Всем известно, что до потопа на остров прибыли Люди Кессаир. Откуда прибыли – никто не знает, но говорят, что прямо из моря прибыли и были чисты, как морская вода. Наверняка это неизвестно, да и не верится: почему же не помиловал потоп детей вод?
Скрытый текст
И остался на голых скалах один Финтан, глядя на отступающие волны. Он-то и поведал священными рунами, что было дальше, а о допотопном не поведал.
И вышли новые люди, и заселили остров; и вышли, наверняка, из скал, потому что откуда же ещё? А царём их был Партолоп, он научил их сеять ячмень и варить из него пиво. Не сразу научил, а сначала научил воевать. Ибо жили на острове ещё фоморы и считали своими холмы и всю землю. Но они, конечно, ошибались, потому что не были людьми, а ведь боги создали людей для чего-то; и если не для того, чтобы владеть всем, то зачем ещё?
Так говорили Люди Партолопа, загоняя фоморов под холмы. На холмах ячмень выдувало ветром, и люди возвращались в долины. И Финтан смотрел на урожаи и ярмарки и радовался.
Однако богам всегда скучно, и страшная болезнь за трижды девять ночей увела потомков Партолопа из этого мира. И пришли на остров Люди Немеда.
Но фоморы, не знающие истины, названной позже божественной, а позже – исторической, разбили в битве и поработили детей Немеда. Дети восстали и проиграли вновь. Ничего не оставалось им, как бежать с острова, и они рассеялись по земле. Старн пошёл на за солнцем, Ярбонел – за льдами, а фоморы надолго уверились, что они правы.
Люди вернулись. Столетия спустя видел Финтан, как потомки Старна, называвшиеся Фир Болг и научившиеся многому в южных краях, делили остров, избирали правителя. Они многое знали, им было ведомо искусство управления страной и искусство побед, называемое стратегией.
Что, разумеется, им не помогло, когда с севера явились племена богини Дану, потомки Ярбонела. Племена не устраивали мудрых диспутов, не читали свитков. Они вообще не читали, они знали магию. Тёмный холод севера смёл с острова ненужные южные игрушки вместе с Фир Болг. И боги, по-видимому, радовались. Фоморы не радовались, потому что потерпели поражения и от искусства Фир Болг, и от заклинаний Племён. Но они были живы и памятливы.
А тем временем Финтан увидел со своей вершины, как с трёх сторон к острову ползут три змеи. Но это были не змеи, а цепочки ладей, а на них – невиданные воины в тёмных кожаных бронях. Говорили впоследствии, что они собрались со всего света, где до этого бродяжничали, чтобы завоевать остров, ибо все народы желали назвать его своим.
Дану смеялась на своей льдине: у кожаных не было шансов против чар её племён. Они были сильными воинами, но должны были умереть. Однако впереди самой большой армады летел на своей чудовищной колеснице Мананнан сын Ллира, бог всей воды. И Дану узнала, что проиграла, когда лёд под ней начал таять; и поняла, что не только она одна знает, как развлекаться. А кожаные, называвшие себя айрами, были последними, кто пришёл на остров в центре мира.
Финтан сказал потом бородатым философам, которые тоже при первой возможности неизвестно откуда вылезали, и никто не знал – зачем, что время до айров надо бы назвать доисторическим. Но те, конечно, ничего не поняли, хотя это слово сами и придумали.
И стало много ячменя и пива, овцы плодились, забыв обо всём, а суровые воины, сняв доспехи пахали землю и любили жён; дети же их были сметливы, сильны и многочисленны. Век тот назван Золотым, наверное, потому, что друиды айров срезали волшебные травы золотыми серпами, прочее же оружие пылилось в чуланах.
Век тот назван Золотым ещё и потому, что был недолог. Фоморы вышли из холмов и их вёл Балор внук Нета, великий демон. Война началась за место под солнцем или правильное понимание своего места под солнцем, и она была вечна.
Долго не одолевала ни та, ни другая сторона, а поколения рождались, с молоком матери всасывая необходимсть битвы и чести. И пять королевств было на острове, они то поодиночке, то в союзах сражались с демонами и не знали другой жизни.
Сеяли и пахали, поглядывая на лежащие рядом с бороздой копья. И была ещё одна вещь вечная, как война. Это была честь; и даже подкрадываясь в темноте к семейному гнезду фомора, прежде чем метнуть в демона заговорённый шар, замешанный на мозге врага, айр оглашал округу боевым кличем. Ибо не доблесть – убить спящего.
И Финтан радовался благородству людей, уважал честь фоморов, грустил о нескончаемости битвы.
Каждый третий день недели люди и фоморы собирали своих павших и устраивали тризну. В этот день в домах оставались кривые ножи фоморов и копья людей, ведь нет ничего важнее, чем правильно похоронить усопшего, и мешать этому не должно ничто.
Король Коннахт сидел на лавке во главе стола. Только что каменные лодки увезли семерых смелых айров от живых, и пахари-воины в первый раз осушили кружки. К королю подошли друид Туиред и брегон Дагд, ведавший исполнением законов.
- Король. Семеро уплыли от нас сегодня к северным островам.
- Да, друид, и сердце моё полно скорби, ибо на близком празднике Саилданах не будет ни одной пары, назвавшейся четой.
- Не будет и детей, король, ты тоже знаешь Закон.
- И это правда, брегон.
- Так кто же выйдет на поле брани во второй шеренге, чтобы продолжить бой?! Мы гибнем, король, гибнут улады, гибнут куальнге на юге, гибнут медбы. Айры побеждены, и не будет больше людей в центре мира!
- Да. Это тяжело, но нам придётся уйти с острова. Короли согласны со мной.
В один голос вскричали друид и брегон:
- Нет! Боги вверху, люди на земле, демоны под землёй! И это Закон!
- Но что можно сделать, ведь битва проиграна! – король пил горькое пиво.
Тяжело упали слова друида:
- Можно сделать. Мы знаем. Слушай и не говори, что не слышал. И пусть воины возьмут семирогие копья.
Копья в Третий день. Такого не бывало от начала времён, и король и воины долго не могли понять, чего от них хотят хранители закона. Но знал Локи, тёмный бог северных земель, прибывший на остров развеять тоску и говоривший накануне с друидом в священной роще. И дал он друиду жевать кору ясеня Иггдрасиль, дабы стали его уста ядовитыми и убедительными.
- Но Закон... – говорило войско.
- Что сказано в Законе?! – возглашал Туиред, - Там сказано: «Да не дерзнёт никто пролить кровь в третий день седмицы». А какая кровь у богопротивных фоморов? Одна видимость, олухи!
И свершилось злодеяние. Как буря налетали на пировавших безоружных демонов грозные сыны Аира и вырезали всех смертоносными многорогими копьями, разбивали младенцам черепа булавами с каменными навершиями, самок топтали конями. И тогда Мабон внук Балора, престарелый предводитель фоморов возвёл очи горе, и голос его покрыл шум побоища:
- Закон!!
- Не для тебя, отродьё, - ответило кровавое поле, и палица разбила ему голову, а зазубренные лезвия Га-Булга застряли в кишках, и всё сзади.
- Тенденция, однако, - пробормотал фомор исторические слова, пожал мохнатыми плечами и упал замертво. И никто его, как водится не понял, только в сером облаке перестал хохотать Локи.
И Финтан понял, что в мир пришло новое и сказал философам:
- Ложь.
Они не знали этого слова.
- Предательство.
Они недoумённо переглядывались.
И тогда он сжалился:
- Диалектика!
Радостно заулыбались философы.
И начался Серебряный век айров, и начался он, конечно, войной. Все знают об этой войне, ведь если потомки Стерна в далёком южном море бились десять лет всего лишь из-за распутной бабы, соблазнённой похотливым царевичем, то здесь причина была серьзная, мужская.
Потомки кожаногрудых айров спорили: вожак чьего стада лучше, сильнее и прекраснее. Финдбеннах, огромный бык уладов, или мощный Донн Куальнге? И бились они десять лет, и никто не одолевал.
Могучий Кухулин, Пёс Кузнеца, и возничий его косящей колесницы Лаэг, любивший говорить с философами, беседовали о том, что война затянулась. Кухулин, приделавший тринадцатое остриё к своему копью, не был уверен, что это намного приблизит уладов к победе. Но Лаэг сказал, что знает путь.
- Ударим в спину!
- Как в спину?
- Спина. Она сзади.
- Возничий, сошедший с ума, я не возьму тебя больше в битву!
Но был упорен Лаэг, говоря:
- Ты почитаешь разумный обман низостью, а не лжёт ли всё вокруг тебя? Лгут животные: перепел в брачный месяц одевается в цветной хвост, и это ложь, ибо одиннадцать месяцев хвост у него серый! Лгут деревья, сбрасывая листья зимой, тогда как честнее было принять посланные богами холода и умереть. Лучшие из айров – улады, и это истина, как то, что Финдбеннах – лучший бык, и куальнге должны уйти. Так или иначе! Они лгут, нарушая волю богов.
И предательски были истреблены куальнге и медбы, и ре, и катары. И закрыл лицо Финтан, бормоча счастливым философам:
- Тактика… Стратегия… Ложь и низость!
И настал Железный век, но никто его так не называл. А злокозненный Локи был в страхе, потому что не понимал, что изменилось от его проделки, но чувствовал, что что-то изменилось.
А прочие боги видели, что брат убивает брата, на дрова вырубаются священные рощи, друиды приносят кровавые жертвы, но не им, а произнося будто в бреду:
- Анатомия… Трепанация…
Эти новые боги были неизвестны старым, и обратили они гнев свой на людей Аира уже не для забавы. Но те закоснели в ереси и были непреклонны. Они говорили богам:
- За что нас карать? Как вы можете обвинять нас в преступлении, если вы сами – ложь? Некоторые философы наши говорят, что богов не существует. Вы лжёте самим фактом своего существования.
И Мананнан мак Ллир и Луг Долгорукий обрушили, горько рыдая о своих созданиях, небо на землю, ибо ясно видели, что смыть яд слов можно только великой кровью. Но было поздно. Яд, привитый детям родителями, вернулся к последним, усилившись тысячекратно. Боги стали с подозрением коситься друг на друга: а вправду ли существует собрат, не его ли это собственный сон? И чтобы разрешить мучительные сомнения, боги стали помогать себе и другим окончательно переместиться в область сновидений. И последним был Локи, жутко воющий, режущий себе шею радугой.
А когда улеглась вселенская буря, и огненные реки вошли в свои подземные русла, стоял Финтан и видел с одинокой скалы отступающие волны. И один был рядом с ним – ворон, спутник погибшего одноглазого бога. И Финтан приказал птице вырвать себе язык.
Версия для печати
Послано - 03 Марта 2004 : 11:55:26
