он, как и многое другое в нашем мире, суть порождение жизни. Но верно и обратное – уже созданный, Источник начинает влиять на тех, кто его породил. Он и жизнь вокруг него становятся единым организмом… Если наш Источник в действительности существует, то поневоле возникает вопрос: в чем причина его появления именно здесь, в Странбурге? Чем этот город так уж отличается от многих других, куда больших по размеру и куда более насыщенных жизнью? Я полагаю, в том, что вера в Господа покидает эти места…

Странник смотрел спокойно и равнодушно, только в его эмоциях будто дернулась какая-то нервная жилка. Нетерпение? Раздражение? Не разобрать – слишком быстро промелькнуло это чувство и угасло, подхваченное и укрытое…

«Интересно, - отчего-то подумалось Ричарду, - почему он выбрал именно каштановые волосы? Почему не та «темная медь», которой он щеголяет в своем истинном обличии?
А ведь забавно – у каждого из присутствующих здесь нелюдей есть свой истинный облик… Может, и я тоже внешне меняюсь?»

- Мои проповеди были способны лишь на короткие мгновения всколыхнуть сознание толпы, зажечь их души и сердца лишь на то время, пока звучали мои слова. А на следующий день все возвращалось на круги своя: вера уходила из людских сердец. Она подменялась иными понятиями, за которыми только отчаяние и пустота. Люди начинали жить лишь сегодняшним днем, словно бабочки-однодневки – серая жизнь, серые мысли. Бог превращался для них в пустую традицию, поход в церковь перестает быть таинством!

Ричард и сам не заметил, как увлекся своей речью. Его глаза заблестели ярче, он уже не искал поддержки в Страннике, он просто выплескивал все, что накопилось у него в душе.

- Посмотрите на отца Иоанна, настоятеля бенедиктинского монастыря, который уверен, что наделен силой и властью, дающей ему право считать себя выше прочих людей! Посмотрите на мать Агнессу, ослепленную тем же искусом. Она соперничала с отцом Иоанном во властолюбии, и без зазрения совести писала на него доносы. В своих письмах она напрямую обвиняет отца Иоанна в преступлении ереси и почти что требует от меня его ареста. При этом в своем падении она зашла куда дальше него, она и ее сообщники приносили в жертву безвинных детей… Омерзительно!

Ричарда передернуло от неподдельного отвращения. Он отвлекся на миг и перехватил взгляд Виктории, в котором не без удовольствия разглядел явственное ошеломление, которое в вампирше вызвали его слова о жертвоприношениях.

- …И все это началось довольно давно. Уверен, наша любезная хозяйка помнит о деле ведьм из Белого леса, помнит безуспешное расследование местной инквизиции полувековой давности. Тогда ведьмы были пойманы и отправлены в бенедиктинский монастырь Дункель. Но, как сказано в отчетах того времени, «то, что искали отцы инквизиторы, так и не было найдено». И отцу Иоанну, и матери Агнессе оказались знакомы эти документы, об том свидетельствует их личная переписка, найденная Николасом. Думаю, они попытались обнаружить суть исканий тех лет и… вероятно, нашли ее.

- Вот как, - нахмурился Странник, - нашли Источник… Что ж, это может многое объяснить. Они не могли знать, с чем столкнулись, но богатое человеческое воображение наверняка подсказало им, что перед ними – целый фонтан могущества. Разумеется, им захотелось власти… Но управлять Источником… нет, они бы не смогли. Даже я бы, наверное…

Странник замолчал на полуслове и впал в очень глубокую задумчивость, даже как будто перестал замечать что происходит вокруг него. И Ричард, сдержав недовольство тем, что его прервали, подытожил:

- Да, они нашли и попытались. Не смогли противостоять искушению. Разумеется, Источник не подчинился им, напротив – он сам их подчинил. Подавил волю и отравил сознание. Мать Агнесса, в миру Маргарита фон Баум, была благочестивой женщиной. Местная уроженка, она долгое время провела в одном цистерианском монастыре в неделе пути к северу отсюда, вернулась в Странбург сравнительно недавно. В том северном монастыре она начинала простой послушницей, потом стала библиотекарем, и по прошествии полутора десятков лет была назначена аббатисой цистерианского монастыря в Странбурге. Весьма образованная и начитанная женщина. О ней все говорили как о добром ангеле. Она содержала богадельню, больницу, приют… Раньше с этим в Странбурге дело обстояло плохо, а мать Агнесса все организовала, нашла деньги на лечебницу, помещение для приюта. Воистину ангел во плоти! И все ее благодеяния были искренними и исполненными сострадания к людям. А потом она прониклась своей мнимой исключительностью… В этом ей «помог» Источник! Не сумев понять причины возникновения Источника и механизмы его воздействия на людей, она потеряла себя… Вступив на путь Зла, она уже не смогла остановиться…

Ричард помолчал немного и добавил нехотя:

- Теперь я полагаю, что именно Источнику она приносила те жертвы. Именно его она кормила детскими душами. Господи… Да, воистину, все проясняется… Теперь ее уже не вернуть, теперь все, что осталось этой женщине – суд церкви, суровый, но справедливый.

Оборотень снова фыркнул из своего угла, но уже без прежней высокомерной уверенности. Похоже, даже его потрясло то, что он услышал.

- Настоятели монастырей, - хмуро взглянул Ричард в сторону Аристарха, - пастыри и полководцы армии Господа. Но и они подвластны соблазнам. Им довелось первыми принять на себя удар Тьмы, они не рассчитали свои силы, и Зло проникло в их души. Я скорблю об их потере, ибо они могли бы нести в этот мир Добро, служить людям, служить Господу. Зло привлекает к себе Добро, чтобы разрушить его, обратить в подобие свое. Но еще сильнее оно привлекает к себе другое Зло!

- Оставь, инквизитор, - огрызнулся оборотень, - мы не на проповеди, и перед тобой не рабы твоего Бога. Взялся говорить – так говори по делу, а не трепи зря языком.

- У меня, по крайней мере, есть что сказать, - заметил Ричард не без язвительности, - тогда как у иных в голове от рождения одни лишь клыки.

- Послушай, святоша!..

- Довольно! – Виктория повысила голос. – Не ведите себя как дети. Мы можем не разделять взглядов друг друга, но сейчас у нас общее дело. Не так ли?

Под ее пронзительным взглядом Аристарх нахохлился и, глухо проворчав нечто невнятное, замолчал. Ричард угрюмо отвернулся. Вампирша, в сущности, права – для мелких свар не время и не место. И все же он счел нужным закончить свою мысль:

- В конце концов, все вы здесь - Виктория, Аристарх, Странник – все вы здесь потому, что нечто привлекло вас сюда, притянуло, как ночных бабочек на огонь. Странник назвал Источник «темным», и все вы, темные создания, вы сейчас здесь. Разве вы станете это отрицать?

- Не стану, - с едва заметной иронией улыбнулась вампирша. – Я – определенно здесь.

Странник ничего не ответил. Полуприкрыв глаза, он думал о чем-то своем. Зато оборотень не удержался – осклабился и бросил со злорадством:

- Пальцем в небо, святоша! Все твои домыслы – пшик! Такие как она (кивок в сторону Виктории) живут себе преспокойно и в сотне, и в тысяче лиг отсюда. И что-то не слышал я ни о каких Источниках вблизи их домов. И давай поразмыслим: сколько наша гостеприимная хозяйка прожила в этом поместье? А ведь поди ж ты, о местных пещерах и чудесах в их глубине ничего не ведала. Зато лучше всех о них знали… Ха! Твои собратья инквизитор! Настоятели монастырей, чуть ли не ангелы во плоти! Правда, как оказалось на поверку, ангелы-то падшие! Ну, а насчет меня… Дважды ха! Насчет меня – и вовсе незадача выходит! Если что меня и притянуло в эту дыру, то не какой-то там Источник, а ты, и только ты, Красный Инквизитор! Это по твоему кровавому следу я шел! За Странника этого не скажу, а из нас троих как раз ты сюда зачем-то приехал совсем недавно! И это после твоей великолепной проповеди ожило «темное Зло» под городом! Что скажешь, святоша?!

Оборотень хрипло расхохотался.

- Меня посетила замечательная мысль, - елейным голосом произнесла Виктория. - Рассадить некоторых присутствующих по клеткам и заткнуть им рты кляпами, коли ничего полезного сказать не могут, и слушать не умеют.

Затем продолжила уже обычным тоном, не обращая внимания на выражения лиц обоих спорщиков:

- Хорошо все свалить на внешние обстоятельства – место тут, понимаете ли, плохое, вот и «портится» человек, на «темную сторону» переходит. Вынуждена согласиться с Аристархом – не потому мы здесь оказались, что Источник нас притянул. О пещерах я, конечно же, знала. Но на источники силы никто из моих подопечных не натыкался. Ведьмы, оборотни, демоны, вампиры – они приходят и уходят. Просто у большинства существ слишком короткая жизнь, чтобы увидеть этот неиссякаемый поток. Я не вижу в происходящем ничего необычного, кроме появления Ворга. Ну и…, - она покосилась на молчащего Странника. – Думаете, Ричард первый здесь читает проповеди? Конечно, падение сестры Агнессы типичным не назовешь, но совершенно по другим причинам. Поверьте мне, здесь происходило и гораздо худшее. Ворг… Мерзость…

Вампирша зябко повела плечами.

Слова Аристарха и Виктории неожиданно болезненно отозвались в душе Ричарда. Формально получалось именно так, как сказал этот щенок – будто какие-то выборочные факты он, Ричард, искусственно увязывал в теорию, списывая остальные всего лишь на случайные совпадения. Но, с другой стороны, его ведь назначили сюда, прямым приказом из Рима… Разве что включить в цепь фактов глубокую порочность высшего римского духовенства, но этак можно далеко зайти!

- У нас есть шанс, - Странник будто очнулся от глубокого сна, взгляд его вновь стал осмысленным, а речь – спокойной и четкой: - Вне всяких сомнений, у нас есть хорошая возможность решить две проблемы сразу. Ворг и Источник… Да, это именно то, что нам нужно!

- Ты, верно, бредишь, - буркнул инквизитор, оставив на время некстати пришедшие мысли о Риме и столичных заботах, – Здесь неподалеку бродит исчадие Преисподней, охотящееся на нас, и еще мы имеем нечто вроде дыры в эту самую Преисподнюю прямо под городом. И ты говоришь, что они нам нужны?

- Именно так! – глаза Странника возбужденно сверкнули. – У нас есть два врага, но мы можем использовать одного, чтобы уничтожить другого!

- Ты хочешь использовать силу Источника? – первой догадалась Виктория. – Но как? Прости, но мне показалось, совсем недавно ты усомнился в своей способности подчинить себе эту силу.

- Не подчинить, нет, - Странник качнул головой. – Но использовать – да. Ворга тянет и к нам, и к Источнику. Но что, если мы облегчим ему задачу? Если мы доберемся до Источника раньше него, наш враг лишится возможности выбирать.

- Недурная стратегия, - признал Ричард после секундной паузы. – Ты предлагаешь найти одно средоточие Зла и заманить к нему другое. Но что затем? Не получит ли твоя Тень преимущества вблизи Источника? Не станет ли Ворг еще могущественнее рядом с ним? Чем вообще нам может грозить, если он завладеет этой «темной Силой»?

- Не знаю, - честно ответил Странник, - но ничего хорошего я от этого не жду. И не думаю, что кто-нибудь из нас захочет узнать, чего именно нам в таком случае следует опасаться.

- Тут не поспоришь, - согласился с ним Ричард. – Не скрою, ты своим рассказом о диавольском Источнике смог в очередной раз удивить меня. Я всегда полагал наличие у Зла некой структуры, но чтобы все так буквально свелось к единому сосредоточию Зла… Уж не сами ли адские Врата нам доведется увидеть?.. Хм… Как бы то ни было, многое теперь становится на свои места. Я ведь упоминал письмо от Николаса? Так вот, он арестовал мать настоятельницу, сейчас она, как и отец Иоанн, ожидает суда. Самое же интересное и имеющее прямое отношение к твоим словам, Странник, – это обстоятельства ее ареста. После моей последней проповеди мне открылся один человек, который был непосредственным свидетелем злодеяний, творимых монахинями матери Агнессы. Он указал Николасу пещеры в заброшенных рудниках недалеко от старой части города. Более того, Николас, вместе с оправившимися после встречи с Воргом людьми Девенпорта, устроили облаву на прислужников сатанинской аббатисы. К их огромной досаде, две дюжины человек бесследно исчезли, спустившись в связанные с катакомбами тайные ходы. Похоже, протяженность их воистину огромна, под городом находится настоящий запутанный лабиринт. И если мы решим отправиться в самое его сердце, нам неплохо бы узнать подробнее о нем. Не думаю, впрочем, чтобы в архивах города сохранились планы или схемы – они были изъяты либо предыдущей миссией инквизиторов, либо самой матерью Агнессой…

Ричард снова побарабанил пальцами по подлокотнику.

- Не хотелось бы лезть туда вслепую… Вот и Николас благоразумно решил в катакомбы пока не соваться, ограничившись тем, что выставил дозоры из нескольких человек у известных ему входов. Он не исключает сети дополнительных тайных входов и выходов, поэтому его люди патрулируют и предместья города, уделяя особое внимания той их части, которые выходят к Белому лесу.

- Значит, нам не придется разыскивать, по крайней мере, начала этих ходов, - с некоторым оптимизмом подытожил Странник, – А под землей я, вероятно, смогу стать проводником для нашего маленького отряда. Во всяком случае, мы не заблудимся – это я вам обещаю.

- Большого отряда и не получится – у меня сейчас нет свободных людей, - сказал Ричард, - впрочем, чтобы устроить засаду вблизи Источника – оно так, пожалуй, и лучше…

- Итак, мы спустимся в пещеры и отыщем Источник под городом раньше Ворга, - сказал Странник. – Возле него устроим засаду. Чтобы подчинить себе Источник, нашему врагу наверняка понадобится время. Вот его-то мы и не должны ему дать. Тени придется принять бой на наших условиях. И у нас появится возможность убить его. А потом настанет очередь и самого Источника.

- И как же ты все-таки справишься с ним? – поинтересовался Ричард.

- Не я, - Странник пристально смотрел на инквизитора, - с ним справимся мы с тобой. Вдвоем. Нам ведь нужно не обуздать его мощь, не поставить этот Источник себе на службу – нам нужно всего лишь уничтожить. А это – возможно.

Он вдруг улыбнулся и повторил почти весело:

- Всего лишь уничтожить, Ричард, и не более того. А ломать, да будет тебе известно – совсем не так трудно, как строить.

«Значит, возможно и адские Врата? – думал Ричард. – Да, воистину, неожиданное звено структуры – такое конкретное, материальное… а может, и что-то другое… Это так… так интересно!».

- Завтра мы ничего не сможем сделать. Так что, если кто загорелся желанием пойти и отправить Ворга в ад незамедлительно, должен несколько умерить свой пыл. Это звучит несколько странно, но… Завтра здесь будут… м-м-м… посторонние. Будут поздравления, подарки, неожиданные и ожидаемые визиты… В общем, у меня завтра день рождения.

У всех на лицах было такое удивление, что Виктория смутилась.

- Не надо думать, что у нас совсем не бывает праздников. Правда, это сложно назвать праздником,… - тут она глубоко вздохнула и высказала наконец то, что собиралась. - Некоторые гости могут показаться странными, а кое-кто и очень опасными. Не хотелось бы их столкновения с инквизицией. Тем более, с оборотнями. Мне будет… м-м-м… сложно объяснить ваше присутствие в моем доме. А лишние провокации с любой стороны ни мне, ни вам ни к чему.

- Что ж… - Странник с деланным равнодушием пожал плечами, – я и не предполагал, что мы выступим сегодня. Будем надеяться, Ворг не вмешается в ваши планы. Он плохо предсказуем.

- Мои гости прибудут в назначенный час, - подчеркнуто прохладно ответила вампирша, - наши традиции не могут измениться.

- Прекрасно, - Ричард встал с кресла, с наслаждением расправив плечи, собрание затянулось, но итог беседы стоил потраченного времени, - прекрасно! Я думаю, всем не помешает немного отдохнуть. С удовольствием познакомлюсь с твоей родней, Виктория.

Это прозвучало двусмысленно. Виктория почувствовала, что краснеет…

- Вы не поняли… вам просто нельзя будет находиться рядом с ними!

- Собрат, - Ричард повернулся к Страннику, - возможно у вампирского племени есть философские мысли насчет множественности миров.

Ричард улыбнулся, - весть о возможности краткой передышки оказалась неожиданно приятной, тем более, что так много было сделано и так много стало ясным, - но Странник шутку не поддержал:

- Увы, у меня другие планы на завтра. Уж коли так все складывается…

Он не договорил, снова погрузился в собственные мысли и вышел. Оборотень последовал вслед за ним – у него тоже были дела, которые он не намерен был откладывать и уж тем более обсуждать с кем бы то ни было. Ушли и Кристиан с Микаэлем.

- Ричард, ты не понимаешь! – воскликнула Виктория, когда они остались вдвоем, – Крайне неосмотрительно человеку являться на этот… этот, - она подбирала слова, стараясь быть как можно более убедительной, - этот бал монстров!

- Думаешь, я упущу шанс понаблюдать за вампирами, что называется, в естественных условиях? – Ричард улыбался, смотря прямо в глаза вампирше, - плохо же ты меня знаешь.

Глаза Виктории блеснули ядовито-зеленым и возникло ощущение опасности. Голос вампирши изменился до неузнаваемости и напоминал теперь шипение змеи, к которой слишком близко приблизился человек.

- Ты сейчас о чем говоришь? Ты хоть понимаешь, что это такое – оказаться в окружении десятка вампиров, которым не одна сотня лет?! Мы сами-то с трудом выносим присутствие друг друга.

Перед внутренним взором инквизитором возникла очень четкое и отталкивающее видение: клубок змей, ощерившийся на него острыми, как иглы, зубами… Легкое вмешательство извне, которое так же легко ликвидировать. Теперь Ричарду это не составляло труда.

Виктория устало закрыла глаза на несколько секунд, а когда снова их открыла, они уже были обычного цвета.

- Я сказала – НЕТ.

С этими словами она развернулась и вышла.

…Виктория, рассерженная тем, что проблем становится все больше и больше, влетела в свою комнату и обнаружила там Мишеля, растянувшегося на ее постели. Она несколько успокоилась.

- Ты что здесь делаешь?

- Тебя жду. – протянул Мишель.

- Тебе не идет этот сладкий тон.

- Раньше ты была другого мнения.

- Раньше я не обращала внимание на то, что ты совершенно не умеешь пользоваться своим голосом.

Виктория повернулась к зеркалу и начала расплетать косы. Мишель встал с постели, подошел к вампирше, мягко надавил ей на плечи, чтобы она села. Затем взял расческу и начал медленно и аккуратно водить ею по рыжим волнам. Виктория закрыла глаза и погрузилась в свои мысли.

«Ворг… План Странника не отличается полной ясностью, но, будем надеяться, хотя бы он сам понимает что делает. Какую роль в этом плане может сыграть она – пока неясно. Банальные клыки, когти и сила вампира? Хм… Для начала, по крайней мере – защита. Защита от нежелательных встреч по дороге в пещеры… На это, конечно, уйдет много сил, зато небольшой отряд сможет беспрепятственно пройти хоть через весь город и никто не обратит на них внимания, даже если они будут размахивать оружием и кричать «Пожар!!!» Да, именно так… И об этой защите нужно побеспокоиться как можно быстрее – как бы долгое отсутствие Ричарда не навело бургомистра на мысль прочесать окрестности.... Кроме того, весьма неосмотрительное поведение этих… как их там… да, Швицев, может только укрепить подозрения бургомистра относительно моей персоны.

…Карстовые пещеры. Карты давно украдены или утеряны. Но они не могли быть в единственном экземпляре. Наверняка где-нибудь сохранились копии. Так, вспомним немного историю и географию. Пещеры располагаются практически на самой границе моих владений. Но когда-то они принадлежали Клеарлу. Клеарл славился своей любовью к книгам. Может быть, у него сохранились и карты? Завтра он должен прийти… Кле труслив - он наверняка воспользуется днем рождения, чтобы обсудить дела, надеясь на мое хорошее расположение духа. Надо бы ему намекнуть, что лучшим подарком была бы информация об этих пещерах…

Ричард… Черт! Черт! Черт!!! Он здесь лишь две недели, а уже успел превратить мою жизнь в непредсказуемый фейерверк! Чего стоит только то, что я трачу много времени на мысли о нем… Так, где моя хваленая логика? Где мое вампирское чутье? Этот человек представляет для меня большую опасность. Он приобрел необычные способности благодаря не менее необычному Страннику. И, как я подозреваю, меня ожидает еще много сюрпризов. Что обычно делают с опасными людьми? Правильно, убивают. Нет человека, нет проблем. Да, он необычный и, похоже, я в него влюбилась… Но стоит ли эта любовь моей жизни? Вряд ли. В конце концов, любовь приходит и уходит, а жить ой как хочется…»

Виктория тряхнула головой и Мишель выронил расческу.

- Иди спать, - мягко сказала она.

- Ты меня прогоняешь?

- Выпроваживаю. Завтра тебе придется быть целый день рядом со мной. Будем надеяться, что все пройдет гладко. Иди спать.

Мишель постоял еще немного, но, не дождавшись больше ни слова, тихо вышел.

«Проблемы с Воргом будем решать потом, - думала она, заплетая волосы в косы. – Сначала начнем и завершим день рождения и примем некоторые необходимые меры… Традиции нашего рода – это то, что не отменяют».

Постепенно мысли о предстоящем событии захватывали ее все больше и больше. Она любила этот праздник, несмотря на вечные склоки и ссоры, заговоры и интриги. Все-таки это было ее племя, ее народ, который не выбирают. И, хорошо или плохо, стоило оно того или нет, но ее жизнь была их жизнью. «Наверное, у всех существ всегда происходит именно так».

Выйдя из дома, Виктория наткнулась на Странника, сидевшего на перилах лестницы, ведущей в дом. Он молча проводил ее взглядом. «Что-то я слишком сентиментальна сегодня к моим разлюбезным родственничкам, - думала Виктория, - ничего, скоро увижу многих из них, и неприязнь и настороженность вернуться как и положено…»

Идти было тяжело, а постоянно цеплявшееся за что-нибудь платье раздражало. И зачем она только переоделась? Несмотря на то, что солнце уже давно зашло, Виктория чувствовала себя ужасно. Голод, как это ни странно, не напоминал о себе, как будто бы она потеряла способность его ощущать, но вот накопившаяся усталость давала о себе знать. В другой ситуации она бы забилась в какой-нибудь темный уголок и заснула на сутки, но сейчас приходилось держаться.

В доме было слишком много тех, кто отвлекал. Лишь здесь, у самой кромки леса, Виктория почувствовала себя свободной от чужих чувств и эмоций. Она закрыла глаза, успокоилась и мысленно скользнула вперед. И почти сразу же наткнулась на Александера. Он сообщил, что в округе все спокойно. Вампирша вернулась в свое тело и открыла глаза. Как и следовало ожидать, путешествие и общение отняло много сил. «Все-таки, следовало ночью не с инквизитором резвиться, а выспаться», - подумала Виктория, но в глазах вдруг потемнело, она начала терять сознание и упала бы, если бы ее возле самой земли не подхватили чьи-то сильные руки. Резкий рывок вверх и хлопанье крыльев. Вампир крепко прижал ее к груди и прошептал:

- Все хорошо, не бойся, это я.

…Далеко от дома уходить не хотелось – сырость пробирала до костей. Ричард еще раз повторил про себя все ключевые моменты разговора. Все складывается на удивление хорошо и как-то… как-то просто. Жаль, он не не додумался до этого раньше, сам не свел воедино все свидетельства и события. Случись это раньше, можно было бы исследовать этот таинственный Источник. «Как исследовали отец Иоанн и мать Агнесса?» Ричард нахмурился, отгоняя неприятную мысль. «В конце концов, где слабой женщине и старику было справиться, вот я – совсем другое дело»… Ход рассуждений не понравился. Ричард зябко закутался в плащ.

Волна холодного воздуха от сильного взмаха крыльями ударила в лицо. Ричард увидел Викторию на руках у крылатой фигуры. Лицо вампирши было бледнее мела, а в глазах безразличие и ледяная пустота. Вампир мягко опустился перед крыльцом и понес обессилившую женщину в дом. Виктория бессознательно обнимала его за шею, прижимаясь всем телом… Это неожиданно задело Ричарда. Почти непроизвольно его рука дернулась к рукояти меча. Вампир, не останавливаясь ни на мгновение и даже не взглянув на Ричарда, высвободил одну руку и слегка оттолкнул инквизитора в сторону, как отталкивают слугу, не вовремя попавшегося на пути господина. Глаза гостя полыхнули таким же зеленым огнем, что и у Виктории, когда в ней проявлялась вампирская сущность. Мгновение – и вновьприбывший со своей ношей скрылись в доме.

Накрапывал мелкий дождь. Капли холодили лицо… «Что мне за дело до того, кто носит ее на руках!?»

…Мужчина очень осторожно положил Викторию на постель, накрыл сверху одеялом, поправил подушки и сел рядом. Несколько минут стояла абсолютная тишина. Оба вампира не двигались, но они разговаривали друг с другом. Не так, как обычные люди, а мысленно.

- Спи, - сказал вампир и с нежностью поцеловал Викторию в губы. – Я обо всем позабочусь. У тебя есть время до завтрашнего обеда.

Незнакомец появился на крыльце. Его взгляд лениво скользнул по Ричарду.

- Она просто устала. Долгое время не спала. Тот, что появился в окрестностях города, не может не остаться незамеченным. Я думаю, Вы понимаете, о чем я? - нехотя разжав губы, снизошел до прямого обращения вампир, – Видимо, имею удовольствие лицезреть его преподобие Ричарда Кентерберийского. По долгу службы в нашем глухом крае? Ну и натворили Вы дел, святой отец.

В устах вампира все слова звучали как оскорбление, хотя на самом деле вампир не стремился к этому. Унижаться до оскорбления человека? Нет, это не в его правилах.

- Вы не представились, - процедил Ричард, с раздражением чувствуя, что ему не под силу задать тон беседе. На него спокойно и равнодушно смотрели очень старые глаза. На молодом и красивом лице они были почти неприличны.

- Леонард, - вампир чуть-чуть поклонился. Уже чуть-чуть издевательски.

- Кем Вы приходитесь Виктории? – Ричард сам не знал, зачем он это спросил. Он ждал открытого проявления враждебности, ждал только намека, чтобы пустить в ход оружие…

Вампир усмехнулся, взглянув на инквизитора с легким любопытством:

- К чему такой тон? С моей дорогой Викторией Вы, святой отец, не столь официальны… Как она Вам? У нее потрясающее тело, хотя это и не редкость. Но она ко всему прочему еще и умница, да и способностями не обделена. А вот с этим у нас, надо признать, не всегда хорошо. Понравилось? Какова на вкус любовь вампира?

Вот теперь в голосе вампира уже слышались эмоции. Чем-то Ричарду удалось зацепить это древнее существо… Видимо, только лишь фактом своего существования. Что ж, уже неплохо. По крайней мере, его перестали рассматривать как вещь. В голосе Леонарда была перемешана насмешка со злобой… Вампир не стал ждать, когда инквизитор обнажит сталь и, метнувшись к нему, крепко прижал к стене. Сверкнули острые клыки.

- Я прямо сейчас могу убить тебя и все ее проблемы разрешатся.

- Тогда почему медлишь? – спокойно спросил Ричард. – Другой бы на твоем месте меньше языком трепал, а больше делал.

- Она попросила тебя не трогать, - прошипел вампир, - вот досада! А любимой сестренке я не могу отказать.

С этими словами Леонард нехотя отпустил Ричарда.

- Сестре?

Повисла пауза. Дождь все усиливался. Лицо инквизитора пересекли мокрые дорожки. Он смотрел прямо в глаза вампиру. Ответный пристальный взгляд Леонарда не менее тщательно изучал инквизитора.

- Никак не могу понять, чем же ты ей так нравишься.

- А я не вижу семейного сходства.

И действительно – Леонард и Виктория не были похожи. У нее – светлая кожа, а у него – смуглая. У нее – рыжие волосы, а у него – иссиня-черные. Разные черты лица, разная гримаса гнева…

- Мы не родственники в человеческом понимании этого слова. У нас братьями и сестрами называются те, кого инициировал один и тот же вампир. Мы его называем, как правило, отцом. Я немного старше Виктории. Наш дорогой папочка очень не любил, когда его дети скучают, поэтому обычно подыскивал каждому пару. Вот и мне он задался когда-то давно найти… кхм… девушку. Нашел. Вначале мы были любовниками. Но потом нам это быстро надоело. Из всех возможных видов отношений мы выбрали отношения между братом и сестрой – как у людей. Потом сестренка влюбилась в человека и сделала из него вампира… Отец тогда очень рассердился и заставил Викторию отказаться от своего «дитя». У нее не получилось отстоять свое право – силы не те. Но злобу она затаила… Только мне известно, как она стремилась отомстить отцу. И у нее это получилось! Потом мы долгое время скрывались от сородичей. Убить отца – это величайшее преступление и, как я знаю, Виктория единственная, преступившая закон. После того, как Виктория уничтожила еще несколько вампиров и изрядно потрепала одного Старейшего, нас оставили в покое. Мы долгое время путешествовали вместе, но потом наши дороги разошлись. Но все равно она для меня – любимая сестренка… Не знаю, - вдруг сказал Леонард, - зачем я тебе все это говорю.

- Прихоть очень старого разумного существа, - сказал Ричард.

Леонард впервые воззрился на него почти с нескрываемым удивлением.

- Ты очень странный… для человека, - произнес он.

- Кто будет завтра на дне рождения? – спросил Ричард.

- «Родственники». Это душ пять… Старейшина, быть может, не один… Два мастера, проживающие по соседству. Они прибудут не раньше заката. Кстати, хочу тебя предупредить – держитесь от завтрашнего праздника подальше.

…С самого утра в доме царил переполох. Только на втором этаже стояла гробовая тишина. Прислуга ходила мимо комнаты хозяйки как можно бесшумнее, а все остальные только наблюдали за происходящим.

Повара трудились всю ночь и теперь по дому разносились соблазнительные запахи еды.

Кристиан с интересом разглядывал похожий на яблоко странный мохнатый фрукт. С не меньшим интересом, но не без некоторой робости, их обоих разглядывал мальчишка-конюх. Кристиан приветливо улыбнулся и протянул ему мохнатый шар. Парнишка с удовольствием вцепился в сочащуюся соком мякоть плода.

- Хозяйка не ругает, если мы чего-нибудь берем без спроса. Главное – это не попасться повару. Если попадешься – он из тебя котлету сделает, - авторитетно объяснял мальчишка Кристиану, по его щекам тек сок.

- Тебя как зовут?

- Тиль. А тебя?

- Кристиан. Давно здесь живешь?

- Несколько месяцев. На нашу деревню напали бандюги. Мне удалось сбежать. Я по лесу несколько дней шатался, ел все, что попадалось – хорошо, что осень была. А потом наткнулся на Хозяйку. Точнее, она на меня наткнулась. Ну и взяла к себе. Приказала накормить, одежду выдать, да к лошадям пристроить. Ее Гром, как оказалось, только меня и слушается.

- А в деревню вернуться не хочешь?

- Зачем? Не нужен я там никому. А здесь вроде как при деле, и при еде.

- Не страшно? Говорят, Хозяйка-то не человек…

- Ага, слышал я эти россказни, - улыбнулся Тиль, - дескать, упырь она, кровь из человека выпивает и душу его съедает. А разве нелюдь будет так заботиться о человеке?

- Наверное, нет, - пожал плечами Кристиан. Да, многого от мальца не узнать…

- Вот и я так считаю! А то, что потом вся банда была вырезана в лесу – так это чистая правда. Гости странные заходят иногда, не совсем похожие на людей.. Ну так ведь это ничего. Моя бабка всегда, как в лес шла, гостинец лешему припасала, чтобы он не заморочил ее, да в случае чего на верную дорогу вывел. А чем вампир хуже? К нему ведь тоже подход нужен, гостинец какой.

…Виктории все еще не было. И Ричард направился на сумрачный и тихий второй этаж.

Цирюльник сидел на стульчике возле комнаты, поставив на колени ящичек с инструментами и терпеливо ждал. Ричард распахнул дверь. Виктория стояла у окна в полупрозрачной сорочке. Ее глаза были закрыты, а лицо ничего не выражало.

- Уходи отсюда, - тихо сказал Леонард, но слова прозвучали столь весомо, что другой бы на месте Ричарда сразу же подчинился. Инквизитор же только отмахнулся от сказанного и не без злорадства заметил удивление на лице вампира. Подойдя к Виктории, Ричард хотел взять ее за руку, но только пальцы прикоснулись к коже, как их обожгло холодом. Он отшатнулся. Попытался почувствовать мысли вампирши, но не нашел ничего, кроме пустоты.

- Она еще не проснулась, - пояснил Леонард. – Она не хотела, чтобы ты видел ее в таком состоянии. Уходи сейчас же. Когда мы просыпаемся, то плохо контролируем себя некоторое время.

- Я остаюсь.

- Дурак… Впрочем, как хочешь. Но если она вцепиться тебе в горло, я не буду ей мешать.

Прошло несколько минут, прежде чем началось пробуждение. Виктория глубоко вздохнула и открыла глаза. Они были такими же ледяными, как и ее тело. Ричард вздрогнул, когда эти глаза посмотрели на него. Вдруг зрачки сузились и вампирша оскалилась. Когда она ночью, на зачарованном озере, приняла свой истинный облик, это было не столь страшно, как сейчас. В глазах не было ничего человеческого, только желание убивать.

- Она сильно проголодалась. После сна она не справится с голодом, - прошептал Леонард.

Вампирша присела, не сводя глаз с инквизитора.

- Готовится к нападению, - деловито пояснил Леонард и, как ни в чем не бывало, сел в кресло и закинул ногу на ногу.

«Как справиться с вампиром, который в несколько раз сильнее и быстрее тебя? Или все-таки я сильнее?», - думал Ричард, судорожно копаясь в новых для него воспоминаниях.

Удар в грудь и затем тяжелое падение на пол, блеск зеленых глаз и сияние белых клыков, две рыжие косы… Ричард схватился за одну косу и, накрутив ее на кулак, с силой дернул. Вампирша скатилась с инквизитора на пол и тот, не мешкая, схватил за вторую косу и прижал затылок Виктории к полу. Теперь зверь извивался под ним, пытался вырваться. Ричард крепко прижимал коленями ее руки повыше локтей, чтобы вампирша не решила вдруг вцепиться ему ногтями в лицо…

- Гм… Оригинальное решение, - невозмутимо заметил Леонард, присев рядом. Подперев кулаком подбородок, он уже с интересом наблюдал за происходящим. – Сестренка меня предупреждала, что ты не совсем обычный человек. Я ей сначала не поверил. Теперь вынужден признать, что она была права. У простого человека не достанет сил, чтобы сдержать вампира.

Еще несколько секунд бесплодной борьбы и тело Виктории обмякло. Глаза закрылись, клыки втянулись, стали обычными, вполне человеческими. Она глубоко и спокойно дышала, но Ричард не рискнул отпускать ее раньше времени.

- Слезь с меня, - спокойно сказал Виктория, не открывая глаз. «Если я посмотрю на него, я сгорю со стыда. Пока я не вижу его лица, я могу заставить себя верить в то, что ничего не произошло».

- Я знаю, о чем ты думаешь, - ответил Ричард. Отпустил ее. Поднялся на ноги.

…Дверь открылась и первым вышел Леонард. За ним следом - Виктория. Она была ослепительна в своем ярко-зеленом с изящной золотой вышивкой шелковом трехслойном платье, которое по крою очень напоминало азиатское, но вместе с тем и европейское. Украшений было немного, но, судя по всему, делал их величайший ювелир. Цирюльник как-то по-особенному заплел волосы Виктории, но это были все равно две неизменные косы, правда, украшенные нитями изумрудов. Леонард тоже переоделся – теперь на нем был черный камзол, богато украшенный серебряной вышивкой. Он поддерживал ее под локоток, когда спускались с парадной лестницы, но потом сразу же отпустил ее, сделал шаг назад и поклонился. Виктория не обратила на это никакого внимания и прошла мимо, держа голову прямо и смотря вперед. И все-таки не удержалась, скользнула взглядом по присутствующим – Ричарда не было. Она слегка расслабилась.

… - О! Вы снова вместе! – воскликнула Ребекка, обнимая Викторию и нежно целуя в щеку Леонарда. Для родственников это всегда животрепещущая тема. Рухни в ад хоть весь мир, интимные сплетни не утратят своей первоочередности.

- Мы никогда не расставались, - ответила Виктория.

- Нет, ну как же не расставались! Я ведь была на последнем Совете, но там не было моего дорогого братца. Зато ты, сестренка, была на высоте. Теперь тебя можно поздравить с тем, что ты действительно стала нам ровней.

- Дорогая моя Ребекка. Я никогда не была вам ровней и не буду. Потому что моим любимым родственничкам так же далеко до меня, как и до звезд.

- Мне кажется, ты слишком самоуверенна…

- Хочешь проверить, насколько «слишком»?

Ребекка сразу же сменила тему разговора, а через пару фраз сослалась на то, что ей очень надо с кем-то увидится.

- Через минуту наш с ней диалог обрастет различными подробностями и о нем будут знать все присутствующие, - заметила Виктория.

- А тебе ли не все равно?- спросил Леонард, обнимая сестру за талию.

- Зачем они вообще сюда пришли? Вряд ли их внезапно обуяли нежные родственные чувства.

- Одним надо наладить с тобой деловые отношения, другие ищут твоей дружбы, а третьи просто любопытны.

- Я подозреваю, что третьих гораздо больше, чем первых и вторых.

- Тогда давай дадим им пищу для разговоров.

- Хорошо. Только сейчас, подожди немного…

Виктория быстро нашла Клеарла. Это был тощий светловолосый мальчишка (если судить по внешности, а не по реальному возрасту), который весь рассыпался в комплиментах, пытаясь скрыть волнение.

- Клеарл, успокойся. Ничего не изменится в наших отношениях. Я не претендую на твою территорию. Меня интересует только информация. Ты чаще всех общаешься со Старейшинами и они много чего рассказывают. Если я задам им какие-либо вопросы, они вряд ли на них ответят.

- А что тебя интересует?

- Имеют ли Старейшины отношение к лесным бандам грабителей?

- Я не думаю, что могу ответить…

- Не надо мне врать. Кле, ты никогда не умел достаточно хорошо скрывать свои мысли. Либо ты мне сам расскажешь, либо я сама покопаюсь в твоей голове. Выбирай. Я предпочитаю первый вариант.

Клеарл прикинул в уме все последствия и начал рассказывать.

- Дело в том, что в последнее время несколько вампиров, из молодых, облюбовали пригороды Странбурга. Скрывая свою вампирскую сущность, они верховодят всяким отребьем из людского племени, склоняя их к грабежам и всяческим излишним зверствам. Они нагличают… Люди озлобляются, и, хотя не догадываются об истинных причинах успешности и жестокости этих банд, активно распространяют слухи. Кто-то из Старейшин предложил организовать несколько банд уже из одних только людей и умело сдавать их время от времени стражникам. Так исчезнут ненужные слухи о непобедимых главарях-вампирах. Легенды о вампирах вновь подернуться дымкой вымыслов. Нас становится все больше, и любые меры предосторожности не будут излишними… Ведь иначе инквизицией будет открыто провозглашен призыв к уничтожению наших сородичей. Не хотелось бы, чтобы наша раса разделила судьбу оборотней, существование которых уже не подлежит сомнению среди людей.

- Главный минус в том, что эти банды чересчур успешны в своих действиях. С ними могут справиться разве что мы сами… Сколько всего банд было организовано?

- Три или четыре. Но наши юноши похоже, не утихомирятся, а, напротив, становятся все более изощренными. Быть может, игры молодых вампиров перерастают в откровенные интриги, не ясные даже Старейшинам, которые и между собой-то не особенно согласны в решении этого вопроса… Кажется, в организации банд замешаны чей-то сын или дочь, темное дело… И поговаривают о странных нападениях очень сильного одиночки.

- Осенью мы уничтожили одну такую банду… Аристарх расправился со второй… инквизиция – с третьей… Совет собирается что-нибудь предпринимать? – Виктория, казалось, пропустила мимо ушей последнюю фразу Кле.

- Вряд ли. Считают, что все утрясется само собой. А небольшое кровопускание никому не повредит. Кстати, у меня для тебя подарок.

- Да? И какой же?

- Прошлой ночью ко мне приходил твой подопечный, Александер, и сообщил, что у тебя есть небольшое пожелание. Так вот, я нашел карты пещер. Правда, они пятидесятилетней давности…

- Клеарл! Ты даже не представляешь, как ты угодил с подарком!

- Правда, я не понимаю, зачем тебе эти карты. Но твое желание – закон для меня.

Вампир подал Виктории коробочку, которую до этого держал за спиной. В ней было несколько свитков из тончайшей бумаги.

…- Вот где ты прячешься, Ники!

- Ах, Симеон! Сколько лет, сколько зим! Как я рада тебя видеть! – с нарочито наигранной радостью ответила Виктория.

- Наша радость взаимна. Рассказывай, чем живешь, с кем живешь. Я видел, у тебя новая игрушка. Симпатичный мальчик. Собираешься сделать из него вампира?

- Нет, не планировала. Он хорош только в качестве закуски.

- Может быть тогда отдашь его мне?

- Он предпочитает женщин. И в данном случае я поддерживаю его выбор.

- Фи! Какая ты грубая! – голос Симеона был таким слащавым, что вызывал только раздражение. – Я вообще удивляюсь, что Лео тебя так долго терпит.

- Ах, Сим, тебе этого не понять, - Виктория мигом переняла тон очередного брата и теперь ее голос был таким же слащавым и противным. – Мальчики любят девочек, девочки любят мальчиков… Похоже, наш папочка не подозревал о твоих наклонностях, когда инициировал тебя. Если бы знал, то не искал бы так настойчиво тебе девушку.

- О, за смерть папы я тебя должен поблагодарить.

- Что, только сейчас? Я же разделалась с ним лет триста назад.

- До этого все никак не получалось.

- Тогда благодари. Только вылизывать туфли мне не надо – я это не очень люблю.

Симеон обиженно надул губы и быстро скрылся.

«Господи! А ведь вечер только начался! - с ужасом подумала Виктория, опускаясь на диван. – Поскорее бы, что ли, напились все...»

Наконец-то начали откупоривать бутылки. Вино было самое разное, на любой вкус, а к нему подали легкие закуски и фрукты. Музыканты ненавязчиво что-то играли.

- А помните, как Виктория с Леонардом замечательно пели? – раздался чей-то звонкий голос.

Виктория покопалась в своей памяти, пытаясь определить, кто же это сказал.

- Нет, правда, почему бы вам не исполнить что-нибудь для нас?

Память неохотно выдала – Марина. Ну конечно же! Как она могла забыть! У нее не так много друзей, чтобы забывать их. Хотя, Марину сложно назвать другом, но она никогда ни в чем не обвиняла свою младшую сестру, да и в прошлой травле не участвовала.

- Боюсь, мы вряд ли что вспомним, - попыталась отвертеться Виктория. Но не вышло.

- Я тебе подскажу, - Леонард поклонился и протянул руку.

Виктория приняла ее, одновременно сердито стрельнув в брата глазами.

Несколько минут ушло на то, чтобы объяснить музыкантам, какую мелодию они должны сыграть. Виктория глубоко вздохнула. От них ждали не простого исполнения песни, а для этого требовалось вложить как можно больше эмоций. Учитывая, что ее партнером являлся Леонард, большого труда это не составит. Надо просто воскресить в памяти прошлые ощущения, взглянуть на брата другими глазами, вспомнить те обещания, которые они когда-то давали друг другу. Неожиданно яркие чувства нахлынули на нее с первыми же аккордами.

Ричард вошел в залу, когда взгляды всех присутствующих были прикованы к Виктории и Леонарду. Вроде бы они просто стояли и ничего не делали, но почему у всех такие странные лица, как будто им только что принесли самое вкусное лакомство на свете и теперь они предвкушали море удовольствия.

Музыка зазвучала. Мотив нельзя было назвать простым, но запоминался он легко.

И тут зазвучал низкий, чуть хрипловатый голос Леонардо и присутствовавшие женщины вздрогнули и чуть подались вперед. Мужчина пел о ночи, о том, что он одинок, кругом лишь тишина, так рядом с ним никого нет.

…Реальность поплыла и растворилась. Ричард словно бы ощутил себя на месте этого человека, который находится в полной темноте. Ему холодно, а в груди лишь пустота. Последнее время ему часто становиться очень холодно… Как будто что-то остывает у него внутри, что-то умирает, превращаясь в кусок льда, как в одной старой северной сказке про мальчика, плененного Владычицей холода… И тут солнечным лучиком скользнул в темноту женский голос. Голос Виктории оказался совсем не такой, как ожидалось. Она не поддалась современному веянию «пищать», а наоборот, исполняла песню, словно обычная женщина, только со стократной любовью, нежностью и теплотой. Тут уже не устояли и мужчины. Они впитывали эти эмоции, эти чувства, смаковали их, запоминали.

Голоса чередовались и сплетались, менялись языки. Последняя строка была на немецком: «Stirb nicht vor mir» .

Реальность вернулась. Тишина была оглушающей. Леонард и Виктория стояли обнявшись и никого вокруг не замечали. Слеза скатилась по щеке девушки (почему-то не хотелось ее сейчас называть вампиршей или по имени). Раздались аплодисменты. Брат с сестрой очнулись и отшатнулись друг от друга. Было видно, что они сами оказались во власти своей песни и теперь с трудом возвращались приходили в себя.

Один из вампиров, от которого веяло такой силой, что Ричард не мог даже предположить, сколько ему лет, подошел к Виктории, поклонился и поцеловал ей руку:

- Это было самое потрясающее угощение для всех нас. Я благодарен Вам, - а потом шепотом добавил, - Если бы мы знали о Вашем таланте, безусловно, многих бы ошибок прошлого избежали.

- Сомневаюсь, - очаровательно улыбнулась Виктория. – Даже если бы вы зна…

Она остановилась на полуслове. Ее взгляд остановился на такой знакомой фигуре… Сначала по ее лицу скользнуло удивление, затем брови сердито нахмурились, но через секунду она снова стала спокойной.

- Господа! – громко сказала она, чтобы все присутствующие обратили на нее внимание.- Нас сегодня посетила сама Святая Инквизиция. Хочу представить вам сэра Ричарда Кентерберийского, он же Красный инквизитор. Окажем же почтение Господу нашему в его лице.

Виктория присела в глубоком реверансе, а следом и остальные гости поклонились, не скрывая улыбок.

Очарование песни слетело как мимолетный сон. «Нашему Господу» … Она посмела это сказать! Это что, утонченная издевка?

Ричард стоял посреди залы и ощущал волны холодной ироничной неприязни. Но еще больше – столь же холодного равнодушия. Так он сам бы смотрел на появившуюся посреди пиршества… корову, как на еду, которой положено быть в хлеву… Вот как это в действительности бывает, когда встречаются два чуждых племени…

- Хозяйка сегодняшнего праздника не перестает нас удивлять, - нарочито громко воскликнул один из вампиров. – Сколько мы не пытались наладить отношения с инквизиторами, у нас ничего не получалось. Хоть сама церковь и прогнила насквозь вместе со своей верхушкой, но рядовые ее служители все так же верны богу. Но, видимо, мы делали что-то не так… Виктория, скажи, что ты сделала, чтобы сам Красный инквизитор, о котором мы все так наслышаны, пришел тебя поздравить?

Виктория улыбнулась и с легкой жеманностью ответила:

- У всех людей есть свои слабости. Главная сложность состоит в том, чтобы найти их. Как оказалось, наш уважаемый инквизитор неравнодушен к красивым женщинам. А так как я красивая,… - вампирша сделала многозначительную паузу, а потом продолжила, - В моей коллекции еще не было церковников. Мне представился шанс заполучить себе одного, и я им воспользовалась.

Ричард молчал. Он не смотрел на Викторию.

- Но он же не молод, - заметил все тот же вампир. – Чем он лучше, например, меня?

Виктория не спеша подошла к Ричарду, глядя ему прямо в глаза. Она улыбалась.

- Я ведь предупреждала тебя, - сказала она.

Ричард молчал. На его скулах вздулись желваки. Вампир это заметил. Усмехнулся:

- Твоей новой игрушке можно только позавидовать. Отдай его мне.

- Вот еще!

- Что ты за него хочешь?

- Есть одна вещь… Мне нужен пропуск на восток. Пока получишь разрешение от Мастеров на то, чтобы пройти по их территории, пока подкупишь нужных людей.

…Существуют различные «пропуска». Самый простой – во владения соседа-мастера, посложнее – в соседнюю страну и универсальные четыре пропуска, позволяющие беспрепятственно пересекать любые границы, находиться без разрешения во владениях любого мастера. Если такого пропуска нет, то приходится много времени тратить на договоренности, подарки…

- Нет.

- Тогда моя игрушка останется при мне.

Ричард молчал… Почему-то не было желания отвечать колкостью на колкость – все равно ему не удалось сколько бы то ни было серьезно оскорбить этих бездушных тварей… И Виктории тоже из их числа… Почему он решил, что понял ее? Дика человеческая логика – получив некую власть над женщиной, мужчина считает, что она уже близка и понятна. Но Виктория ведь даже не человек. Так о каком понимании может вообще идти речь? О, да, Ричард допускал смысл в существовании вампиров, более того, теперь-то он знал, что они, вампиры, - не менее малочисленный род, чем человеческий… не здесь, хвала Господу, не здесь, но там, куда ему открыл доступ Странник… И что они способны очень на многое, в том числе и на высокую душевную чуткость… но только к своим! Как, впрочем, и люди. Волна холода отчуждения и непонимания снова захлестнула его. Он ведь не желает никому из присутствующих зла – они не могут не чувствовать это - так за что они его так презирают? И им нет дела до Ворга – иначе как объяснить их бездействие? Им вообще нет дела ни до чего, что касается людей – только разве с точки зрения пищи… Становилось просто омерзительно находиться рядом с ними… А Виктория улыбалась. Она думала, что он, Ричард, так бесится из-за этой маленькой мести, что она себе позволила. Она не понимала, не видела, не считала нужным осознать их чуждость друг другу. Их мучительную близость и глубочайшую чуждость… Стало вдруг очень больно. Не так, как тогда, в лесу. Стало еще хуже.

Виктория перестала улыбаться.

- Ты никак огорчился, Ричард? Да не принимай близко к сердцу все эти наши шуточки. Ты немного огорчен, я вижу… но я же предупреждала тебя, - сказала она.

- Вампиры не имеют понятия о приличном вине? – спросил ее Ричард, - надеюсь, ты угощаешь своих гостей не венгерским?

Не дождавшись ответа, Ричард подошел к столу, взял изящный золотой кубок, в меру украшенный камнями, плеснул в него кроваво-красного вина и собрался было выпить залпом, но тут ему помешали.

- Я не могу упустить шанс выпить с самим Красным инквизитором! – сказал Артур – вампир, обладатель какого-то там загадочного пропуска на восток. Он звякнул своим бокалом о кубок Ричарда и, глядя на человека с хитрым прищуром, медленно потягивал рубиновую жидкость.

Ричард пригубил бокал. И откуда только вампирша достала превосходное вино юга Италии? Ричард залпом осушил кубок и тут же наполнил снова.

- Чем же соблазнила Вас Виктория, святой отец? – спросил Артур. Вампиру, видимо, доставлял удовольствие контраст сана Ричарда с его теперешним статусом, – Конечно, она красивая женщина, но не думаю, что причина в этом. Может быть бессмертие? Хоть и мечтает человек о рае, но умирать, почему-то, не стремится. Цепляется за свою жизнь в этом бренном мире…

Обрывки мыслей шуршали вокруг…

…Все люди настолько глупы и недалеки… Вот Вы, например. Всю жизнь боролись с нечистью, ведьмами всякими, а сейчас променяли свою праведность на плотские удовольствия.

…Виктория меня всегда поражала. Сначала любовь к Леонарду, надо заметить, взаимная, потом эта ее любовь к человеку… Я не понимаю, как можно любить человека? Это ведь несовершенное существо, недалеко ушедшее от животного. Единственное, на что годится этот скот, так это на то, чтобы быть нашей пищей. Радует одно – Вы для нее не больше, чем игрушка. Видимо, сестрица наконец-то поумнела.

…Люди не умеют чувствовать. Я уже говорил, что они животные? Они не могут получить удовольствия в полно мере от одного, как уже мчатся на поиски другого. То ли дело мы. Каждое чувство мы бережно храним. Вы ощущали песню Лео и Ники? А ведь эта любовь была очень и очень давно. Может ли человек ощутить что-то подобное, спустя, скажем, пару лет? Вряд ли. У человека короткая память.

…Ричард был сильно пьян. И все больше сожалел о том, что пришел сюда, поддавшись любопытству. Несмотря на все свою новую силу и не меньшую самоуверенность, он не мог хоть сколько-то владеть разговором. Вампиры мгновенно улавливали те темы, которые он не хотел бы обсуждать и не спеша и методично начинали их смаковать. Старые проницательные глаза кровопийц с удовольствием и легкой насмешкой следили за ним. Он снова понадеялся на свою силу и снова проигрывал…

«Господь Всемогущий, когда же у меня достанет силы, чтобы противостоять любому противнику!? Неужели я так много прошу… Чем больше я получаю силы, тем больше в ней нуждаюсь! Странник явно рассказал мне не все, явно поскупился в знаниях! Ну ничего, я вытрясу из него все! Я возьму все, что только смогу!!»

А взгляды все жгли. Виктория улыбалась. Призывно и нежно улыбалась и ему, и… Леонарду, и кому-то еще... Праздник тянулся как бесконечный кошмар. Надо было сделать хоть что-нибудь, чтобы не было так мучительно стыдно за издевки и унижения… Господи, и куда только подевалось все его красноречие и остроумие? От вина сильно кружилась голова…

- О, наш святоша, кажется, совсем разошелся, - прокомментировал Артур и все рассмеялись. – Ему, кажется, уже достаточно вина. Боюсь, еще немного, и он начнет окроплять нас святой водой и размахивать серебряным крестом. Для моего платья вода может быть «смертельна». Да и не люблю я быть мокрым. Хорошо, если он меня своим крестом случайно не заденет. А если заденет, то придется долго синяки залечивать. Ведь у инквизиции тяжелая рука.

Очередной взрыв хохота. Леонард широко улыбался и обнимал Викторию как-то слишком уж… не так, как брат. Виктория подняла голову и что-то сказала вампиру. Тот в ответ слегка поцеловал ее в губы…

- Говорят, что у вампиров такая холодная кровь, что ее неспособно согреть даже вино, - произнес Ричард. – А еще я слышал, что, несмотря на свою хваленую логику, вампиры совершенно не умеют играть во что-либо. Даже шахматы для них – это нечто недосягаемое.

Артур перестал смеяться.

- Ты, человек, - слово «человек» он словно выплюнул, как какое-то ругательство, - смеешь открывать рот в нашем присутствии? Для таких, как ты, место в стойле.

- Проверим, кому место среди скотины? Как насчет тех же шахмат?

- Ха! Мне даже неинтересно играть с человеком. Он слишком предсказуем.

- Ну почему же? – сказала Виктория. – Ты же не будешь читать его мысли, чтобы узнать, какой ход сделает мой Ричард.

«Что ей там было нужно от этого Артура?»

- Вот еще! Для того, чтобы обыграть человека, мне даже не придется долго думать.

- Отлично, - сказала Виктория. – Десять ударов сердца на обдумывание одного хода.

Тут же принесли откуда-то нефритовую шахматную доску и набор фигурок для игры.

- Что ставим на кон? – поинтересовался инквизитор. – Играть просто так неинтересно.

- Что можешь поставить, человек? – спросил Артур.

- Я думаю, что у Ричарда вряд ли найдется что-то ценное… Но так как он мой человек, то ставку за него сделаю я, - сказала Виктория.

- Надеюсь, мне эта ставка понравится?

- Да, дорогой Артур. Ставкой буду я, точнее, одна ночь со мной.

Стоявший позади Леонард процедил сквозь зубы: «Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь», но Виктория даже не обратила внимание.

Голос Артура сразу же осип. Ему с трудом удалось произнести:

- Такая ставка заслуживает многого… Если я проиграю, то он получит пропуск на Восток. Это самое ценное, что у меня есть.

- Подходит, - согласилась Виктория. – Ричард, у тебя есть шанс отомстить мне. Ведь я собиралась тебя обменять на этот чертов пропуск.

Еще в Оксфорде Ричарду довелось познакомиться с этой тонкой индийской игрой. Его учитель, тот самый, что привил в нем любовь к математике, был страстным любителем этой игры. И однажды Ричарду удалось обыграть своего учителя.

«Никакой паршивый вампир не сравнился бы с моим учителем, - как-то спокойно подумал Ричард, - и поэтому сейчас я выиграю». Вампир играл недурно – играя белыми, он уверенно держал дебют и первую половину мидлшпиля, как называли середину партии на родине Ричарда. У Артура было преимущество в фигуре и это расслабило его. Ричард отдал ферзя, а через три хода поставил вампиру мат.

Бледный от злости Артур молча отдал Ричарду пропуск. Вампиры не смеялись. Посреди воцарившейся тишины Ричард вручил документ Виктории.

- С Днем Рождения, - только и сказал он. Голова сильно кружилась. Так он давно уже не пил…

…После полуночи гости разошлись. Виктория пошла провожать Леонарда, пообещав вернуться сразу же, как простится с ним. Ричард, пошатываясь, вышел в коридор и нос к носу столкнутся с Мишелем. Тот с ненавистью посмотрел на инквизитора.

- Думаешь, если получил доступ к ее телу, так теперь можешь делать все, что захочешь?

Ричард не замедлил ответить. Он глядел на исходящего злобой экс-любовника Виктории и уже знал, как закончит этот вечер…

- «Любовников», разжалованных в «еду», не приглашают на праздник? Тогда я тебе сочувствую. Там было весело. Жаль, что ты не смог поучаствовать.

Мишель зарычал и, выхватив кинжал, бросился на Ричарда.

Ричард легко выбил оружие их рук юноши. С почти звериным наслаждением схватил его за горло и несколько раз сильно ударил затылком о стену. А потом медленно сжимал пальцы, чувствуя предсмертную дрожь Мишеля… Мертвое тело тяжело упало к ногам инквизитора. «Когда я убью Ворга, я выжгу весь этот проклятый гадюшник… не уйдет никто, ни хозяева, ни их рабы-прислужники, презренные люди, продавшие души этим кровососам! Вы еще вспомните Ричарда, наглые твари!» И сразу стало как-то легче.

…Виктория влетела в коридор, рассекая воздух серо-зелеными. Почему-то сейчас Ричард вспомнил о том, что ночью на озере ее крылья были серебряными. Значит, они могут менять цвет? В памяти всплыло название ящерицы, которая могла изменять свой окрас – хамелеон. Крылья растворились сразу же, как вампирша коснулась ногами пола. Пробежав по инерции несколько шагов, она упала на колени перед телом Мишеля, бросила быстрый взгляд в сторону Ричарда. Ему показалось, что она сейчас со слезами набросится на него и будет, как обычная женщина, в истерике стучать кулачками ему в грудь – столько печали и обиды отразилось на ее лице.

Не глядя на Ричарда, Виктория спокойным и усталым голосом сказала:

- Зря ты взял на себя этот грех. Мишель был хорошим мальчиком. Его ревность тебе не мешала. Зачем надо было убивать?

«Знала бы ты, сколько всего мне сегодня мешало, ты, женщина…»

Она поднялась с колен, несколько минут стояла не двигаясь, а потом задумчиво произнесла:

-М-дааа… Теперь у меня нет ни любовника, ни еды. Если с первым можно смириться, то второе через несколько дней станет настоящей проблемой.

Этот голос совсем не вязался с дорожками слез на ее щеках.

Ричард не захотел заметить этих слез. Он слегка поклонился, как кланялся ему Артур. Он слегка улыбнулся, как улыбалась ему Виктория, когда другие вампиры оттачивали на нем свое остроумие.

- Доброй ночи, прекрасная леди. Вечер был незабываем.

И ушел.

Потому, что даже если бы и попытался – вряд ли смог бы защититься.

- Ты можешь, - мягко возражает Странник, «подслушав» чувства инквизитора. – У тебя есть для этого все, что нужно. Ты отменный боец, тебе недостает только скорости.

- Поживи с мое… - Ричард осекается, вспомнив о том, что даже приблизительно не представляет себе истинный возраст существа, стоящего перед ним. Странник очень серьезно кивает ему. А потом подходит к развесистой яблоне и проводит рукой по темной коре ствола.

- Посмотри на это дерево… Оно – средоточие жизни, как и ты. Жизни более… устойчивой, чем жизнь человека. Даже если срубить его под корень, у него будет шанс вырасти снова и дать новые, молодые ростки. Оно черпает свою силу из земли, и пока земля щедра и напоена влагой, этот сад будет цвести вновь и вновь. Но если эта земля пересохнет, дерево не сможет найти себе другую…

Странник быстро переступает, уходя на шаг вправо, потом плавно приседает… его меч описывает дугу и замирает на уровне глаз, обратясь острием к Ричарду.

- Сосредоточься. Загляни внутрь себя. Ты должен почувствовать дерево в себе. Невидимое, прорастающее сквозь твое тело, связывающее тебя с землей, по которой ты ходишь. Оно – часть этой земли, и оно – часть тебя. У него нет настоящих корней, чтобы приковать тебя к месту, но корни незримые могут дать тебе силу. Забери у этой земли часть ее соков, одолжи малую толику ее жизни, получи немного ее силы… И используй эту силу так, как тебе нужно.

Полуприкрыв глаза, Странник ведет клинком перед собой… вокруг себя… Он медленно поворачивается на пятках, а острие меча чертит в воздухе правильный круг…

«Доверься мне, - слышит Ричард чужой шепот, - Почувствуй то, что чувствую я… Повтори за мной…»

Является ли этот шепот голосом Странника? И если да, то произносит ли он слова вслух? Ричард не пытается гадать, он просто слушает и подчиняется… Будто шагает с обрыва в реку и отдается ее течению…

«Я – дерево… Мои ноги – корни… Мои руки – ветви… Через мое тело текут земные соки… От корней – к ветвям… Они наполняют меня, питают меня, придают мне силу…»

Трудно, но он справляется. Помогает опыт сосредоточения и медитаций, освоенных еще много лет назад… В голове вдруг становится очень ясно, слух обостряется, окружающий мир приобретает удивительную четкость… настолько, что на него трудно смотреть. Слишком яркие краски, слишком резкие очертания, да еще эти странные, прежде не видимые… струи? облака? сполохи света?

Он закрывает глаза. Становится легче… Нет, окружающий мир не исчезает, он лишь превращается в бледную гравюру, полную струящихся призрачных форм и теней. С каким-то отстраненным удивлением Ричард вдруг осознает, что теперь, даже полностью потеряв зрение, он более никогда не останется в темноте, не превратится в беспомощного слепца… И теперь он всегда сможет видеть больше, чем доступно взгляду обычного человека…

Жизненная сила везде. Она течет под землей, ее ручейки сливаются в могучие потоки… в реку… в озеро… в целый океан СИЛЫ! И мощь эта, прежде невиданная, подвластна ему, смертному человеку! Повинуясь первому инстинктивному желанию, он тянется к ближайшему потоку… не руками – мыслью, обретшей в его воображении форму призрачной длани…

«Будь осторожен! – тут же предупреждает внутренний голос (свой ли?.. принадлежащий ли Страннику?). – Даже вода может быть опасной, а эта сила – не безобидный ручей. Она обладает собственной волей, отличной от твоей собственной. Не пытайся идти против ее течения – сомнет! Не бросайся в нее, очертя голову – захлебнешься! Не полагай, что сможешь укротишь ее одной лишь своей волей – сила всегда ломит силу!»

«Что же мне делать?»

Не дождавшись ответа, он вновь тянется к потоку… бережно, осторожно погружает в него свою призрачную «руку», чувствуя как чужая жизнь течет сквозь «пальцы». Прикосновение вызывает легкое покалывание во всем теле – не болезненное, даже, пожалуй, приятное. Откуда-то приходит уверенность, что он может не только коснуться, но и «зачерпнуть» из потока … Поборов желание взять сразу и много, Ричард подхватывает одну из тонких зыбких «струек» и тянет на себя как прядь чьих-то бесконечно длинных и мягких волос, преодолевая слабое сопротивление. На себя… и В СЕБЯ… Покалывание сразу усиливается, по всему телу проходит обжигающе-горячая волна, но Ричарда это не останавливает – он продолжает настойчиво тянуть в себя чужую силу… До тех пор, пока внутренний голос не произносит решительно:

«Все, этого достаточно!… Теперь – меч!»

«Меч? Причем здесь меч?!»

Удивление и растерянность длятся лишь мгновение, потом он вдруг ПОНИМАЕТ. И уверенно направляет заемную силу в стальное продолжение правой руки. Как дерево направляет соки в чуждую ему, привитую ветвь, пытаясь сделать ее частью себя… медленно… неохотно… одолевая противодействие духа и плоти…

* * *

Если бы в тот момент Ричард мог увидеть себя со стороны, он увидел бы как по лезвию катаны медленно разлилось знакомое бледно-голубое сияние. И сам воздух вокруг инквизитора словно наполнился множеством едва различимых взгляду искорок, замерцал… Странник тут же атаковал его – стремительным скользящим шагом сократил расстояние, ударил от пояса наискось вверх, быстро крутнулся, рубанул справа в шею… Ричард отбивал молниеносные удары, не открывая глаз, его руки двигались как никогда быстро и выверенно, а тело словно стало бесплотным, потеряв свой вес…

Удар… Блок… Встречный выпад… Напоенные сиянием клинки не звенели, встречаясь – шипели как рассерженные змеи… От нападения Странник перешел к защите… но тут же атаковал снова, ускоряясь до пределов возможного… и выходя за эти пределы… Он даже не расплылся в воздухе, он просто исчез… чтобы, возникнув откуда-то из-за спины противника, перехватить его оборуженную руку, сжать ее кисть в своих пальцах и снова прижать свой клинок к шее человека…

- Довольно. Все. Хватит на сегодня.

Ричард открыл глаза, возвращаясь в мир красок и света. С удивлением посмотрел на руку Странника, сжимающую его запястье. Пальцы у чужака были будто сделаны из железа – ни разжать, ни вырваться. Между тем, тот, почувствовав перемены в человеке, сам отпустил его и спрятал меч в скрытые под плащом ножны. Обретя свободу, Ричард резко повернулся лицом к «наставнику». В душе его вновь поднималась волна гнева, казалось бы, уже угасшего накануне.

- Что же ты… сделал со мной?! – хрипло бросил он, сжимая яростно рукоять катаны и страстно желая пустить ее в ход.

Некоторое время они молча стояли друг перед другом и взгляд инквизитора рубил наотмашь ледяную броню чужого спокойствия. Затем Странник вздохнул, наполовину прикрывая глаза:

- Ты – очень хороший ученик, Ричард… И очень опасный противник.

Только теперь стало заметно, что Странник устал. Грудь его вздымалась чаще обычного, а в голосе обнаружилась странная ломкая хрипотца. Прислушавшись к собственным ощущениям, Ричард понял, что и сам устал больше, чем следовало. Короткий поединок буквально вымотал его, выжал как горсть винограда.

- Силы небесные, - пробормотал он, - я едва стою на ногах. Как же так? Ведь эта сила…

- Мы оба потратили больше, чем взяли. Клинок, напитанный силой жизни, рубит даже сталь. Но влить эту силу в инертный металл, пусть и ненадолго… за любое искажение природных законов приходится платить свою цену. За скорость и мощь Странники платят упадком собственных сил.

- Что толку тогда в такой мощи? – Ричард присел на каменные ступени беседки и в раздражении посмотрел на меч – тот самый, подарок Виктории. – Что толку в силе, если ее хватает всего на минуту боя? За минуту не вырубишь армию, а когда придет бессилие – тебя прикончит даже слабый противник.

- Толк есть, - Странник невесело улыбнулся, усаживаясь напротив инквизитора, прямо в коротко постриженную садовником траву. – Чтобы биться с армией, нет нужды быть непобедимым воином. С армией должна сражаться другая армия. А если ее у тебя нет, обычно разумнее просто отступить. Техника, которой тебе необходимо обучиться, предназначена не для сокрушения сотен врагов. Это средство ПОЕДИНКА. Оно весьма полезно когда тебе противостоит равный по силе или даже превосходящий тебя враг. С помощью этой техники ты можешь либо победить, либо вырваться из западни. Если угодно, крайняя мера. Но нам как раз и предстоит задача, которая может потребовать крайних мер.

Чужак замолчал, давая человеку обдумать услышанное. Было похоже, что он ждал какой-то очень важный вопрос, который непременно должен быть задан.

- Почему нельзя взять силы больше? – спросил Ричард. – С запасом? Чтобы хватило на долгий бой и не превращало тебя потом в мокрую тряпку?

- Потому, что за все нужно платить, - спокойно ответил Странник. – За малую силу – временным бессилием. За большую силу… лучше не проверять это на себе, уж поверь. Иногда даже спасение собственной жизни не стоит той цены, которую оно потребует.

Ответ Ричарда не удовлетворил, лишь разбередил его природное любопытство, но с расспросами он все же решил повременить. Всему свое время и место.

- Кроме того, - продолжил Странник уже более бодрым тоном, - это ограничение не столь уж критично, как кажется. Давай, я покажу тебе как можно быстро восстановить свои силы…

К столу придвинуто кресло, удобное даже на вид.
Хозяйка дома улыбнулась, явно довольная произведенным эффектом. Но тут же посерьезнела.
- Вот только ума не приложу – почему ты надеешься отыскать здесь какие-то упоминания об Источнике? – сказала она. – Я уверена, что ни в одной из этих книг просто нет записей о каком-то средоточии Силы…
- А сведения о необычных явлениях – есть? – спросил Кристиан. – О странных происшествиях, необъяснимых случаях…
Вампирша на секунду задумалась.
- Ты знаешь, есть, - она подошла к полкам в самом углу. – Вот здесь, кажется… Да, точно.
Виктория сняла с полки несколько тяжелых томов и положила на стол.
- В основном, копии старых записей, конечно… И даже ОЧЕНЬ старых… Когда-то давно я собиралась ознакомиться с ними поближе – делала-то их не я – но так и не сподобилась. А зачем они тебе?
- Ну, - Кристиан неуверенно пожал плечами, - я подумал… А что, если попробовать упорядочить эти сообщения?
- То есть?
- То есть отметить на карте места, где происходили эти необъяснимые события. И, возможно…
- …что именно близ места наибольшей концентрации этих явлений окажется Источник, - закончила мысль Виктория. – Или, что вероятнее, вход в подземелья, которые к нему ведут. Хм, а что, идея мне нравится… Определенно нравится… Что ж, вот книги, - Виктория указала на стол, - а вот и все остальное: бумага, чернила… Карту можешь использовать как угодно – там есть свинцовый карандашик для пометок, так что не стесняйся… Все равно кроме нас эту карту никто не увидит.
Кристиан не двигался с места – как зачарованный, он смотрел на обтянутые потемневшей от времени кожей переплеты толстенных книг.
- Да не бойся ты, - Виктория едва сдержала усмешку, - это не пергамент из кожи девственниц, и написаны книги вовсе не кровью младенцев. Обычная тряпичная бумага и чернила.
- Я и не боюсь, - Кристиан повел плечами и, словно решившись, шагнул к столу.
- Ладно, не буду тебе мешать, - сказал вампирша. – Времени у тебя сколько угодно, если будет что-нибудь нужно, вызови прислугу – шнур от колокольчика вот он, возле стола. Впрочем, через пару часов все равно пришлю служанку, она принесет еду и напитки. Договорились?
- Да, - Кристиан кивнул. Ему не терпелось приступить к работе.
- Чуть не забыла… Вот еще, подарок от «дружественного нам вампира»…
Виктория сняла с полки широкую шкатулку, открыла замочек и достала свиток. Осторожно развернула его.
- Это карта карстовых пещер. Она довольно старая, но не думаю, что за прошедшие годы в подземельях могло что-то сильно измениться. Удачи, - вампирша обворожительно улыбнулась и закрыла за собой дверь.
Кристиан еще раз оглядел библиотеку. Дураку ясно, что Виктория, мягко говоря, живет не бедно. Огромное поместье, большой, но до мельчайших деталей продуманный дом… А в самом доме столько редкостных вещей, сколько Кристиан за всю жизнь не видывал, и вряд ли где увидит. Ну, разве что доведется оказаться во дворце какого-нибудь восточного султана, где, говорят, полы выложены золотом, а стены жемчугами. Но у Виктории, пожалуй, не хуже, чем у султана. Если ковры – так персидские, если мебель – так из дерева благородных пород, да еще и с инкрустацией, если столовая утварь – то как станешь разглядывать тончайшую чеканку, про любой голод забудешь… Удивительные светильники темной бронзы, статуэтки из нефрита и жадеита, венецианское стекло и чашки, выделанные словно из тончайшей яичной скорлупы – фарфором прозывается…
Или прекрасные коллекции оружия – Микаэль ходит возле них, как кот вокруг горшка со сметаной. Слюнки пускает, разглядывая всевозможные клинки. Возле одного меча так прямо соляным столпом застыл – смотрит, и взгляд отвести не может. Глянь, говорит, чудо какое… А меч-то в глаза вовсе и не бросается – гарда и рукоять простые, ничем не украшены, клинок какой-то темно-серый, почти черный, с красноватым отливом. Если присмотреться, то кажется, что он словно из множества тончайших нитей сплетен… Всего только и странного в этом мече, что крупный золотистый узор - словно "коленца" по всей длине клинка. По ошибке он сюда попал, наверное. Так и сказал Микаэлю. А он усмехнулся, и говорит: «Голова твоя садовая… Украшения тебе подавай, клинок полированный… Любому рыцарю такой меч предложи – золотом по весу отдаст, и еще радоваться будет, что дешево клинок достался. Такие мечи сами не ломаются, и почти все, что хочешь, разрубить могут. Их по наследству передают, и нет дара дороже… Это же настоящий булат, причем лучший из лучших. Все прочие клинки здесь одного этого меча не стоят… Эх ты, книгочей…»
Но вот главное богатство вампирши – оно здесь, в библиотеке. Вовсе не потому, конечно же, что каждая книга вещь сама по себе далеко не дешевая, а их тут, пожалуй, тысячи две с лишним наберется, а потому что тут такие книги есть, которых – в этом Кристиан был уверен – трудно сыскать еще где-либо. Разве что в каких-нибудь тайных библиотеках инквизиции, о которых ходили слухи, да и то не наверняка – но даже если такие библиотеки и есть, то вход туда заказан всякому, кроме Папы и высших иерархов Церкви. Вот это – настоящее богатство! Правда, богатство это злое, как золото черного ведуна, и большую часть этих книг и в руки-то взять страшно, святой водой не окропив – наверное, сплошь жуткие и богопротивные вещи в них написаны. И все же… Если в чрезвычайных обстоятельствах Инквизиция пошла на сотрудничество с нечистью – ведь они сейчас сотрудничают с вампиром и оборотнем, правда? – то, может быть, не стоит сразу отвергать и ведомое нечисти Знание? Пусть это Знание темное, пусть оно получено ужасными путями – но разве чистые душой и крепкие верой не смогут обратить это знание на службу истинному Свету? И может ли Знание быть плохим или хорошим, темным или светлым – или таковым его делаем мы, люди?
Какое множество книг здесь… Древние философы и ученые – Аристотель и Платон, Цельс и Гален, Гиппократ и Геродот, переводы на латынь книг арабских мыслителей, трактаты по истории, философии, искусству, астрологии, хиромантии, физиогномике, геомантии, медицине… А это что такое? Страницы некоторых книг были сплошь покрыты причудливыми значками, которые, в дополнение ко всему, еще и расположены столбцами, а не образовывали привычных строк. Слыхал он, что магометане пишут справа налево, но чтобы вот так, столбиками, да еще не буквами, а какими-то непонятными значками-рисунками… Может быть, это книги из тех загадочных земель, что лежат далеко на Востоке? Да, велик мир…
Кристиан наудачу снял с полки средних размеров книгу – тяжелую, в потертом переплете, с множеством торчащих закладок. Открыл на первой попавшейся странице:
«КАК СТАТЬ НЕВИДИМЫМ.
Достань родившуюся в марте черную кошку, выпотроши, но сердце не извлекай. Сердце надрежь ножом, сделанным в день Венеры, и тем же ножом вырежи кошке глаза, и вставь в глазницы по одному семени травы гелиотропа, а третье семя вложи в сердце, повторяя…»
Что там надо было повторять, Кристиан читать не стал, хотя страшноватый рецепт тянулся еще на добрую страницу – на глаза ему попалась нарисованная рядом с рецептом веселая рожица с высунутым языком, под которой быстрым, но аккуратным женским почерком было написано: «Полная чушь. Ни черта не работает».
Кристиан улыбнулся – оказывается, Виктория весьма критически воспринимает все эти «тайные знания»… Он быстро пролистал книгу – подобных насмешливых оценок там оказалось еще преизрядно, и читать их было даже занятнее, чем советы анонимного некроманта, составившего книгу. Но хватит – пора уж и делом заняться. Посмотрим на записи Виктории…
Раскрыв первую книгу из выложенных вампиршей на стол, Кристиан углубился в чтение…
…За окном уже давно сгустилась ночная мгла, где-то тянул свою скрипучую песенку сверчок, а масла в светильнике убавилось на треть, когда Кристиан с облегчением захлопнул последний том, и отодвинул от себя стопку исписанных убористым почерком листов. Конечно, полной ясности нет, но, похоже, его предположение оказалось верным.
Все же до чего удивительно получается! Люди могут считать то место, где они живут, спокойным и тихим – но часто такое мнение складывается не потому, что в действительности все так и обстоит, а потому, что память человеческая слишком коротка, чтобы сохранить произошедшее. Стоит проверить записи за много лет, и картина совершенно меняется. Вот и в Странбурге все вышло именно так. До недавних событий город слыл довольно тихим и безопасным местечком, однако, как следует из записей Виктории, не проходило и нескольких лет, чтобы в округе не приключилось что-нибудь недоброе. И ладно бы какие пустяковые события – так нет, большая часть явно свидетельствовала о каких-то темных происках. То скотина у крестьян падет, то ребенок исчезнет, то лесоруб из лесу не вернется. Ну, исчезновения людей иногда еще можно на зверей диких списать – но как объяснить вот это?

«…в тот день супруги Хайнц и Ута Мюллер, что мукомольней владеют, видели, как в реку чуть ниже плотины с берега вошло великое множество красных жабок, и вода сделалась как кровь, и пеною покрылась, и жабки всплыли мертвыми. И был запах серы по всей округе…»

«…городской стражник Петер, от матушки своей возвращаясь, видел в лесу человека облика престранного – двигался он словно в припадке падучей, руки и ноги его гнулись в обратную сторону супротив человеческого обыкновения, а на лице ни глаз не было, ни носа, а лишь рот с зубами частыми длиной в палец…»

«…все в доме егеря Мартина умучены были смертию страшной, лишь дочка младшая выжила, облик чудовища сумевшая передать. Мордою и телом он был похож на матерого кабана, лапы медвежьи, дыхание его было дымом, слюна была гноем и ядом, а глаза как черный огонь…»

«…дети, близ старой переправы игравшие, видели, как выбежал из леса черный человек. Бежал он на четвереньках, словно зверь дикий, прыгнув в воду, изловил большую рыбину, которую съел тут же с чешуей, костями и всею требухою. Когда дети закричали, человек испугался и бросился бежать, но, поскользнувшись, о камни голову раскроил. Позже в нем признали лесоруба Карла, сгинувшего в лесу годом ранее. Жена его созналась, что пропавший муж незадолго до гибели являлся к ней дважды ночами и брал ее силою, через что она потом оказалась в тягости, но принесла не ребенка человеческого роду, а мохнатого звереныша. Звереныша сожгли, сама же лесорубова жена родами и помре»

«…нашли вкруг заимки следы престранного вида – ступня вроде как человеческая, однако пальца всего три, и длины они необычайной. А в снег следы уходят неглубоко, словно принадлежат твари маленькой либо очень легкой. Ни один охотник не смог этих следов узнать…»

«…стоны эти страшные всю ночь раздавались, утром же следующего дня на поле обнаружилась огромная лужа зловонной слизи, от которой в лес уходила полоса слизевая же. Хлеба, что под слизью побывали, распались в прах и гной, а те, что близко росли, почернели и осыпались, и есть их стало нельзя. И на следующий год на поле этом хлеба не задались тоже…»

«…убиенное чудовище на городской площади было выставлено, чтобы все могли его наблюдать и ужасаться твари диавольской, но как только солнце в зенит стало, распалась тварь зловонными кусками и мерзким гноем…»

Кристиана передернуло. Вот тебе и тихий спокойный городок Странбург! Конечно, не каждый день – и не каждый год даже! – такие случаи в округе происходят, в книгах собраны страшные свидетельства за два с половиной столетия, и по-настоящему страшных и необъяснимых случаев подобных обнаружилось около трех десятков. Но как после этого не поверить, что где-то неподалеку от города Источник Зла? Теперь главное – этот Источник отыскать. И Кристиану казалось, что он сумел это сделать – пусть даже очень приблизительно.
Он повернулся к висящей на стене карте Странбурга и окрестностей города, на которой чуть заметными значками отмечал места, где и происходили страшные события: встречи с загадочными тварями, непонятные происшествия или нападения невесть откуда взявшихся чудовищ. Выходило, что все эти случаи были довольно четко локализованы, и происходили – Кристиан взял карандаш, и обвел место на карте чуть заметным кружком – в междуречье Дункеля и Айзенфлуса, а страдали от этих происшествий чаще всего жители двух поселков – Береншлухта и Айзенстрома.
Если предположить, что все загадочные происшествия так или иначе связаны с Источником Зла, то не резонно ли сделать вывод, что этот самый Источник находится как раз в тех краях? Да еще слова того странного человека, что обратился к отцу Ричарду после проповеди в Странбурге – он ведь говорил о каких-то пещерах близ заброшенных рудников. Но если бы выход в пещеры открывался в самих рудниках, то были бы какие-то записи о происшествиях рудокопами в копях. Значит, можно предположить, что эти пещеры расположены не в самих рудниках, но рядом с ними…
На подносе, который несколько часов назад принесла служанка Виктории, еще оставалась пара ломтей хлеба, переложенных толстыми пластами ветчины, и Кристиан быстренько заморил червячка, запив скромную трапезу остывшим травяным отваром.
Что ж, из этих записей вряд ли получится выудить что-то еще. Теперь инквизиторам и их добровольным помощникам, похоже, предстоит отправиться в тот район, который ему удалось определить – и, если он прав, там они обнаружат ход, ведущих под землю. Ведущий к Источнику… А может, сначала нужно послать кого-нибудь на разведку? Оборотня, например…
Кристиан потянулся и сладко, до хруста за ушами, зевнул.
Ему ужасно хотелось спать.

Виктория и Ричард

Поединок со Странником совершенно опустошил инквизитора. Ноги подогнулись, и Ричард сел прямо на траву. Сердце колотилось как сумасшедшее. Острота восприятия все еще не угасла, и мир перед глазами инквизитора расцвечивался невероятными красками – он видел, как растет трава, как наливаются соком пробудившиеся от спячки деревья, как начинают свое лето большие и малые лесные твари. И он был живой частью этого мира, его сознание вплеталось в жизненные потоки, готовое заимствовать их силу. Секрет Странника прост: стань тем, кто черпает огонь, и найдешь силу в огне, стань тем, кто пьет воду, и сила воды твоя, стань тем, кто ест землю, и ее энергия перетечет к тебе. Подобное познавай подобным… Но такое чувство единения не приносило умиротворения – он переставал чувствовать себя человеком. Тайны, что благодаря Страннику открывал ему окружающий мир, делали его не хозяином, а всего лишь частью, всего лишь веточкой того огромного дерева жизни, что питало своими соками многие миры. Сила темная, дремлющая, бессознательная. Сила, равно встречающая и людей, и вампиров, и оборотней и мириады немыслимых тварей. Сила, лишенная понятий Добра и Зла, сила, не знающая любви, милосердия, сострадания и прочих человеческих категорий. Сила, не знающая Господа. А землю едят лишь могильные черви…

Сердце почти успокоилось. Но не отпускала слабость, и все никак не проходило чувство какого-то смутного непонятного раздражения. Где-то глубоко-глубоко в сознании выло и металось воспоминание о том, что он, Ричард, когда-то был священником, когда-то был человеком… «Почему был? – недовольно поморщился инквизитор, - я и сейчас священник. Просто по праву сильного мне теперь дозволено гораздо больше, чем смиренному служителю Господа, в распоряжении которого лишь кадило и четки. И я человек! Разве то, что Странник исцелил меня и учил меня, сделало меня тварью иного мира? Разве укус оборотня сделал меня оборотнем?». Почти не затратив усилий, он заставил замолчать внутренний голос. «Это все от новых впечатлений, это пройдет, развеется как воск пред лицом огня». Где-то он слышал эту фразу, но не мог вспомнить где… Ах, да, это он, кажется, говорил в одной из своих проповедей. Эффектная фраза.

Вечерний ветерок приятно холодил обнаженные грудь и спину. Воткнутая в землю катана поблескивала в лучах заходящего солнца. Все-таки глуп этот «запрет Странника» - если уж отыскал доступ к источнику силы, то надо взять все до конца, осушить, как кубок вина, использовать против врагов, сокрушив их одним ударом. Ричард закрыл глаза и попытался повторить то, чему успел научить его Странник, но теперь не для поединка, а просто для восстановления сил. Внезапная боль ожгла глаза и, словно воспользовавшись замешательством Ричарда, пронзительно взвизгнул внутренний голос, прорвавшийся обрывок гневной обличающей фразы: «…и эта рыжая девка!!!…». Ричард облизнул пересохшие губы, сильно захотелось пить, но подниматься с земли не хотелось. И что за неконтролируемые мысли лезут в голову, дьявол их поимей!? Уж самоконтроль – это первейшее необходимое дело! Любой паршивый вампир легко сможет проникнуть в его сознание, если там будет царить такой беспорядок! Вампирами он плотно займется чуть позже – после Ворга, после Странника, после оборотня. Ричард прикрыл тяжелые набрякшие веки, глаза неприятно ныли... Этими наглыми тварями он займется не спеша, расчетливо, методично и жестоко. Быть может, вампиры и имеют право на существование… но только не здесь, не среди людей. А то, что произошло на озере, следует просто забыть. Глупо и крайне неосмотрительно было доверять кому-то из вампиров, этих бездушных расчетливых циничных тварей, глупо на что-то надеяться… Пожалуй, надо продолжить тренировку. Ни к чему глупые мысли.

- Здравствуй, - звякнул мелодичный голос-колокольчик. Виктория была свежа и элегантна, точно не было вчерашней бессонной ночи, - как красиво голубое сияние на лезвии, ты не находишь? Тебе бы еще чуть-чуть скорости…

Ричард заставил себя подняться.

- Не забывайте про мой возраст, юная леди, - довольно сухо произнес он.

Виктория рассмеялась. Стоило ей увидеть его, как все недоумение и обида от вчерашней непонятной холодности Ричарда развеялись без следа. Несколько часов подряд она наблюдала за поединком инквизитора и чужака, с удовольствием отмечая, как все труднее и труднее становилось Страннику противостоять Ричарду. Ее Ричарду…

- Я же пошутила, Дик, я никогда не видела, чтобы человек так владел оружием…

Она подошла ближе и хотела взять его под руку. Ричард отстранился. В глазах Виктории мелькнуло удивление.

- Шутка затянулась, вы не находите?

- Ты о чем? – Виктория попыталась перехватить его взгляд, но Ричард не смотрел на нее.

- Я о том, что ты выставила меня вчера на посмешище!

- Но Ричард…

- Умело воспользовавшись тем, что я не хотел причинять вреда твоим родственникам, ты поиздевалась надо мною всласть! Поздравляю, это было исполнено мастерски.

- Причинить вред? Им? Ты?! – несмотря на удивление раздражением инквизитора, Виктория не смогла сдержать улыбки, представив, как бы тот в одиночку напал на десятерых вампиров…

- Тебе снова смешно, я вижу! – на этот раз в голосе Ричарда зазвучали откровенная ярость и злое бессилие.

- Послушай, Дик, - пальцы Виктории нежно скользнули по его руке, - ты же не думаешь, что я настолько глупа, чтобы демонстрировать свои симпатии на глазах у всех?

- И поэтому ты демонстрировала свои… симпатии Леонарду!

- Конечно, я же просто играла роль.

- Похоже, Леонард не воспринял твои поцелуи как роль, - Ричард по-прежнему не смотрел на вампиршу, - сколько их у тебя, этих ролей?

- Ревнуешь? – лукаво улыбнулась Виктория. Ей было и смешно, и трогательно смотреть на Ричарда. Наивность его слов совершенно не вязалась с образом Главного инквизитора. С образом искушенного в интригах, допросах и пытках главы миссии Святого Престола, жестокого палача и искоренителя ересей, известного под именем Красного Инквизитора… Все эти титулы стали вдруг пустыми словами. Перед Викторией был совершенно другой человек. И он вел себя просто как несмышленый юноша! Виктория хотела добавить еще что, что-то светски-легкое и слегка ироничное, но в этот момент Ричард поднял на нее глаза, и она осеклась…

И ревность, и тоска, и отчаяние, и желание, жар которого становился почти осязаемым – все сплелось в одном коротком взгляде. В уголках глаз инквизитора расплывались красной сеточкой лопнувшие сосуды.

- Я просто… просто не хотела подвергать тебя опасности, - тихо произнесла Виктория, - у тебя и без того много врагов.

- Позволь мне самому разбираться со своими врагами, - проворчал Ричард. Он уже взял себя в руки.

- Просто…, - Виктория никак не могла отделаться от навязчивого слова, - я боюсь за тебя, Дик. И… что у тебя с глазами?

- Я искренне польщен такой заботой. Желаешь мне долгих лет жизни? Весьма опрометчиво с твоей стороны. Не смотря на то, что я теперь странная помесь человека и странника из других миров, свой долг я помню.

- Не долгих лет, а… бессмертия.

Ричард расхохотался.

- А я все ждал, когда же ты наконец произнесешь эти слова! Именно этим вампиры и покупают власть над людьми.

- Я хочу, чтобы ты жил, Дик.

- Не думаю, что существование вампира или его раба можно назвать «жизнью».

- Теперь пришел твой черед пошутить, да? – скривила губы вампирша, - а я, по-твоему, «неживая»?

- Зачем тебе моя долгая жизнь? Твои родственники не обрадовались бы такому выбору, как бы низко они меня не оценивали.

- Мы можем уехать далеко отсюда, мы можем жить вдвоем, где никто не будет нам мешать! - вдруг вырвалось у Виктории.

- А это даже забавно… Что, предлагаешь мне стать этаким «диким инквизитором», которого ненавидят и свои, и чужие? Назидание и урок для всех, отпавших от Святого Престола?

- Да что такое этот твой Святой Престол? Это же просто кучка продажных, помешанных на власти людишек, которые и гроша ломаного не стоят. Они – лишь символы, идолы на глиняных ногах. А ты… ты теперь можешь творить свою судьбу так, как велит тебе
Господь, а не кучка сластолюбцев, души которых – словно яблоко, изъеденное червем.

- Поостереглась бы ты говорить о том, что велит мне Господь! – оборвал ее Ричард, - не место и не время вести подобные разговоры.

Виктория упрямо сжала губы, согласная промолчать, но не отказавшаяся от своих слов.

Она очень красивая, когда злится… Плавная линия шеи, завитая прядь волос над нежным ухом с просвечивающей розовой мочкой, гневный румянец на щеках, яростный блеск глаз точно высверк обнаженного меча... Она красива до одури, до потери сознания! Кровь заколотилась в висках...

- С каждым ударом моего сердца, - вдруг медленно и как-то нехотя произнес Ричард, - все более тяжким становится мой грех перед Господом. И мне ничем его не искупить. Но... если... если бы мне еще раз суждено было выбирать свою судьбу, я не сделал бы иного выбора… Ники…

Последние слова инквизитор проговорил едва слышно, потому что внутренний голос неистово завизжал: «почему ты не сдох тогда в лесу!? Еще один болт, и ты, по крайней мере, умер бы человеком и слугой Господа!!!»

- Одна ночь удовольствия принесла нам больше неприятностей, чем что бы то ни было. Дик...

Она снова нежно прикоснулась к его руке, и на этот раз он не сделал попытки отстраниться.

«Он говорит со мной, обо мне, но думает только о том, не запятнает ли его бессмертную душу связь с презренным вампиром! - Виктории вдруг стало невыразимо горько, - столько вчера было потрачено усилий, чтобы не привлекать ненужного внимания к не в меру любопытному инквизитору, решившему потешить свое упрямство и самолюбие, решившего в очередной раз испытать полученный от Странника дар. И вместо благодарности – сплошной эгоизм и самобичевание. Как можно рассчитывать на победу над таким врагом, как проклятая Тень, если до сих пор не ликвидированы все эти никому не нужные душевные терзания!!! Он, он заботится исключительно о себе, любимом! Холит и лелеет все свои душевные переживания!!! И кто-то после этого смеет говорить, что любит ее, Викторию!?»

- А я и не говорил, - изогнул Ричард губы в усмешке.

- Почему ты думаешь только о себе?! – взорвалась Виктория. Он снова прочитал ее мысли! Да кто ему позволил!! - Почему тебя заботит только собственная душа?! Ты беспокоишься только о том, что можешь принести кому-то неприятности! Но почему-то не берешь в расчет меня!

- Я такой, какой я есть. И я не принадлежу себе.

- У тебя хотя бы есть вера. Ты можешь делать что-то во имя ее. У меня веры нет. У меня есть только ты, эгоистичный, властолюбивый и не в меру любопытный человек! Неужели ты этого так до сих пор и не понял!?

Виктория перевела дыхание и продолжала.

- Впрочем… пусть… не стоит… не нужно думать обо мне. Поговорим о тебе. Ты боишься, что твоя Церковь не примет тебя? Но у тебя есть шанс – раскаяться. Сделай именно так: отрекись, раскайся и забудь о произошедшем. Тебе станет легче. Вернешься в лоно
церкви и будешь служить ей верой и правдой. Все станет так, как было раньше...

- Как раньше уже не будет. Я люблю тебя, Ники.

- Ты любишь не меня, ты любишь лишь мою человеческую часть, которая сейчас рядом и говорит с тобой, которая нежная и страстная, которая позволяет командовать собой, потому что женщина...

Руки обвили его шею... Внутренний голос зашелся беззвучным воплем и вдруг стих, точно затаился, точно принял какое-то решение. «Интересно, слышит ли его она», - как-то отстраненно подумал Ричард… В следующую секунду вампирша судорожно вздохнула и оттолкнулась от него. В глазах полыхало зеленое пламя.

- Но ты ненавидишь другую мою часть, которая прямо сейчас безумно хочет твоей крови!! - крепко обхватив себя за плечи, Виктория пыталась унять дрожь, - удивительно, что той ночью я не убила тебя. Я даже ни разу не укусила...

- Ты постоянно сожалеешь, что не попробовала моей крови той ночью? Так сделай это сейчас.

- Ты все-таки захотел бессмертия? – мгновенно, точно рассерженный еж, выпустила иглы Виктория, точно опасаясь иронии или издевки.

- Ты хочешь этого.

Мысли беспорядочно заметались в ее голове: «Я голодна... Я безумно голодна... Нет, нельзя. Так нельзя! Он не еда... Но я хочу его!... Но я могу причинить ему вред… Но он ведь сам предложил! Но это не значит, что я должна делать так, как он сказал...»

Неизвестно, сколько бы она еще боролась с собой… Ричард властно прижал ее к себе и повернул голову в сторону, подставляя шею для укуса.

Реальность растворилась…

Ричард почувствовал, что падает, но не мог понять, куда, потому что вокруг было только черное небо с яркими звездочками-светлячками.

-Дик, - откуда-то донесся до него шепот, похожий на вздох. Резкая боль от укуса, и вдруг за его спиной, вспоров воздух, взметнулись крылья, и падение прекратилось. Крылья слушались любого его желания, позволяя выделывать немыслимые пируэты, которые доступны только птицам... Чувство свободы было настолько безграничным, что Ричард
забыл обо всем и рассмеялся, наслаждаясь новыми для него ощущениями.

Наваждение медленно отступало. Небо исчезло, крылья растворились, а тело снова стало тяжелым. Он все еще прижимал к себе Викторию, которая нежно скользила язычком по коже его шеи, зализывая исчезающие на глазах следы укуса.

- Я знала, что тебе понравится, - шепнула Виктория, - это то, что чувствую я каждый раз, когда расправляю крылья.

Грустная улыбка скользнула по ее лицу, потом сожаление, извинение и пустота…

Они вновь стояли на земле, около темной полоски японского меча, все так же воткнутого в землю. Ричард наконец отпустил Викторию. Земля качнулась, встав на дыбы, как дикая лошадь… Эйфория полета прошла… И тут он почувствовал безмерное ликование того, кто последние дни дрожал жалким комочком в глубине Ричарда-Странника, Ричарда-воина, Ричарда почти бога… В горле нарастало невыносимое жжение.

- Так кто я теперь – человек, «странник», оборотень, вампир? Что я за тварь теперь?… - прохрипел Ричард.

- Ты человек, но просто… - Виктория не нашлась, как продолжить, тревожно глядя на инквизитора.

- Человек… это хорошо… надо… надо бы это… з-записать, пока я не з-забыл…

Его лицо стало бледным до синевы, черты заострились. Что-то шло не так, но Виктория не могла понять, что именно…

- Кружится голова? – испуганно спросила она, наклонившись над Ричардом, - это пройдет, это быстро пройдет.

- Нет, не кружится, - сказал Ричард и потерял сознание.

«Если правая рука согрешила против Господа твоего – отсеки ее. Если твой язык хулил Господа твоего, злословил против мира и закона Его – вырви язык свой. Если разум твой развращен недозволенным, а тело погрязло в разврате… НО Я ЛЮБЛЮ ЕЕ! Божьим ли попущением или через развращение тела и разума, но люблю, я… люблю… ее!...»

…Он очнулся в полной темноте. Болела шея, из раны толчками выплескивалась кровь. Ричард приложил к ней руку. Отнял пальцы - на них не было крови…

…Холодно… Виктория обняла его, прильнув всем телом. Ричард снова провел пальцами по шее, в том месте, куда несколько раз входили зубы вампирши. Кожа была сухая, гладкая и холодная. Но Ричард продолжал ощущать, как из закрытой раны течет кровь. «Наверное, так уходит душа, когда человек перестает быть человеком», - спокойно подумал он. Виктория поцеловала его в губы. Потом еще раз. И еще… Когти вампиршы рвали ему кожу на спине, горячее дыхание обжигало шею… и клыки снова впились в уже закрывшуюся рану. Ричард зарычал от боли и невыразимого наслаждения…

…У Виктории был небольшой опыт превращения человека в вампира, но она чувствовала неправильность происходящего. Самое страшное было то, что она теряла сознание Ричарда! Связь разрывалась. Надо было срочно что-то делать. Вонзив зубы в собственное запястье, она прижала брызжущую кровью рану к губам Ричарда.

-Пей! Да пей же ты!!! – выкрикнула она с отчаянием.

Ричард судорожно глотнул, затем еще раз. Густая жидкость огнем полыхнула в горле и стремительно растеклась по всему телу. Виктория порцию за порцией насильно закачивала свою силу, которая полыхала словом «ЖИВИ!».

…Он резко сел. В груди было ощущение мягкого тепла. В памяти всплыли дневные тренировки со Странником. Виктория сказала, что ему не хватает скорости. Но сейчас он чувствовал: если захочет, то сможет двигаться еще быстрее. Возраст больше не был властен над ним.

- У меня не получилось, - еле слышно прошептала Виктория. Она лежала в нескольких метрах от Ричарда, свернувшись калачиком, – прости.

Ее сила сейчас была похожа на слабо трепещущий огонек свечи. Под правой рукой земля пропиталась кровью, тонкой струйкой вытекающей из запястья.

- Что произошло?

- Ты… ты хотел… отказаться от жизни. Что-то внутри тебе приняло такое решение… Я не знаю… Я не поняла, не распознала вовремя! Но я не могла этого допустить… Кажется, я не рассчитала свои силы… Или тебе требовалось слишком много…, - Виктория слабо улыбнулась, – ты поглотил мою силу, но вампиром не стал. У меня нет власти над тобой. Я просто устала… Мне надо отдохнуть…

Солнце жгло не по-весеннему, отражаясь тысячью крошечных огненных брызг в булыжниках мостовой. От жары и света, царящего, казалось повсюду, кружилась голова. Виктория с трудом удержалась в седле, когда ее лошадь резко встала. Их маленький отряд был окружен со всех сторон.

- У нас приказ об аресте Виктории Эльвенседор, – коротко сказал Ван Зваан.

- Чей приказ? – выражение лица Ричарда не предвещало сержанту ничего хорошего. Но тот не дрогнул.

- Приказ епископа.

На шее инквизитора вздулись жилы.

- А ну прочь с дороги! – взревел он.

Серебристая полоска стали рассекла воздух над гривой вздернутой на дыбы лошади – расширенные от испуга глаза оказавшегося ближе всех стражника уже не могли уследить за стремительной смертью…

- Остановись!! Именем Господа Иисуса Христа!

Только обретенная реакция странника спасла отца Антониуса от неминуемой гибели – клинок едва не рассек сутану на груди старого священника, в последний момент бросившегося между стражником и мечом инквизитора.

Катана гулко звякнула о булыжник. Ричард поспешно спрыгнул с лошади, его лицо побелело. Святые угодники, и откуда в старике столько прыти!?

- Брат мой,… - в смятении пробормотал он, - я… я не…

- Пойдем со мной.

- Брат, послушай…

- Я сказал, пойдем! – несмотря на пережитое потрясение, взгляд отца Антониуса был холоден, а слова четки. Спокойная властность священника не укрылась от внимания окружающих. Аристарх открыто ухмылялся, ощущая унижение ненавистного врага – оборотня, казалось, совершенно не заботило, что сейчас они с инквизитором были связаны общим делом... На бледном лице Ричарда выступили красные пятна. Он скрипнул зубами, опустив голову. Стражник, воспользовавшись суматохой, поспешил отступить. Весь отряд, преградивший было дорогу спутникам инквизитора, подался назад. Но люди глядели настороженно и враждебно.

Ричард мрачно оглянулся на своих спутников.

- Дождитесь меня там, где мы условились. Позаботьтесь о Виктории! - сказал он, встретившись глазами с Микаэлем, и почему-то добавил, - она нам нужна.

Еще одно унижение… Проклятье! «Какого дьявола я должен все время оправдываться!?» Оборотень радостно скалил зубы – не смотря на кажущуюся тупость, эта тварь подчас оказывалась просто на удивление проницательной. О, проклятье, проклятье! Когда же это все, наконец, закончится!?

…

- Не следовало вмешиваться, брат Антониус, эти неблагодарные твари свое заслужили.

- Где ты был последние пять дней?

- В поместье Виктории Эльвенседор.

- Что заставило тебя задержаться?

Отец Антониус опустился на широкую деревянную скамью, жестом пригласив присесть и Ричарда, но тот проигнорировал предложение. Кроме этой скамьи и грубо сколоченного стола в скромной комнате старого священника больше ничего не было. Только распятие на стене.

- Это что, допрос? – Ричард вздернул брови, с вызовом глянув на старика.

- Нет, - отец Антониус спокойно смотрел на Ричарда, - я хотел узнать, где ты был и почему оставил вверенную твоим заботам паству столь надолго.

- Оставил? Я? Разве не воодушевлены люди после моей проповеди? Разве не прекратились нападения оборотней в городе и его окрестностях? Разве не идет полным ходом подготовка к ярмарке? В конце концов, разве жители не должны быть мне благодарны за то, что разоблачены и уничтожены сатанинские логова вероотступников? А этот сброд совсем страх потерял.

- Страх? – переспросил старик. Он внимательно приглядывался к Ричарду.

Перед ним, высоко держа голову и гордо расправив плечи, стоял… нет, не священник, скорее, это был римский полководец перед своими легионами. Вся фигура Ричарда излучала грозную неукротимую силу. Это был… меч, без сострадания, без милосердия.

- Пастырь управляет паствой не страхом, но любовью. И не ищет благодарности, исполняя свой долг.

- Пусть знают свое место, - огрызнулся инквизитор, - А ты, вместо того, чтобы меня поддержать…

- Брат Ричард?

- Что скажешь мне, брат Антониус? Или я не прав!?

- Не тебя зову, но брата моего во Христе, - тихо, но отчетливо произнес старик.

- Да кто ты такой, чтобы судить меня?! – проревел Ричард, шарахнув кулаком о стол.

- Я – смиренный слуга Господа моего, Иисуса Христа. Путь мой – служить Ему и исполнять волю Его.

Ричард стих. Провел ладонью по лицу.

- Все-таки зря ты вмешался, - проворчал он.

- Я встретил тебя с вампиром и тем, кого ты именуешь Странником. Кто еще был с тобой? Уж не оборотень ли? КУДА ИДЕШЬ ТЫ, РИЧАРД?

- В Белый лес, - ответил тот и осекся, до него дошел второй смысл вопроса,… - Брат мой, что ты хочешь от меня? У меня мало времени на пустые разговоры.

- Не пусты разговоры, когда речь идет о бессмертной душе, - отец Антониус сурово поджал губы, - Откуда это оружие? – он указал на катану Ричарда.

- Подарок.

- Чей же?

- Виктории Эльвенседор.

- Ты проводишь ночи в доме вампира, принимаешь от нее подарки. А сегодня ты готов был убить человека, поднявшего руку на эту тварь.

- Не называй ее так! Она лучше многих людей этого проклятого города.

- О… - только и сказал отец Антониус, взглянув на инквизитора даже с некоторой растерянностью. Он ожидал многого, но не такого.

- Я объясню, - вдруг как-то чересчур поспешно сказал Ричард, тяжело опираясь обеими руками о стол, - все не так, как ты думаешь, брат…

- Как служитель Церкви, я должен немедленно…, - властно начал старик.

- Да выслушай же меня!

- Хочешь исповедаться?

- Нет! - Ричард точно выплюнул это слово, - Просто выслушай.

Отец Антониус медленно кивнул.

- Это мой долг, - сказал он.

Ричард помолчал, собираясь с мыслями. Он решительно не был готов к разговору. Его ждут, время уходит, уходит, уходит, как капли крови из перерезанного горла… Он не думал, что как-то так вдруг, на бегу, в спешке, придется излагать все то, что воцарилось в его голове после встречи со Странником. Трудно было начать. Не было заготовленных фраз, которыми он с легкостью пользовался на проповедях.

- Да, Виктория вампир. Она живет по законам своей расы, и не нам, людям, эти законы осуждать…

- Влачит жалкое существование под покровом ночи, убивая людей. Оправдываешь убийцу и врага рода человеческого? Какими посулами она изуродовала твою душу, как смогла притушить пламя веры в твоем сердце? О, Ричард, Ричард…

- Вампиры – изгои среди людей, это правда. Потому что они не такие как мы. Потому что их мало.

- Единорогов тоже немного, однако есть разница между этими дивными созданиями и тварями-кровопийцами! - не выдержал старый священник, со все нарастающим удивлением слушая слова человека, проповедями которого он восхищался всего несколько дней назад.

- Надо взглянуть шире и немного иначе, не так как диктует нам наш повседневный опыт! – инквизитор нервно дернул уголком рта, его глаза лихорадочно поблескивали - мы, люди, ненавидим вампиров, потому что наша раса не может мирно существовать с их расой, из-за того, что им нужна человеческая кровь. Но представь, брат мой, что было бы, если вампиры жили в своем собственном отдельном от людей мире. Сородичам Виктории не чужды грусть и радость, страдание и скорбь. И мечты, и надежды, и вера… Они умны, они проницают суть многих вещей, что для нас как слова на неведанных наречиях. Во многом они совершеннее нас, людей, ибо лишены людских пороков..., - Ричард вдруг задумался, - обладая, правда, и собственными… Но кто без греха?

- Бездушные твари совершеннее людей! – всплеснул руками отец Антониус, - Побойся Бога, брат Ричард, не иначе как ты просто лишился рассудка… Да знаешь ли ты, что тебе будет за такие слова!?

- Знаю, - Ричард смотрел исподлобья, - Рассудка я как раз не лишился… к несчастью. Иногда я завидую тем, кто начисто лишен способности рассуждать и способен только послушно следовать командам!

…На мгновение ослепило видение: море лиц перед ним; тысячи тысяч вооруженных людей, замерших, затаивших дыхание, внимают его словам, готовые броситься в битву по первому приказу. «Ruht!» - Ричард властно вскидывает вверх правую руку в стальной перчатке. Его голос подобен грому небес…

- Так вот, - инквизитор снова попытался собраться с мыслями, - Во-первых, мы не можем утверждать наверняка, что у вампиров нет души. А во-вторых, существует расы, гораздо более близкие к Богу, чем человек, но мы же не говорим, что люди – диавольские отродья только потому, что есть кто-то выше и достойнее их! А во вселенных тысячи тысяч миров…

- Ты о множественности миров?

- Они существуют.

Отец Антониус поджал губы.

- Не хотелось бы начинать этот разговор здесь и сейчас…

- Предпочитаешь выяснять этот вопрос, вздернув меня на дыбе?

- Зачем ты так, брат Ричард…, - с укором сказал старый священник, - Видишь ли, я довольно хорошо тебя знаю, я слышал твои проповеди во Флоренции, после которых ты некоторое время не был желанным гостем в Ватикане. Твои суждения спорны, весьма спорны, но они никогда не противоречили Святому Писанию. По крайней мере, явно. Но не все опирается лишь на логику, коей ты столь блистательно пользуешься. Я не сторонник скорых суждений, брат Ричард – годы мои уж не те. А потому, здесь и сейчас, я допущу твое утверждение о множественности миров…

- И не опровергаемое!

- Я допущу. Только скажу немного иначе: все миры связаны между собой в единое нерасторжимое целое, «множественность миров» – это части мира, части целого, неделимого по своей сути.

- Я утверждаю, что коль скоро миры множественны и существуют расы как выше, так и ниже людей по близости их душ к Богу, то одна раса не в праве унижать другую. Люди не вправе судить вампиров.

- И оборотней?

- И оборотней, - уверенно сказал Ричард. С каким наслаждением он превратил бы морду Аристарха в кровавое месиво своими коваными сапогами! Но это всего лишь личное… А если бы Виктория была оборотнем?

- Как могут быть с Господом твари, убивающие людей?

- Вампиры способны создать империю – успешную, процветающую, долговечную. Это означает, что их духовный мир находится в гармонии с миром материальным. Что, в свою очередь, означает, что они на пути Божьем и идут к Нему, просто иным путем, чем мы, люди. Иначе империя, ими созданная, не просуществовала бы долго, и была бы уничтожена, как Содом и Гоморра. Если Господь дает долгую жизнь расе, значит, она угодна ему! Все расы – творения Господа. И не нам, людям, судить, какая из рас более достойная.

- «Империи, процветающие и долговечные»…, - отец Антониус пожевал губами, - но что это доказывает, брат Ричард? Вспомни, где зародилась вера в Господа нашего, Иисуса Христа, - не в такой ли Империи, могучей, властной, гордой, жестокой, в ослеплении своих пороков не признающей Бога Истинного?

- Но Империя, о которой ты говоришь, не была долговечной. В сравнении с христианством краток век всех языческих держав и поклоняющихся иному, не Иисусу. Откуда взялось многобожие? Из пугливых суеверий, вызванных страхом перед миром. Вера во многих богов – низшая ступень веры. Следующая же – вера в Бога Единого. Еще в Древнем Египте жрецы и мудрейшие из правителей осознали благость единобожия, ибо только оно способно создавать во истину великие империи, с единым правителем над народом и с Единым Богом над всеми ими. Но в Египте вера была привилегией немногих. Как и культ Брахмы в Индии из-за кастовых преград был тоже лишь для избранных. Яхве же – бог лишь одного народа… Но христианский Бог любит всех! Любому открыт путь к нему, не взирая на мудрость, образование, знания, чины. Только тот Бог, которому могут поклоняться все, не боясь быть отвергнутыми, есть Бог Истинный. И, познав, Единого Истинного Бога, раса преумножает свою мудрость и процветает. Те, кто живут десятки тысяч лет, не прожили бы столько, не познав Господа Иисуса Христа! И те, кто прожили такой срок с Иисусом, совершеннее нас, людей.

- Не путаешь ли ты достоинства власти светской и вопросы истиной веры? Кроме того, в аду грешники живут во тьме и страданиях не меньшие сроки – и ад суть структура устойчивая и вполне долговечная, брат Ричард. А ты требуешь от меня, чтобы я признал существование древних империй, населенных тварями, которые знают Господа нашего.

- Да, такие миры есть!

Отец Антониус мрачно помолчал некоторое время.

- Твоя горячность – не аргумент в споре, который становится в корне еретичным, ибо содержит уже не постулаты Святого Писания, но лишь твои домыслы… Только ради тебя, брат мой, только в память о твоих заслугах я допускаю этот диспут с изначально неверными исходными тезами.

- Как ты сказал!? В память о моих заслугах?… - задохнулся Ричард, его глаза расширились, выражение лица стало каким-то беспомощным, - ты что ж это думаешь, я уже не…

- Оставим это, - отец Антониус на мгновение пожалел, что произнес эти слова, но мысль о необходимости особенно строго судить именно тех, кого любишь, заставила его забыть о своей минутной слабости. - Любой человек, какими заслугами он бы не обладал, должен давать отчет перед Господом, особенно в минуты малодушия, – не ты ли сам говорил об этом в своей последней проповеди? Отступничество же сильных людей преступно вдвойне!

Ричард поиграл желваками.

- Скажи мне, в чем я неправ, - упрямо сказал он, - а после суди.

- Осудит Господь, - кротко ответствовал отец Антониус, - я же только могу помочь тебе увидеть свои заблуждения… Продолжим твою идею иерархии рас, брат Ричард. Достойнейшая раса все-таки есть, коль скоро каждые две расы сравнимы между собою?

- Да, есть. Только не людям об этом судить.

- Значит, если случится выбор, какой из рас жить, а какой погибнуть, то Бог, безусловно, выберет достойнейшую?

- Да, брат Антониус.

- Если на наши земли вступят существа, более совершенные, но… питающиеся людьми, то Бог предпочтет, чтобы человечество погибло?

- Да. Случись выбор между существами, подобными ангелам, и нами, людьми, Господь изберет ангелов, ибо ближе они к Истинному свету и мудрости.

- А не есть ли Тень твоего Странника тем самым «совершеннейшим существом»? – вдруг спросил отец Антониус.

На мгновение в комнате воцарилось звенящая тишина.

- Нет! – рявкнул Ричард, придя в ярость, что подобная мысль вообще могла родиться в их разговоре и просто быть обсуждаемой, - эта тварь ненавидит все живое! Она олицетворение смерти и разрушения, уничтожающая всех без разбора! Она воплощение Диавола! Да как ты можешь даже допустить такую мысль!!!

- Ну извини, - бледно усмехнулся отец Антониус, - просто я хотел показать, как далеко могут завести твои рассуждения.

- Твоя ирония неуместна!

- Это, увы, не ирония, - вздохнул старик, - этого всего лишь более широкий взгляд на вещи, к которому ты же и призывал меня… Ладно. Итак, ты думаешь, что Господь, создавший людей по образу и подобию своему, отдаст предпочтение другой расе?

- Более духовной? Да.

- «Более духовной», говоришь ты? Но Иисус пришел к нам, людям. Как было сказано Иисусом: «потому Отец и любит Меня, что Я твердо соглашаюсь умереть, чтобы род человеческий посредством Моей смерти получил жизнь вечную. И Я, исполняя волю Отца Моего, добровольно полагаю душу свою за спасение многих, то есть, подъемлю смерть по человечеству. Как и в другом месте говорит: «Сын человеческий не пришел душ человеческих погубить, но спасти, и дать душу Свою в избавление за многих». А то, что Господь любит людей, для тебя теперь пустой звук?

- Нет,… - с усилием выговорил Ричард, - Господь любит всех, но случись выбирать, он предпочтет достойнейших. Иначе к чему тогда было Господу создавать другие расы? Да, есть среди них и ущербные бессмысленные твари, но большинство способны совершенствоваться. А какое совершенство возможно без участия Господа? Или ты считаешь, что никто из них не стремится к добру и справедливости, что все их благие начинания обречены на неудачу, все их великие достижения рано или поздно, но с необходимостью обратятся во Зло, коль скоро они НЕ ЛЮДИ? Не думаешь же ты, брат Антониус, что все тысячи миров, окружающие нас, - это круги ада тех, кому «не повезло» родиться человеком?

- Я полагаю, что все эти миры, населенные разнообразными существами, о которых ты говоришь, не знают Господа. А коли не знают Его, то и не изберет Он их никогда.

- Бесконечность бессмысленных вселенных с одной лишь Божественной искоркой – человеком? В чем же тогда смысл множественности миров? Я знаю, что Бог любит людей и создал их по образу и подобию своему, я это знаю… Но я не понимаю ПОЧЕМУ? – последнее слово вырвалось мучительным воплем, казалось, из самой глубины сердца.

- Почему? - повторил отец Антониус, - но это же так просто… ПОТОМУ ЧТО БОГ ЛЮБИТ ТОЛЬКО НАС, ЛЮДЕЙ. Потому что Он отдал жизнь Своего Сына за нас, людей, а не за каких-то там «совершенных тварей». Святое Евангелие говорит, что Слово облеклось в человеческую плоть и явилось в мир совершенным человеком, мыслимым как совершенный Бог. Мы исповедуем Его совершенным Богом и совершенным человеком и уповаем на Него. Xpиcтос есть Слово Бога Отца и Творец и Создатель всех видимых и невидимых созданий, Он – свет и жизнь людей, верующих в Него, что пришел уже в мир, и облекся в плоть человеческую. Господь наш создал всех тварей во всех частях единого мира, видимых и невидимых, но облечен был человеческой плотью, брат Ричард! Разве не означает это, что человек избран пред Богом, как высшее существо, а остальные есть только твари, Господом созданные, но не наделенные бессмертными душами?

- Но где, где смысл в том, что есть остальные миры, если они без Бога? Зачем они были созданы? Зачем живут?

- Брат мой, игры ума затеняют веру в твоем сердце… Ты воспринимаешь слова апостолов и трактаты ангелических докторов Святой Церкви нашей как просто интеллектуальную доктрину, которую пытаешься судить…

- Не судить, - раздраженно перебил Ричард, - Но понять!

- В этом и беда твоя, Ричард, ты ослеплен жаждой знания, ты уверен, что видишь множество, когда это одно целое. Ты говоришь о «множественности миров», тогда как мир един. Какая-то тварь – Странник этот твой, прости Господи – вложила в тебя знания, разбила мир твой на части, и ты разуверился. Ты видишь противоречия в каждой части, но не видишь гармонию целого, твой разум не в силах охватить частности в целое, и ты сомневаешься. Обратись к вере своей, Ричард, и ты поймёшь.

- Кончились логические аргументы, брат мой? Ну что, что я пойму!? – вырвалось у Ричарда, - Пойму, что наш Единый Господь ничем не лучше Брахмы или Яхве, которые возлюбили лишь избранных? Иисус дал свободу совершенствоваться всем, ложные же боги позволяют это лишь жрецам, правителям и избранным народам!

- Но ты говорил, что, случись выбирать, Господь наш предпочтет расу достойнейшую. «Достойнейшую» не значит ли «избранную»?

- Это совсем другое! Ты удивляешь меня, брат Антониус, это же так просто! – Ричард взволнованно заходил из угла в угол, - Иисус Христос изначально поставил все расы в равные условия, ибо он открыл себя всем и каждому, а не только каким-то там «избранным». И после уже лишь от расы зависит, насколько она будет близка к Господу – если люди не преуспели в этом, то вина эта только наша, нам некого упрекнуть в нашем пренебрежении верой, в блудомыслии и душевной лености. И Господь вправе нас карать! И тем более вправе предпочесть нам расу из другого мира, более достойную.

- Нет никаких многих миров, мир един. Как может дитя представить, что мать его смертна? Как он может представить, насколько огромен наш мир? Так и ты, точно дитя, видел лишь то, что был способен, ты знал лишь малую часть мира. И вот теперь твой взгляд стал иным, ты видишь то, что раньше не было, ты видишь слишком много, и знание это смущает тебя. ДА НУЖНО ЛИ ОНО ТЕБЕ, БРАТ МОЙ? Знания приумножают печали и порождают мучительные противоречия и духовную пустоту… Что тебе до тех тварей, что Господь создал в иных временах и пространствах? Разве поможет тебе это знание нести свой пастырский долг? Разве поможет любить людей? Пока я вижу только, что твои умствования приводят к тому, что ты не видишь разницы между жизнью человека и жизнью вампира. Что тебе до иных миров, брат? Спустись на грешную землю, она нуждается в таких людях как ты!

- Но они есть, эти миры, это реальность, ее не заметешь под ковер, не пройдешь мимо, закрыв глаза… Как не пройду я мимо страждущего и ищущего моей поддержки и защиты, так и не пройду мимо истины, что открылась мне по Божьей воле. Преступно скрывать то, что приносится в дар с Божьего соизволения. Иные миры есть! Ты говоришь, что Бог любит только людей…

И снова видения посетили инквизитора. Вот он видит широкое поле без конца и края, оно заполнено бледно-зеленными сгустками чего-то теплого и осклизлого. Вся масса колышется, точно дышит. А она и в правду дышит, потому что живая. Это разумное создание древнее человечества на сотни веков, живущее в мире и гармонии с самим собой. Если оно знает Господа, то что для него, например, таинство Причастия? Для него или для… вампиров? Ричард представил себе, как вампиры пьют человеческую кровь, называя это Святым Причастием, и его замутило от отвращения… Значит, все таинства и обряды должны быть своими у каждой расы, ибо у каждой из них свой путь к Богу. Но в чем тогда суть миссионера, возжелай он проповедовать иным расам? Ричард становился все более мрачным - это такое простое и страшное в своей простоте рассуждение, которое раньше не приходило в голову за неимением времени! Зачем человеческому Богу существа, которые не имеют с людьми ничего общего? Ведь есть существа, которые даже внешне не походят на людей, зачатие и рождение потомства устроено у них не так, как у людей! Как проповедовать им Евангелие!? Или Евангелие тоже у всех свое… Но это уже абсурд! Евангелие – единственный источник веры в Господа!

- Бог любит только людей…, - как-то потрясенно повторил Ричард, - но зачем тогда Богу иные создания?

- Ты спрашиваешь, зачем они Богу?! Гордыня обуяла тебя. Что можем мы знать о том, зачем то или иное Богу? А ты решил Ему уподобиться? Кто ты такой, Ричард? В гордыне своей желаешь ты отвести каждой твари своё место, понять их предназначение. Ты, который и свое-то позабыл! Те твари, что населяют части нашего единого мира, живут во тьме и во тьму же и низринуться.

- Да-а?! Многие сотни миров, где живут НЕ ЛЮДИ, существуют уже по нескольку десятков тысяч лет! Живи они без Господа, разве могли они плодиться и размножаться? Могли бы они совершенствоваться? А то, что они стремятся к гармонии и счастью, не вызывает сомнений – я знаю миры, где нет боли и страданий, так свойственных людям за грехи и пороки. Там царят тысячелетия рая… Но как возможен рай без Бога?

- Ты ЗНАЕШЬ лишь то, что тебе показали. Подумай о том, КТО тебе это показал! Вспомни, как искушали Иисуса! Вспомни, что Он выбрал! Пройдут сотни тысяч лет, и останутся лишь те, кто верен Единому Господу нашему, - твердо произнес отец Антониус, - без Бога нет жизни вечной. А Бог любит только людей, своих чад. «Когда придет Господь со славою в последний день, мы восхотим быть вечно вместе с Ним, и со ангелами; нечестивые же осуждены будут навечно в геенну вместе с порочным Диаволом, потому что подражали убийству его, безбожию, нечистоте, хищничеству, безумию, враждебности, жестокости, лжи и клятвопреступлению».

- Но вся вина их только в том, что они не люди…

- Господь сказал: «мир оставляю вам, людям. Мой мир даю вам; пусть не тревожится ваше сердце и не боится, а если кто-нибудь не пребывает во Мне, он выброшен как ветвь и засох; и их собирают и бросают в огонь, и они горят».

- Значит, - медленно произнес Ричард, - вся Вселенная, где нет людей, лишена и смысла, и красоты, и надежды…

- Помни о величии человечества – лишь только его возлюбил Господь, но помни и о наших грехах. Пусть не смущают твое сердце обманчивые красоты безбожников. Каждый из верующих должен сохранять чистым и непоколебимым своё исповедание. Если страх человеческий пошатнет кого-нибудь из верных, и не будет он смело исповедовать Бога, таковой уже более не сможет творить ничего доброго. Ибо не исповедующий веру свою мертв есть и не имеет силы творить добро.

- Но это… это чудовищно несправедливо… Для чего нужна такая Вселенная!? Либо Господь создал Вселенную и любит ВСЕХ ее обитателей, не делая различия между людьми и нелюдьми, либо… либо… Бог не создавал Вселенную, ибо не всемогущ!? Или Бог создал Вселенную, лишенную смысла!?

- В Евангелии от Иоанна сказано: Бог есть Творец и Создатель всего. И не нам понимать замысел Божий.

- Всемилостивый Господь создал вселенные и мириады иных существ, изначально обрекая их на жизнь во тьме… Это жестоко, не кажется ли тебе, брат? Это так невыносимо жестоко… Либо я ничего не понимаю… совсем ничего…

- Брат Ричард… - едва слышно произнес отец Антониус, потрясенный глубоким отчаянием, исказившим лицо инквизитора, - оставь мысли об иных тварях - то их выбор. Не твой. Нет смысла вопрошать, почему Господь любит людей – человек, в силу своих несовершенств, может только находить подтверждения этому факту в священном Евангелие.

Ричард весь как-то сник, тяжело опустился на скамью рядом со священником. Он очень устал. Он думал о мире, в котором живут такие, как Виктория. Солнечный мир ажурных дворцов, о котором он рассказывал ей на берегу серебряного озера. Она поверила ему. Поверила, потому что такой мир действительно есть. А теперь оказывается, что красота его тщетна, гармония обманчива, мир этот канет во тьме, ибо не с Господом… Виктория заслужила лишь презрение и путь ее лежит в ад? «Но я ведь люблю ее…».

- Чужак серьезно помрачил твой разум... Он и, конечно, Виктория, эта лицемерная кровожадная обольстительная убийца, - прервав затянувшееся молчание, вздохнул отец Антониус. Он тоже устал от этого странного разговора.

Ричард собрался было сказать, что вампиры вовсе не всегда убивают людей, по крайней мере, гораздо реже, чем это делают сами люди, и более того, вампиры могут продлять жизнь тем, чью кровь они пьют… А высокомерное презрение вампиров к людям ничем не хуже такого же к ним отношения со стороны людей… Но сказал он не это.

- Я люблю ее.

Бешеными молотами вдруг заколотилась в висках кровь. Тело напряглось в горячей истоме, сознание жадно выхватило воспоминание о рыжих волосах, разметавшихся по серебристому песку.

- Не все… это еще не все, - с усилием вытолкнул Ричард слова из пересохшего горла, он не мог смотреть в глаза отца Антониуса, он, обличенный такими силами, знаниями, могуществом – он не мог всего лишь встретиться взглядом со старым священником, ему было больно, больно, больно…, - я стал таким же, как Странник. Он спас мне жизнь, открыв моему разуму все, что знал сам. Я постиг сущность множественности миров.

И сразу стало легко. Потому что назад пути больше не было.

- Но я верую в Господа Всемогущего, и ничто не отнимет у меня веры моей!!! Слышишь меня!? Я верую в Единого Господа!!! Я верую в бесконечную мудрость Его, что позволила мне проникнуть в тайны сотворенной Им Вселенной!!!

- Ты…, - задохнулся отец Антониус, широко раскрытыми глазами смотря на инквизитора.

Ричард пытался понять, что думает сейчас старый священник… Смятение, изумление и… жалость? «Жалость!? Ко мне!?»

- Несчастный… - почти шепотом выговорил отец Антониус, потрясенно смотря на инквизитора.

Мысли раскрылись шуршащим веером...

«О, сколько всего я теперь могу поведать людям, чему могу научить, - в сознании стремительно мелькали цвета, запахи, звуки, - опыту древнейших цивилизаций, мудрости тысяч миров. Я смогу это все вспомнить, смогу понять, осмыслить и принести в дар человечеству! Я, всю жизнь собиравший по крупицам мудрость языческих народов Земли, имею пред собою в тысячу раз больший клад. Прав, прав старик Антониус, человечество воистину будет величайшей из всех рас во Вселенной! И будет добрым и великодушным ко всем другим расам и жителям иных миров. Человечество будет мудрым и прекрасным! Только надо время, чтобы понять… понять самому и донести знания до людей. И между мной и этой важнейшей целью стоит Ворг! Сегодня, наконец, мы разделаемся с этой проклятой тварью и тогда, о тогда…»

Разноцветная мозаика образов снова обрушилась на мозг. Противоречия закручивались в бешеном хороводе. Величие человека, равенство рас, разумная слизь, Ворг, Виктория – все смешалось, спуталось, все противоречило всему… А знания, точно гигантскими волнами захлестывающие сознание, тут же откатывались прочь, не будучи в силах закрепиться в единое целое…

- Брат мой, - хрипло произнёс Антониус, положив руку на плечо Ричарда, - я вижу, ты страдаешь, ты стоишь на распутье, и путь перед тобой во тьме. Но я вижу и веру в тебе, что пока ещё светит в душе твоей. Обратись к ней, брат Ричард, черпай в ней силу, и ты увидишь, что сила эта бесконечна. Ты инквизитор Святого Престола, ты меч в руке нашей Святой матери Церкви, храни веру свою, и Господь наш даст тебе силу выстоять в битве, что предстоит тебе. Отринь сомненья брат мой, ВЕРЬ и победишь, тень сомнения - и ты уже повержен. Помни, что ты не один. С тобою Бог!

«Что бы мне сказал мой учитель? Или Джон?... Всяко лучше, что я решился все сказать здесь и сейчас, а не на суде перед Готфридом. Правда, паршиво, бессвязно сказал…»

- «Со мною Бог?» – губы Ричарда исказились в горькой усмешке, - со мною, грешным в плотской любви с женщиной-вампиром? Со мною, обличенным знаниями, не свойственными людям? Да ты смеешься надо мной, брат Антониус.

И замолчал, бессильный продолжать…

- Напишешь обо всем Готфриду? – как-то по-деловому спросил Ричард. Его невыносимо измучил этот разговор. Одни вопросы без ответов…

Отец Антониус, помедлив, кивнул:

- Но сначала выслушаю твою исповедь, брат Ричард. Когда вернешься из Белого леса. А сейчас иди, тебя уж заждались.

«Разве не исповедывался я сейчас?» - устало подумал инквизитор, чувствуя себя просто вывернутым наизнанку. Коротко кивнул. Встал. Молча пошел к двери.

- Брат Ричард.

Инквизитор обернулся. Отец Антониус стоял посреди комнаты. На мгновение Ричарду показалось, что строгая сухощавая фигура старого священника содержит в себе ответы на все вопросы, на которые он, Ричард, ответить так и не смог… И еще он подумал, что ответы должны быть удивительно простыми, краткими, емкими – лишенными мучительных и бесцельных метаний разума… Надо просто верить. Нет ничего в мире более ясного, чем вера, вера несмотря ни на что. Будь проклят разум, выставляющий ловушки на каждом шагу! Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное.

- Я знал твою мать, брат Ричард.

- Стало быть, ты знаешь, чего можно ожидать от сына сожженной ведьмы, - бесцветно произнес инквизитор.

- Ее не сожгли.

- Вот как? – голос Ричарда был все так же лишен эмоций, но его начала бить крупная дрожь.

- Ее привязали к столбу, прочитали последнюю молитву, подожгли хворост…

- Пожалуйста, дай мне уйти, брат, я не хочу это слушать.

- …Когда же огонь запылал, укутав все плотным дымом от глаз толпы – она просто исчезла. Это видели только двое, что стояли вблизи костра: инквизитор, ныне покойный, что вел процесс, и его помощник, я.

- Так вот, - продолжил отец Антониус, видя, что Ричард не в состоянии произнести ни звука, - она ушла. Быть может, в те неизведанные земли, о которых кричала на площадях, позоря твоего отца и тебя? И что твой Странник зовет «иными мирами»…

Ричард потрясенно молчал. Его бледное лицо было мокрым от пота.

- Я хотел попросить тебя, брат Ричард, - сказал старый священник, помедлил… ему тоже было нелегко продолжать…, - не уходи.

Ричард дернулся. Попытался что-то сказать, но слова застряли в пересохшем горле. Отец Антониус подошел к нему.

- Боже праведный, Боже великий, сотворивший небо и землю и давший рабам Своим упование – вечное Твое Слово, – произнес старик, - милосердия же ради неизреченной милости Твоей, послал Ты единородного Сына Твоего на спасение и избавление рода человеческого. И ныне, Господь щедрый, Господь милосердный, благослови раба твоего, Ричарда, прими меч его во славу Твою, встань в помощь ему.

Стон вырвался из груди Ричарда, он тяжело упал на колени перед отцом Антониусом. Прижал его руку к губам.

- Благодарю тебя…

- Благодари Господа, брат Ричард. Восславь Господа милостивого, Господа милосердного, Господа, любящего чад своих неразумных, - священник возложил морщинистую руку на склоненную седую голову инквизитора, - Да не скажут враги наши: где есть Бог их? С нами Бог наш, на Тебя одного уповаем, славу Тебе воссылаем, Отцу, и Сыну, и Святому Духу. Отче наш, сущий на небесах, да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя и на земле, как на небе, ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь.

- Я… я н-не… уйду… святой отче. Я… принадлежу этому миру и людям, ибо человек. Клянусь тебе Господом Всемогущим, что не пройдет и трех дней, как я буду вновь здесь пред тобою, отдав себя на суд твой.

- Судит Господь. Уповай на милость Его, возлюбленный брат мой, Ричард.

…

У коновязи его ждал Николас.

- Давно не видел тебя, друг мой, - одними губами улыбнулся Ричард.

- Я с вами, святой отец, - коротко ответил тот.

Ричард молча кивнул. Молча вскочил в седло. Ни вопросы, ни ответы были уже не нужны.

…Копыта коней грохотали по пустынным улицам. Встречали их не так. Но что тогда, что сейчас – они всегда были чужими для этого города. Грустно? Пожалуй, нет… Просто нужно помнить свой долг перед Господом и людьми.

Николас насторожен: за плечом подрагивает рукоять меча, внимательный взгляд изучает округу – нет ли опасности. Доспехи начищены, и временами, когда их касается солнечный луч, пускают веселые зайчики – вот только фигура самого воина излучает уверенность и угрозу, а никак не веселье. Паладин, одно слово.

Виктория, похоже, чувствует себя скверно – сгорбилась, тяжелый плащ с капюшоном скрывает ее с ног до головы, руки в черных перчатках судорожно сжимают луку седла. И дышит тяжело. Видно, непросто Ночному Народу при солнечном-то свете. Против воли Кристиан чуть заметно усмехнулся – да, Виктория могущественна, но… Но есть таки и на нее управа.

Микаэль напротив, чуть заметно откинулся в седле. Поводья выпущены – верный гнедой не нуждается в лишних понуканиях – руки расслабленно придерживают меч, лежащий поперек седла, глаза полуприкрыты. Неужели дремлет? Как он может спать в такой момент? Да, дела… Но почему-то Кристиан был уверен, что если возникнет неожиданная угроза, Микаэль первым выхватит из ножен меч.

Оборотень держится чуть поодаль. Каким-то неведомым образом ему удалось успокоить свою лошадь, и та безропотно несет своего жуткого седока, но вот другие лошади при его приближении сильно пугаются – того и гляди, пустятся вскачь, не разбирая дороги. Странное дело: от оборотня лошади шарахаются, а вот на вампиршу реагируют так, словно она самый обычный человек. Почему – совершенно непонятно. То ли не чувствуют в ней ничего необычного, то ли… то ли она просто умеет лучше управлять бессловесными тварями.

А впереди маленькой колонны – отец Ричард.

У правого бедра тот диковинный восточный клинок, что подарила ему вампирша, слева у седла приторочен испытанный двуручник. Словно ангел мщения, само олицетворение неотвратимого воздаяния… И этот угольно-черный жеребец, который, как говорил мальчишка Тиль, был покорен одной лишь Виктории. Не сразу своенравное животное позволило отцу Ричарду оседлать себя – ну неужели в богатых конюшнях Виктории нельзя было выбрать кого-то не столь норовистого?

Вспомнив, как отец Ричард усмирял здоровенного жеребца, Кристиан даже поежился. Эта зверюга (по-другому и не назовешь) не подпускала к себе никого, кроме Виктории, и в этом, был уверен Кристиан, не обошлось без какого-то колдовства. А как иначе объяснить непредставимую свирепость животного?

…И тут вдруг Ричард решил во что бы то ни стало заседлать именно Грома. Что это было – пустая блажь, отражение какого-то одному инквизитору известного суеверия, или желание проверить вновь обретенные способности? Кристиан не был уверен в ответе, однако склонялся к мысли, что инквизитор решил попытаться подчинить своей воле темный разум животного – может быть для того, чтобы узнать, чье сопротивление легче сломить, человека или зверя. Но как бы то ни было, сделать это оказалось непросто.
В тот момент Гром был у коновязи. Едва Ричард оказался в нескольких шагах от жеребца, тот резко дернул головой, и прочный шнур из сыромятной кожи, которым он был привязан к массивному бревну, со звонким щелчком лопнул.

Обычно животные стараются предварительно напугать противника – одни скалят зубы, другие прижимают уши, третьи роют копытом землю – и только потом атакуют. Грому подобные «формальности» оказались чужды, и едва лопнул шнур, как жеребец взвился на дыбы и ударил – уклонился Ричард, похоже, лишь чудом: копыто мелькнуло в нескольких дюймах от головы инквизитора, и тут же длинные желтоватые зубы жеребца клацнули у Ричарда над ухом. И еще неизвестно, что было страшнее, удар копытом или укус – как-то раз Кристиан видел конюха, которому взбесившийся конь вырвал мышцу из плеча, жуткое было зрелище.

Инквизитор отскочил в сторону, глухо хакнул, правая рука вылетела вперед, словно он что-то отбрасывал от себя – и угольно-черный жеребец остановился, будто налетев на невидимую стену. Пока Гром тряс головой, Ричард стремительным скользящим шагом приблизился к нему и взял под уздцы. Жеребец снова вскинулся, пытаясь встать на дыбы, но не смог – Ричард, крепко удерживая уздечку, и положив ладонь ему на лоб, не давал животному поднять голову. Эта безмолвная борьба длилась несколько мгновений, показавшихся остолбеневшему от увиденного Кристиану часами – на лбу инквизитор залегли глубокие складки, тело жеребца мгновенно взмокло от пота, изо рта падали хлопья пены, мышцы под угольно-черной шкурой мелко подрагивали.

А потом Гром сдался: Кристиан понял это по тому, как тело жеребца, напряженное, словно натянутая струна, вдруг обмякло, и он понуро опустил голову. Гром даже будто бы стал меньше ростом, словно в один миг превратился из могучего боевого коня в смирную скотину, привыкшую ощущать на шее хомут и никогда не знавшую воли.

Зато глаза Ричарда торжествующе блеснули – похлопав жеребца по взмокшей шее, он направился на конюшню, за седлом.

…Кристиан поежился. Казалось, что от инквизитора волнами расходится какая-то странная сила. Это не имело ничего общего с тем чувством, что Кристиан испытывал во время проповедей отца Ричарда, поддаваясь мощнейшему гипнотическому воздействию, которое словно излучал инквизитор, простирающий руки к зачарованно внимавшей его словам толпе. Нет, тогда Кристиана буквально пронизывало светом – кровь стучала в висках, его бросало то в жар, то в холод, и он готов был падать на колени с криком «ВЕРУЮ!». А после проповедей его охватывало удивительное чувство умиротворения и ощущение чистоты, словно он только что принял таинство крещения.

Теперь же все было иначе. Нет, инквизитор был тем же… и в то же время совсем, совсем иным, не таким, как прежде. Нечто похожее Кристиан чувствовал, когда был рядом со Странником – но если сила того была будто могучая река, спокойно несущая свои воды по равнине, то сила инквизитора напоминала скорее горный поток, который того и гляди вырвется из берегов и помчится, выдирая с корнем столетние деревья, выворачивая огромные камни. И казалось, что Ричард порой сам не знает, как справиться с этой силой, а потому избегает быть с кем-то рядом. И поди пойми от чего – то ли потому, что теперь ему мало кто нужен, то ли потому, что он боится причинить вред, сам того не желая.
Впрочем, скоро они смогут проверить, насколько велика сила Странника и инквизитора…

Кристиан машинально коснулся висящего у пояса гольбейна, который Микаэль вручил ему в первый вечер по приезду в Странбург. Святые угодники! И двух седьмиц не прошло, как они в этот город приехали, а кажется, будто год минул – столько случилось за эти несколько дней! Оборотни, вампиры, чудовищная тварь, с которой не сладить обычным оружием; нападения в лесу, обратившиеся в жуткую противоестественную ересь священники… Правда, было и кое-что хорошее – на душе потеплело, когда Кристиан вспомнил о Хелене. Как там она сейчас? Думает ли о нем, вспоминает ли то, что случилось между ними?

…Вечерело. Солнце висело низко и косые лучи, процеженные сквозь частокол древесных стволов, окрасились красным. Воздух быстро свежел.

- Аристарх, скоро поляна, о которой ты говорил? – спросил Ричард, не оборачиваясь.

Оборотень, в своем волчьем обличье накануне совершивший вылазку к месту предположительного расположения входа в пещеры, обнаружил в двух милях от него полянку. Там можно было переночевать, прежде чем спускаться в подземелья.

- Да, - буркнул оборотень, и повел плечами. – Успеем засветло лагерем встать.

Поляна и в самом деле показалась совсем скоро. Пока Кристиан задавал лошадям овса, каждый занимался своим делом – Николас и Аристарх натаскали валежника, Микаэль, вскрыв дерн, вырыл небольшую ямку, в которой споро развел костер, набрал воды в ручье, который обнаружился поблизости. Заметно оживившаяся Виктория разбирала поклажу и сооружала импровизированные лежаки из нарубленных еловых лап, Ричард и Странник внимательно изучали округу – по всей видимости, искали что-то, недоступное чужому пониманию.

Поужинали уже в темноте, после чего распределили дежурства. «Первая стража» выпала Кристиану. Вскоре все отправились на боковую, улегшись ногами к костру.

…Послушник сидел на чурбачке, вслушиваясь в звуки ночного леса. Шумел ветер в кронах деревьев, несколько раз проухала сова. На костер Кристиан старался не смотреть – после этого глаза далеко не сразу привыкали к темноте. Угроза же могла исходить именно из темноты, а вовсе не из костра – поэтому таращиться на пляшущее пламя было просто-напросто неразумно.

Может быть, именно поэтому он упустил момент, когда отец Ричард вдруг оказался рядом. Инквизитор внимательно посмотрел на вскинувшегося послушника.

- Надо поговорить, - сказал он.

Кристиан с готовностью кивнул – последние несколько дней святой отец не баловал его вниманием. Признаться откровенно, юноше не доставало их бесед, которые так контрастировали с рутинными занятиями во время учебы…

- Кристиан, как ты думаешь, зачем я взял тебя с собой?

- В Странбург? – не понял послушник.

- Нет. Сейчас, - отрывисто бросил инквизитор. – В пещеры.

- Наш святой долг бороться с нечистой силой…

- Безусловно, - как-то странно усмехнулся отец Ричард. – Но не думаешь же ты, что твой удар будет решающим в предстоящей битве?

Кристиан вдруг вспомнил нападение лесных разбойников по пути к Странбургу. И свой «бой с подушкой», как это сказал тогда отец Ричард. И смех… Кристиан почувствовал, что у него горят уши. Хорошо, что этого не заметить в неровном свете костра.

- Конечно же, нет, - тихо сказал он, по-прежнему не совсем понимая, куда клонит отец Ричард. – Вы велели мне идти, и я пошел.

- Пошел, зная, что идешь на верную смерть?

Кристиан немного помолчал.

- Да, - наконец сказал он, - я сделал то, что Вы мне велели.

- Ты так доверяешь мне? – инквизитор явно чего-то упорно добивался. Вот только чего?
От этого неумения понять причину разговора Кристиану стало не по себе.

- Я… я не знаю, что ответить Вам, святой отче. Вы – мой наставник…

Инквизитор сел рядом, по-восточному скрестив ноги. В его профиле было что-то от хищной нахохлившейся птицы. Некоторое время они сидели молча. Инквизитор не мигая смотрел на костер, в его глазах как будто тяжело ворочался раскаленный металл.

- Тебе удалось уцелеть после встречи с Воргом. Странник говорил, что это удается далеко не каждому.

Кристиан сглотнул, вспомнив те мгновения, что ему довелось быть с Тварью лицом к лицу.

- Господь хранил меня, - сказал он.

- Возможно, - спокойно сказал инквизитор. – Но, возможно, дело в другом.

Кристиан вздрогнул. Слова прозвучали так, как будто помимо силы Господней вполне могло быть что-то еще, что не дало ему погибнуть той страшной ночью.

- Странник сказал, что ты – особенный. То же он говорил и обо мне. И он не ошибся относительно меня, - это прозвучало как уверенный приговор. Тон этих слов пугающе не соответствовал облику инквизитора… на несколько мгновений его лицо стало вдруг ужасно старым, обрюзгшим, потерянным. Слишком глубокие провалы глаз, свисающая тяжелыми складками кожа, сетка морщин на дряблых щеках, вялый рот с безвольно опущенными уголками губ… Пляшущие тени костра иногда играют злые шутки. – Поэтому у меня есть веские основания считать, что не ошибся он и насчет тебя, мой мальчик.

- Я не совсем понимаю…

- Может быть, и не понимаешь. Но наверняка ЧУВСТВУЕШЬ…, - отец Ричард выделил последнее слово. – Ведь так?

Кристиан поежился. Проклятье, откуда он знает? Кристиан боялся признать, что с ним происходят необъяснимые вещи – боялся признаться даже самому себе. Какое уж там – сказать вслух…

- Да, - выдохнул он, пряча глаза. – Да, чувствую.

- Что именно? – жадно спросил инквизитор.

- Помните нашу первую встречу со Странником? Когда… когда Вам стало дурно? Он тогда перекинулся, принял свое истинное обличие… Так вот, в тот момент его первородный облик, его настоящую сущность я почувствовал раньше, чем он обратился. Я словно увидел это, но увидел…, - Кристиан беспомощно пошевелил пальцами в воздухе, подыскивая подходящее слово, - не глазами… Я не знаю, как это еще объяснить.

- Я тебя понимаю, - кивнул инквизитор. – А еще?

- И сегодня утром, когда Вы усмиряли Грома, Вы прижали ему ладонь ко лбу… Рука у Вас была словно в голубоватом дыму, и дым этот постепенно окутал и голову коня, он даже будто бы просачивался под шкуру такими тончайшими, едва заметными струйками…

- Это все?

Кристиан кивнул.

- Угу, - инквизитор закусил нижнюю губу, задумчиво покивал. «Что ж, понятно. Похоже, способности и в самом деле есть, вот только контролировать он их не может совершенно. Надеюсь, ПОКА не может. Ведь даже срабатывают они совершенно непредсказуемо – если в первый раз он УВИДЕЛ, когда оказался в состоянии близком к шоку, то сегодня утром все было довольно спокойно… Ну, или почти спокойно. Но, пожалуй, идея о том, что сильное потрясение может заставить эти способности проявиться более ярко, не лишена оснований. И если все пойдет так, как я задумал…»

Ричард чуть нервно стиснул руки.

- А теперь вернемся к нашему первому вопросу – зачем ты идешь в пещеры…

Кристиан молчал, ожидая, что скажет инквизитор.

- Ты идешь туда с одной целью – я хочу, чтобы ты встретился с Тварью еще раз. Тебе нечего бояться – в этот раз ты будешь со мной, и я сумею тебя защитить. Но ты должен с ним встретиться еще раз! – с силой и непонятной убежденностью подчеркнул отец Ричард.

Брать его с собой, чтобы защитить? Отвлекаться от главной задачи – убийства Твари?

- Я понимаю, что в бою я буду обузой, - голос Кристиана чуть дрожал. – Но почему Вы хотите, чтобы я встретился с… с этим созданием?

- Мне кажется… нет, я уверен в этом! – что очень важно пробудить твои скрытые способности. Это даже важнее, чем убить нашего противника. Мы должны думать о будущем…

Кристиан не верил своим ушам.

- Что?!

Ричард вскочил на ноги.

- Конечно, мы его убьем, - произнес инквизитор, расхаживая из стороны в сторону. – Но сначала используем в наших целях.

- Используем? А по силам ли нам это? Вспомните, мать Агнесса тоже хотела использовать Источник…

Ричард негромко рассмеялся, хищно вздернув верхнюю губу.

- Ты еще слишком юн, Кристиан, - чуть-чуть снисходительно ответил он. – Поэтому оставь свои соображения при себе. Ты просто сделаешь то, что я тебе скажу – это и будет твоей задачей. Я должен передать тебе то, что знаю сам, я не могу хранить это один – ведь случись со мной что-нибудь, все знания, дарованные мне Странником, уйдут вместе со мной… А людям нужно то, что я знаю!

Глаза Ричарда сверкнули.

- Да, ты станешь таким же, как я. Уверен – твоя встреча с Воргом поможет нам, она пробудит твои способности. А потом, подобно тому, как пробудил мое сознание Странник, я разбужу и твое… Я уже почти знаю, как это сделать. Я знаю достаточно, чтобы передать тебе хотя бы часть… хотя бы самое необходимое. А потом ты отречешься от мирских соблазнов, ты будешь хранить и приумножать то, что открылось мне – знания иных миров…, - речь отца Ричарда становилась все более сбивчивой. Он повысил голос, рискуя разбудить мирно спавших спутников. Он уже не замечал ничего вокруг, впившись глазами в Кристиана.

- Нет, - тихо, но твердо сказал юноша. – Я не могу… Мне…

«…непозволительно размышлять об иных мирах и прочих ересях», хотел добавить он. И еще хотел сказать, что нельзя вот так, мимоходом, решить свою судьбу, независимо от того, какой путь ты выбираешь – посвятить себя людям, уйти в монастырь, или вести жизнь, полную простых человеческих радостей… Он хотел это все сказать, но внезапно голову пронзила острая боль. Кристиан скрючился, инстинктивно обхватив голову руками. Мысли путались…

Инквизитор удивился, услышав нотки упрямства в голосе послушника. Он уверенно потянулся к сознанию юноши, чтобы понять и одолеть неожиданное сопротивление… И не смог! Кристиан не позволял ему проникнуть в свои мысли!

- Да как… Да как ты смеешь?! – прошипел инквизитор.

Кристиан чувствовал, как растет и ширится боль где-то внутри черепа. Как будто стальные крючья пытались зацепить и вытянуть наружу все его потаенные мысли, но пока ему удавалось сопротивляться. Ему очень не хотелось рассказывать отцу Ричарду о Хелене… Но Кристиан совершенно не понимал, отчего так взъярился инквизитор – ведь он еще ничего не успел рассказать…

- Ты сделаешь то, что прикажу тебе я! Ты, сопливый юнец – ты даже не представляешь, от чего отказываешься по собственной тупости!

Жар, как от раскаленной решетки, на которой распинают еретиков в пыточной… Кристиан чувствовал себя так, словно сдуру посмотрел на солнце – под веками жгло, в глазах плыли разноцветные круги. И эта боль, от которой голова, кажется, сейчас лопнет…

И вдруг все кончилось.

- Похоже, сейчас мой черед на страже стоять, - сквозь звон в ушах услышал он спокойный голос.

К костру подошел Микаэль – не спеша, нарочито зевая и потягиваясь.

- Прохладная ночка, - сказал он, обращаясь к Кристиану. – Лучше бы тебе лечь поближе к костру. А то еще простынешь, неровен час… Давай-давай, топай.

Кристиан поднялся, глянул на отца Ричарда. Взгляд его был виноватым, испуганным… и в то же время решительным. Обойдя костер, Кристиан завернулся в плащ, и улегся на подстилку из еловых лап.

Инквизитор молчал. Микаэль невозмутимо присел на поваленное дерево.

- Тихое здесь место, мастер. Дай Бог нам спокойно выспаться и хорошенько отдохнуть перед завтрашним днем.

- Да, - невпопад ответил Ричард, и пошел к своему лежаку.

Но если ночную мглу на поверхности хотя бы отчасти разгоняет блеск звезд или мягкое свечение луны, то здесь, в подземельях, можно надеяться лишь на огонь, что люди принесли с собой. Узкий тоннель уходит все глубже и глубже в каменное тело гор, все дальше и дальше за спиной остается вход в подземелья. Там, наверху, солнечные лучи пробиваются сквозь ажурное кружево листвы, там птицы приветствуют своими песнями плывущее в небе светило, там свет, тепло… Жизнь.
А здесь лишь непроглядный мрак, сырость и холод.
…Сколько они уже идут? Порядком – Николас и Микаэль недавно запалили по второму факелу, а выгоревшие бросили на неровный каменный пол, и рубиновые уголья еще какое-то время тлели во тьме, не желая гаснуть. Факелы бросают отсветы на бугристые каменные стены – они в белесых потеках, мельчайшая водяная пыль собирается в тяжелые мутноватые капли, медленно ползущие вниз. Кажется, что своды туннеля, удерживая на своих плечах чудовищную массу камня, обильно потеют.
Интересно, как появился этот тоннель в сердце скалы? Людям, чтобы пробить такой ход, пришлось бы потратить бездну времени – так что, скорее всего, его появление лишь каприз природы. И все же во многих местах поработал человек – камень стесан, острые выступы срублены, чтобы не мешать идущим: здесь явно работали опытные мастера. Ход извилист и довольно узок – стоит развести руки в стороны, и кончики пальцев коснутся холодных влажных стен. Хорошо, что здесь хотя бы не нужно сгибаться в три погибели – а то и Микаэль, и Николас, которым случалось раньше бывать в пещерах, говорили, что в них порой приходится пробираться едва ли не ползком, оставляя на камнях клочья одежды, сбивая в кровь локти и колени.
Процессия растянулась на добрых полтора десятка метров – впереди шел Странник, которому, казалось, и вовсе не нужен был свет, за ним шагал Николас с факелом в левой руке. Виктория следовала за Ричардом, и, наверное, вовсе неслучайно интервал между ними был заметно меньше, чем между остальными членами небольшой группы. За Викторией мягким звериным шагом двигался Аристарх. В трех шагах позади него держался Кристиан – заставить себя сократить дистанцию хотя бы на полшага он просто не мог. Вроде бы все заодно, вроде бы все союзники – а вот поди ж ты…
Замыкающим был Микаэль. Это радовало Кристиана – он словно чувствовал спокойную уверенность боевого брата, и был уверен, что уж со спины-то к нему точно не подкрадется никакая тварь вроде тех, о которых он читал в записках из библиотеки Виктории.
Что-то мягко пощекотало висок, едва ощутимо скользнув по коже – так бывает, когда тебя коснется принесенная ветром тополиная пушинка, или лоскуток разорванной паутины. Кристиан машинально провел рукой по лицу, ожидая нащупать липкий обрывочек, и вздрогнул, поняв абсурдность своего предположения – откуда паукам взяться здесь, в каменном тоннеле?
Тут же виски словно проколола раскаленная игла боли, и он со стоном упал на колени. В следующее мгновение все уже были около него – Микаэль, Николас, Виктория и Аристарх с обнаженными клинками замерли в боевых стойках, готовые срубить любого врага, который появится из мрака, а Странник и Ричард склонились к Кристиану.
- Что с ним? – не оборачиваясь, спросила Виктория.
- Ы-ы-ы, - Кристиану казалось, что голова сейчас просто лопнет. Кровь раскаленным молотом билась в виски, перед глазами плыли ослепительные желтые круги… Сквозь застилающую разум боль он почувствовал, как чьи-то пальцы коснулись затылка, словно втягивая, вбирая в себя бушующее в мозгу пламя. Через несколько минут Кристиан смог раскрыть глаза.
- А почему… почему так светло? – тихим сиплым голосом спросил он.
Странник и Ричард переглянулись. Своды и стены тоннеля по-прежнему освещал лишь свет двух факелов, отблески которых играли на влажном камне.
- Инициируется? – негромко, так, чтобы не услышали остальные, спросил инквизитор.
Странник, с лица которого не сходила печать тревоги, кивнул.
- Твои способности пробуждаются, - сказал он Кристиану, так же, как и Ричард, понизив голос до чуть слышного шепота. – Пробуждаются сами… Наверное, это действует Источник.
- Как быстро, - пробормотал Ричард, не отрывая взгляда от лица послушника, к которому медленно возвращался румянец. – И как бурно…
- Слишком бурно… - Странник наконец убрал руку с затылка юноши – боль ушла, и в его помощи больше не было нужды. – Он сейчас будто бежит вверх по лестнице, по которой надо подниматься медленным шагом, да еще прыгает через две ступеньки… Не нужно было брать его с собой.
- Что это? – прервал его Кристиан, указывая куда-то под потолок. – Какие-то нити…
Ему виделись тонкие черные, жирно отблескивающие нити, медленно колышущиеся под потолком, и уходящие вглубь пробитого в теле скалы тоннеля. Больше всего они напоминали речные водоросли, что вытягивают свои косы по течению.
Странник и Ричард вновь переглянулись. В сторону, куда указал Кристиан, они не смотрели – им и без того было ясно, о чем говорит послушник.
- Он уже видит… Как быстро, - повторил Ричард.
- Это эманации Источника, - пояснил Странник. – А когда мы подойдем поближе, думаю, мы увидим и эманации тех, кто нас там ждет. Там наверняка есть стража…
- А почему я не вижу эманаций ни от кого из вас? – Кристиан внимательно разглядывал всех спутников. – Вот разве что у обо… Аристарха… чуть-чуть… едва заметно…
- Потому, что те, кто сидят близ Источника, вероятнее всего, перестали быть людьми. Долго находясь рядом с такой силой, человек не может не измениться. Охранять тайное место наверняка были отряжены самые преданные слуги аббата, но теперь они скорее слуги Источника, его рабы. Судя по тем, с кем нам уже приходилось иметь дело, вряд ли в их душах осталось хоть что-то, кроме ненависти и страха. А эти чувства не то чтобы труднее скрывать – их просто легче увидеть. Грязь вообще бросается в глаза… Впрочем, и настоящую чистоту заметить нетрудно, даже не имея особых способностей. Но…
- Но святых среди нас нет, - странно улыбнулся инквизитор. – Так что и разглядывать некого.
- Мастер Ричард…, - в голосе Микаэля слышалось беспокойство. – Сейчас все в порядке?
- Думаю, да, - откликнулся инквизитор. – Кристиан, ты как – можешь идти дальше? Наверное, можешь, раз хватает сил болтать.
- Могу, - послушник кивнул. Это было странно, но сейчас, когда от недавней боли не осталось и следа, он вдруг неожиданно почувствовал заметный прилив сил. Да и вообще… Кристиан с удивлением моргнул. Выходит, он не ошибся – в пещере и в самом деле стало светлее. Вернее, это он стал видеть в темноте… Здорово! Пусть плохо различимы цвета, пусть видно всего на два десятка шагов – но зато теперь ему не нужны никакие факелы!
- Вперед, - поторопил Ричард. – Теряем время…
- Было б куда торопиться, - пробормотал Аристарх.
Инквизитор странно посмотрел на него.
- Если ты забыл, уважаемый оборотень, так я напомню – не одни мы стремимся к Источнику. Это достаточно веская причина, чтобы поспешить, разве нет?
Аристарх только скрипнул зубами.
Через несколько мгновений маленькая группа продолжила свой путь.

* * *

- Стойте, - негромко сказал Странник, и предостерегающе поднял руку.
- Что случилось? – ладонь Микаэля безотчетно упала на эфес меча.
- Тоннель кончился, - откликнулся Странник.
- Кончился? – Николас чуть слышно выругался. – Надо так понимать – тупик?
- Н-нет, - опередил Странника Кристиан. – Там не тупик, там… большое свободное пространство… Словно огромная пещера.
- Ну, не огромная, - хмыкнул Ричард. – Хотя размеров, похоже, и в самом деле изрядных.
Действительно – тоннель вывел путников в большую пещеру. Стены раздались в стороны, потолок совсем потерялся в непроглядном мраке. Света факелов теперь хватало лишь на то, чтобы хоть как-то освещать путь. Было тихо – только где-то вдалеке мерно капала вода.
- А это еще что такое? – Микаэль поудобнее перехватил клинок. – Вон там, слева. Светится что-то…
В темноте смутно виднелись какие-то белесые пятна, казалось, неподвижно висящие в воздухе.
- Подождите, я проверю, - Микаэль медленно направились к загадочным пятнам.
- Осторожнее, - сказал ему вслед Ричард.
Боевой брат приблизился к странным пятнам, поднес факел…
- Похоже, какой-то мох. Или лишайник… Только не зеленый, а белый. И светится.
Белесые полотнища мха густым ковром покрывали сырую скалу. Среди «ворсинок» этого ковра, покрытых каплями росы, сновали стеклянистые змейки, тропили путь полупрозрачные жуки, ползали бесцветные червячки. Червячки грызли мох, жуки вонзали жвалы в червячков, змейки заглатывали жучков – и было видно, как добыча сначала сучит хрупкими лапками, а потом медленно тает в брюшках змеек. Но и змейки могли стать добычей – на глазах у Микаэля одна из полупрозрачных хищниц коснулась торчащего из мха стебля, увенчанного словно маленьким капканчиком, и «челюсти» того медленно сомкнулись на тельце обреченной змейки. Эта микроскопическая драма, финальная стадия небольшого круговорота, заключавшаяся в постоянном пожирании друг друга, заставила Микаэля скривиться – бесцветные создания, жившие какой-то до странности чуждой жизнью, были на удивление противны. Кончиком меча он ткнул в хищный стебелек, срезая его под корень.
Мох, словно почувствовав боль, засветился ярче. Боевой брат отскочил в сторону, ожидая всего, чего угодно, но угрозы не было. Зато от места, куда Микаэль ткнул мечом, стало распространяться сияние – оно захватывало все большую часть мохового ковра, перекидывалось на соседние полотнища мха, разбегалось все дальше и дальше…
Не прошло и нескольких минут, как пещеру залило неяркое свечение. Светился густой моховой ковер на стенах, пульсировал белесым свечением покрытый мхом потолок, сталактиты оказались покрыты множеством ноздреватых, студенистых грибов, тоже излучавших бледный гнилушечий свет…
- Всюду жизнь, - хмыкнул Ричард.
- Скажешь тоже – жизнь… Мерзость какая, - Виктория поежилась от отвращения.
- Ну, кое-что полезное в этом все же есть, - улыбнулся Странник.
- Знать бы только, что, - потер лоб Николас.
- Не придется блуждать в темноте и рисковать переломать ноги, выискивая продолжение тоннеля. Нам туда, - и Странник немного театральным жестом указал на дальнюю стену пещеры, где среди полотнищ светящегося мха виднелся темный провал хода…

* * *

Покинув светящуюся пещеру, они шли еще около двух часов. Николас и Микаэль запалили новые факелы, а Виктория настояла на том, чтобы все перекусили: мол, негоже идти в бой на пустой желудок. Впрочем, от еды никто не отказывался: хлеб еще не успел зачерстветь, ветчина и сыр оказались прекрасными. Правда, неизвестно, что больше прибавило сил – пища или темный травяной отвар, по небольшой чашке которого выдала всем Виктория. Как бы то ни было, усталость сняло как рукой.
А еще через час они пришли.
То, что они уже на месте, поняли все – причем поняли как-то сразу, без лишних слов и пояснений. Будто бы какая-то темная пелена висела впереди, застилая взор – и вдруг она разошлась, истаяла, явив взорам то, что до поры скрывала…
И это было страшно.
Зал Источника оказался невелик, заметно меньше светящейся пещеры. Почти круглый, достигающий едва ли трех десятков метров в поперечнике, он имел форму линзы – Кристиан однажды видел такую, когда разбирал трубу с увеличительными стеклами: посередке линза была толстенькая, а по краям сходила на нет. Таким же был и зал – в центре высота свода превышала четыре человеческих роста, зато возле стен приходилось усаживаться на корточки, потому как выпрямиться мешал низкий каменный потолок.
С потолка свисали сталактиты, напомнившие Кристиану огромные каменные сосульки – навстречу им из пола вырастали островерхие колонны сталагмитов. Кое-где они соединялись, образуя причудливого вида колонны. Стены, пол и потолок зала были покрыты пятнами уже знакомого белесого мха, испускающего призрачный свет, гирляндами отвратительных студенистых грибов, шапками мерзких ноздреватых полипов…
- А вот и Источник, - прошептал Странник.
В середине зала высились три гигантских колонны, образованных сросшимися сталактитами и сталагмитами. Бугристые, покрытые множеством уродливых наростов и наплывов, они светились чуть заметным багровым светом. Казалось, сам камень беззвучно стонет в страшной муке.
Кристиан стиснул зубы – он видел ту ауру ненависти и злобы, которая окружала Источник. Жуткие эманации напоминали черную паутину, которой было затянуто все пространство пещеры – и чем ближе к центру, тем толще становились нити этой незримой сети, тем гуще они сплетались.
Кристиан заметил, как скривились Странник и Ричард, как затрепетали ноздри Виктории, как исказились черты лица Аристарха… Все они чувствовали эманации Источника – наверное, чувствовали по-разному, но чувствовали. А вот Микаэль и Николас, похоже, не ощущали ничего – кроме вполне понятной тревоги.
- Стража, - негромко сказал Николас. Микаэль кивнул – он тоже заметил охрану Источника. Так, посмотрим, сколько их здесь…
«Хорошо, что это обычные люди», подумал Микаэль. «Очень бы не хотелось столкнуться тут с какими-нибудь диавольскими тварями. Хотя еще неизвестно, что это за бойцы – может, окажутся похуже всяких тварей…»
Первый замеченный им стражник расположился возле одной из трех колонн Источника, словно греясь в багровом сиянии: положив на колени короткое, до середины древка окованное железом копье, он откинулся на плоский камень. На его лицо был надвинут темный капюшон, словно охранник решил вздремнуть. Однако что-то в его позе заставляло усомниться в том, что стражник спит. Микаэль, доверявший своей интуиции, решил, что лучше будет считать стражника бодрствующим.
Двое охранников, сжимавшие в руках боевые топоры, прохаживались слева от Источника, петляя между довольно густо «растущими» в том месте сталагмитами, и зачем-то внимательно рассматривали пол. Вот один из охранников быстро наклонился, сделав неуловимое движение левой рукой, в которой оказался зажат нож, и выпрямился – на длинном клинке корчилась изрядных размеров тварь, напоминавшая стеклянистую сколопендру с клешнями. Прислонив топор к сталагмиту, стражник ловко оборвал сколопендре многочисленные ножки, открутил и отбросил в сторону голову, высосал клешни, после чего, распоров хитиновый бок еще дергающейся твари ножом, развернул ее, словно сложенный вдвое лист бумаги, и принялся выгрызать бледное, нитчатое мясо. Микаэль едва сдержал тошноту. А вот второй стражник завистливо покачал головой, и вдвойне внимательно стал приглядываться к полу – по всей видимости, он тоже был не прочь подзакусить. Еще двое стражников расположились справа от Источника – один меланхолично выглаживал оселком лезвие меча, второй, отложив оружие, подшивал боевую рукавицу – прокалывал сапожным шилом толстую кожу, тянул суровую нить. Наконец, последний стражник, находившийся дальше всех от входа, похоже, готовил пищу – пластал ножом студенистую мякоть грибов, мелко крошил ее, ссыпал в котелок, исходящий паром на небольшом костерке.
Выходит, всего шестеро…
- Думаю, стоит подождать, пока они усядутся есть, - чуть слышно сказал Николас. – Так мы сможем застать их врасплох.
- Нет, - покачал головой Странник. – Нельзя терять время. Кто знает, сколько он еще провозится, этот кашевар, а Ворг с каждой минутой все ближе.
- Когда он будет здесь? – сверкнул глазами Ричард.
- Не могу сказать наверняка… Но лишнего времени у нас всяко нет.
- Тогда предлагаю не затягивать, - Аристарх поудобнее перехватил меч. – Я возьму того, что возле Источника.
- Мы со Странником берем двоих слева, - сказал Ричард. – Микаэль, Николас, те, что справа – ваши. Ну а повара рубит тот, кто раньше поспеет. Виктория и Кристиан – пока здесь.
- Вот еще, - Виктория оскалила клыки. – Уж хотя бы с поваром я сама разберусь…
Ричард несколько мгновение смотрел ей в глаза, потом резко выдохнул:
- Хорошо. А ты, Кристиан, сиди тихо. Понял?
Кристиан кивнул.
- Проклятье, - Странник скривился. – Мне кажется, что-то здесь не так…
- То есть?
- Не понимаю… Аура Источника все забивает… но мне на секунду показалось, что тут есть кто-то еще, кроме этих шестерых.
- Показалось, - поднял палец Ричард. – Если бы здесь был кто-то еще, мы бы его увидели.
- Хорошо, если так, - было видно, что Странник мучительно пытается понять, ошибся он или нет.
- Все равно некогда нам рассусоливать. Вперед, - Ричард, пригнувшись, мягким скользящим шагом двинулся в сторону намеченных жертв. Странник, помедлив секунду, последовал за ним. Аристарх, хоронясь за островерхими столбиками сталагмитов, двинулся к «своему» стражнику, рядом тенью скользила Виктория. Николас и Микаэль заходили так, чтобы прижать противников к стене, лишив их пространства для маневра.
Они уже были в нескольких шагах, готовые стремительным рывком преодолеть разделяющие их и врагов считанные локти расстояния, как за спиной Николаса поднялась черная туша, едва не цепляющая головой низкий потолок.
- Сза-а-ади! – заорал Кристиан.
В следующее мгновение словно лопнула истончившаяся до предела нить, сдерживавшая развитие ситуации, и в каждое мгновение стало происходить слишком много событий.
Вот Аристарх вылетает из-за скрывавшего его сталагмита, стражник, только что сидевший, уже поднимается ему навстречу, парируя копьем росчерк меча, а само острие копья прокалывает воздух в опасной близости от шеи оборотня, но оказавшаяся рядом Виктория сносит стражнику левую руку до середины локтя: ни кольчужный рукав, ни наруч из толстой кожи не могут остановить стремительного бега меча. В следующий миг тело стражника словно окутывается багровым туманом – это повисают в воздухе мельчайшие капли крови, когда клинки оборотня и вампирши буквально разметывают стражника на части; меч Аристарха идет понизу, отсекая правую ногу, Виктория срубает воину вторую руку, оборотень бьет страшно, наискось, разрубая грудную клетку врага, а вампирша завершающим движением вскрывает горло, и в медленно заполняющейся кровью ране виднеются желтовато-белые узлы позвонков. Изрубленный на куски стражник все еще падает, а оборотень и вампирша темными молниями уже скользят к повару, который только начинает разворачиваться и вставать с корточек, но тут же, лишившись головы, валится в костер, опрокидывая фонтанирующий кипящей водой и нарезанными грибами котелок, и страшно видеть, как тело, еще не успевшее понять, что оно уже мертво, бьется, разбрасывая в стороны шипящие уголья.
Вот Ричард одним движением, словно рыбак карася, вскрывает своего противника от паха до грудной клетки – сизые, исходящие в холодном воздухе подземелья паром змеи кишок кольцами валятся из распоротого живота… Вот только стражник еще стоит, и даже наносит топором страшный удар, от которого Ричард едва успевает уклониться, но Странник, хладнокровно перерубивший позвоночник «своего» противника, некстати наклонившегося за очередной стеклянистой сколопендрой, обернувшись, со спины разваливает голову выпотрошенного Ричардом бойца – будто разрубает южный плод, зовущийся арбузом.
Вот Микаэль одним длинным движением поражает стражника в печень, проворачивая клинок в буквально взрывающейся кровью ране, и, разорвав так и не успевшему подняться бойцу весь бок, прекращает его скоротечные мучения – зажатый в левой руке нож входит под нижнюю челюсть, и достигает мозга. Николас ударом меча просто срубает оставшемуся стражнику, тому самому, что подшивал рукавицу, обе руки в запястьях – рукавица, кисти рук и шило разлетаются в стороны – после чего сносит противнику голову.
Но поднявшаяся за его спиной тень все ближе. Кристиан, прорывающийся сквозь внезапно ставший густым воздух и не прекращающий кричать, видит, как тварь заносит для удара когтистую лапу, как вздуваются мышцы на широченной спине…
Микаэль оборачивается первым – зрачки расширяются, рот раскрывается, он явно что-то кричит Николасу, но Кристиан не слышит этого крика – все его чувства словно исчезли. Он ничего не слышит, он не ощущает, как колено врезается в каменное тело сталагмита – он видит лишь спину чудовища. Единственное, что он чувствует – как странное тепло тонкими ручейками стекает по правой руке к зажатому в кулаке гольбейну, но у него просто нет времени, чтобы задуматься над этим…
Швырковый нож Микаэля кажется, застыл в воздухе на пути к своей цели – голове чудовища. Николас оборачивается, но поздно: пробивая доспех, когти погружаются в его бок. А в следующее мгновение Кристиан прыгает, и двумя руками вонзает гольбейн – а почему он так странно светится призрачно-голубым светом? – в плоть темного монстра, туда, где шея переходит в спину.
И тут же время начинает идти с нормальной скоростью, и целая волна ощущений обрушивается на разум послушника: боль в рассаженном колене, вскрик Николаса, рев твари, переходящий в тонкий захлебывающийся визг. Густая черная кровь волной выплескивается из раны, облитый голубым сиянием гольбейн рассекает толстую шкуру и плоть чудовища так, словно они сотканы из тончайшей паутины. В следующее мгновение Кристиан падает на вытоптанный мох, а чудовищная тварь, распоротая от шеи до крестца, мешком обрушивается вперед, едва не придавив раненого Николаса.
Тело кажется жидким, как студень, глаза закрываются – хочется спать, спать, спать…
- Он выплеснул всю силу в ударе, - говорит склонившийся над послушником Ричард, но слова инквизитора кажутся Кристиану такими далекими, такими непонятными… Инквизитор говорит еще что-то, но Кристиан слышит его с трудом, словно сквозь толстую подушку, и каждым мгновением подушка становится все толще и толще…

* * *

- Что с ним? – Микаэль опустился на колени рядом с Ричардом, который склонился над Кристианом. Чуть поодаль Странник и Виктория сдирают с Николаса развороченный, забрызганный кровью, панцирь. – Чем-нибудь помочь, мастер?
Ричард молча помотал головой. Его левая ладонь легла на бледный лоб послушника, правая – на грудь, прямо против сердца. Он чувствовал, как из Кристиана утекает жизнь, утекает, как вода из худого сосуда. Все тише бьется сердце, все реже дыхание, все быстрее сознание погружается во тьму – не во тьму забытья, а во мрак забвения, из которого уже не будет возврата. Еще несколько минут, и все будет кончено…
Ричард скрипнул зубами. Ну уж нет!
Вот и пригодилось то знание, которым наделил его Странник. Нужно зачерпнуть той силы, что в изобилии струится вокруг них, и вновь наполнить сосуд жизни юноши… Но даже Сила здесь, в мрачных пещерах, была какая-то… неправильная. Там, на поверхности, он чувствовал силу деревьев и трав, силу людей и растений, силу мельчайших созданий, что живут в воздухе, воде и почве, как могучую полноводную реку. Здесь же она приобрела вид гнилого болота, над которым дрожат светящиеся призрачным гнилушечьим светом отвратительные миазмы… Боже, какое страшное преступление совершили отступники, напитав Источник своей алчностью и злобой! Впрочем, Ричард не настолько потерял голову, чтобы попытаться зачерпнуть Силы из Источника – иначе вся их миссия пошла бы псу под хвост. К счастью, есть и другой путь…
…Мельчайшие струйки Силы, забираемые от обитателей сумрачного подземного мирка, объединялись в один поток, вливаясь, кажется, в само естество Ричарда. Этот поток виделся ему темным и мутным, и вызывал в душе явное ощущение скверны, но, проходя сквозь инквизитора, быстро светлел – так светлеют сложные растворы, из которых алхимики тщательно отобранными солями и добавками осаждают ненужные примеси…
Минута шла за минутой. На мгновение Ричарду даже показалось, что все это бесполезно – Сила словно бы утекала быстрее, чем прибывала, но прежде чем он отчаялся, стало ясно, что кризис миновал…
Со страшным хрипом Кристиан выгнулся на своем моховом ложе, пальцы сжались, вырывая клочья лишайников. И тут же он задышал глубоко и ровно.
Ричард наконец-то открыл глаза. Первое, что он увидел – лицо Микаэля, закусившего губу. Боевой брат не отрываясь, смотрел на Кристиана, на лицо которого начал возвращаться румянец.
- Будет жить, - сказал Ричард. – Слышишь, Микаэль? С ним все в порядке. Сейчас он просто спит.
Подошел Странник. Склонился над Кристианом, пощупал пульс. Потом посмотрел на Ричарда и улыбнулся:
- Ну что ж, поздравляю. Первый человек, которого ты спас не молитвой и не мечом… Это запоминается на всю жизнь.
- Как там Николас?
- С ним все в порядке. Хотя… Нет, рану я затянул – но вот в бою от него помощи ждать не приходится.
- Справимся.
- А если нет?
- Если нет…, - Ричард посмотрел на Микаэля. – Тогда нужно будет сделать все, чтобы ни Кристиан, ни Николас не…
- …не попали к Воргу живыми, - закончил боевой брат. – Я понимаю, мастер. А сейчас, наверное, было бы лучше отнести их подальше в сторону.
- И сделать это надо как можно быстрее, - глаза Странника сузились. – Думаю, у нас в запасе не так уж много времени…

…Сила, которой точно сочились кроваво-красные сталактиты-колонны, пьянила и сводила с ума своей близостью. Желание обладать этой невообразимой мощью окончательно затмило ту цель, ради которой он был здесь. Ричард жадно раздувал ноздри – ни в малейшей степени не смущала мысль, что сейчас ему нет дела до своей святой миссии, что ему больше не о чем говорить с Господом. Здесь, в этом зале, не было места Господу – здесь правила дикая первобытная власть сильнейшего, и именно за звание этого сильнейшего и предстояла беспощадная схватка.

Ворг мог появиться в любое мгновение. И тогда, по заверениям Странника, решение о способе расправы с неуязвимой доселе тварью должно прийти само собой. Ричард неоднократно просил и даже пытался заставить чужака более четко объяснить суть происходящего, но неизменно наталкивался на загадочную полуулыбку, много сулящую, но не раскрывавшую замыслов ее обладателя. И вот сейчас, в самом конце пути, Ричард все отчетливее осознавал, что кроме нескольких блестящих уроков фехтования, обещаний и туманных легенд, об истине которых он скорее догадывался сам, нежели узнавал со слов Странника, он не владеет ничем. Он потерял больше, чем получил взамен. Сила оружия инквизитора все еще не могла противостоять Воргу, равно как и сила его истаивающей веры – ведь Господу не находилось места в скупых рассуждениях Странника, и вновь приобретенные способности самого Ричарда невозможно было объяснить Божественным соизволением. Отчаянно цепляясь за рушащуюся картину привычного мироздания, инквизитор пытался считать себя орудием Господа… Но даже простому орудию не должно страдать такой непомерной гордыней, алкать такой власти, что жаждало все существо Ричарда, почуяв невероятную мощь Источника. Странник поселил в Ричарде эту иссушающую жажду, Странник уничтожил веру, которой жил инквизитор.

А Странник молчал, даже теперь, задумчиво разглядывая адскую тройную колоннаду, и его мысли были все также при нем.

Стряхнув кровь с катаны, Виктория зорко оглядела залу. Прохлада пещер вернула ей ясность ума и она первая задала Страннику вопрос, который давно витал в воздухе.

- И? Что дальше? Будем просто сидеть и ждать, когда эта тварь появится?

Странник молча кивнул.

- А что потом? Какой план? Не знаю, как у остальных, а у меня такое ощущение, что с Воргом так же легко, как с этими людишками, нам не справится.

- Вы с Аристархом будете его отвлекать… - начал было Странник, но Виктория, предвидя пространные рассуждения, резко оборвала его.

- Как именно?

Услышав свое имя, оборотень проявил интерес к беседе, скрестив руки на груди и вопросительно подняв бровь.

- Оружием. – Странник сказал это таким тоном, как будто ему уже тысячи раз задавали этот вопрос, и он замучился на него отвечать.

- Я похожа на дуру? Насколько мне известно, против Ворга и моя катана, и клыки оборотня так же бесполезны, как против тебя святая вода. Может быть, поделишься, наконец, своим планом?

Полуулыбка в ответ.
Виктория вдруг поняла:

- Так у тебя нет плана??? Совсем??? Как же так! Не, я не согласна, что сначала надо ввязаться в драку, а потом разбираться, что к чему! Ричард, - обернулась она к молчавшему инквизитору, - ты же воин! Ты должен знать, что без плана ни один полководец не побеждал в битве! Конечно, за исключением случаев, когда им «везло»… Но в простое везение я уже давно не верю.

Ричард поиграл желваками. Он следовал за Странником, он должен был доверять тому, кто спас его от смерти, научил владеть оружием с немыслимой для человека скоростью, дал ответы на те вопросы, что мучили его… Но действительно ли Странник дал ответы, а не всего лишь их иллюзию? Свести вместе Ворга и Источник – вот был план Странника. Но более ничего.

- Ворг и Источник связаны неразрывной силой, - весомо сказал Странник.

- Я это знаю! – перебила Виктория, - как знает и каждый из нас!

- Не кажется ли тебе, Виктория, что сейчас не время и не место для дискуссий? – устало спросил Странник, тяжело вздохнув.

- Какое отношение к твоему плану имею я? По крайней мере, это-то ты можешь мне сказать, гость чужого мира!?

Странник полуприкрыл глаза. На лице отразилась вся тяжесть возложенной на него миссии, которую существа этого мира не могли осознать в полной мере в силу ограниченности своего восприятия, узости мышления и отсутствия здравого смысла.
Разве время сейчас для ненужных споров и склок, что затеяла эта женщина!? Разве время сейчас для трагических размышлений о местных божках и глупых суевериях, которыми забита голова жреца? Ну что, что еще он мог им объяснить? Что справиться с Воргом практически невозможно? И вина его, Странника, в том, что он привел Тень в этот мир? О, все это он знал. Догадывался он и о наиболее верном способе уничтожить Тень, но это категорически не приемлемо и нет смысла говорить об этом здесь и сейчас – слишком уж неосмотрительны и импульсивны его вынужденные сторонники. Когда он впервые встретился с Ричардом, не из кого было выбирать, и сейчас этот жрец со своими слугами, эта вампирша, следовавшая своей мимолетной привязанности к человеку, этот оборотень, влекомый ненавистью все к тому же человеку – это все, что у него было и других помощников ему уже не сыскать.

- Сила привлекает сюда нашего общего врага, - сказал Странник, - и мы должны разумно воспользоваться этим. Друзья, это почти непосильная задача, но вместе мы обязаны с ней справиться!

- Да ты просто не слышишь меня!!! – взорвалась Виктория, - Ричард, почему ты молчишь!?

- Тише, Ники, - медленно произнес Ричард, не отводя взгляда от Странника, - мы все доверились его чутью, ибо не властны над силами, что служат ему и его Тени. И у нас не было другого выхода.

- Не командуй мной! Он обучал тебя владеть оружием только лишь для того, чтобы ты стал приманкой для этой твари! За тобой пошли твои верные слуги и ученики… И я пошла за тобой… Мы все здесь только лишь приманка в битве Странника со своим собственным порождением, всего лишь тени его триумфа, фон для его битвы с самим собой!

Странник устало ссутулился – его снова не желали понимать.

- Лично я шел сюда по своей воле! – рявкнул оборотень, уловив в словах Виктории покушение на свободу своего выбора.

- А почему ты, Странник, никогда не позволял Ричарду черпать больше силы, чем он того желал? Боишься, что он может тебя превзойти?

- Не обвиняй меня хотя бы в том, что ты испытываешь чувства к инквизитору. Что до опасности взять слишком много силы, то об этом я уже говорил неоднократно, – Странник недоуменно повел плечами, приглашая всех разделить свое недоумение, - Друзья, к чему эти рассуждения и споры?

- Ворг здесь, его тень скользнула под сводами, - одними губами вдруг произнес Микаэль, не прислушивавшийся к спорам, а внимательно смотревший по сторонам, - и он слушает нас.

- Тени, говоришь? – сказал Ричард. Отвечал ли он Виктории или Микаэлю, было не понятно, - согласен быть и тенью, и козлом на веревочке, если это нам хоть сколько-нибудь поможет, - и направился прямо к колоннам, покинув сводчатый полумрак укрытия.

И Ворг не заставил себя ждать. Черная, бесформенная, но до омерзения проворная туша стекла с потолка по одной из колонн и собралась в некое подобие человека, очертаниями напоминающее самого Странника. На блестящем слизью лице твари расплылась полуулыбка, и именно в этот момент Ричарду особенно остро захотелось забить эту усмешечку ей в глотку.

Оборотень и вампирша, переглянувшись и поняв друг друга без слов, слаженно метнулись к твари. Аристарх на ходу перекинулся в волка, Виктория взмыла под потолок пещеры и, обнажив катану, стремительно атаковала сверху. Ворг, казалось, не ожидал такого бурного нападения и в первое мгновение словно бы растерялся. Но когда нападавшие вонзились в него сталью и когтями, встряхнулся, отбросив их в стороны, точно надоедливых, не в меру расшалившихся котят. Оборотень извернулся в воздухе и, приземлившись на лапы, кинулся снова – уж упорства ему было не занимать. Вампирша на несколько мгновений задержалась, оценивая противника: того нисколько не беспокоили полученные раны, из них даже не шла кровь. У кого нет крови, тот мало похож на живое существо, а мертвое не убьешь.

…Оборотень быстр, но адская тварь была все же быстрее. Когтистые лапы мертвой хваткой сцепились на горле Аристарха, не успевшего отскочить в сторону после одной особенно смелой атаки. Меч Микаэля, описав полукруг, отсек уродливую конечность. Сгустки черной плоти, точно склизкие черви, поползли по влажным камням и влились в тело твари. Это было ново... Источник вспыхнул ярче, засветился матово, страшно, напряженно.

- Гадость какая, - брезгливо поморщилась Виктория, отбрасывая катану в сторону и выпустив не менее устрашающие, чем стальные лезвия, когти.

Ричард вступил в бой, творя со своим мечом нечто невообразимое. Вряд ли кто ранее видел, чтобы с двуручником обращались с такой скоростью и проворством. Вместе с Микаэлем они составляли замечательную пару, прикрывая друг друга, парируя стремительные движения конечностей Ворга. Вампирша и оборотень выдирали из монстра куски плоти, но те неизменно возвращались к своему хозяину. Раны затягивались, не оставляя даже рубцов. Тело твари принимало удары, словно речной поток… А Источник разгорался все ярче и ярче – как будто он и Ворг работали в унисон, и чем больше Ворг забирал силы Источника, тем больше их оставалось… Идеально отлаженный механизм.

- Бесполезно! – с отчаянием воскликнула Виктория, отвлекшись на мгновение. Но этого оказалось достаточно, чтобы она не успела уследить за метнувшимся в спину сгустком черной плоти, казавшимся продолжением уродливой конечности твари.

…Странник выжидал, внимательно оценивая силы Ворга, пытался понять, насколько быстрее и проворнее тот стал вблизи Источника, что и как изменилось в его поведении, манере боя. Он, Странник, должен быть безупречно точным, ведь именно его нападение и удар окажутся решающими: никто из жителей этого мира, будь то люди, вампиры или оборотни, не могли потягаться с Тенью, потому что она была его порождением, а уж свои собственные возможности он представлял вполне…

Время для инквизитора растянулось. Позиция была не слишком удачной, и он сделал то, что первое пришло в голову: бросил свое тело между Викторией и тварью. «Получилось!» - мысленно воскликнул он, когда часть Ворга тупой болью ударилась ему в ладонь, но недоуменно смотрел, как она протекает сквозь пальцы, обвивается вокруг кисти к локтю и, обретая форму иглы, прорывает одежду и вонзается в плечо, расширяясь, расталкивая неподатливую плоть и ломая кости… Ричард зарычал от боли.

«Жрец все-таки недостаточно быстр», - с сожалением заключил Странник, - «он, увы, долго Ворга не сдержит. Да и духом он слаб, склонен к нерасчетливым опрометчивым поступкам, из-за своей привязанности к этой бессмертной кровопийце».

Микаэль перерубил черную плоть, она вытекла из раны и, тяжело шмякнувшись на камни, поползла к своему хозяину. Ричарду удалось справиться с болью, но остановить кровь до конца у него не получилось, и она тонкой струйкой заливала одежду. Микаэль только дернул щекой, когда инквизитор отмахнулся от него, самостоятельно поднялся и перехватил меч так, чтобы боль в левом плече не так сильно мешала сражаться.

- Не надо было этого делать, - поджала губы Виктория, ощущая свою вину в произошедшем, - «влюбленный дурак!!!»

Ворг отступил также внезапно, как и появился – казалось, он играл со своими противниками и не спеша наслаждался этой странной игрой, будучи совершенно уверенным в своих силах. Антрацитово-черное скользящее движение, полное грации и изящества, и Ворг снова исчез где-то в вышине кроваво-красных колонн, выжидая момента напасть.

Они снова были одни в этом сосредоточии силы Ворга и их собственного бессилия. Николас каким-то чудом сумел подняться на ноги и тяжело опирался на меч; в свете Источника его доспехи отливали алым. Слабо застонал Кристиан, приходя в себя.

- Живой? - Ричард нагнулся над ним, кровь с его изуродованной руки капнула послушнику на лицо. Кристиан вздрогнул.

- Мне…страшно здесь…, - пробормотал он запекшимися губами, устремив на учителя взгляд, полный мольбы.

- Соберись! – рявкнул Ричард, - ты должен научиться чувствовать силу и управлять ей!

- Я не могу…пожалуйста… я хочу домой…

- Молчи и делай, что я велю!

Из глаз Кристиана покатились слезы.

- Мастер, - Микаэль не видел пользы в том, чтобы требовать от юноши большего. –
Кристиан уже сделал все, что мог.

Ричард раздраженно ругнулся сквозь зубы.

Итак, Ворг по-прежнему цел. Более того, тварь, кажется, просто забавляет все происходящее! Они не нанесли ему ни малейшего урона! На что же рассчитывал Странник!? Что он скрывает до самого последнего момента истины?

- Ты хочешь использовать нас всех как пушечное мясо, не так ли? – с трудом сдерживаясь, обратился Ричард к погруженному в свои мысли Страннику. Его рука и плечо разрывались от мучительной боли, с каждым мгновением проникавшей все глубже в тело. - Ты с самого начала хотел, чтобы мы просто отвлекали тварь, своими жизнями, силой, что ты пробудил в нас. Ты говоришь, что я мог бы стать странником, что Кристиан не лишен таланта и способностей чувствовать эту проклятую силу. Ты открыл ее в нас лишь для того, чтобы мы умело послужили твоим целям, принесли себя в жертву во имя той войны, той глупой неосторожности, в которой виноват только ты сам!!!

Странник с кажущимся спокойствием взглянул на инквизитора. Но было видно, что слова Ричарда задели его за живое.

- Ты сказал слишком много ненужных слов, жрец. Разве ты не хочешь спасти людей?

- Ты – виновник всему!!! – Ричард подступил вплотную к Страннику со все нарастающей ненавистью вглядываясь в его лицо.

Странник побледнел от гнева.

- Тень пришла по моей вине, Ричард, тут ты прав. Но я никогда не избегал поединка! Не смей обвинять меня в трусости!!!

Микаэль угрюмо встал рядом со Странником, решительно направив обнаженный меч в сторону Ричарда.

- Мы пришли убить Ворга, - с усилием произнес боевой брат, глядя в глаза инквизитору, - не дайте безумию овладеть вами, мастер, иначе…

- Иначе – что!? Да как ты смеешь!? - проревел инквизитор. Раненую руку резануло острой болью, Ричард зашипел, вцепившись пальцами в левое плечо.

- Слабость человека проявляется всегда не вовремя, – зло осклабился Аристарх, с презрением сплюнув.

- Вы по-прежнему будете говорить ни о чем? – вкрадчиво поинтересовалась Виктория.

Ворг материализовался словно бы из ниоткуда. Он жадно впитывал страх и неуверенность своих противников – те были слабы, разобщены, он же был силен и чувствовал мощь Источника на своей стороне. А еще он желал выпить энергию Странника, своего создателя, и стать почти всемогущим. Жизненная сила Странника питала бы его собственную, и только поглотив ее, он мог бы, наконец, обрести свободу.

Ричард смотрел, как Ворг неторопливо приближается к ним.

«Источник и Ворг живут как единый организм, точный как часы. Нарушение баланса сделает Ворга слабее… Нарушит баланс тот, кто решит вмешаться, кто сам зачерпнет из Источника…»

Всем своим существом Ричард рванулся к Источнику, пытаясь обуздать и принять его страшную чуждую мощь… Ворг на мгновение замер, настороженно вскинув уродливую бесформенную голову, все еще хранившую оплывшую усмешку Странника. А потом также неторопливо продолжил свой путь. Источник не повиновался Ричарду – сознание инквизитора лишь на мгновение словно бы захлестнула зловонная жижа и тут же схлынула прочь. Горло свело удушьем.

- Идиот!!! Я ведь предупреждал тебя, Ричард!!!

«Странник и Ворг тоже суть нерасторжимое целое. И Странник должен уметь использовать Источник. Странник может нарушить баланс силы… если захочет».

Не дойдя нескольких шагов, Ворг прыгнул на Ричарда – просто потому, что тот оказался ближе. Виктория и Аристарх сшиблись с ним налету…

«И еще... Не потому ли Странник так скуп на слова, что знает верный способ уничтожить свою Тень, но способ этот для него не приемлем? Так ли уж Ворг свободен от породившего его? Тогда, в лесу, Странник был обессилен моим исцелением, и по непонятной случайности Ворг не смог догнать нас. Ворг тоже был слаб…»

Мысли проносились как сумасшедшие.

Ворг скинул с бугристых плеч воющего оборотня, одним ударом распорол крыло Виктории, швырнув ее на осклизлый каменный пол... и снова прыгнул – теперь путь был свободен. Ричард повернулся спиной к Воргу. Лицом к Страннику. И нанес стремительный удар в грудь того, кто спас ему жизнь. Ударил в тот самый момент, когда Странник был готов отразить удар нападавшей Тени.

- Спасай же теперь свою паршивую жизнь! – с остервенением выплюнул Ричард, не отводя полного ненависти взгляда от изумленно раскрытых глаз Странника.

- Я…считал…тебя своим другом… Ричард…

- Владей Источником подобно своей Тени! – Ричард с силой рванул клинок на себя и вниз, распоров Страннику живот, потом, выхватив из голенища сапога широкий зазубренный нож, всадил его в кошачий зрачок.

Колонны нестерпимо полыхнули оранжевым – исчерпав свои собственные силы, умирающий Странник судорожно искал спасения в запретном источнике. Странник и Ворг боролись за обладание силой… Но Источник не разрушался, щедро снабжая и того и другого.

- Что ты делаешь, безумец!? – словно бы издалека раздался вскрик Микаэля.

Ворг упал на спину инквизитору, глубоко впившись когтями в его шею и плечи… И вдруг взвыл – жалобно, протяжно, так непохоже на победный и торжествующий рев. Раны Странника оказались слишком серьезны, и никакой Источник не мог вернуть ему жизнь. Странник умирал, а рядом с ним, отчаянно воя, бился в судорогах Ворг. Его такое гладкое некогда тело съеживалось, покрывалось трещинами, из которых сочилась зловонная слизь. Истошный вой, полный смертельной муки, отражался от стен. Микаэль и Николас скорчились на полу, зажимая уши. Источник стал ослепительно белым – это умирающая Тень мертвого Странника пыталась спастись, забирая силу Источника. Но напрасно – сила входила в Ворга… и утекала прочь, больше не насыщая его, не задерживаясь в нем, потому что Странник, его создатель, был мертв. Тень становилась истиной тенью…

- Сдохните оба… - как безумный повторял Ричард, - сдохните… сдохните…

Ноги подогнулись, и он упал на колени. Опираясь здоровой рукой на обломок сталагмита, вдруг залился истеричным хохотом.

«Неужели… все!?... Конец!?...»

Смех сменился хриплым стоном. Сквозь пелену одуряющей боли начало казаться, что всегда был только Странник, единый в двух лицах, сеющий смерть своей тенью…

«Подобное уничтожило подобное»… Теперь решение казалось Виктории очевидным, но именно эта простота и смущала. Чувство досады постепенно овладевало ею – оказывается, все было настолько просто?

Виктория не без некоторого сожаления посмотрела на то, что осталось от гостя чужих миров. Такая развязка все-таки ее не устраивала – она надеялась, что после того, как все закончится, будет замечательная возможность пообщаться со Странником… «В конце концов, не каждый день встречаю существо, которое намного старше, да еще обладает знаниями, превосходящими мои. Ричард окончательно обезумел… в который раз уже убил «любимца»: сначала кошку, потом Мишеля… Такое ощущение, что он задался целью лишить меня всего, что нравилось и было в какой-то степени дорого. Интересно, и как долго это будет продолжаться?» Глупые, странные мысли лезли в голову… Но он жив… он все-таки жив!… Напряжение спало, и накатившее теплое чувство тихой радости заставило закрыть глаза, прислониться затылком к ледяной стене пещеры, тихонечко сползти на пол. Губы тронула легкая улыбка. «Домой… Теперь можно возвращаться домой…»

- Гнусный предатель!!! – Аристарх оскалил зубы, - Ты убил того, кто спас тебе жизнь! Теперь ты, святоша, заплатишь еще и за это!

Двуручник и последний нож остались в теле Странника. У Ричарда хватило сил только вздернуть себя на ноги и повернуться лицом к оборотню.

Огромный волк сшиб инквизитора с ног. Страшные зубы вгрызлись в предплечье руки, которую Ричард в самый последний момент вскинул перед лицом. Когти прорвали сутану, и сдирая кожу, с легкостью вспороли грудь. Напрасно инквизитор пытался дотянуться до рукояти ножа… Собрав последние силы, он просунул левую, изувеченную Воргом, руку глубоко в пасть оборотня и вырвал язык. Оборотень, захлебываясь кровью, дернулся в сторону и повалился на бок… В следующее мгновение меч Микаэля отсек Аристарху голову.

- Мастер…

Сердце Ричарда все еще билось в месиве раздробленных ребер, выплескивая густую кровь. Его губы упрямо пытались произнести какое-то слово.

- Пусть Господь с миром примет твою душу, - прошептал боевой брат.

На шее инквизитора вздулись жилы, из горла хлынула кровь.

- Ники… моя… Ники… и к черту… покаяние….

Ноздри вампирши непроизвольно затрепетали, засосало под ложечкой. Она была голодна, а запах крови пьянил, притягивал к себе. Оглушающий стук человеческого сердца заставил забыть об осторожности. Остались только она и человек, истекающий кровью и силой, которая может утолить ее Голод. Судорожно сглотнув, Виктория присела рядом, нерешительно коснулась раны на груди, обмакнув пальцы в кровь. Хотела было облизать их, но случайно наткнулась на взгляд умирающего Ричарда.

- Я помню, как билось твое сердце тогда, на озере, - медленно произнесла она.

Голод постепенно отступал. Не хотелось верить в то, что все происходит на самом деле. Этот человек вместо того, чтобы молить Господа о прощении, произносил ее имя. Нелогично и странно. Хотя еще более странными были ее чувства. Жалость – впервые не к себе, а к обычному смертному – вперемешку с пониманием собственного бессилия. И вдруг отчаяние захлестнуло все ее существо…

- Не оставляй меня… пожалуйста…

Перед тем, как убить жертву, вампиры часто облегчали ее страдания. Виктория владела этим искусством в совершенстве. Но сейчас она использовала свои способности в других целях.

Его разум был открыт. Виктория вытягивала из него воспоминания, мечты. Она немного изменяла их, что-то добавляла и показывала, как все могло быть, если бы… Если бы он остался жив, если бы изменилась она, если бы они уехали из Странбурга…

Виктория легла рядом, уткнувшись лицом ему в плечо. Она не могла плакать, потому что в ней что-то умирало вместе с Ричардом.

- Знаешь, а ведь все могло получиться…

Она шепнула ему еще несколько слов и закрыла глаза, пытаясь в этот раз запомнить, как останавливается его сердце.

Источник тускнел – сила, что тщетно пытался забрать Ворг, пройдя сквозь него, оседала на стенах, полу, потолке мягкой светящейся пылью. И вот уже три мертвые колонны застыли в пещере, точно залитой серебром... Жалкое сморщенное существо не больше крысы, что было некогда почти всемогущей тварью, жалобно попискивая, поползло было прочь. Николас легко размозжил ему голову сапогом, разбрызгав мозги по каменным плитам.

- Ричард… Ворга больше нет, - сказал Микаэль.

Сердце инквизитора дернулось в последний раз и остановилось.