Здравствуй, нечисть... Конкурс: Лес ужасающих чудес

Хорюшка умерла на самой границе Гнилого леса. Завалилась на бок, глянула в небо лиловыми глазами. И затихла.

— Проклятое место, - запричитал Тики Брик. – Нехорошее!

— Уймись, - шикнул на него Крюг. – Лошадь уже мертвой была. Просто действие… - он умолк, не смог подобрать подходящее слово, - чары воды закончились. Вот и пала. Отслужила своё. Даже после смерти.

— Нельзя тут оставлять её, - взмолился Тики Брик. С пепельными волосами, запавшими щеками и бледной кожей, он и сам походил на мертвяка. – Волки съедят.

— Сдурел что ли? – Крюг освобождал труп Хорюшки от груза. – Нет здесь волков. И не было. Есть опаснее нечисть. Будем долго на месте стоять, почует нас. Так что вот, держи.
Он передал товарищу кожаную суму. Сам взвалил на плечи холщовый мешок. Оглянулся.

— Видишь огни? – указал на гору. – Нагоняют. Поспешить надо.

Тики Брик не ответил. Бросил взгляд на Проклятое поле. Вдалеке, на самой границе видимости, светились оранжевые огоньки. Будто маленькие светлячки метались между небом и землей.

— Думаешь, нагонят? – спросил Тики Брик у товарища.

— Если не поспешим. Они нас в кольцо берут.

В подтверждение его слов, оранжевые светлячки появились сначала слева, потом и справа. Пока далеко, но с каждой секундой приближались к опушке Гнилого леса.

— Идем, - скомандовал Крюг. И первый шагнул под своды огромных деревьев.

Фиолетовое солнце моргнуло пару раз, да и скрылось среди колючих веток. Налетел холодный ветер, укусил за уши, за шею. Забрался под одежду. Хмурый и плечистый Крюг даже не вздрогнул, только тряхнул мешком. Тики Брик спешил следом, стараясь не терять товарища из виду.
Небо серого цвета изредка проглядывало сквозь гигантские кроны. Облака, словно шкуры небесного зверя. Неугомонный ветер рвал их на клочки, метал по небу. Ледяные порывы казались дыханием смерти. Тики Брик поежился, ускорил шаг.
Нехороший это лес. Такой же проклятый, как и земли вокруг. Чудится, что за каждым деревом прячется лесовик. Прикидывается сухой березой, или пнем мшистым оборачивается. Ждет, когда потеряешь бдительность. Тогда и схватит, сдерёт лицо, и утащит его под землю, чтобы там съесть.

— Не отставай балбес, - пригрозил Крюг. Глянул угрюмо, исподлобья. – Потеряешься, пиши, пропало.

— Да знаю я, знаю, - вздохнул Тики Брик. – Ты сам-то смотришь на дорогу? Не заблудимся?

— Чего знать? – огрызнулся товарищ. – Тропинка одна. По ней иди. Рано или поздно выйдешь на Чертову Поляну.

— Одна говоришь, - нервно хихикнул худой беглец. – Гляди-ка, что на это скажешь?

И правда, тропинка впереди раздваивалась. Одна убегала куда-то вниз, откуда пахло болотом. Вторая, петляя, терялась среди высоких деревьев.
Крюг сплюнул, тихо выругался.

— Клубок давай.

— Чего?

— Клубок, говорю, давай, морда немытая! Быстрее!

Тики Брик покопался в сумке, выудил оттуда косматый клубок из зелёных ниток. Крюг поставил свой мешок на землю, раскрыл. Достал небольшую флягу. С трудом открыл.

— Может, не стоит? – умоляюще прошептал худой беглец. – Воды и без этого мало.

— Если сцапают охотники, она и вовсе не нужна будет. Лучше мало.

Замолчал, вылил несколько капель на маленький клубок.
Тот закружился на месте. Подпрыгнул, заискрил. И пулей рванул по левой тропинке, что вела вглубь леса.

— Чует же, - весело пробасил Крюг. – Бежит к своим!

— От своих же, - пробормотал Тики Брик, но товарищ его не услышал.

Побежали за клубком, что огибал деревья, перепрыгивал кочки. Тропинка то сужалась, то ширилась. С обеих сторон возвышались кусты, пахнущие то ли гнилым мясом, то ли еще чем похуже.
Тики Брик ловил себя на мысли, что в глубине леса, среди веток и валежника, то и дело появлялись желтые глаза. Подмигивали, исчезали. И появлялись снова. Уже ближе. Зловещая тишина царила вокруг. Будто сам лес затаился, боясь спугнуть горе-беглецов. Выжидал, когда они заберутся глубже, чтобы сомкнуть свои гнилые челюсти, заглотить их целиком.

— Крю-юг, - протянул Тики Брик. – Думаешь, слухи про гнильников – это правда?

— Замолкни, дурень, - ответил плечистый товарищ.

— Вдруг они обернулись березой, - не унимался Тики Брик. – Или сосной с черными иголками. Ты мимо пройдешь, они тебя…

— Ты что несешь? – резко остановился Крюг. – От газов болотных мозги потекли? Не превращаются они в деревья! Только в людей, в того, кого убили! Запомни! И молчи, иначе сам тебя придушу.

Закончил свою тираду и дальше побежал. Тики Брик испугался не на шутку. Вдруг, гнильник уже убил его товарища? И сейчас им притворяется, чтобы заманить в самую чащу?

— Не отставай! – Закричал Крюг впереди.

Худой беглец скрипнул зубами, побежал на крик. Чуть на валун не налетел. Вовремя увидел, затормозил. Обогнул его. Почудилось, что никакой это не камень, а огромный череп чудовищного зверя, который под землей покоится. В любой момент проснется, поднимет каменную голову и придавит.

— Тики Брик!

Он бросился на крик. Споткнулся о сухие ветки, чуть в нору не угодил. С горем пополам добрался до Крюга. Тот стоял у дерева, и далёкая луна освещала его лицо серебристым светом.

— Пришли, Тики Брик, - сказал плечистый товарищ и показал между деревьев. Там стеклянными глазницами блестели два окна. Из трубы в небо вился сизый дымок.

— Слава нечистому, - выдохнул худой беглец. – Обошлось.

Он уже сделал шаг в сторону домика, но Крюг схватил его за плечо.

— Погоди, балда. А что, ежели там есть кто? Чего скажем им? Надо оговорить.
Тики Брик закусил губу.

— Думаешь, раскусят?

— Нет, если скажем всё правильно. Повторим, давай. Мы следопыты.

— Ищем сбежавшую дочку Нечистого Князя, - продолжил Тики Брик неуверенно. – Чтобы вернуть её в княжество.

— Следы привели нас в лес, - в кустах хрустнула ветка, Крюг огляделся. – Сюда, в чащу. Мест, куда пойти можно, немного. Поэтому устроим в избушке…

— Рассаду, - закончил Тики Брик.

— Засаду, дурень. Бляха при тебе?

Худой беглец показал черный значок.

— Бумага с печатью тоже у меня. Идем?

— Идем, - кивнул Крюг. – Главное, тихо себя вести. Не лезть на вилы. До полуночи дотянем, там, считай, спаслись.

Он шагнул на поляну, где высилась избушка. В лунном свете будто дышали стены, покрытые бурым мхом. Крыльцо походило на язык, что тянулся из пасти змеиной. Крыша, словно шляпка гриба ядовитого, вся в красноватых пятнах и ржавых потеках. Не избушка, а чудище дремлющее.

— Погоди, - остановился Тики Брик перед самым крыльцом. – А как мы хозяину скажем, чтобы нас на ту сторону переправил?

Крюг ухмыльнулся, тряхнул увесистым кошелем на поясе.

— Поверь, скажем так убедительно, что с радостью нас переправит, еще и сапоги расцелует.

Сказав, поднялся по скрипучим ступенькам. При каждом шаге гниющее дерево отзывалось протяжным стоном. Казалось, лежит под лестницей грешник страдающий. Встанешь на ступеньку, язвы его раздавишь. Он и стонет, и кричит от боли. Вон, из верхней ступени будто торчат когти острые, ухватить собираются. Тики Брик, зажмурив глаза, перемахнул через половину лестницы, чуть не налетел на Крюга.

— Чего ты? Стучи.

Тот ударил кулаком в покосившуюся дверь. Прислушался.

— Пусто поди?

Тики Брик оглянулся на поляну. Среди деревьев, жавшихся в избушке, снова почудились желтые глаза. В небе, среди острых верхушек, мелькнул силуэт. Словно призрак, на еловых ветках распятый, появился да тут же исчез.
Крюг подождал, постучал еще. По лицу его легкая рябь пробежала.

— Не вздумай, - прошептал Тики Брик.

— Предчувствие нехорошее, - пожаловался плечистый. – Ничего не могу поделать. Сам знаешь.

— Знаю, - подтвердил товарищ. Тут же чихнул громко и на одном дыхании выговорил:

— Восьмого бойся от конца, запах выдаст подлеца.

Сам себя испугался, зажал рот ладонями.

— Прости, само оно.

Крюг нахмурился. Взялся за кольцо чугунное. Толкнул дверь плечом. Та, взвыв жалобно, отворилась. Изнутри пахнуло на беглецов дымом печным и травами пряными. Тики Брик ухватился за косяк. Голова закружилась, перед глазами тени заплясали. Поборов страх, зашел внутрь. Нащупал дверь, закрыл.

— Явились, - прохрипел кто-то в углу.

Под потолком горела засаленная лампа. Освещала дубовый стол, широкую каменную печь, да вязанки трав у окна. У стены напротив висел портрет странный. Лицо из костей, то ли человека, то ли твари диковинной. Широкое, приплюснутое. Тут и там на полу стояли ведра с водой, лежали охапки дров, инструменты ржавые. Топоры, капканы, сабли гнутые. Во всех углах, куда свет не доставал, маячили призрачные силуэты, создавалась иллюзия, что избушка полна народу.
Но нет. За столом сидел старик в выцветшем кафтане. В ржавой его бороде блестели капли воды. У печи хлопотала старуха в черном сарафане, сгорбленная, сухонькая. У окна переминался с ноги на ногу юнец в огромной шляпе. Сам худой, грязный, похожий на пса побитого.
Тики Брик почуял, что сквозь запахи трав и духоту проступал еще аромат знакомый. Противный. Приторный.
Крюг подошел к столу, поклонился неуклюже.

— Следопыты мы княжеские. Дочку ищем Нечистого Князя. Сбежала из усадьбы утром. В лес, по слухам, рванула. Вот и бродим кругами.

Старик погладил бороду, старуха, переставляя чугунки в печи, что-то проворчала.

— Мест немного, куда податься можно, - подхватил Тики Брик. – Вот и решили мы здесь обождать её, рас… засаду устроить.

Крюг отодвинул стул, сел напротив старика.

— Темная ночь, холодная, - пожаловался он. – Голодная. Говорят, бесятся по оврагам гнильники. На путников нападают. Как бы не пожрали княжескую дочку.

Старуха, достав ухватом чугунок с водой, насыпала в него травы, помешала варево деревянной ложкой. Подняла, подула на пар, поставила чугунок на стол. Аромат душицы заполнил избушку, перебил странный запах. Тики Брик почувствовал, как голод рычит в животе. Снял с плеча сумку, присел рядом с Крюгом.

— Меня, - он показал старику свой черный значок, - Тики Брик зовут. А товарища моего – Крюг. Устали мы, что черти…

— Ложь! – вскричал старик, ударил кулаком по столешнице. Чугунок подпрыгнул.

Кипяток выплеснулся на стол.
Тики Брик так и замер. Сердце испуганной птицей забилось в груди. Попались! Что будет, что будет...
Старик меж тем поднялся из-за стола, насквозь прожигая беглецов горящими глазами. Будто не человек, а упырь, что взглядом околдовывает.

— Ложь, - повторил он, погладил ржавую бороду. – Ты вот, - указал на Крюга, - беглый солдат, Крюготворцем Мягколицым зовут. Любишь в несколько кругов петли на шее врагов затягивать. Силой какой-то странной владеешь.

Крюг молчал, бледный, словно покойник.

— Ты, - старик указал крючковатым пальцем на худого беглеца. – Теккерей Брадобрей. Цирюльник. Пустослов. Предсказывать можешь. Наслышан я о вас, нечистых. Знаю, что задумали вы бежать, пользуясь суматохой. Пока остальные дочку пропавшую ищут, вы в усадьбе княжеской воды из мертвого источника набрали, зелье отвода выкрали и сюда. В бега. Надеетесь из мира нечистого в мир живых попасть.

— Что вы… - начал было Тики Брик, но старик его перебил:

— От вас за версту мертвым духом несет. Водицей, видать, клубок окропили, чтобы сюды прийти. Теперича вас все следопыты учуют. А от тебя, угрюмый, - он ткнул в лицо Крюгу, - лошадью княжеской пахнет. Овес и сало человеческое. Знаю я, чем Князь Нечистый кормит свою Хорюшку.

— Кормил, - поправил Тики Брик. И сам пожалел.

— Что же, - оскалился старик, - раз кормил, значит, нет её теперь на свете нечистом. Хорюшку, почитай, Князь больше дочери любил. Я же сам конюхом у него служил, знаю. Без лошади вы, можно сказать, покойники.

Сам посмеялся над своей шуткой, сделал знак старухе.

— Ну-ка, змеюка, налей нам отвара своего. И мне, и беглецам, - весело хихикнул, - покойным.

Тики Брик сглотнул. Противный горьковатый ком подступил к самому горлу, мешал дышать.
Старуха, стрельнув глазами, бросилась выполнять приказ. Юнец, надвинув шляпу на лоб, так и подпирал грязную стену у окна. Старик сел обратно, хрустнул пальцами.

— Ох и любит Князь беглецов в котле варить, пока кожа с них не слезет. Или вот, в яму по плечи закопает, да ворон мертвых на них спускает, чтобы бедняг клевали. Пожалеете много раз, что умерли! Вот, спрашивается, чего вас назад, в мир живых потянуло? Ась?

Тики Брик молчал, не решаясь говорить. Крюг первым нарушил тишину.

— Жена у меня там. Молодая. И трое детей. Одни. Без защиты. А с водицей этой я вмиг богатеем стану…

— Не станешь, - заключил старик, - Потому что не попадешь домой. А ты, дурень ушастый, чего полез в мертвый источник?

Тики Брик замешкался.

— У меня тоже жена, - замолчал на мгновение, борясь с тошнотой, - две жены. И любовница.

Старик хрюкнул, цокнул языком. Старуха залилась то ли лаем, то ли смехом. Толкнула беглецам кружки.

— Вот же хитрецы, - погрозил пальцем старик. - Ай, хитрецы! Думаете, вы первые с нечистой земли бежать пытаетесь? До вас сотни были! После вас сотни будут! Никто не ушел, и не уйдет.

Он отхлебнул из своей кружки горячего отвара. Поморщился, сделал еще глоток.

— Это почему же не сможем? – вскинулся Крюг.

— Я вам не дам, - тихо, но отчетливо проговорил старик.

От слов его повеяло ледяным холодом. Огонек в лампе испуганно дрогнул. Юнец у окна шумно вздохнул.

— Может, договоримся? – жалобно пролепетал Тики Брик.

Старик ударил по столу с такой силой, что чугунок опрокинулся на пол. Густой пар окутал избушку.

— Темный Проворот, почетный конюх и следопыт армии Нечистого Князя, с ворами не договаривается! Запомните, дурни! Никогда! Ни за какое золото!

Он одним глотком осушил свою кружку, отбросил её в угол. Старуха поморщилась, но промолчала.

— И что теперь? – спросил Крюг спокойно.

— Будем ждать. Я свое дело выполнил. Вас дождался, взял с поличным. Скоро остальные сюда доберутся. Вы как, - он лукаво подмигнул, - без кожи и глаз долго протянете?

Тики Брик заскулил, заерзал на стуле.

— Тихо! – пригрозил Проворот. – Иначе прямо здесь голову оторву! И вон, - кивнул на стену, где блестел большой череп, - рядом с Могильником прибью. Чтобы другим было неповадно.

Крюг вдруг засуетился, скрипнул зубами, помотал головой, будто пчелу отгоняя. По лицу его пробежала едва заметная рябь.

— Не надо, - взмолился Тики Брик.

Но Нечистый не внял его мольбам. Крюг преобразился. И теперь рядом с беглецом сидел старик, как два капли воды похожий на Проворота.

— Это еще что за шутки, - разозлился тот, выхватил нож. – Прекрати немедленно!

— Это не шутки, - прошептал Тики Брик. – Это и есть странная сила Мягколицого.

— Что за сила? – не понял Проворот.

— Обращаться в того, кто следующим умрет, - и, глубоко вздохнув, выдал:

— Аккуратна будь с косой, возьмет во тьму тебя с собой.

— Чего? - удивилась старуха, но спрятала седую косу за плечо.

— Дурят они нас, - сквозь зубы процедил старик. – Вот чего.

Он перехватил нож другой рукой.

— Я, пожалуй, языки им вырежу. Чтобы не морочили. Языки Князю ни к чему. Эй, сопливый, - крикнул он юнцу у окна, - сюда иди, будешь…

Не успел договорить, вытаращил глаза. Выронил нож. Схватился за горло. Застонал. Упал на колени. Изверг из себя поток желчи. Тут же упал на гнилые доски. Дернулся, словно рыба на песке. И затих.

— Предупреждал же, - обреченно сказал Тики Брик. – Предупреждал.

Крюг, к которому вернулось собственное лицо, сплюнул. Взял нож старика, повернулся к старухе:

— Здрава будь, хозяйка. Сама нас пустишь на ту сторону или нам придется тебя уговаривать?

— Убили! – запричитала та, отступая к печи. – Убили следопыта княжеского!

— Совсем сдурела горбатая? – возмутился Крюг. – Как мы убили его, если оба всё врем за столом сидели? Нет уж, ты его отравила. Отваром своим тошнотным. Тики Брик?

— Ау? – откликнулся худой беглец.

— Ты отвар не пил?

— Я не пил.

— И я не пил?

— А ты пил? – наклонился Тики Брик к мертвому старику.

— Прекрати, балда, - Крюг повернулся к старухе. – Стало быть, ты, хозяюшка, убила Проворота храброго. А чего, может, и Хорюшки кончину на тебя переложить?

Тики Брик согласно закивал. Юнец, застывший у окна, так и стоял нерешительно, глядя то на одного, то на другого.

— Сдурели совсем, ироды? – завопила старуха. – Я могилу сама себе рыть не стану! Зачем мне убивать следопыта! Вы же саму ему яд и подсунули.

Крюг не выдержал. Ударил старуху в живот кулаком. Та согнулась, выпучила глаза серые. Попыталась ухватить плечистого за сапоги, но он отпрыгнул вовремя.

— Тики Брик! Веревка есть?

— Есть!

— Давай сюда, повяжем убийцу.

Старуха бросилась вон, но Крюг в один прыжок нагнал её. Сбил с ног. Ухватился за косу, поднял. Бросил на стул. Тики Брик тут же подскочил. Опутал её веревкой. Завязал крепкий узел.

— Погоди, не так, - отстранил товарища Крюг.

Развязал узел. В несколько оборотов затянул петлю на шее старухи. Та посинела, замахала руками.

— Задушишь же, – недовольно проворчал Тики Брик.

— И поделом, - ответил плечистый. Ослабил петлю. – Я вот что думаю, Тики Брик. Не попасть нам сегодня в мир живых.

Худой беглец скрипнул зубами от досады.

— Надо шкурку свою спасать, - продолжил Крюг. – Придумать, как всё обставить, чтобы подозрение с себя снять. Ты же не хочешь в котле вариться?

— Не хочу.

— И я не хочу. Скажем, будто этот, как там его, Проворот воду мертвую похитил. И зелье отвода украл.

— Но мы же зелье не брали!

— Не важно! Зелье, воду мёртвую, всё он.

— И Хорюшку тоже он, - подхватил Тики Брик. – Ирод окаянный!

— Вот-вот. Сюда заявился, мы его и сцапали. А старуха, - он ткнул под ребра хозяйку, та застонала жалобно. – В сговоре с ним была. Но захотела себе всю водицу оставить. И отравила следопыта. Правильно говорю?

Старуха показала гнилые зубы. Сплюнула под ноги беглецам.

— Крю-юг, - протянул Тики Брик неуверенно.

Тот не отозвался. Обернулся к юнцу, который так и стоял посреди избушки.

— Тебя как звать, зеленый?

— Юн-ка, - заикаясь, просипел юнец.

— Юнка, значит, - Крюг подошел к нему, заглянул под шляпу. – И кто же ты у нас, Юнка? Тоже следопыт княжеский? Конюх? Беглец?

— П-писарь я, - голос у мальчишки был звонкий, высокий. – Л-летопись составляю, о м-мире нечистом. Вот, на перепутье отправили, чтобы м-материал передать.

Достал из-под плаща книжечку засаленную, показал Крюгу.

— Стой, где стоишь, - пригрозил он Юнке. – У окна. Не двигайся. Одно движение – придушу. Понял?

Мальчишка кивнул, отступил к окну.

— Крю-юг, - снова позвал Тики Брик, не сводя глаз со старухи. – Крю-юг?

Плечистый не ответил. Зачем-то отошел к дальней стене, где лежали инструменты, Склонился, выудил их кучи саблю. Примерился, махнул пару раз. По лицу его пробежала легкая рябь, но облик от чего-то не изменился.

— Не годится, - кинул обратно.

— Крюг! – закричал Тики Брик.

— Чего тебе, пугало огородное? – разозлился плечистый. Веники из травы, висящие под потолком, мазнули его по колючей щеке.

Тики Брик открыл рот, чтобы сказать, да так и замер, вытаращил глаза.

— Сколько? – он трясущейся рукой показал на веники. – Сколько там вязанок этих? Восемь?

Вспомнилось предупреждение, сказанное еще на крыльце.
Восьмого бойся от конца…

— Рябь по лицу пробежала, а не изменился, значит, ты следующий…

Не успел Крюг обернуться и пересчитать веники, как из крайнего на него выпрыгнул большой паук. Укусил за ухо, забрался в волосы. Там снова укусил. Плечистый взвыл от боли, попытался стряхнуть паука. Налетел на печку. Снес чугунки с водой.
Избушку снова заполнило паром. Сквозь серый туман Тики Брик пытался разглядеть товарища. Помочь. Снять паука. Но Крюг, будто бешеный буйвол, сбил его с ног. Опрокинул стол. Издал вопль нечеловеческий. И затих.

— Крю-юг?

Тишина.

— Ты живой?

— Мертвый он, дубина, - проскрипел голос из дальнего угла.

В тумане проступил сгорбленный силуэт. Освободилась, старуха проклятая!

— Убью, выпалил Тики Брик. – В печи сожгу!

Но не успел он подняться на ноги, как страшной силы удар снова повалил его на пол. Из глаз посыпали искры. Избушка закружилась в душном водовороте.

— Юнка, - простонал Тики Брик. – Помоги…

Юнец появился слева, держа перед собой ржавую саблю.

— Осторожнее, сзади...

Поздно. Старуха ударила Юнку. Тот повалился на пол. Сабля с глухим стуком ударилась о доски.

— Поделом вам, - захохотала старуха. – Проклятые! Знали, куда лезете! Получили.

— Восьмого бойся от конца, запах выдаст подлеца, - тихо проговорил Тики Брик, вспомнив вторую часть послания.

Точно. Странный запах. Гниль. Распятый силуэт на фоне деревьев. Гнилые зубы. Нечеловеческая сила. Старуха бы не смогла сама петлю развязать.

— Не хозяйка ты, - прохрипел Тики Брик, отползая к двери. Подальше от этого проклятого места. – Гнильник, будь неладен! Зачем хозяйку убил?

Силуэт перестал горбиться. Существо расправилось, вытянулось вверх, доставая головой до потолка. Преобразилось. Стало похоже на трухлявое дерево, покрытое гнилыми наростами. С руками-ветками, по которым стекала желтая жижа.

— Хозяйка гнильника сама пустила! Обещала накормить! Если гнильник беглецов найдет и водицу мертвую отберет!

Дышать становилось всё труднее, густой смрад заполнял избушку. Где-то у окна кашлял Юнка.

— А гнильник не любит, когда им командуют. Гнильник выманил хозяйку. Сказал, что нашел беглецов. Заманил хозяйку в болото! Когда она утонула, гнильник принял её облик! Хозяйка обещала скормить беглецов! А теперь у гнильника есть и еда, и водица!

Тики Брик нащупал дверь. Толкнул плечом. Не поддалась.

— Куда глупый беглец убегает от гнильника? Если гнильник тебя поймал, тебе не жить!

Сквозь серую завесу проступил зловещий силуэт. Дыхнул в лицо беглецу. Вцепился в волосы. От боли Тики Брик взвыл раненым зверем. А ведь не только гнилью пахнет, мелькнула в голове у него безумная мысль. Дым печной заволакивает избушку.
И правда, будто в другом мире, затрещал огонь в печи. Но дым не утекал в трубу. А клубами огромными валил в избушку, душил, забирался в ноздри, разъедал глаза. Гнильник, сжав крепко беглеца, обнажил два острых клыка. Длинных, блестящих, как у змеи. Распахнул гнилую пасть, выстрелил фиолетовым языком.
Аккуратна будь с косой, вспомнил Тики Брик. Собрал остатки сил. Выкрикнул:

— Юнка! Отзовись!

Мальчишка застонал позади болотного чудовища.

— Юнка! За косу его тяни!

Гнильник насторожился.

— Что задумал негодный беглец? Решил обмануть гнильника?

Длинная седая коса, почему-то оставшаяся после преображения, свисала с головы чудища до самого пола. Диковинной змеей извивалась, терялась в дыму. Тики Брик не сразу сообразил, что Юнка схватил другой конец косы и тянет за него. Пасть гнильника открылась с чавкающим звуком. Распахнулась огромным капканом. Со свистом втянула воздух.

— Сильнее тащи! – закричал Тики Брик.

И тут верхняя часть головы чудища отделилась от тела с противным хрустом. Худого беглеца окропило чем-то противным, горьковатым. Желтые глаза сверкнули яростно и исчезли в дыму.

— Убил? – жалобно вопросил Юнка из глубины избушки.

— Убил, - с трудом выдохнул Тики Брик. Навалился на дверь.

Плечо отозвалось тупой болью, перед глазами начали расцветать красноватые бутоны. Казалось, легкие наполнились дымом. И теперь сам Тики Брик медленно растворялся в зловонии проклятой избушки.
Удар! Еще удар! Силы покидали его, тело стало невыносимо тяжелым. В голове гудело. Удар! Взвыли доски, отпало чугунное кольцо.

— Не в ту сторону, - рядом появился бледный Юнка. – в другую сторону тяни, дурень!

Тики Брик сжал зубы. Ухватился за скобу, оставшуюся от кольца. Рванул на себя дверь.
Холодный ветер Гнилого леса ударил в лицо. Отбросил назад. С трудом, но выполз худой беглец на крыльцо. Вздохнул полной грудью. Лег на спину. Рядом упал Юнка. Чихнул. Ударил себя по груди. Застыл в нелепой позе.

— Живой? – спросил Тики Брик.

— Живой, - просипел тот.

— Недолго нам с тобой осталось жить, - вздохнул обреченно беглец, оглядываясь на поляну.

Между деревьев появились оранжевые огни. Будто хищные птицы, слетелись они к избушке. Тики Брик сквозь пляску косматых теней услышал грозный голос.

— Именем Нечистого Князя, сдавайтесь!

— Ну, уж нет, - беглец отполз к двери. – Живым теперь не дамся.

Из темноты выступила огромная фигура. Человек, освещая, поляну факелом, двинулся к избушке. Встал на первую ступеньку. Присмотрелся.

— Теккерей Брадобрей. Не глупи. Тебе не убежать.

— Не убежать, - согласился он. – Так хоть повоюю напоследок.

Человек с факелом усмехнулся. Поднялся еще на ступеньку. Но тут споткнулся. Острые когти, торчащие из-под лестницы, те самые, которых испугался Тики Брик, ухватились за сапог, опрокинули следопыта. Тут же выскочил из своего укрытия лесовик, больше похожий на чертенка. Огласив поляну торжествующим криком, набросился на человека, принялся рвать одежду, царапать лицо.

— Уберите! – завопил следопыт. – Уберите его!

Остальные рванули на помощь товарищу. Но даже три десятка лучших следопытов не успели спасти командира. Лесовик в пару мгновений содрал с него лицо, оттолкнул от себя бездыханное тело, весело гикнул и в два прыжка удрал с поляны.

— Это все козни Теккерея!

— Взять его!

— Схватить беглеца!

Следопыты взбежали на крыльцо, уже занесли сабли над головой Тики Брика. Уже попрощался беглец со своей нечистой жизнью. Но в этот момент громкий голос приказал:

— Отставить! Прочь от Теккерея!

Изумленные следопыты замешкались, отступили. Тики Брик оглянулся на своего спасителя. Точнее, спасительницу.
Юнка преобразился. Скинул шляпу, тряхнул длинными каштановыми волосами. В руках блеснул нож.

— Я, дочь Нечистого Князя, приказываю вам оставить в покое Теккерея Брадобрея! Прочь! Возвращайтесь к отцу и передайте ему, что я не вернусь в усадьбу!

— Не глупи, девка, - сказал ближайший следопыт. – Без тебя не вернемся. Головы нам снесут. А так, - оглянулся на товарищей, - хоть какая надежда будет.

Остальные закивали. Выставили вперед острые сабли.
Тики Брик оглушительно чихнул, выкрикнул на всю поляну:

— Дура, ногу береги! От судьбы не уходи!

И в этот момент следопыты ринулись в атаку. Но не успели они ударить, как покачнулась избушка. Дрогнули стены. Накренилось узенькое крыльцо. Будто муравьи беспомощные, попадали следопыты на землю. А избушка поднялась над поляной, скинула оставшихся служителей Князя.

— Держись! - закричала княжеская дочка. Сама ухватилась за дверь.

Тики Брик оглянулся в замешательстве. Не успел найти опору. А следопыты с поляны принялись забрасывать избушку горящими факелами. Та поднялась еще выше. Шагнула навстречу яркому пламени. Увернулась от летящих факелов. И давай топтать людей на поляне.
Худого беглеца бросило на ступени. Клацнув зубами, Тики Брик ударился о деревянные доски. Взвыл. Ухватился, но тут же выпустил гнилое дерево. Краем глаза увидел куриные ноги, толстые, что стволы берез. И быстрые, не уследить.
Начал падать вниз, ухватился за выступ, взмолился:

— Не губи!

Избушка отозвалась недовольным скрипом. Повернулась к лесу передом. Тики Брик ударился головой о дерево, стоящее поблизости. От удара воздух покинул его легкие, мир превратился в черное пятно.
Почувствовал, как падает. Как летит навстречу гнилой земле.
Последней мыслью перед падением было:
«Возьмет во тьму тебя с собой».
И тьма не заставила себя ждать.

***

— В мир живых добро пожаловать! – возвестил кто-то у стены.

Хриплый голос вернул чувства. И боль.

— Кто ты? – спросила она, пытаясь встать.

Левая нога взорвалась болью. Охнув, княжеская дочка села на пол. Из глаз брызнули слёзы.

— Хозяин я, - ответил голос. – Стерегущий миры.

В окна пробивались первые лучи солнца. Теплые живые лучи.
Она не сразу поняла, что с ней говорит череп на стене.

— Могильник?

— Для кого Могильник, а для кого Стерегущий мир, - в голосе чувствовались металлические нотки.

Княжеская дочка пощупала ногу, та отозвалась острой болью.

— Так это ты, то есть сам дом всех и убил.

— Не убил, - прохрипел череп в ответ. – А себя защитил от опасности.
Проворота отравил кипятком. Крюга ядом. А Гнильника ты сама…

— Что же ты, защитник, хозяйку свою не спас тогда? – усмехнулась княжеская дочка. Тут же пожалела. Тело пронзила боль, избушка растворилась в ослепляющих вспышках.

— Потому что хозяйка сама ушла из-под моей защиты, - услышала она печальный голос. – Осталась бы, ничего бы не случилось.

— И как же ты теперь, без хозяйки?

Стерегущий миры не ответил. Княжеская дочка открыла глаза. С удивлением увидела, что в избушке царит порядок. Чугунки стоят на печи, стол на месте. Трупов нет.

— А ты, дочь Нечистого, не желаешь место хозяйки занять? – спросил Стерегущий вкрадчивым голосом.

— Это как же? – удивилась она. – С тобой вместе границу сторожить?

— Верно. Буду тебя оберегать. Ты мне помогать. Один, видишь же, не справляюсь.

Она поморщилась. Задумалась крепко.

— Давай. Согласна. Где надо кровью расписаться? Только скорее, а то ногу уже не чувствую.

— Кровью не надо, - спокойно ответил Стерегущий. – А вот ногу отнять придется.

Голос его показался оглушительным. Кровь прилила к вискам.

— Как ногу? Как я без ноги-то буду!

— Эта у тебя всё равно сломана. Взамен её новую получишь. Костяную.

— Что?

— Эка дуреха. Тебе же сейчас в мир нечисти нет возврата. Придется ногу костяную приладить, чтобы могла ступать на проклятую землю.

Она не ответила. Слезы катились по щекам, боль горячей волной разливалась по телу.

— Чего молчишь, глупая? Знала же, куда лезла! И почему у отца не сиделось в усадьбе?

— Почему? – закричала она сквозь слезы. – Почему? Да потому что Князь всех дочерей своих в огне сжигает! Жертву Нечистому приносит! Даже согласия не спрашивает, только стукнет восемнадцать, и в огонь! Живьем! Хороша жизнь в княжеской усадьбе! Вот и не сиделось мне! Убежала, потому что жить хочу! Украла у отца зелье отвода, чтобы следопыты не почуяли! И ведь спаслась! Почти спаслась!

От соленых слёз избушка превратилась в размытое пятно.

— Вот нечисть дурная, - вздохнул Стерегущий. – Вот обычаи странные.

— Можно подумать, здесь у живых не странно, - всхлипнула она.

— Твоя правда. Так чего, согласна со мной стеречь? Выбор у тебя невелик.

И то правда. Назад нет пути. Пусть лучше так…

— Согласна. Отнимай ногу.

— Вот это ты правильно, - прохрипел Стерегущий. Дверь в избушке открылась сама собой. Внутрь ворвался стрекот кузнечиков, запах смолы и скошенной травы. – Тебя как зовут, страдалица?

— Юнка.

— Ты эти свои игры самозванские брось. Настоящее имя какое?

Она прикусила губу.

— Яжка.

— Чего?

— Яжка!

— Дела-а, - протянул Стерегущий. – Видать, не любит тебя отец, раз так назвал. Будто щенка пугливого.

Яжка промолчала.

— Вот что, будешь Ягой. Яга – Костяная Нога. Звучит?

— Звучит-звучит. Отнимай уже сломанную ногу! А то болит!

— Погоди. Сумка вон в углу. От следопытов осталась. В ней водица мертвая.

Выпей немного, чтобы без боли...

— Убьет же! – простонала Яга.

— Если чуток совсем, не убьет. Глоточек маленький. Зато боли не почувствуешь! Давай!

Пошарила в сумке, нашла фляжку. Потрясла её, отпила.

— Полегчало?

— Кажется, да.

— То-то же, хозяюшка. Костяная нога уже в углу тебя ждет. Видишь?

Она оглянулась, но в углу, который затопили тени, не смогла ничего разглядеть. Да и ладно.

— Давай, к двери ногу приставляй. До колена. Хлопнем, отнимем, даже не заметишь.

Она добралась до двери. Выглянула наружу.

— Погоди-погоди! Там лежит кто-то, на поляне!

Напротив избушки, спиной к небу, в траве виднелось тело. Худое, бледное. Будто мертвяк.

— Следопыт это, - проворчал Стерегущий. – Провались он обратно. Тик-Так, или как там его?

— Тики Брик, - ответила Яга. – Он живой?

— Вроде бы.

— Поможешь?

Стерегущий помолчал.

— Его защитить не смогу, сама понимаешь. Натворил он бед побольше твоего.

— А спрятать? Укрыть где? – не унималась Яга. – Жалко же!

— В кота могу обратить! – недовольно прогудел Стерегущий. – Сойдет? Меньше шума от него будет.

— Сойдет, - улыбнулась она, боли почти не чувствовала. Ногу пристроила возле дверного косяка.

Яркое солнце согревало, теплый ветер ласкал кожу. Нечистый мир казался далеким и совсем не опасным.

— Учти, - предупредил Стерегущий. – Назад дороги не будет!

— Отсекай уже, пока не передумала.

Сжала руки в кулаки, глянула на поляну. Туда, где лежал худой следопыт.
«Дура, ногу береги! От судьбы не уходи», вспомнила его предостережение.
Что же, с первым не вышло. Может, со вторым получится.
Блеснув, выскочило на двери острое лезвие. Стерегущий медлил.

— Вот еще что, - заявил он нерешительно, - костяная нога покороче твоей. Прихрамывать будешь.

— Да плевать! – вскинулась Яга. – Руби, давай, избушка, блин, на курьих ножках!

— С первого раза может не получится. Старая дверь, дряхлая. Лезвие малость затупилось. Два или три раза придется хлопнуть….

— Руби!

Тишина воцарилась в избушке. Казалось, проведи рукой, зазвенит воздух.
Но Яга не стала. Легла на пол. Закрыла глаза. И простилась мысленно с ногой.
Подул легкий ветер.
Принес пение птиц.
Шум травы.
Звуки живого мира.
Скрипнули ржавые петли.
И дверь бесшумно захлопнулась.

Нет ничего глупее желания всегда быть умнее всех.

Отредактировано - Дервиш 26 Июля 2016 20:20:52

Отредактировано - S.T. 13 Июня 2016 09:47:05

Дочитал. Шикарно! Мне очень нравятся подобные рассказы. Яркий мир, колоритные персонажи, живые описания... Блеск! Вот это уровень

Надо возжаждать смерти, чтобы понять, как хороша жизнь. (с) А. Дюма